К истории публикации

После поражения Парижской коммуны «центр тяжести европейского рабочего движения переместился из Франции в Германию» [1], на территории которой (в первой половине 70-х годов XIX века) действовали две крупнейшие рабочие организации: лассальянский Всеобщий германский рабочий союз [2] и недавно отколовшаяся от него социал-демократическая партия эйзенахцев [3] (близкая к Марксу и Энгельсу). Объединение именно этих двух организаций и произошло на знаменитом съезде, проходившем в немецком городе Готе в 1875 году.

Тенденции, наметившиеся в преддверии съезда, по мысли Маркса и Энгельса, благоприятствовали временному единству тактических действий против общего врага, против эксплуататоров, единству, исключающему необходимость немедленного объединения в партию и составления единой программы. Маркс писал:

«…Если нельзя было — а обстоятельства этого не допускали — пойти дальше эйзенахской программы, то следовало бы просто заключить соглашение о действиях против общего врага.

<…>

Вожди лассальянцев пришли к нам потому, что их вынудили к этому обстоятельства. Если бы им заявили с самого начала, что ни на какое торгашество принципами [эйзенахцы] не пойдут, то они [лассальянцы] должны были бы удовлетвориться программой действия или организационным планом в целях совместного действия» [4].

Маркс и Энгельс считали, что обстоятельства классовой борьбы того периода (расстановка сил между лассальянским союзом и эйзенахцами) требуют выжидательной позиции, постепенного наступления на лассальянство, терпеливого разоблачения его (лассальянства) оппортунистической сущности. В такой ситуации не было надобности спешить с объединением в единую партию и составлением новой программы. Именно эти воззрения и были изложены на Кобургском съезде Эйзенахской партии летом 1874 года. Выступавший на съезде Либкнехт говорил:

«Вначале лозунг “единение, но не объединение”, и пока не созданы условия для полного слияния, можно с полным правом говорить об “объединительной горячке”» [5].

Однако в ходе переговоров между лидерами двух организаций лозунг «единение, но не объединение» был забыт лидерами эйзенахцев, в результате чего тезис о тактическом единстве сменился тезисом о необходимости скорейшего объединения в единую партию [6]. Это преждевременное объединение во многом повлияло на то, что принятая в Готе программа содержала даже большее количество ошибок, чем предшествующая ей Эйзенахская программа 1869 года.

При этом Вильгельм Либкнехт, провозгласивший в 1874 году уже упомянутый лозунг «единение, но не объединение», спустя столь короткий промежуток времени изменил свое мнение, став одним из главных сторонников объединения со стороны эйзенахцев [7]. Вот что он утверждал в своем письме Энгельсу:

«Недостатки программы, на которые ты обращаешь внимание, несомненно имеются, и они были ясны и нам с самого начала,— но на конференции избежать их было невозможно, если не хотели сорвать переговоры об объединении… Во всяком случае, дело обстояло таким образом: либо эта программа, либо никакого объединения. Теперь спрашивается, является ли объединение целью, к которой следует стремиться, и стоит ли оно принесенных жертв? Решительно: Да!»[8].

Как видно, эта позиция прямо противоречила позиции Маркса и Энгельса, которые, наоборот, считали, что лассальянцы будут готовы действовать вместе даже без фактического объединения в единую партию.

Поэтому полученный проект Готской программы, который был так богат на упомянутое выше «торгашество принципами», поверг классиков в «немалое изумление». Обычно объединение двух (или более) движений, партий, организаций, фракций происходит на основе единой платформы, на основе единых взглядов по ряду вопросов, что временно оставляет в стороне разногласия и противоречия. Однако Готская программа нарушила это негласное правило, так как состояла она в основном из лассалевской идеологии, противоречащей принципам марксизма. Таким образом, произошло не столько объединение двух организаций, сколько поглощение социал-демократической партии эйзенахцев лассальянским Всеобщим германским рабочим союзом [9].

Ответом на программу стали, с одной стороны, письма Энгельса лидерам эйзенахцев (Бебелю, Либкнехту и Рамму [10]), с другой — «Замечания к программе германской рабочей партии» Маркса («Критика Готской программы»), с прикрепленным к ним сопроводительным письмом к другому руководителю эйзенахцев, Вильгельму Бракке (письмо было адресовано руководству партии). Все эти тексты разными словами говорили об одном — Готская программа есть неоправданное отступление от марксистских принципов, необоснованная сдача своих позиций под напором лассальянского оппортунизма.

При этом в своём более позднем письме Бебелю Энгельс говорит о том, что они с Марксом не тешили себя надеждами о том, что их критика как-то повлияет на принятое компромиссное решение:

«Маркс… написал эту критику только для очистки совести, без малейшей надежды на успех, как показывает заключительная строка: dixi et salvavi animam meam [лат. — я сказал и спас свою душу]».

Не стоит забывать и о том, что «Критика Готской программы» далеко не сразу увидела свет. Первоначально Маркс и Энгельс планировали публично выступить против Готской программы, однако их планы изменила реакция на съезд со стороны рабочих и буржуазии, которые сумели оппортунистическую, преимущественно лассальянскую программу истолковать коммунистически. Вот что писал по этому поводу Энгельс в своем письме Бракке от 11 октября 1875 года:

«К счастью, программе повезло больше, чем она того заслуживает. Рабочие, буржуа и мелкие буржуа вычитали из нее то, что в ней должно было быть, но чего в ней нет, и ни в одном лагере никому не пришло в голову публично разобрать действительное содержание какого-либо из этих изумительных положений. Это дало нам возможность промолчать об этой программе. К тому же фразы эти нельзя перевести ни на один иностранный язык, не оказавшись вынужденным либо писать явный вздор, либо вкладывать в них коммунистический смысл, а это последнее и делают все, и друзья и враги» (Письмо Энгельса Бракке 11 октября 1875) [11].

