Работа Ленина «О значении воинствующего материализма» признаётся всеми марксистами наиважнейшей и руководящей. Там есть, между прочим, следующие замечания:
«Важен для той работы, которую воинствующий материализм должен проделать, союз с представителями современного естествознания, которые склоняются к материализму и не боятся отстаивать и проповедовать его против господствующих в так называемом „образованном обществе“ модных философских шатаний в сторону идеализма и скептицизма.
Помещенная в 1 — 2 номере журнала „Под Знаменем Марксизма“ статья А. Тимирязева о теории относительности Эйнштейна позволяет надеяться, что журналу удастся осуществить и этот второй союз. Надо обратить на него побольше внимания. Надо помнить, что именно из крутой ломки, которую переживает современное естествознание, родятся сплошь да рядом реакционные философские школы и школки, направления и направленьица. Поэтому следить за вопросами, которые выдвигает новейшая революция в области естествознания, и привлекать к этой работе в философском журнале естествоиспытателей — это задача, без решения которой воинствующий материализм не может быть ни в коем случае ни воинствующим, ни материализмом. Если Тимирязев в первом номере журнала должен был оговорить, что за теорию Эйнштейна, который сам, по словам Тимирязева, никакого активного похода против основ материализма не ведет, ухватилась уже громадная масса представителей буржуазной интеллигенции всех стран, то это относится не к одному Эйнштейну, а к целому ряду, если не к большинству великих преобразователей естествознания, начиная с конца XIX века.
И для того чтобы не относиться к подобному явлению бессознательно, мы должны понять, что без солидного философского обоснования никакие естественные науки, никакой материализм не может выдержать борьбы против натиска буржуазных идей и восстановления буржуазного миросозерцания».
Однако рекомендуемую Лениным статью Тимирязева не читает вообще никто. Она совершенно забыта и незаслуженно сдана в музей истории. Между тем, она представляет известный интерес, так как уже в начале 1922 году давала мощный отпор идеализму эйншейнианства. Предлагаем вниманию библиографическую заметку Тимирязева.
А. Эйнштейн «О специальной и всеобщей теории относительности»
Теория относительности знаменитого физика Альберта Эйнштейна привлекает к себе внимание настолько широких кругов обитателей земного шара, что без всякого преувеличения можно сказать: никогда еще ни одна научная теорема не находила столь живого отклика среди людей, стоящих далеко от науки и мало обыкновенно интересующихся ее текущими задачами. Этой теорией интересуются люди самых противоположных взглядов — самых противоположных складов мысли. Одни считают ее самым блестящим проявлением новой, свежей научной мысли, проводимой убежденным революционером в науке, в последние годы после войны открыто ставшим на сторону борющегося рабочего класса. Другие приветствуют эту теорию также как великую революцию в науке и главное ее достоинство видят в том, что она наносит «смертельный удар»… материализму! Т.е. будто бы подрывает в корне основы величайшего из революционных учений, связанных с именами Маркса и Энгельса.
Последняя категория «друзей революции» в науке в настоящее время встречается в большом изобилии на всем земном шаре. Люди этого толка, ненавидя революцию в общественной жизни, восторгаются ею в науке потому, что революция в науке для них равносильна уничтожению науки и восстановлению авторитета религии и находящихся на ее службе различных течений идеалистической философии.
