№ 6/34, VI.2019
История европейского рабочего движения наглядно подтверждает марксистские истины о том, что, во-первых, неорганизованный в рабочий класс пролетариат не способен подняться выше стихийных форм сопротивления тирании капиталистов, т.е. экономической «борьбы» и периодически повторяющихся уличных погромов, во-вторых, что даже наличие коммунистических партий не гарантирует пролетариату защиту от 100-летних топтаний на месте, особенно если в этих партиях нет ни одного… коммуниста.
Процесс становления сторонника коммунистических идей, особенно в периоды отсутствия настоящей коммунистической партии, происходит, как правило, стихийно, а первые, наспех прочитанные труды классиков вызывают у лиц с неокрепшей психикой некое нездоровое состояние «политического прозрения», которое может выражаться в стойком и навязчивом желании что-нибудь срочно поделать. Но трагичность данной ситуации заключается в том, что именно из таких вот нетерпеливых читателей и получаются потом самые настоящие, заправские «еврокоммунисты».
Чтобы исключить эту возможность превращения из стихийного сторонника коммунистических идей в закоренелого оппортуниста, который десятилетиями может проводить акции, участвовать во всех митингах и шествиях, коллекционировать томики сочинений Маркса в шкафу, публиковать звонкие «революционные» речи в интернете, разоблачая ужасы капитализма, с полной уверенностью в том, что его работа приближает общество к коммунизму, необходимо, в первую очередь, с предельной ясностью выяснить для себя следующие три момента:
1) что отличает коммуниста Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина от «кумунистов» хрущевых, горбачевых, зюгановых, бузгалиных, удальцовых и пр.;
2) чем отличается коммунистическая партия большевистского типа от КПРФ, ОКП, Комросов, РКРП, РПР и т. п.;
3) какова стратегическая концепция борьбы?
I
Ответом на первый вопрос, как ни странно, могут быть строки, написанные Марксом и Энгельсом ещё в «Коммунистическом Манифесте»:
«Коммунисты, следовательно, на практике являются самой решительной, всегда побуждающей к движению вперед частью рабочих партий всех стран, а в теоретическом отношении у них перед остальной массой пролетариата преимущество в понимании условий, хода и общих результатов пролетарского движения».
Ленин в 1920 году, т.е. имея за спиной 20 лет беспрецедентной коммунистической борьбы, опыт теоретического и практического разгрома оппортунистов, опыт трех русских революций, выступая перед съездом Коммунистического Союза Молодежи, так формулировал сущностную черту коммуниста:
«Коммунистом стать можно лишь тогда, когда обогатишь свою память знанием всех тех богатств, которые выработало человечество».
Конкретизируя эту мысль, в журнале «Прорыв» был предложен тот теоретический минимум, без творческого усвоения которого не может идти и речи о становлении коммуниста:
«Быть марксистом — это значит, по меньшей мере, во-первых, овладеть диалектическим методом мышления, т.е. стать диалектиком, во-вторых, последовательно применять этот метод при анализе и синтезе фактов истории производства материальных условий жизни общества, доводя исследование до открытия или, по меньшей мере, глубокого понимания объективных экономических законов, т.е. стать материалистом, в-третьих, научиться на практике управлять борьбой рабочего класса, руководствуясь требованиями объективных экономических законов, т.е. стать революционером-практиком.
…
В настоящее время для того, чтобы стать коммунистом, необходимо овладеть не только марксизмом, но и ленинизмом. В отличие от марксизма, который имел три источника своего возникновения, ленинизм имеет два источника: первый — теоретический, т.е. сам марксизм, и второй — практический опыт борьбы народников и трех русских революций эпохи капитализма, в которых гегемоном был пролетариат, сумевший самостоятельно найти новую форму диктатуры пролетариата — Советскую власть. Говоря словами Сталина, ленинизм — это марксизм, развитый Лениным применительно к эпохе империализма и пролетарских революций. Ленинизм есть первый абсолютно успешный опыт соединения революционной борьбы пролетарских масс с наивысшими достижениями человеческой мысли в области обществоведения.
Следующим выдающимся этапом развития коммунистического мировоззрения был сталинский этап. В свою очередь сталинизм есть марксизм-ленинизм эпохи победоносного строительства коммунистического общества в одной отдельно взятой стране, крушения классического колониального рабовладения буржуазных демократий и распространения коммунизма как мировой социальной системы».
