№ 3/67, III.2022

---

В редакцию газеты поступило интересное письмо, поднимающее важную тему в деле становления марксистской личности.

«Здравствуйте!

Поводом задать вопросы стало чтение «Эолофы арфы», вы её недавно опубликовали на своем сайте.

И что сразу бросилось мне в глаза, то это невероятная, массивная поддержка соратников и преданных друзей Карла Маркса и Фридриха Энгельса. На каждом этапе ожесточенной борьбы их кто-то постоянно выручал, и, если бы не эти люди, возможно, история пошла бы совершенно иным путем. По крайней мере, мне так показалось.

Внимательно прочитывая, я очень много важного почерпнул для себя, еще это позволило мне приблизиться к истине о том, как придти к мотивации, которая бы гарантировала творческую работу.

А теперь о главном.

Если человек, который мотивирован стать марксистом, — одиночка и у него никого нет, и нет даже такого человека, кто мог бы морально поддерживать его, сочувствовать его идеям, иными словами, кругом враги, атмосфера полного равнодушия и царит дух темной реакции, то обречен ли он на провал в своей одиночной борьбе за прогрессивные идеи?

Или все-таки я, надеюсь, совершенно не прав? Есть ли исторические примеры личностей, которые практически в одиночку преодолевали трудности при борьбе за коммунизм? Какие вообще есть нехитрые рецепты для поддержания моральной/духовной мотивации в условиях изоляции, если они вообще есть с учетом того, что человек имеет характер общественный, он же «социальное животное»?

Второй момент, есть ли вообще «противопоказания» к революционной борьбе? Имеются в виду, при всей его добросовестности и желании вести борьбу, его личные недостатки, качества, или, к примеру, его личная определенная судьба (образ жизни, обстоятельства) плохо бы состыковалась с требованиями к задачам борьбы. Что вообще говорит в целом сама наука?».

Как видно, наши читатели задаются важными и глубокими вопросами, советуются по теме практических рекомендаций становления личности. Это отличает нашу думающую и деятельную аудиторию от типичных потребителей левого информационного продукта.

Мерзость и тяжесть капиталистического бытия, с одной стороны, подвигает многих людей к борьбе за лучшее общество, с другой стороны, состоит из тысяч материальных и духовных преград и трудностей для её осуществления. Главное из них — вовсе не наёмный труд или бытовые неурядицы, а насаждаемое с детства рабское, невежественное мировоззрение и воспитанный с пелёнок оппортунистический психотип личности.

В большинстве случаев это противоречие между стремлением и обстоятельствами разрешается в виде сочувственного отношения к коммунизму и коммунистической борьбе — когда человек готов поддерживать наше дело и в лучшем случае посильно участвовать в нём, но без дисциплинарного «обременения», в пределах привычного образа жизни, в порядке увлечения.

Редкие люди встают на путь коммунистической борьбы, преодолевают преграды и трудности, жертвуют привычным образом жизни, проявляют упорство, настойчивость и волевые качества, чтобы служить делу коммунизма.

Следует отметить, что в поворотные моменты истории всё зависит от количества и качества второй категории людей лишь постольку, поскольку они сумеют объединить и организовать вокруг себя массу первой категории людей. Решает и то, насколько будет дееспособной партия, и то, насколько она успешно и быстро сможет убедить организоваться сочувственно относящиеся к коммунизму слои.

Очевидно, что ни в первом, ни во втором случае никакой особой роли не играют материальные интересы, они проявляют своё значение только для широких пролетарских масс, которые в меньшей степени задаются политическими и научными вопросами, чрезвычайно придавлены эксплуатацией и гнётом капитала, не имея сил выйти за пределы обыденных проблем.

Стало быть, чтобы более-менее свободно рассуждать по поставленной проблематике, необходимо в общих чертах обрисовать: а) какие мерзости и тяжести капитализма служат причиной обращения к коммунизму, б) какие материальные и духовные преграды и трудности противодействуют ему, в частности в) каковы рабское, невежественное мировоззрение и оппортунистический психотип личности. Тогда мы сможем предметно обсуждать атмосферу, мотивацию и коллективность становления коммуниста.

Вопреки расхожему представлению, людей к коммунизму в большей степени обращают мерзости капитализма, а не тяжести его быта. Эксплуатация и угнетение, напротив, сковывают творческие силы и порывы пролетария, высасывают из него жизненные силы. Наиболее придавленные капитализмом слои, как правило, реагируют на своё бедственное положение в лучшем случае борьбой за сиюминутное улучшение своего положения, протестом и иногда бунтом и погромом. Находясь в условиях крайней нищеты, сил на ведение осмысленной политической борьбы не хватает.

Разозлённые страданиями и трагедиями капитализма массы становятся движущей силой революции только в случае революционной ситуации и если их ведёт за собой политический авангард класса. Это хорошо показывает история Великой Октябрьской революции, когда ударными отрядами партии были наиболее квалифицированные городские промышленные рабочие.

Поэтому тяжесть капиталистического бытия, которая служит причиной обращения к коммунизму, — это общие условия эксплуатации и угнетения капиталом. Психически и нравственно здорового человека тяготит господство товарно-денежных отношений, вечная погоня за деньгами, недопотребление и бедность, отсутствие перспектив выйти из положения тяглового скота пролетарства, в которое его загоняет рынок. Наиболее болезненно тяжесть бытия проявляется в самой изощрённой форме подчинения и мотивации пролетария в виде кредитного и ипотечного рабства. Особо остро воспринимается капитализм с точки зрения будущего детей, ведь многие люди готовы почти всё стерпеть, лишь бы будущим поколениям дышалось свободнее и жилось лучше. Капитализм лишает подобной перспективы и сеет атмосферу безнадёжности будущего.