Разберем, насколько это возможно, в краткой заметке, на чем основывается эта бесплодная попытка повести атаку на самые основы материализма. Прежде всего, однако, в чем же состоит принцип Эйнштейна? В основе его теории находится следующее положение: Законы всех явлений природы не зависят от состояния движения изучающего их наблюдателя. На первый взгляд в этом утверждении нет ничего удивительного и непонятного. Представьте себе, что Вы сидите в вагоне равномерно идущего поезда и Вы роняете из рук какой-нибудь предмет на пол вагона: он упадет совершенно также и попадет в то же самое место пола, как будто бы поезд и не двигался. Вы можете перекидываться мячиком с сидящим против Вас вашим соседом; мяч будет перелетать в ту и другую сторону так, как будто поезд был неподвижен. Мы часто даже не замечаем движения поезда, если он идет без толчков — равномерно. Вспомните, например, когда на станции перед окном вагона, в котором Вы сидите, стоит вагон другого встречного поезда. Вы слышите свисток, замечаете движение, но не можете сразу решить, который из двух поездов пошел? Таким образом, участие наблюдателя в равномерном и прямолинейном движении не влияет сколько-нибудь заметным образом на характер явлений, которые он наблюдает и изучает.
Дело становится гораздо труднее, если мы попытаемся распространить положение Эйнштейна на более сложные явления, как например, на измерение скорости света. Пусть, например, на платформе, расположенной вдоль железнодорожного пути, измеряют скорость света.
Луч вышел из А и через некоторый очень малый промежуток времени приходит в В, пройдя всю длину платформы в 100 метров. Чтобы найти скорость света надо знать, сколько времени потребовалось свету, чтобы пройти эти сто метров. Пусть теперь скорость света измеряют с поезда, который за время, в течение которого свет прошел из конца в конец платформы, передвинулся из CD в C1D1 . Когда луч света выходил из А, против А было последнее окно последнего вагона поезда. Когда луч света будет у другого конца платформы, там будет находиться переднее окно первого вагона (считая от паровоза). Для наблюдателя в поезде свет прошел всю длину поезда, которая на нашем чертеже в два раза меньше длины платформы. Таким образом, рассчитывая скорость света для себя, он найдет ее в два раза меньшей, чем наблюдатель, стоящий на платформе. Для одного свет пройдет, считая вдоль поезда, 50 метров, для другого за то же время —100 метров.
Как же быть теперь с принципом Эйнштейна, требующим, чтобы скорость света, как и всякое другое явление в природе не зависело от движения наблюдателя? Выход один: надо допустить, что все часы в поезде и вообще все, чем можно измерить время, идет медленнее, т.е. само время течет медленнее для того, кто движется. Этим мы спасаем принцип Эйнштейна: действительно, раз пройденный светом вдоль поезда путь меньше, но зато и промежуток времени, отмеренный медленно идущими часами также стал меньше, тогда скорость может получиться та же самая, как и для наблюдателя на платформе!
Более обстоятельный и строгий разбор этого явления показывает, что для оправдания основного положения Эйнштейна необходимо помимо допущения об изменившемся ходе времени допустить еще, что в зависимости от скорости движения все предметы сжимаются по направлению движения, так что движущийся поезд должен быть немного короче неподвижного, правда, это укорачивание равно, как и замедление хода времени, согласно теории должно быть ничтожно малым даже для самых быстро движущихся аэропланов. И самое главное мы никогда не в состоянии этого проверить, потому что в движущемся вагоне и аэроплане все часы изменят свой ход и все аршины и метры укоротятся. Таким образом, эта теория очень хорошо застрахована от опытной проверки! Рассмотренная нами сейчас часть теории Эйнштейна, называемая «специальной теорией относительности», занимает почти две трети книжки Эйнштейна. Эта часть книги читается легко.
В 1916 году Эйнштейн опубликовал свою «Всеобщую теорию относительности», где им сделана попытка распространить основное положение его теории на любой вид движения, в том числе и вращательное. Для этого приходится сделать еще один шаг, приходится отказаться от основ нашей геометрии, которую мы изучаем в наших школах и которая ведет свое начало от великого греческого геометра Эвклида. Этой геометрией мы ежеминутно пользуемся в наших практических расчетах и постройках вплоть до самых сложных технических сооружений и до сих пор никогда не имели случая раскаиваться. Чтобы отстоять свое положение о неизменности законов природы от состояния движения, изучающего их наблюдателя, Эйнштейну приходится заменить знакомую нам геометрию Эвклида одним из тех воображаемых построений, какие были созданы позднейшими геометрами, в том числе и Н. Лобачевским, и которые имеют большой теоретический интерес. Эйнштейн этим воображаемым построениям придает реальный смысл и опять так же, как и в специальной теории, указывает, что отступления от эвклидовой геометрии должны быть ничтожно малы, но по его теории они должны быть!