Таковы те минимальные требования, которые стоят перед человеком, твердо решившим встать на путь революционной борьбы. Не овладев этими знаниями, не отразив в своем мозгу объективные законы движения материи, в частности общества, невозможно внести сколько-нибудь серьезный вклад в процесс трансформации общества диктатуры животных инстинктов и примитивных интересов (капиталистического) в общество диктатуры научных знаний (коммунистическое).
II
По второму вопросу. Коммунистическая партия — это форма организации коммунистов, которая необходима для соединения их научно-теоретических, агитационно-пропагандистских, организаторских сил и способностей в единый вектор, направленный на привнесение коммунистического сознания в ряды пролетариев, на превращение пролетариата из эксплуатируемой массы в революционный рабочий класс, руководство борьбой этого класса за политическую власть и, наконец, на претворение в жизнь теории преобразования общества в коммунистическое.
Важнейшим вопросом, который стоял перед коммунистическим движением и который впоследствии стал темой для широчайшего спектра оппортунистических спекуляций, является вопрос об организационных принципах построения коммунистической партии. Ошибка при разрешении этого вопроса, как показала история крушения СССР, может стоить очень дорого.
Результаты детального изучения организационных принципов построения и функционирования коммунистической партии с момента появления РСДРП и до момента крушения КПСС, проведенного авторами «Прорыва», оказались крайне опасными для оппортунистов, поэтому неудивительно, что после их публикации на журнал обрушился шквал обвинений, не меньший, чем на большевиков на II съезде РСДРП.
Если предельно кратко сформулировать эти результаты, то получится, что:
1) организационным принципом большевистской партии по сути был не демократический централизм, особенно в том понимании, как его трактуют оппортунисты (децисты, троцкисты);
2) Ленин называл этот принцип словом «централизм» (централизация);
3) конкретизируя содержание этого принципа во избежание дальнейших спекуляций, в «Прорыве» обозначили его словосочетанием «научный централизм» и раскрыли его сущностные черты. Последовательно развивая этот принцип применительно к современной эпохе, прорывцы выдвинули те требования, выполнение которых позволяет говорить о существовании коммунистической партии — партии научного централизма.
Формулировка этого принципа была, по сути, ответом на вопрос: какой должна быть партия, чтобы максимально эффективно и быстро разрешить задачи, стоящие перед коммунистами?
Надо ли говорить, что подходя к разрешению подобного же вопроса, Ленин делал это так, как и подобает коммунисту — на научной основе, т.е. теоретически обосновывая выдвинутый им принцип централизма, а не с помощью голосования? Так, еще до II съезда РСДРП, в брошюре «Что делать?» он писал:
«Единственным серьезным организационным принципом для деятелей нашего движения должна быть: строжайшая конспирация, строжайший выбор членов, подготовка профессиональных революционеров. Раз есть налицо эти качества, — обеспечено и нечто большее, чем „демократизм“, именно: полное товарищеское доверие между революционерами. А это большее безусловно необходимо для нас, ибо о замене его демократическим всеобщим контролем у нас в России не может быть и речи. И было бы большой ошибкой думать, что невозможность действительно „демократического“ контроля делает членов революционной организации бесконтрольными: им некогда думать об игрушечных формах демократизма (демократизма внутри тесного ядра пользующихся полным взаимным доверием товарищей), но свою ответственность чувствуют они очень живо, зная притом по опыту, что для избавления от негодного члена организация настоящих революционеров не остановится ни пред какими средствами».
После II съезда, когда оппортунисты обвинили Ленина и других твёрдых искровцев в «бюрократизме», сковывании «интеллигентского духа» и т.п. и занялись активным саботажем партийной работы, Ленин еще раз, сохраняя терпение, попытался объяснить им их ошибку:
«Едва ли не единственной попыткой анализа понятия бюрократизма является противоположение в новой „Искре“ (№ 53) „формально-демократического начала“ „формально-бюрократическому“. Это противоположение (к сожалению, столь же не развитое и не разъясненное, как и указание на неискровцев) содержит в себе зерно истины. Бюрократизм versus демократизм, это и есть централизм versus автономизм, это и есть организационный принцип революционной социал-демократии по отношению к организационному принципу оппортунистов социал-демократии. Последний стремится идти снизу вверх и потому отстаивает везде, где можно и насколько можно, автономизм, „демократизм“, доходящий (у тех, кто усердствует не по разуму) до анархизма. Первый стремится исходить сверху, отстаивая расширение прав и полномочий центра по отношению к части».