Проблематика воздействия на человека тяжести капиталистического бытия с последующим вступлением на путь борьбы за коммунизм заключается в переводе частного (индивидуального) в классовое (коллективное). Недовольство возникает в рамках повседневного мышления и быстро затухает, если конкретный человек или производственный коллектив получают подачку, улучшающую их материальное положение. В этом случае тактическим рычагом перевода частного в классовое служит воспитание солидарности трудящихся, основанной на естественном сопереживании. Однако практика показывает, что такой инструмент достаточно слаб и ограничен, поскольку корнями уходит в эмоциональную сферу сознания. Стратегическая задача состоит в наполнении сознания недовольных капитализмом пролетариев выводами марксизма, которые указывают принципиальный путь к построению нового общества, избавляющего от трагедий и недостатков капитализма всех и каждого.

Если человек имеет хотя бы минимальную степень свободы от эксплуатации и угнетения, которую проще всего выразить в количестве свободного времени, его совесть заставляет присматриваться к мерзостям капитализма. Их оценка производится с позиции справедливости.

Самый простой способ определить справедливость как понятие — это заменить его общеупотребимым синонимом «правильно» или «нормально». Справедливо — это то, что правильно, нормально для текущих условий. Несправедливо — это то, что неправильно для текущих условий. Поэтому справедливость не бывает абсолютной и вечной, она всегда соотносима с природными, общественно-историческими и политическими условиями. Она в качестве субъективного подхода вытекает из соотношения объективных факторов бытия.

Неправильно, ненормально и, следовательно, несправедливо, что человечество обладает всеми необходимыми ресурсами, чтобы обеспечить каждого человека здоровыми условиями жизни: жильём, питанием, одеждой, мирным небом над головой, коммунальным комфортом, медициной и долгожительством, образованием и относительно творческим трудом. Вместо этого происходит то, что происходит. Народы страдают, воюют, люди впиваются друг другу в глотки, а богачи и олигархи одуревают от праздности и роскоши.

Кажется, что представление о правильности, нормальности интуитивно и самоочевидно, однако на самом деле у него есть фундаментальное основание — это коллективная, социальная природа человеческого рода. Каждый индивид — это единица потенциала всего общества, отказывая в развитии отдельного человека, капитализм вычитает из совокупного потенциала человечества, обедняет настоящее и будущее людей. До мирового обобществления производительных сил эта формула тоже работала, но локально, в рамках конкретных обществ.

Первоочередной мерзостью капитализма, которая служит причиной обращения к коммунизму, является даже не приведённое в качестве примера выше противоречие между уровнем развития производительных сил и характером производственных отношений, а гнилость буржуазной культуры.

Совестливого человека приводит в бешенство осознание могущества научного познания и полной интеллектуальной импотенции буржуазного общества, в котором царит массовое невежество, религия, мистика, прагматизм, индивидуализм, демократия и формализм. Буржуазное общество не извлекает никаких уроков из истории, отрицает возможность научного познания общественных процессов, выстраивает производство и потребление на основе неконтролируемой стихии материальных интересов людей. Иными словами, тенденции научного познания и интеллекта находятся под гнётом и давлением полуживотных атавизмов, разумность и плановость приносится в жертву стихийности и сиюминутной борьбе всех против всех.

Марксизм, открывший тождество и единство противоположностей — материального мира и научного сознания, — остаётся на задворках общественной жизни. Несмотря на то, что буржуазная культура в основном является продуктом капиталистического базиса, её несправедливость, то есть неправильность, ненормальность, намного ярче бьёт в глаза, чем собственно экономические уродства капитализма. Это отчасти связано с тем, что к коммунизму обращаются в основном относительно образованные люди, воспитанные на этой гнилой культуре и преодолевающие её зыбкие границы посредством прежде всего света марксистско-ленинской науки.

Немаловажным аспектом мерзости буржуазной культуры является также несправедливая, то есть ненормальная, нравственная атмосфера в обществе. Капиталистические отношения порождают и культивируют самые извращённые формы духовности, на фоне которых средневековое религиозное лицемерие выглядит почти эталоном добронравия. Деньги пробуждают самые низменные наклонности человеческой натуры. Все эти полуживотные архаизмы вызывают только рвотные позывы у людей, равняющихся на научное познание, в том числе в вопросе вымещения в общественном сознании безобразного прекрасным.

Другим немаловажным аспектом мерзости буржуазной культуры является всепроникающая ложь. Что такое ложь? Ложь состоит из двух взаимно обусловленных моментов: ложных, то есть неадекватных объективной действительности, ненаучных представлений и намерении ввести в заблуждение. Капитализм даёт обильную почву для обоих.

Существует только два способа консервировать несоответствие уровня развития производительных сил, то есть прежде всего самих людей, и характера производственных отношений — это насильственное принуждение и обман. Принуждение силой как единственный метод себя исчерпало ещё на закате феодальной эпохи, поэтому в капиталистических отношениях в основном используется обман. А всякий обман строится на лжи и/или невежестве. А намерение ввести в заблуждение порождается столкновением частных интересов.

Капиталисты обманывают пролетариат добровольностью наёмного труда, тем, что зарплата — это плата за труд, а частная собственность — естественное отношение между людьми. Из этой большой реки лжи вытекают более мелкие ручейки обмана. Выбившиеся в начальники пролетарии, будучи прожжёнными карьеристами, обманывают капиталистов и рядовых пролетариев. Рядовые пролетарии обманывают начальников и друг друга, потому что им, как правило, безразличны результаты труда, им нужна только зарплата. И все они обманывают сами себя, считая, что капиталистическое рыночное устройство общества безальтернативно. И даже в этом последнем прослеживаются частные интересы — обыватель боится задумываться о коммунизме, так как не хочет терять возможность разбогатеть и возвыситься над другими.