Есть ли, однако, необходимость, вынуждающая нас безоговорочно согласиться с этими допущениями, с которыми здоровый рассудок не может, по крайней мере, сразу примириться?
На это мы можем решительно ответить: нет! Все выводы из теории Эйнштейна, согласующиеся с действительностью, могут быть получены и часто получаются гораздо более простым способом при помощи теорий, не заключающих в себе решительно ничего непонятного — ничего сколько-нибудь похожего на те требования, какие предъявляются теорией Эйнштейна.
В этом отношении надо отдать полную справедливость Эйнштейну, в своей книжке он определенно указывает, что все, что вытекает из его теории, может быть получено независимым от его теории путем; он видит в этом особое достоинство своей теории, дающей то же самое, что и все остальные, но зато обладающей философским единством, которое свойственно только ей одной.
Вторая часть книги, посвященная всеобщему принципу относительности, изложена хуже: многое приходится читателю принимать на веру.
На чем же строят свои нападки на материализм сторонники и последователи Эйнштейна? (Надо заметить, что сам Эйнштейн, хотя и высказывает иногда мысли, идущие в разрез с философией материализма, но никакого активного похода против основ материализма не ведет).
Прежде всего, если для каждого наблюдателя в зависимости от его движения время идет определенным ходом, отличающимся от хода времени для других наблюдателей, двигающихся иначе, и если в зависимости от движения изменяются размеры предметов, то значит объективно вне нас существующего пространства и времени нет! Но ведь изменившийся ход часов, который мы не можем проверить, мы должны были придумать для того, чтобы навязать природе основное положение Эйнштейна и чтобы не впасть в противоречие с фактами!
Далее для той же цели мы должны подобрать определенное искажение реальной геометрии и приписать ей реальное существование. Из этого делают вывод: любая геометрия эвклидова или неэвклидова есть чистый продукт разума, независящий от опыта. Все эти системы геометрии существовали в сознании и вот из них Эйнштейн подобрал такую, которая теоретически ближе всего подходит к действительности, и геометрия Эвклида ничем не отличается от остальных.
Но этот довод устраняется крайне просто: все воображаемые системы геометрии в отличие от евклидовой возникли после нее, как попытки построить системы, отличные от того, что есть: они не могли бы и возникнуть, не будь раньше нам известна геометрия Эвклида, которая подтверждается буквально на каждом шагу в нашей практической деятельности, подобно тому, как всякая фантазия — всякая сказка, но могли бы возникнуть, если бы мы не знали той были, той действительности, которой она противополагается.
Наконец из того, что для оправдания принципа Эйнштейна о независимости законов природы от движения наблюдателя, человек подбирает определенным образом ход часов и ту или другую воображаемую геометрию объявляет реальной и заменяет ею практически нам необходимую Эвклидову, делается вывод, что не сознание складывается под влиянием воздействия независимо от нас существующего мира, а, что наоборот, сознание предписывает этой реальной действительности свои законы!
Ошибки здесь в том, что, приписав природе произвольное допущение Эйнштейна, мы потом должны подыскивать такие новые допущение, которые не дали бы нам возможности разойтись с фактами. Забыв при этом, что мы это вынуждены делать потому, что мы сделали произвольно первый шаг. И вот об этом своеобразном процессе подлаживания под действительность: шаг назад и шаг вперед, громогласно объявляют: сознание диктует бытию свои законы!