Этот же принцип партийного строительства Ленин последовательно отстаивал и в период после взятия политической власти рабочим классом. Так, в 1920 году в «Детской болезни левизны» он пишет:
«…Победить крупную централизованную буржуазию в тысячу раз легче, чем „победить“ миллионы и миллионы мелких хозяйчиков, а они своей повседневной, будничной, невидной, неуловимой, разлагающей деятельностью осуществляют те самые результаты, которые нужны буржуазии, которые реставрируют буржуазию. Кто хоть сколько-нибудь ослабляет железную дисциплину партии пролетариата (особенно во время его диктатуры), тот фактически помогает буржуазии против пролетариата».
Там же:
«Повторяю, опыт победоносной диктатуры пролетариата в России показал наглядно тем, кто не умеет думать или кому не приходилось размышлять о данном вопросе, что безусловная централизация и строжайшая дисциплина пролетариата являются одним из основных условий для победы над буржуазией».
Оппортунисты, разумеется, до сих пор носятся со своим демократическим централизмом, «доказывая» всем, что Ленин, якобы, просто неточно формулировал свою мысль и ленился везде дописывать слово «демократический», но имел в виду всегда именно его. Но если учесть, что под знаменем борьбы против ленинского централизма и за демократию всегда собирались отъявленные оппортунисты, которые в самые ответственные моменты классовой войны, требующие полной концентрации сил, неизбежно предавали пролетариев и «демократически» переходили на сторону мелкобуржуазных демократов, либералов или монархистов, то все встанет на свои места.
Сущность научного централизма в журнале «Прорыв» была кратко сформулирована так:
«Научный централизм предполагает, во-первых, наличие в партии, безусловно, научно обоснованной стратегии действий, во-вторых, носителей научного подхода, компетентность которых подтверждена практикой, в-третьих, систему пополнения центрального органа партии научно состоятельными кадрами по результатам научно-теоретической, агитационно-пропагандистской и организационной работы».
В чем состоит важность принципа партийного строительства? Почему в левой среде разразились такие бурные споры из-за того, какое слово подставить перед ленинским «централизмом»? Дело в том, что принцип научного централизма, отраженный в сознании человека во всей его полноте, позволяет увидеть коммунистическую партию в ее развитии: с одной стороны, дает те ориентиры, следуя которым партия не на словах, а на деле превращается в авангард рабочего класса, с другой стороны, позволяет оценить темпы этого движения или, как сегодня, осознать, что они равны нулю. Научный централизм есть также механизм изоляции оппортунистов от коммунистической партии, препятствующий их проникновению в ряды партийцев, тем более на руководящие посты.
Сознание члена партии, зараженное демократизмом, как показывает история, вообще не может адекватно отразить, куда движется партия, а в лучшем случае способно только воспроизводить мантры о «выборности сверху донизу» и «решении вопросов по большинству голосов», вплоть до очередного раскола или полного разрушения самой партии. Что касается современных левацких организаций, то у них ориентиром приближения общества к коммунизму, судя по всему, является рост числа подписчиков и «лайков» на их ресурсах.
Таким образом, научное разрешение вопроса об организационном принципе построения партии есть одновременно установление объективного закона ее развития, несоблюдение которого обрекает горе-марксистов на долгие годы топтания на месте.
Кроме того, если говорить о создании партии, то нельзя забывать, что эта задача решается в рамках общей комплексной проблемы построения единой цепи «вождь – партия – класс – массы». Невозможно направить стихийный протест масс в одно созидательное русло раньше, чем пролетариат будет организован в рабочий класс, невозможно себе представить организованный рабочий класс, если в его авангарде не стоит коммунистическая партия, нельзя говорить о существовании коммунистической партии, если в ее составе нет хотя бы одного вождя — т.е. коммуниста, научная состоятельность и авторитет которого многократно подтверждены его безошибочной практикой.