Сущность буржуазных производственных отношений состоит в эксплуатации труда посредством обмана. Вирус лжи из базиса поражает всю надстройку и духовную сферу вообще. Буржуазная идеология исходит из ложных представлений об обществе и ставит своей целью сковать интеллектуальный и организационный потенциал трудящихся масс. Фальсифицируют всё: философские знания, прошлое (историю), настоящее, будущее. Существуют целые общественные институты лжи, такие как религия, демократия, право, статистика, буржуазная психология, сказки.

Ложь, лежащая в основе экономической жизни, становится типичным инструментом в политике, науке, искусстве и быту. При этом следует отметить, что ложь, которой пропитано всё буржуазное общество, далеко не всегда строится на фальсификации собственно фактов, как это делается, например, в истории СССР («голодомор», «большой террор», «секретные протоколы», «Катынь», потери в советско-финляндской и Великой Отечественной и т. д.), по большей части ложь связана с превратной оценкой тех или иных событий и процессов, замалчиванием реального положения вещей, подменой главного второстепенным и искажённой расстановкой акцентов.

Дело в том, что любому явлению, любому процессу можно дать научную, то есть адекватную, оценку, только рассматривая его диаматически — на основе фундаментальных категорий бытия, в развитии, во взаимосвязи со всеми другими явлениями и вскрывая его сущность. А поскольку, во-первых, в буржуазном обществе отрицается даже возможность единой научной методологии и, во-вторых, эмоциональная составляющая общественного сознания превалирует над интеллектуальной, постольку имеется широкое поле для спекуляций буржуазных идеологов и пропагандистов, которые и становятся наиболее распространённой ложью.

Примерно по такой же схеме действуют люди в быту, когда пытаются выворачивать факты в свою пользу, представлять ситуацию в выгодном для них свете. Многие настолько глубоко пропитаны этой «методологией», что даже не замечают за собой вранья.

Общая атмосфера лжи при капитализме вкупе с общей атмосферой тревожности чрезвычайно травмирует психику людей и общества в целом. Столько психов, сколько «производится» сейчас при капитализме, не было никогда.

Присмотритесь к политикам, многие из них ненормальные в медицинском смысле персонажи. Присмотритесь к олигархам, все они нездоровые психически люди. Не может здоровый человек впадать в такую бессмысленную жажду накопления богатств и роскоши. Присмотритесь к «звёздам» шоу-бизнеса, почти все они сходят с ума вместе с ростом популярности. Присмотритесь к популярным учёным, некоторые из них — натуральные фрики.

Люди с самого детства попадают не просто в несправедливо, то есть неправильно, обустроенный мир, но и в обстановку, которая подавляет заложенные природой материалистические ориентиры мышления. Человеческому сознанию несвойственна беспринципность и бессистемность мировосприятия, напротив, оно постоянно стремится адекватно отражать объективный мир, который закономерен и системен. А при капитализме его погружают в такие социальные условия, его так воспитывают, что естественное стремление к научному познанию приносится в жертву стихии взаимной борьбы человека с человеком.

Разумеется, это противоречие сущностных сил человека и социальных условий, в которых он взрослеет и живёт, некоторых буквально сводит с ума. Сумасшествие при капитализме становится средством приспособления к условиям бытия.

Наиболее совестливые люди чувствуют всю эту ложь капитализма (особенно остро её чувствуют дети, но их повсеместно «перевоспитывают»), и после знакомства с самыми общими выводами марксизма их сердце приковывается к идеалам коммунизма.

Конечно все эти мерзости меркнут в минуты, когда мирная фаза капитализма сменяется военной. Война становится главной тяжестью и главной мерзостью, главной причиной обращения к коммунизму. Война во всех своих трагических проявлениях и многочисленных лишениях.

Если с мерзостями и тяжестью капиталистического бытия, которые становятся коренной причиной обращения к коммунизму, в целом более-менее понятно, то с факторами, которые препятствуют этому, всё не так очевидно.

Наверное, каждый задавался вопросом, почему образованные люди, профессионально занимающиеся изучением общества, массово не становятся марксистами? Ведь даже если судить не с марксистских позиций, а «внеклассово», «объективно», очевидны научная недееспособность позитивизма, плюрализма и других популярных буржуазных теоретических полуфабрикатов и значительный эвристический потенциал марксизма.

Склонные к вульгарно-марксистскому объяснению левые полагают, что всё дело в подкупе интеллигенции со стороны буржуазии. С одной стороны, это так, ведь за марксистские исследования гранты и кафедры не полагаются, но, с другой стороны, в условиях буржуазно-демократических свобод никто не мешает интеллигенции заниматься марксизмом и коммунизмом в свободное время, ведь экстенсивность их труда невысока. Да и кроме того, можно вполне легально писать марксистские работы в рамках буржуазных институций, участвовать в работе коммунистических организаций, вести пропаганду коммунизма даже в студенческих аудиториях. Но если такие явления и наблюдаются, то в качестве редких исключений и, как правило, связаны с людьми, которые ещё до учёной или преподавательской карьеры стали марксистами. Современная наука как общественный институт не производит на свет марксистов, поэтому в том числе мы её и называем буржуазной.

То же, но в меньшей степени относится и к служащим, рабочим и всем тем, для кого капиталистическая система служит агрессивной средой выживания, а капитал является средством закабаления, а не роста благосостояния. Добросовестный и порядочный человек объективно склоняется к коммунизму, но максимум, что мы получаем самотёком — это антикапиталистические настроения, да и те быстро вспыхивают в периоды кризисов и так же быстро затухают в фазы спокойного развития.