Отчего же в здоровой науке, где, как указывает тов. Н. Ленин, ученый «стихийно» становится материалистом возникают такие нездоровые течения? Ответ может быть один: вопросы, связанные с теорией относительности, касаются таких областей, где мы при наших технических средствах еще не можем решить дело лабораторными опытами. А там, где ученый-естествоиспытатель лишается своей единственной верной опоры, ум его очень легко может свихнуться.
Необходимо, однако, оговориться: в теории Эйнштейна, помимо теории относительности, много весьма ценного. Его попытка обосновать теорию всемирного тяготения имеет громадный интерес, но она непосредственно не связана с принципом относительности.
Во всяком случае книжка Эйнштейна представляет лучшее изложение теории относительности; она называется общедоступной, но читать ее может лишь тот, кто усвоил основы алгебры и геометрии, хотя бы в том объеме, в каком эти отрасли знания преподаются на рабочих факультетах.
А. Тимирязев
Прорывист 
Строго говоря, Тимирязев здесь выступает не столько против Эйнштейна и его теорий относительности, а против идеалистической их трактовки — он называет это философское течение эйнштейнианством.
Кроме того из области родной для него биологии, он вторгся в область общей физики, имеющей немного другие принципы развития — биология опирается на сбор достаточно обширной статистики, и последующую его обработку, а физика часто обходится несколькими, фиксирующими закономерность опытами (и опытами их подтверждающими), с последующим построением и проверкой теории.
И подозреваю, сам Эйнштейн эйнштейнианцем как раз не был.
Это не Климент Аркадьевич Тимирязев, а его приёмный сын — Аркадий Климентович, известный физик-марксист. Биография — http://proriv.ru/articles.shtml/guests?timir
Вы не подозревайте, а откройте Эйнштейна и почитайте. Например, его лекции по теории относительности. И сами для себя решите — это материализм или идеализм.
Прочитал. Ничего идеалистического в них не обнаружил. Так что убедился, что Эйнштейн был эйнштейнианцем не больше, чем сам Тимирязев.
И что это за специальность такая, физик-марксист?
Александр, то, что вы посчитали работу Эйнштейна материалистической и не понимаете, как физики могут быть марксистами, говорит лишь о том, что вы сами очень далеки от материализма. Пока что нам с вами не по пути.
Да я и сам давно понял, что нам не по пути. На этом сайте слишком многие заражены снобизмом. Помнится об этом заболевании ещё Ленин писал.
А как физики могут быть марксистами я прекрасно понимаю. Хотя это не добавляет понимания о сути специальности физик-марксист.
Извините, я и физик, и марксист. Никакого идеализма у Эйнштейна я не обнаружил, а идеализм ему приписывают либо идеалисты, либо те, кто ничего не понимает в физике, а лишь обсуждают картинки из детских книжек, популяризирующих физику. В статье, кстати, есть значительные неточности и устаревшие сведения.
Виктор, какие работы Эйнштейна лично вы, как физик, изучили?
Это, по-вашему, марксистское понятие времени?
«Чтобы узнать время в каждой точке пространства, мы можем представить себе пространство заполненным огромным количеством часов, причем все часы должны быть совершенно одинаковыми. Рассмотрим точки А, В, С.., в каждой из которых находятся часы, и которые отнесены с помощью независящих от времени координат к системе отсчета, не находящейся в ускоренном движении. В этом случае можно определить время всюду, где мы позаботились поместить часы. Если часов взято достаточно много, так чтобы на каждые из них приходился по возможности меньший участок пространства, то мы сможем определить время в любом месте пространства с какой угодно точностью. Однако, действуя подобным образом, мы не получаем такого определения времени, которое открывало бы для физика достаточно широкие возможности. Действительно, мы не сказали, каково должно быть положение стрелок в данный момент в разных точках пространства. Мы забыли синхронизировать наши часы и поэтому ясно, что промежутки времени, проходящие в течение какого-либо события, имеющего определенную длительность, будут различны в зависимости от того, в каких точках пространства происходит событие…
Для того, чтобы получить полное физическое определение времени, необходимо сделать еще один шаг. Надо сказать, каким образом все часы были выверены в начале эксперимента. Поступим следующим образом: во-первых, найдем способ передавать сигналы, например, из А в В или из В в А. Этот способ должен быть таким, чтобы мы были абсолютно уверены, что явления передачи сигналов из А в В нисколько не отличаются от явлений передачи сигналов из В в А.