III
Третьим важнейшим вопросом, который встает перед коммунистом, является разработка стратегической концепции борьбы рабочего класса, охватывающей временной период от настоящего момента и до полного построения коммунистического общества. Отсутствие стратегии действий у партии означает лишь то, что она движется в русле «тактики-процесса», т.е. в хвосте стихийного брожения масс, либо в хвосте пробуржуазных сил.
Левые сегодня увлечены чем угодно, но только не разработкой стратегии своих действий. Вызывает сомнения, что среди них вообще есть люди, понимающие объективную расстановку классовых сил на современном этапе. Чем еще можно объяснить те истерические призывы левых к массам в стиле «Капитализм ужасен! Срочно все на борьбу с режимом!»? Один из читателей нашей газеты весьма точно передал отношение пролетариев к подобного рода крикунам-либералам (вполне справедливое и для крикунов из левых рядов):
«Несмотря на то, что буржуазное государство является инструментом-орудием господствующего, буржуазного класса, это государство намного лучше, чем всевозможные частные организации, всякие там ЧОПы-мопы и т.д… Государство (пусть и буржуазное) имеет хоть какую-то централизацию, а все эти ЧОПы, настоящие беспредельщики, анархисты и вообще наемники, за деньги готовые пойти на что угодно».
Поэтому леваки могут сколько угодно рассказывать пролетариям об ужасах капитализма, закатывать истерику на каждый «чих» российских олигархов и очередное «зверство» режима, сколько угодно они могут призывать всех пролетариев немедленно построиться в ряды и начать строить коммунизм, но все это разобьется о стену непонимания того, что есть «капитализм», того, что есть «коммунизм», и тем более того, как перейти от первого ко второму. До левых, видимо, очень плохо доходит, что их политическая трескотня в глазах пролетариев ничем не отличается от трескотни либералов, поэтому пролетарий со спокойной душой голосует на выборах за нынешнюю власть, поскольку знает, что реальных альтернатив ей пока просто нет.
Если попытаться кратко охарактеризовать состояние левого движения в современной России, то на ум в первую очередь приходит фраза «разброд и шатание». Так, в 1902 году в предисловии к своей брошюре «Что делать?» Ленин обозначил отличительную черту русской социал-демократии того периода, после чего на страницах своей работы теоретически разгромил своих идейных оппонентов «рабочедельцев», являвшихся проводниками и разносчиками таких серьезных, смертельных для рабочего движения заболеваний, как «экономизм» и «хвостизм». В этом труде Ленин подчеркивал, что не ликвидировав этого периода, т.е. периода торжества «экономистов», «хвостистов» и прочих поклонников стихийного брожения масс, «благоговейно созерцающих „заднюю“ русского пролетариата», коммунисты не смогут двигаться вперед в деле организации рабочего класса и последующего революционного преобразования общества.
К сожалению, читая статьи на современных левых ресурсах, приходится честно признать тот факт, что немногие из авторов этих статей добросовестно изучили данную работу и прислушались к советам Ильича.
Таким образом, сейчас на первый план выходит задача вербовки и ковки марксистских кадров, создания коммунистической партии, т.е. партии научного централизма, которая объединит в своих рядах коммунистов большевистского кроя, изолирует оппортунистов и парализует их диверсионную работу, устранит теоретический вакуум в концепции перехода от капитализма к коммунизму и приступит к практической реализации выработанного плана.
«Прыгнуть» в коммунизм, возбудив в массах протестные настроения, не получится, как бы этого кому ни хотелось.
С. Корельский
15/06/2019
Прорывист 
Лично я пришёл к выводу, что если подходить строго, то «экономизм» — это мелкобуржуазное течение в рабочем движении. Поскольку направлено вовсе не на создание предпосылок для перехода к новому более справедливому обществу (даже если понимать под этим новым обществом не коммунизм, а какой-либо вариант буржуазного социализма), а всего лишь на укрепление позиций рабочих внутри существующего буржуазного общества. И даже не всех рабочих, а только некоторой актуальной на момент выступления их части.
Это не значит, что экономической борьбой можно пренебрегать, но нельзя делать её основной и единственной деятельностью.