Можно подумать, что главная проблема в сложности теории марксизма, в высоких требованиях к логической культуре мышления для освоения диаматики. Действительно, марксизм-ленинизм является высшей формой научного мировоззрения и для его освоения необходимы широкий кругозор и годы упорного интеллектуального труда. Марксизм гораздо сложнее освоить, чем высшую математику, физику, инженерное дело и любую прикладную науку. Однако такой аргумент был бы уместен, если бы мы говорили о том, что капиталистическое бытие не порождает теоретиков марксизма, здесь же речь идёт о том, что интеллигенты, служащие и рабочие принимают вместо уже сделанных классиками и теоретиками открытий и выводов марксизма всякую буржуазную и мелкобуржуазную демагогию. Причём марксистские истины не только зачастую проще, яснее, чётче, нагляднее, чем идеологические выверты буржуазной политологии и социологии но и подтверждаются ежедневной практикой.

Можно подумать, что проблема в том, что выводы марксизма неизвестны широкой публике, намеренно скрываются при капитализме. Но и это не так. Эпоха СССР оставила после себя миллионные тиражи работ классиков и миллионы исторических фактов, подтверждающих выводы марксизма. Марксистская литература бережно оцифрована и легко находится по клику мышки в интернете. Конечно, буржуазия пытается утопить марксизм в информационном море псевдонаучной и антинаучной белиберды, многие буржуазные теории и доктрины беспардонно заимствуют из марксизма отдельные положения и элементы, выхолащивают его научный и революционный дух. Однако сколько ни марай учение Маркса — Энгельса — Ленина — Сталина, интерес к первоисточникам только возрастает.

Объяснение феномена недостаточного количества марксистов при капитализме можно найти, если присмотреться к общей обстановке формирования мировосприятия людей. При капитализме не только благодаря идеалистическим педагогическим системам, пропаганде в школе, вузах, книгах, фильмах и статьях, но и самими условиями быта воспитывается буржуазный тип личности. Мало того что буржуазная идеология сотнями тысяч сортов и оттенков предлагается на выбор обывателю или прямо загружается в сознание посредством образования и моды, но и сами социально-экономические условия капитализма незримо шлифуют психику индивидов.

Кроме того, марксизм выдвигает истины, которые бесспорны, однозначны, конкретны и не подлежат пересмотру, тогда как палитра заблуждений бесконечно богата разнообразием, а порою и блестит, как цыганское золото. Марксистская наука с точки зрения обывательского подхода скучна и требует усидчивого усвоения, а буржуазное мракобесие весело и задорно. Как говорится, в пустой бочке звона больше.

Если обобщить эту основную категорию духовных преград и трудностей для формирования марксистов при капитализме, то можно сказать, что с детства насаждается рабское, невежественное мировоззрение и воспитывается оппортунистический, то есть приспособленческий, психотип личности.

Сами условия капиталистического быта научают людей давать обществу поменьше, а брать от него побольше, научают беспринципно «крутиться» ради добычи денег, ставить индивидуальное куда выше общественного. Нас с детства подводят к мысли, что счастье состоит в нахождении удовольствий и удовлетворении капризов, что раскрывать в себе необходимо не общественно-полезные способности и таланты, а глубинные желания и постыдные страсти.

Всё это есть психология оппортунизма, то есть приспособления под господствующие условия, возведение в абсолют безответственного стремления к поиску места под солнцем. Разумеется, цветущий оппортунизм обслуживает самое похабное холопство. Нет более благоприятной социальной почвы для капитала, чем почва оппортунистического мещанства.

Уместно напомнить, что в царской России массовое распространение марксизма происходило через уже сформированный слой профессиональных, испытанных каторгой и виселицей революционеров. Кроме того, условия полуфеодального капитализма и казарменный тип индустрии порождали совсем непохожий на современный тип пролетария, хотя и менее образованного, чем нынешний, но более «обтёсанного» классовыми отношениями. Этим и объясняется непохожесть нашей и большевистской дореволюционной эпохи и некоторая разница в динамике становления коммунистического движения.

Если предельно кратко обрисовать специфику наших современных условий, то можно сказать следующее.

Во-первых, у нас позабыта большевистская революционная традиция глубокой теоретической литературы. Как следствие, завалена вообще теоретическая работа. И мало кто, кроме нас, берётся это исправить. Во-вторых, пролетариат значительно атомизирован, дезорганизован и распылён, но при этом весьма образован и начитан по сравнению с дооктябрьским состоянием. Ушло в прошлое внимание к вопросам физического выживания. Теперь возросла роль убеждения, аргументированности и организационной состоятельности коммунистов, которые претендуют на роль авангарда. В-третьих, буржуазия и буржуазные государства значительно поумнели, научились эффективно бороться за укоренение капитализма как в экономике и политике, так и в сфере идеологии. Отсюда, в-четвёртых, оскудели источники марксистских кадров. Техническая, творческая интеллигенция, наиболее компетентные рабочие и служащие повально заражены буржуазной идеологией, предпочитают мещанскую жизнь при капитализме борьбе за коммунизм. Переломить эту тенденцию очень сложно, но необходимо, тем более этому благоволят глобальный кризис капитализма и из года в год разрушающий, воспетый в буржуазной культуре образ жизни.

Таким образом, современная атмосфера для марксистов гнетущая, полна деморализующих мелочей и частностей, но при этом и более свободная по сравнению с дореволюционным прошлым. Проблема многих начинающих левых состоит в том, что они не хотят наблюдать жизнь вокруг себя, скатываясь в примитивные аналогии истории революционного движения. Причём ладно бы они кропотливо, по первоисточникам изучали дооктябрьскую обстановку и перипетии становления большевистской партии. Этого как раз почти не наблюдается. В основном левые знают историю коммунистического движения по вторичной, третичной литературе, а то и вообще из художественных фильмов и книг брежневской эпохи. Даже «Что делать» Ленина и «Краткий курс» Сталина не являются для них настольными справочниками.