(…) Итак, мы должны синхронизовать наши часы таким образом, чтобы время, необходимое световому сигналу для прохождения пути из А в В, равнялось времени, за которое он проходит обратный путь из В в А. Теперь мы располагаем вполне определенным методом проверки одних часов относительно других. Как только часы выверены, мы говорим, что они идут в фазе. Далее, если мы будем последовательно выверять часы В по часам А, часы С по часам В…, мы получим ряд часов, идущих в фазе с предшествующими. Более того, в силу принципа постоянства скорости света две пары любых часов этой совокупности, не находящихся рядом, должны быть в фазе.
Совокупность показаний всех этих часов, идущих в фазе друг с другом, и составит то, что мы называем физическим временем.
(…) Необходимо сделать следующее важное замечание: для определения физического времени по отношению к данной системе координат мы воспользовались группой часов, находящихся в состоянии покоя относительно этой системы. Согласно этому определению, показание времени или констатация одновременности двух событий будут иметь смысл только в том случае, если известно движение этой группы часов или системы координат. Пусть даны две системы координат S и S1, движущиеся равномерно и прямолинейно одна относительно другой. Предположим, что с каждой из этих двух систем связана группа часов, причем все часы, принадлежащие к одной и той же системе, идут в фазе. В этих условиях показания группы часов, связанной с S, определяют физическое время по отношению к системе отсчета S; подобным же образом показания группы часов, связанной с системой отсчета S1 определяют физическое время по отношению к S1. Любое элементарное событие будет иметь координату времени t по отношению к системе отсчета S и координату времени t1 по отношению к S1. Итак, мы не имеем права априори предположить, что можно выверить часы двух групп таким образом, что обе координаты времени элементарного события были бы одинаковы, иными словами, чтобы t было равно t1. Предположить это значило бы ввести произвольную гипотезу. Вплоть до настоящего времени эта гипотеза вводилась в кинематике».
Удивительно, что вы решили выражать поддержку нашей группе и даже не в курсе нашей критики эйнштейнианства. Вот список статей журнала и газеты по теме, изучайте:
1. Критика философских взглядов современной физики
2. Методологические аспекты теории развития
3. О некоторых мировоззренческих аспектах полемики вокруг некоторых проблем теоретической физики
4. Относительность теории Эйнштейна
5. По поводу полемики, возникшей на страницах газеты «Трудовая Россия» в связи с теорией Эйнштейна
6. К вопросу о некоторых методологических проблемах современной физики
7. Материализм и методологический дилетантизм
8. Гравитационные волны и материализм
9. Диалектический метод и естественные науки
10. О значении методологии для физиков и не только
11. О диаматическом понимании пространства, времени и материи
12. О теории познания
Цитата из статьи П. Губельмана «Оборьбе с лженаукой»: «Что касается постулатов, то Иванов оказал нам огромную услугу, т.к. отнёс общую и специальную теорию относительности к лженауке, ведь введённые Эйнштейном постулаты ничем не доказаны и никем научно не доказываются.» Это изречение и есть жульничество, это — приписывание Эйнштейну идиотизма, которым он не страдал. «Чисто логическое мышление само по себе не может дать никаких знаний о мире фактов; все познание реального мира исходит из опыта и завершается им. Полученные чисто логическим путем положения ничего не говорят о действительности. Галилей стал отцом современной физики и вообще современного естествознания именно потому, что понял эту истину и внушил ее научному миру.» (Эйнштейн. «О методе теоретической физики.») Введенные Эйнштейном постулаты — это не утверждение их истинности, а гипотеза, которая подтверждается или опровергается проверкой следствий полученных из теории строгим дедуктивным методом. Проверка же следствий осуществляется множеством экспериментов, не зависящих друг от друга, а также применением полученных из этих следствий знаний, т.е. научной практикой. Так, возможность создания атомной бомбы есть доказательство одного из следствий специальной теории относительности, а например, время жизни нестабильных элементарных частиц увеличивается с увиличением их скорости в точном соответствии с теорией относительности (парадокс близнецов).Компьютер, кнопки которого вы нажимаете, работает по законам квантовой механики. А вот какой практикой подтверждается теория эфира, если даже забыть об опровергающем эту теорию эксперементе Майкельсона-Морли? Зачем Вам по неграмотности скатываться к мракобесию?