На мой взгляд, Александр, мысли верные, но необходимо ещё определённее сформулировать, что пролетариат самостоятельно способен лишь на СОПРОТИВЛЕНИЕ буржуазному наступлению на его права, и называть сопротивление борьбой неправомерно с научной точки зрения. Слово борьба в марксизме принято для обозначения такой степени зрелости отношения между противоположностями, когда эти отношения направлены на окончательное разрешение конфликта. От авантюры борьба отличается степенью сознательности её подготовки, точностью расчёта шансов и факторов достижимости цели. Ленин называл эту степень готовности класса к борьбе и победе зрелостью объективных и субъективных факторов революционной ситуации. Но борьбой можно назвать и сам период целенаправленного формирования всех, особенно субъективных, факторов революционной ситуации. В этот период наиболее важно одержать победу над оппортунизмом.
В том, что написано мной, всё же, наверно, можно употреблять сочетание «экономическая борьба», поскольку я имел в виду всё же организованные действия по улучшению прав трудящихся, а не только по защите существующего положения. Т.е. тут и повышение зарплаты, и улучшение условий труда (включая уменьшение продолжительности рабочего дня, механизацию и автоматизацию работ, меры по технике безопасности, спец.питание на вредных производствах и т.п.), и повышение защищённости рабочих в плане приёма на работу и ухода с неё, Деятельность эта всё же полезна, хоть и несколько расхолаживает рабочих, делая их более благодушными по отношению к нанимателям (так что в агитационной работе придётся переходить от тривиального указания на явные признаки эксплуатации к чему-то более сложному), Однако, когда начнётся строительство коммунизма, улучшать условия труда (тратя на это совсем не безграничные ресурсы) всё равно придётся, так почему бы не попытаться сделать это заранее.
Александр, дело не в пользе вообще, а в том, что с научной точки зрения борьбой можно назвать только такое содержание действий организованных в класс лиц, которое поднимает противостояние противоположностей двух классов до уровня отрицания. Таким требованием отвечают теоретическая и, конечно, политическая формы классовой борьбы.
Александр, какой смысл называть словом «борьба» процесс, который, по вашим же словам, «расхолаживает»пролетариат? Прорывцы и ведут свою работу в том направлении, чтобы люди владели и мыслили точными научными категориями. О какой борьбе за улучшение условий труда можно говорить, когда при строительстве коммунизма политика сосредоточена, главным образом, на автоматизации производства, на систематическом сокращении обязательного рабочего времени, на снижении цен, на улучшении медицинского обслуживания. Уже при Сталине, все партийные работники, т.е. троцкисты, технические и административные чиновники, которые препятствовали этому направлению политики, исправно пилили лес. Если же реализация этих направлений идёт медленно, или не идёт вообще, как при Хрущеве, Андропове и Горбачеве, то это означает, что коммунистической партии уже нет. Тягчайшим алогизмом является утверждение, что коммунистическая партия (т.е. партия рабочего класса) есть, а улучшение положения самого рабочего класса в мирных условиях не происходит, и потому рабочим приходится бороться с партией рабочего класса за… улучшение своего положения. Иными словами, свидетельством наличия коммунистической партии в мирных условиях служит, прежде всего, рост автоматизации производств всех видов, сокращение рабочего дня, снижение цен, рост общественных фондов потребления и развития.
Я вот в целом согласен, сильно у вас написано, но хотел бы вставить реплику. Да, «звонкие «революционные» речи в интернете» не приближают, а где-то даже вредят, и с головой выдают малообразованного пока неофита. Но вообще в информационном пространстве сейчас, среди мещан, подавляюще преобладают буржуазные идеи. А вот «звонкими «революционными»», пусть даже и от неофитов, они, по крайней мере, разбавляются, показывая мещанам, что не все посетители интернета разделяют их «ценности».
Ваша реплика невольно ставит вопрос о работе с обывателями. Дескать, с обывателем хотя бы так, разбавляя их обывательских хор, работать тоже неплохо. Мы придерживаемся иной точки зрения.
Нужно ли работать с обывателем?
Никто ничего не донесёт «до самых широких масс» с помощью того, что будет знать, как эти массы вожделеют найти местечко потеплее, забраться на шею собрату по классу повыше и стать побогаче, да чтобы все окружающие были победнее. В обывателе нет никакой тайны. Обыватель — это просто приспособленец, буржуа, который не стал буржуа, но мыслит как буржуа. Нет никаких хитроумных инструментов, которые превращают рабочих, интеллигентов и студентов в обывателей. Их таковыми делают просто обстоятельства жизни и рыночный быт. Нет в этом никакой особой истины, познав которую, кто-то сможет обывателя переманить в коммунизм.