Современная атмосфера для марксистов достаточно агрессивна, потому что уровень организации низок, связи с массами пока не наработано, а начинающий сторонник марксизма, как правило, погружается в бурлящие воды левого движения. С одной стороны, в палитре мнений левого информационного пространства быстро происходит оттачивание собственной позиции и навыков по её пропаганде, с другой стороны, бесплодные склоки, тотальная теоретическая путаница и хронические шараханья истощают психологически. Полное отсутствие связи леваков с массами и их авторитета, оппортунизм, детские болезни и политическая незрелость сеют в душе ростки пессимизма и нагнетают уныние. Даже один вид типичных представителей левого политического спектра — выкинутых на обочину жизни неряшливых охламонов — вызывает тяжёлые чувства безнадёжности борьбы за коммунизм такими «силами».

Нужно понимать, что специфика и исторические пути формирования левого движения на постсоветском пространстве накладывают отпечаток на кадровый потенциал сообщества людей, претендующих на звание коммунистов. Это одна из объективных сторон последствий краха КПСС. Наблюдается два поколения левых, одинаково поражённых оппортунизмом: старшее, в котором запечатлелись пережитки идейной трансформации КПСС, и молодое, которое выросло на обильной почве троцкизма. И там и там главная проблема — это невладение теорией марксизма-ленинизма и особенно диаматикой.

В левом движении сложилось несколько более-менее устойчивых оппортунистических школ и школок, которые пытаются организационно оформиться, остальные многочисленные «партии», «движения», «паблики», кружки и прочие представляют собой тусовочные клубы по интересам. Критика первых, как и наиболее массовидных теоретических заблуждений в целом, проводится на страницах прорывских изданий. При этом только коллектив журнала «Прорыв», во-первых, ведёт многолетнюю систематическую теоретическую работу по актуализации и очищению теории марксизма от оппортунизма, во-вторых, предлагает логически цельную, фундаментальную теоретическую систему, обобщающую великий опыт побед коммунизма и горький опыт поражений. Мы единственные предлагаем исходить не из «политического прагматизма», модных концепций, отдельных работ классиков или почерпнутых из учебников СССР «основ марксизма»; не из непонятно кем написанных программ многочисленных партий, а из диалектико-материалистического понимания фундаментальных категорий бытия, то есть из диаматики. Любой, даже самый мелкий политический вопрос должен быть исследован в результате разворачивания стройной теории от первоначальных аксиом движущейся в пространстве и существующей во времени несотворимой и неуничтожимой материи, которая первична в отношении сознания и познаваема. Такой подход, если он сопряжён с добросовестностью, гарантирует отсутствие ошибок.

В отличие от других левых мы убеждены, что в основе мотивации борьбы за коммунизм лежат не материальные интересы, гуманистические позывы, а научное осознание неизбежности коммунизма, основанное на понимании его сущности и необходимости борьбы. И это не простой лозунг, а чрезвычайно сложный, долгий и извилистый путь утверждения марксистско-ленининского мировоззрения, сопряжённый со значительной трансформацией личности человека.

Знания и умение применять их на практике приобретаются, с одной стороны, взаимозависимо, с другой, рассинхронно. Можно что-то знать, но не уметь этим оперировать. Знать — ещё не значит понимать, можно знать, но не понимать. Например, основные положения теории марксизма, выраженные в различных словесных формулах и знаменитых цитатах классиков, известны многим, но не поняты абсолютным большинством. Потому что, чтобы понять, необходимо овладеть не только информацией (знать понятийную формулировку истины), но и всем движением теоретической мысли от наиболее общих аксиом диаматики, которая прямо и опосредованно затрагивает всё многообразие бытия.

Мироздание целостно, системно. Каждый закон, каждая научная категория выражают объективные, внутренние, существенные, устойчивые и потому повторяющиеся связи явлений без изъятия. Разумеется, изложение того или иного закона в абсолютной полноте взаимосвязей невозможно, потому что их бесконечное множество. В науке мы всегда излагаем главное и основное. Однако второстепенное и незначительное, взаимосвязанность и опосредованность всегда предполагаются на основе более общих категорий, фундаментальных категорий бытия и общей логики развития явления. Понимание чего-либо возникает не как сумма отдельных знаний, не от частного и единичного к целому и общему, а по маршруту: восприятие общего -> менее глубокое понимание общего -> более глубокое понимание общего. А уже от уровня глубины понимания общего или целого зависит качество понимания частностей.

На каждом этапе, от усвоения информации, проверки, её соотнесения, систематизации, выявления причинно-следственных связей, субъективной и объективной стороны явления до его интерпретации с точки зрения теории, немаловажную роль играет личность человека. Каков подход человека к познанию? Какие цели он преследует? Какой у него настрой? Ведь марксистское учение не является тайным, любой капиталист может открыть «Манифест» или «Капитал», тщательно изучить их, но при этом в абсолютном большинстве случаев такие примеры не приводят к появлению марксистов.

Ответы на подобные психологические вопросы сильно зависят от качества мировоззрения субъекта, и не столько с точки зрения багажа знаний, сколько с точки зрения совести. В левой литературе уделяется предельно мало внимания отношению объективного и субъективного в решении общественных проблем, в том числе в деле партийного строительства и строительства коммунизма. Если же говорить конкретно про соотношение объективных истин в процессе познания и субъективной личности, то наука ставит задачу рассмотрения диаматики личности, то есть совести человека. Если совесть продуктивна, то она есть «размышление о противоречии, содержащемся в собственном решении общественных проблем» (Подгузов).