Виктор Петрович, вы, к сожалению, не владеете диаматической теорией познания, склоняетесь к эмпиризму (позитивизму). В этом-то и проблема.
Нет на свете ни одного факта, который бы подтверждал предельность или постоянность скорости света. Тем более т. н. принцип неопределённости не имеет никакого отношения к компьютерной технике. Если вы считаете, что где-то отсутствуют причинно-следственные связи, пространство можно согнуть, а энергия переходит в материю, то вы просто не можете называться материалистом.
Интересно, а где вы проводите границу между позитивизмом-эмпиризмом и тезисом Маркса что «практика критерий истины» (тезис о Фейербахе №2).
Думаете, что три слова из тезисов, которые сам Маркс и не думал публиковать, и составляют научную теорию познания?
Какая практика является критерием истины? Любая? Чья практика? Откуда вообще возникает истина? Кто и как оценивает практику? И ещё куча подобных вопросов, вам в голову не приходят?
Вот есть факт общественной практики — крах СССР. И какие истины он подтвердил? Открываешь любого буржуазного писателя: «Распад СССР доказал несостоятельность марксизма, плановой экономики и безальтернативность капитализма». Значит они все марксисты?
Мои взгляды на теорию познания изложены в статье «О теории познания», докладывать их в комментариях не считаю разумным, уж простите.
Маркс высказался совершенно радикально — без практики вопрос об истинности бессмысленен. Это конечно не теория познания. но важнейший её принцип. Под «практикой» обычно имеется ввиду общественно-историческая практика. Тут конечно можно возразить что практика у каждого класса будет своя, но это уже уклон в конспирологию.
Распад СССР доказал истинности теории о классовой борьбе. Либо диктатура буржуазии, либо пролетариата. Но это общество. Что касается физики, то я согласен что там наблюдается засилье позитивизма и идеализма. Но это не значит что метод практический проверки гипотез следует выбрасывать из научного метода.
Ярослав, я ещё раз вам указываю на статью о теории познания. Не нужно выдумывать о том, что мы отрицаем практику. Вам лень её прочитать, но хочется продолжить этот разговор? Зачем?
Между прочим, мы, в отличие от многих левых, исходим из того, что, например, коммунистическая теория, т. е. НАУКА, является НЕОТЪЕМЛЕМОЙ частью коммунистической практики.
Я знаком с этой статьёй. Особых возражений не имею. Просто в контексте текущей дискуссии хочу заметить что практика в общественных науках подразумевает больше преобразование, в то время как в физике практика это прежде всего экспериментальная проверка теорий и гипотез.