Обывателя может революционизировать кризис, и он сам потянется к улице. Но обыватель не может и не пойдет за партией, он пойдет только за организованным классом. Поэтому невозможно в принципе марксистские истины донести до самых широких масс в адекватном содержании. Массы потому и называются массами, что истин никаких они не знают и знать не хотят. До масс можно донести лозунги, которые будут отражать политику класса или политику государства. Лозунги как правило призывают к конкретному действию.
В смысле, донести до масс можно что угодно, хоть полный текст «Капитала», но эффекта не будет никакого. Уже тысячи раз писали листовки с адекватными формулировками марксистских истин и распространяли среди рабочих масс. Результат известен. Это не говоря еще о том, что рабочие — это достаточно зрелая часть «масс». Есть еще пенсионеры, студенты, безработные, которые и двух страниц читать не хотят. Им как истины доносить? В картинках? В песнях?
После революции массы нужно образовывать и превращать из масс в организованный класс или организованный народ. Масса — это нечто аморфное, инертное, управляемое, неорганизованное. Задача коммунистов — организовать разрозненные пролетарские массы в рабочий класс, который поведет за собой большинство уже народных масс. Работа с массами — это краткая агитация, выдвижение лозунгов и так далее. Работа с рабочим классом — это всегда серьёзная теоретическая и политическая пропагандистская работа с учётом степени сознательности его отрядов и групп. Работа с передовой частью рабочего класса, т. н. рабочими-революционерами и передовой интеллигенцией — это научная теория, стратегия и так далее. (цитата отсюда https://prorivists.org/about_vestnikburi/)
Если вы замените первое положение цитаты о «слиянии с обывателями», «изучении обывателя» (как проповедуют леваки) на ваше «по крайней мере показывать мещанам, что не все посетители интернета разделяют их ценности» — вывод будет тот же, но как раз по теме вашей реплики.
Ну покажете вы обывателям, что есть люди с альтернативной точкой зрения. Что это даст, кроме удовлетворения наших чувств протеста против обывательщины? Приведёт ли к наши ряды хотя бы одного человека? Не думаю. Если и приведёт, то того, кто уже мыслит шире, чем типичный обыватель.
Наверное, ничего принципиально плохого в том, что «информационное пространство» заполняется той или иной левой идеей нет. Нужно работать и с этим. Плохо, когда люди, называющие себя марксистами, преклоняются перед этим процессом, ведутся на вкусы и страсти толпы, останавливаются на лозунгоподобных заявлениях.
Вы удевитесь, но я поддерживаю полностью и статью и Ваш коментарий, когда речь идет об условиях, в каких вели борьбу Ленин и Стали, и в условиях революции, и что именно под флагом «демократического цинтрализма» хрущевцы делали свое «черное дело». Но возникает вопрос: что должен был сделать или предусмотреть Сталин и его саратники,чтобы не допустить этой хрущевщины, этого поворота от марксизма? Ведь, «по слухам», сам Сталин как-то назвал Хрущева дураком и был прав. На мой взгляд спасти положение могло только заблаговременное взращивание именно достаточно большого колличества высококвалифицированных в марксизме и одновременно в деле управления кадров. Когда такие кадры не в дефиците, демократический централизм уже не нанесет того вреда, о котором Вы пишите. Да, пусть будет Научный централизм, главное, чтобы не было дефицита высококвалифицированных, особенно в марксизме, кадров. Если будет такой дефицит, может и научный централизм не спасти положения, т.е. риск все равно остается. Этот риск, вполне оправдан во время революции и был оправдан во времена Сталина, но не лучше ли его устранить? Вот только учение марксизма далеко не все могут действительно глубоко понять. Большинство не может. Вот и встает вопрос о повышении интеллектуального уровня населения. Дело в том, что учить думать, приучать анализировать взрослого человека уже поздно, Начинать нужно с детсадовского возраста. Специалиситы утверждают, что после 7-и лет может оказаться уже поздно. Вот и вся моя «теория».