Известно, что каждый человек испытывает чувство стыда, когда его поступки противоречат нормам морали круга его воспитания и общения, что и называют угрызениями совести. Это чувство не становится самостоятельным фактором развития в классовом обществе, потому что возникает из заведомо ненаучных представлений о морали, слепо отражающих классовые отношения. Однако если критерием совести становятся законы прогресса общества, если добросовестность в процессе познания и научного исследования гарантирует свободу субъекта от материальных интересов, симпатий, антипатий и личных страстей, то она выступает в качестве внутренней причины развития личности.

«Материалистическая диалектика личности, т. е. совесть, есть частный случай диаматики, порожденный противоположностью единичного и общего, индивидуальных и социальных ценностей в сознании человека, атавизма и человечности в потенциале каждой личности. Единство и борьба этих противоположностей и выступает в качестве внутренней причины развития личности, скачков в ее состоянии и социальной роли» (Подгузов).

Иными словами, усвоение информации, её научная проработка на основе теории марксизма тем продуктивнее и объективнее, чем выше добросовестность человека. Негодяю, подлецу, мерзавцу можно сколько угодно вдалбливать научные истины, толку не будет. Здесь работает другая механика — перевоспитания через изменение общественных условий. Однако если человек сам сознательно, добросовестно стремится к объективному познанию, то единственным препятствием на его «психологическом пути» является лень и заковырки старых привычек.

Специфика познания именно марксистской науки сопряжена с тем, что её выводы переворачивают привычную ценностную картину, противоречат морали классового общества и подрывают психологию мещанского благоденствия. Если человек живёт относительно благополучной жизнью, то его совесть под действием диаматики пробуждается мучительно сложно.

Таким образом, изучение теории и окружающей действительности при должном уровне работы совести переводит человека из состояния знающего в состояние понимающего, что открывает возможность обретения навыка применения знаний на практике. Сложность последнего связана с тем, что его критерием является исключительно ошибочность или безошибочность результатов практики. То есть человеку на каждом этапе может казаться, что он вполне способен оперировать теорией, вне зависимости от того, насколько в реальности он владеет навыком её применения, основанным на понимании. Существует несколько принципов и приёмов, которые позволяют избегать рассинхронности теории и практики.

Во-первых, марксизм признаёт практикой только

«действие, создающее предпосылки для ПРОГРЕССА, т.е. нового, еще более продуктивного действия. Практика — это действие, подтверждающее конкретную ИСТИНУ и тем самым опровергающее ВСЕ заблуждения по этому поводу» (Подгузов).

Значит, теория в любом случае должна предшествовать практике. Это абсолютный закон для коммуниста, бездумных коммунистов, действующих по наитию, не бывает.

Во-вторых, отношение к практике должно быть осторожным и ответственным. Ничего не вредит практике так, как паника, суетливость, хвостизм, которые и являются признаками отсутствия адекватной теории. Вместе с тем практика должна отвечать развитию ситуации, поэтому не должна быть запоздалой.

В-третьих, практика должна быть коллективной, организационной, что позволяет увеличить её результативность и потенциал. Более опытные товарищи указаниями, наставлениями и советами помогут избежать ошибок, значит, рассинхронность за их счёт будет сглаживаться.

Мотивационная сторона формирования коммуниста в случае разумной организации процессов освоения теории марксизма и применения её на практике, приобретает форму беззаветного служения делу прогресса, коммунизма. Все вышеобозначенные моменты достаточны для формирования коммуниста, но необходимыми являются бескорыстность и безжалостность субъекта к себе. То есть прежде чем задаться целью стать марксистом, а затем коммунистом, нужно вычистить из души все «хвосты» мелкобуржуазной, индивидуалистической психологии в виде личных интересов и страстишек.

Некоторые скажут, что нет ничего плохого в том, что человек сумеет «сочетать личные и общественные интересы», тягу к комфорту и научные требования к практике. Тем более ведь коммунист должен бережно относиться к свой жизни, питаться, жить, иметь условия для работы.

Это типичное заблуждение, которое очень дорого обходится прогрессу. Дело в том, что объективно жизнь человека ему не принадлежит, индивид не является хозяином своей судьбы. Человек есть порождение общества и всецело принадлежит обществу, что бы он об этом ни думал. Все наши поступки имеют последствия и отражаются на других людях и обществе в целом. У нас общая судьба и без общества мы ничто. Коммунистическая борьба — это витиеватый путь, наполненный испытаниями и трудностями, и логика компромиссного «сочетания личных и общественных интересов» в поворотных пунктах истории всегда играет злую шутку с её адептами. Здесь как на войне: если ты поднялся в атаку, заведомо не подготовив себя к смерти, решительности и натиска рано или поздно не хватит. Бескорыстность и безжалостность к себе являются для коммуниста основой боевого духа, залогом морально-психологической устойчивости. На кривой козе в коммунизм не въедешь. Все эталонные коммунисты прошлого были абсолютно бескорыстны и безжалостны к себе. Все эталонные оппортунисты были и являются адептами компромиссного «сочетания личных и общественных интересов». Такова практика и опыт революции.

Товарищество и дружба, возникающие в быту в обычном обиходе жизни, почти никогда не годятся для коммунистической борьбы. Говорят, что товарищество и дружба проверяются на прочность в беде, и это верно, когда речь идёт о преодолении трудностей и взаимовыручке. Однако основой обыденного товарищества и дружбы является естественно сложившаяся привязанность людей друг к другу на основе симпатии, уважения или кровнородственных связей, а это не слишком устойчивое основание.