Я привел конкретный пример НЕПРАВДЫ об Эйнштейне, но это не осознанная ложь, а простое неумение думать. Истина всегда конкретна! Недопустимо обсужлать конкретный вопрос, конкретное явление на уровне общих понятий, категорий. Всегда требуется восхождение к конкретному. Необходимо разложить конкретный вопрос на такие элементы, когда уже станет возможным применение элементарной формальной логики и только формальная логика может обеспечить строгость рассуждений, строгий анализ. Наплевательское отношение к формальной логике открывает широкий простор для словесной эквелибристики. Это похоже на фокусы иллюзионистов: вроде бы все слова и фразы правильные, но трудно заметить, какие из них не имеют, например, отношения к вопросу. Так можно «доказать» все, что очень хочется доказать. Вы сами вводите себя в заблуждение. А саркастическое отношение некотрых сторонников прорыва к научному эксперименту — это вообще не выше уровня анегдотов. Видимо вот таким экспериментом и была подтверждена специальная теория относительности: намешали разного дерьма в банку и поставили под кровать? А она возьми, да взорвись? Вот только при этом два японских города оказались стертыми с лица Земли, а выделившаяся энергия — в точном соответствии с предсказанием СТО. Или это — не практика?
О времени. Мы так привыкли к понятию времени, что мыслим себя и материю как бы «внутри» текущего времени. Вроде бы время не зависит от материи и дано как бы «от бога», чтобы было в чем существовать материи. Но и время не существует без движущейся материи. «Чистое время» — такая же абстракция, как и «чистое ничто». Даже если Вы найдете область пространства, где ничего не происходит, что уже невозможно, в соседней области движение будет отсчитывать время. Наблюдать, ощущать время мы можем только как движение, и никак иначе. Этого никто не опровергнет! Если вокруг Вас ничего ЗАМЕТНОГО не происходит, движение в Вашем организме будет отсчитывать время. Время — это одно из проявлений движения, как формы существования материи. Говорить овсеобщности времени мы можем только потому, что все движения, все его формы, связаны единой величиной скорости распространения взаимодействия.
Гипотеза — это ОБОСНОВАННОЕ предположение. Предположение о предельности скорости движения материи не может быть научным по определению, если вы, конечно, материалист. А для идеалистов никаких обоснований не требуется, хочешь предполагай божью волю, хочешь изгибы пространства. Что и называют постулатами.
Виктор Петрович, никто не будет с вами спорить и что-то лично вам доказывать. Хотите считать, что Эйнштейн не вводил постулатов, а ваша цитата из него как-то подтверждает это — пожалуйста, это ваше право. Хотите считать, что ядерные взрывы подтверждают СТО — отлично. Мы-то здесь причём? Нас не нужно убеждать и учить, мы сами как-нибудь обучимся.
Но представление ньютоновской механики об абсолютном евклидовом пространстве как о вместилище материи и абсолютном времени (текущем одинаково во всех точках пространства) это ведь тоже объективный идеализм.
Значит, Маркс, Энгельс, Ленин и Сталин были объективными идеалистами. С чем вас и поздравляю.
Я тоже не буду спорить. Я не отнимаю у Вас Вашей веры.
Смотрю я на эти одинаковые истерики «технарей», когда начинают критиковать ТО, и в очередной раз убеждаюсь, что людей необходимо обучать марксизму в самом глубоком понимании этого термина. Думаю, добросовестные читатели прорыв(ист)а поймут, что я имею в виду.
Раньше я тоже повторял, как заклинания, доводы в пользу ТО (и gps, и ядерную бомбу, и рассинхрон часов), так же с пеной у рта отрицал эфир (но почему-то тёмные материи и гравитоны, противоречащие ТО, наверное, ещё сильное, чем теория эфира, меня не смущали), но потом осознал (не без помощи прокачивания диаматики), что реальных доказательств истинности ТО не существует. Везде есть какие-то нюансы, оговорки, спекуляции.
Даже если в ТО благодаря тензорным уравнениям и есть зерно истины, то необходимо будет приложить огромные усилия для очистки его от идеалистических помоев.
Почему Тимирязев пишет «Н. Ленин», а не В. Ленин?
Потому что Ленин подписывал свои работы «Н. Ленин».