Многие, кстати, не понимают нескольких важных вещей о товариществе и дружбе. Так, симпатии, уважение и кровнородственные отношения возникают прежде всего в ходе совместной практики, а не только общения. Если люди живут вместе, вместе учатся, работают или занимаются каким-то общим делом, то их взаимное отношение друг к другу и к обществу постоянно проверяется поведением и поступками. Возникает как понимание личности друг друга, так и привычка в отношении друг к другу с уважением и симпатией. На словах и посиделках вечером в пятницу прочного товарищества и дружбы не возникает, хотя многие и считают обратное. Следствием этого становится то, что если общая практика прекращается, то отношения товарищества и дружбы постепенно угасают, правда, бывает у них такой задел прочности, что его хватает и до конца жизни.

Важным элементом совместной практики, поскольку действия товарищей и друзей однонаправленны, становится та или иная степень единомыслия. Причём чем она выше, тем крепче узы товарищества и дружбы. Либералы не дружат с коммунистами, подонки — с порядочными, начальники тиранического склада — с подчинёнными.

Кроме того, главное в тенденции складывания тесных межличностных отношений — это степень объективной противопоставленности индивидов. Если люди из однородной классовой среды, между ними не возникает конкуренции, их интересы не противопоставляются до степени взаимной борьбы, то шансов для возникновения товарищества и дружбы кратно больше. А деньги, карьеризм, корысть, наследство подрывают межличностные отношения.

Сейчас обыватель уверен, что в основе его положительного или отрицательного отношения к другим людям лежат совместимость черт характера, качества воспитания и привычек поведения. Практика показывает, что это надуманное, идеалистическое объяснение из области буржуазной психологии. Есть даже в народе поговорка по этому поводу, что противоположности притягиваются.

И последнее, касательно товарищества и дружбы в обычном обиходе жизни. В среде товарищей и друзей всегда формируются лидеры, авторитеты, ведущие и ведомые. К этому факту обычно относятся негативно, потому что буржуазный быт и мелкобуржуазная идеология приучают ненавидеть иерархию в любом проявлении, даже если она естественная и добровольная. На самом деле все люди разные и нет ничего зазорного в том, что кто-то в области общения обладает более сильным характером, более острым умом, преуспел в жизненной мудрости. Если ты признаёшь в товарище и друге авторитета, это совсем не значит, что ты слабый и не имеешь собственного мнения. И, напротив, безудержное стремление каждого индивида к лидерству, заносчивость и необоснованные требования к другим, которые проповедуются буржуазной психологией, насаждают в среде доверчивых обывателей сквернохарактерность, мешающую нормальному общению.

В среде же коммунистов товарищество и дружба также зиждятся на общей практике — борьбе за коммунизм. Но главное в таких межличностных отношениях именно научное единомыслие. Единство научного мировоззрения, принадлежа к высшему элементу сознания — интеллекту, подавляет и сглаживает все порождённые бытом противоречия: возрастные, поведенческие, межполовые и все иные, имеющие эмоциональный окрас.

Некоторые искренне считают, что коммунистическая организация — это нечто вроде бюрократической структуры, в которой главное, чтобы все выполняли свои служебные обязанности, а личные отношения остаются за скобками делового взаимодействия. Это печальное заблуждение, так как настоящая коммунистическая партия является прообразом коммунистического общества, соединением единомышленников, которые не только действуют вовне, но и выстраивают отношения между собой на научной основе.

Марксистская наука требует знать не только что делать, но и как делать, а важнейшим элементом последнего является правильная организация работы. Общеизвестно и многократно доказано практикой, что эффективность взаимодействия людей прямо зависит от качества коллектива как целого, от атмосферы, тона и спайки в нём. Уже одна принадлежность к участию в борьбе за коммунизм объективно ставит людей в положение товарищей, священной обязанностью которых является взаимопомощь, взаимная открытость, наставничество и ученичество.

Коммунистическое товарищество не может ограничиваться служебной вежливостью, как это прописано в воинских уставах, а должно быть предельно искренним, чтобы перерастать в дружбу — высшую, любовную форму отношения между людьми. Причём для коммуниста как носителя научного мировоззрения межличностные отношения перестают носить частно-индивидуалистический характер, ведь все коммунисты считают себя проявлением, моментом организации — партии. Любовь к партии, являясь приближенным, конкретным проявлением любви к человечеству, к его коммунистическому будущему, воплощается в товариществе и дружбе внутри организации.

При этом товарищество и дружба коммунистов не носят безусловного характера, как это понимает романтическое мышление, но проявляется и в виде непримиримого отношения к недостаткам, колебаниям, заблуждениям, ошибкам товарищей. Если в среде обывателей допускается благодушие и попустительство в отношении товарищей и друзей, потому что они товарищи и друзья, то в среде коммунистов превалирует разумное отношение к человеку, основанное на признании господства общего над частным. Иными словами, коммунистические товарищество и дружба сильны и крепки постольку, поскольку человек является коммунистом, развивается и борется, не жалея себя. Так товарищество и дружественность не перерастают в компанейщину, дополняя деловой стиль.

И здесь необходимо подчеркнуть, что важно то, что думает и делает человек, а не то, насколько он полезен в данный конкретный момент. Все коммунистические партии мира обжигались на том, что отдельные талантливые люди вызывали к себе высокое расположение коммунистов и народа в силу их ситуативной полезности без учёта их действительной политической и мировоззренческой физиономии. Поэтому, в частности, теория научного централизма требует оценивать кадры прежде всего по глубине освоения ими теории марксизма-ленинизма, конкретным успехам в самообразовании и пропаганде. Такие достижения могут казаться более скромными по сравнению с результатами работы какого-нибудь отдельного «практика», но позволяют правильно определять качество личности и вектор её развития.

Самым сложным с эмоционально-психологической точки зрения в теории коммунистического товарищества и дружбы является вопрос об авторитете руководства и дисциплине. Легко заметить, что почти во всех коммунистических на словах организациях господствует абстрактно-формальное признание авторитета руководства. Выбрали ЦК, будем ему подчиняться, поэтому на словах признаём его авторитет. В действительности же авторитета у руководства нет, так как даже те, кто голосовал за избранный состав ЦК, часто это делали по принципу «на безрыбье и рак рыба».

Вместе с тем абсолютно все успешные коммунистические партии возглавлялись авторитетными вождями, но сегодня в среде левых с подачи оппортунистов их авторитет принято называть культом личности. Сначала был культ Маркса, культ Ленина, затем культ Сталина, культ Мао Цзэдуна, культ Ким Ир Сена, культ Хошимина, культ Ходжи. Правоверные леваки стеснительно замалчивают этот факт и отчаянно отрицают необходимость воспитания вождей, давно перейдя в вопросе наличия авторитетов в разряд анархистов и либералов.

Таким образом, в ходе реальной практики по развитию теории, организации и политической борьбы выковываются наиболее способные руководители, руководители высшего типа, признание авторитета за которыми становится главным фактором сознательной дисциплины. Естественное отношение коммунистов к своим вождям сродни любви к наставнику и учителю, как и было в случае с гениями революции.

Недоверчивый читатель может спросить: что же делать, если нет в коммунизме людей, которые способны вести за собой как вожди? Это значит прежде всего то, что перспективы у такого коммунистического движения печальны. Это значит, кроме того, что каждый рядовой марксист должен стремиться стать коммунистом, чтобы воспитать из себя вождя. Это значит, в конце концов, и то, что те лидеры, которые уже по факту имеются, по мере роста стихийного движения подвергнутся самому суровому экзамену истории, который выяснит их состоятельность в роли вождей. И преступно сейчас, на стадии более или менее подготовительной, игнорировать объективные законы становления коммунистической партии, уже известные и многократно показавшие себя в истории.

Становление марксиста в современных условиях прямо сопряжено с работой в коллективе. Все примеры одиночек, которые ведут замкнутую, «блоговую» пропаганду от своего имени, как самостоятельные, независимые авторы, показывают, что они впадают в стагнацию и самолюбование. Все самоназначенные теоретики-одиночки, годами упивающиеся своей «принципиальностью», несостоятельны в том числе потому, что их теоретические изыскания не обретают организационных форм, не являются практикой.

Поэтому, как только человек встал на путь марксистского самообразования, ему следует постепенно включаться в партийную работу, в нашем случае — участвовать в работе газеты и журнала. То, что в обыденной жизни его окружает атмосфера безразличия и люди с враждебными взглядами, ничего не значит. По мере развития сознания, роста мировоззрения и личности обыденное общение будет трансформироваться, будут появляться люди, сочувствующие, понимающие и даже поддерживающие. Прогрессивно настроенные родственники и друзья тогда встанут на путь положительного отношения к марксисту, когда сам он будет представлять из себя известную интеллектуальную величину.

Если очень грубо упростить, то одно дело, когда молодой человек, увлекающийся левыми идеями, надоедает родственникам и друзьям поверхностными рассказами и спорами о коммунизме, другое дело, когда он предстаёт перед ними как состоявшийся автор, признанный, пусть и в узких кругах, пропагандист. Люди вообще слабо усваивают какие-то отдельные декларируемые истины, они склонны испытывать пиетет перед достижениями человека. Если тебя уважают в какой-то среде, то это уважение автоматически «давит» на обывателя и он уже начинает прислушиваться к тебе как к личности.

Иными словами, проблематика общения начинающего марксиста в быту связана скорее не с тем, что люди обычного обихода заражены мещанством и враждебны коммунизму — это всеобщее фундаментальное условие капитализма, — а с отсутствием понятных и привычных для них формализованных результатов и достижений. Сначала изучи теорию марксизма, напиши и издай книжку по теме, пусть у тебя за плечами будет организация, тогда уже и доказывай состоятельность своей теории. По крайней мере, тебя внимательно выслушают. К сожалению, так воспринимают ситуацию большинство обычных людей.

Следовательно, сочувствие и поддержка окружающих могут возникнуть только на фоне того, как марксист преодолевает преграды и трудности, ежедневно работает на коммунизм, не жалея себя. Голая идейность мало кого впечатляет. Конечно, важно находить единомышленников, пропагандировать родственников и друзей в индивидуальном порядке, но в этом деле многое зависит от их субъективной предрасположенности и стремления к познанию. Ничего удивительного в том, что не удаётся даже самыми глубокими и убойными аргументами убедить обывателя в необходимости борьбы за коммунизм, нет. Совокупная сила буржуазной обстановки и буржуазной идеологии во много раз превышает силу любой аргументации.

Поэтому никаких хитрых и нехитрых рецептов поддержания мотивации нет, нужно самоотверженно работать в коллективе с осознанием важности и объективной необходимости нашего дела. Главной формой общения для коммуниста на данном этапе остаются теоретические и пропагандистские публикации. Связь между товарищами осуществляется прежде всего через совместную теоретическую, организационную и политическую работу в газете и журнале. Мы пишем статьи для себя, чтобы глубже понимать теорию марксизма и обстановку; для товарищей, чтобы поделиться нашими наработками; для пролетариев, чтобы учить, убеждать, организовывать класс. Это и становится высшей формой общения, которая органически дополняется редакционными обсуждениями, сетевой перепиской, частными разговорами.

Исторических примеров, когда отдельный человек в одиночку шёл против всех, совершая научный или политический подвиг, множество. Но марксизм не признаёт концепцию героев и масс, в которой отдельный человек становится вершителем истории. Поэтому мы работаем в коллективе, организации, чтобы удесятерить наши силы, а наш коллектив ведёт свою деятельность в гуще народных масс, чтобы задействовать действительное всемогущество организованного революционного класса.

А. Редин