И в письме Бебелю от 12 октября:

«…Ослы из буржуазных газет приняли эту программу совершенно всерьез, вычитали из нее то, чего в ней нет, и истолковали ее в коммунистическом смысле. Рабочие поступают, по-видимому, так же. Только это обстоятельство и позволило Марксу и мне не отмежеваться публично от подобной программы. Пока наши противники, а равно и рабочие, вкладывают в эту программу наши взгляды, мы имеем право о ней молчать» [12].

Шло время, а компромиссная Готская программа не подвергалась никакому изменению. Сказывалось также влияние «Исключительного закона против социалистов» [13], в условиях которого громкие партийные дискуссии привлекали бы лишнее внимание к рабочей партии. Энгельс отмечал:

«Программа плоха, но ни один человек не говорит больше об этом. Изменение программы надо производить таким образом, чтобы не к чему было придраться. Стало быть, пока нельзя выбирать открыто делегатов и, значит, пока можно оспаривать любой мандат, лучше будет без крайней нужды программу не трогать. Изменение программы дало бы повод правому крылу разыгрывать из себя истинных блюстителей партийных принципов, верных старой, испытанной программе и т. д. Подумайте же хорошенько, прежде чем бросить это яблоко раздора в партию, связанную по рукам и ногам» [14].

Однако в 1890 году закон против социалистов был отменен. Изменения внутри Германии не могли не отразиться на изменении внутри германской рабочей партии, в частности на изменении партийной программы. В октябре 1890 года состоялся Галльский съезд социалистической рабочей партии Германии, который поручил Правлению партии составить новую программу к следующему съезду в городе Эрфурте. Кроме того, на самом Галльском съезде с речью по поводу программы выступил Вильгельм Либкнехт, который комментировал и критиковал некий документ, подозрительно напоминавший марксову «Критику Готской программы». А так как автор «Критики…» к тому времени не имел возможности ответить на эти выпады (Маркс умер в 1883 году), то честь защищать теорию марксизма от оппортунизма выпала его ближайшему товарищу Энгельсу [15]. В предисловии к публикации критики Готской программы он писал:

«Так как партийный съезд в Галле поставил в порядок дня партии дискуссию по поводу Готской программы, то я полагаю, что с моей стороны было бы преступлением, если бы я и дальше продолжал откладывать опубликование этого важного документа, пожалуй, самого важного из всех, относящихся к данной дискуссии» [16].

Даже трудности партийного характера, с которыми столкнулся Энгельс, не помешали ему настоять на публикации брошюры Маркса. На нападки же со стороны недовольных и несогласных Энгельс отвечал следующим образом:

«…Я вообще не могу согласиться с тем, чтобы — после пятнадцати лет терпеливейшего выжидания — историческая истина в подобных вопросах должна была отступить на задний план из соображений приличия и возможного недовольства внутри партии» [17].

Публикация «Критики Готской программы» была положительно встречена большей частью не только немецкой, но и мировой социал-демократии [18].

История вокруг создания и публикации «Критики Готской программы» показывает, во-первых, как тяжело классикам было отстаивать учение марксизма в условиях массовой обществоведческой безграмотности партийных кадров (даже несмотря на декларируемое согласие с критикой большинства партийцев), во-вторых, насколько добросовестно и усердно Энгельс защищал научное наследие своего учителя и товарища.

«Критика Готской программы» оказала значительное влияние на последующую историю классовой борьбы: принятая на Эрфуртском съезде (1891) новая программа партии имела более марксистское содержание именно благодаря деятельности Энгельса. О значении «Критики…» говорит также и содержание, например, ленинского конспекта, который он вел в процессе подготовки к книге «Государство и революция» [19].

Работа Маркса и обстоятельства, в которых она была написана и опубликована, активно изучались и в советское время. Несмотря на отдельные недостатки этих исследований, связанных, например, с позднесоветским догматизмом и оппортунизмом, они содержат большое количество ценного фактического материала, посвященного истории классовой борьбы того времени [20].

Иначе дело обстоит в наши дни. Современные левые, не имеющие привычки добросовестно изучать наследие классиков, часто проходят мимо «Критики Готской программы», предпочитая ограничиться «Тремя источниками…» или же, не дожидаясь интеллектуальной зрелости, сразу вступить в партию с коммунистическим названием. При этом было бы неправильно утверждать, что «Критика Готской программы» совсем неизвестна современным левым. Напротив, указанное произведение изучается в некоторых современных марксистских кружках. Однако содержание размещенных в интернете видеолекций, посвященных «Критике…», доказывает низкую грамотность современных левых, неспособность не только понять критику Маркса, но и связать ее с последующей коммунистической практикой, актуализировать ее положения применительно к советской и современной эпохам. Например, одним из выводов, которые делают участники очередного кружка, является тезис о необходимости участия современных марксистов в профсоюзной борьбе [21]. Если все так плохо с теми, кто изучает классические произведения, то что происходит в сознании «практиков», левых активистов и борцов с путинским, украинским или американским режимами, обзывающих самообразование «сидением на диване»?

К сожалению, и по сей день огромное количество представителей левого движения придерживаются ошибочных положений, раскритикованных Марксом и Энгельсом. Текущий момент, конечно, напрямую не связан ни с 1875, ни с 1891 годом. Однако никогда не бывает лишним перечитать (вдумчиво, с карандашиком) классическое произведение марксизма и поделиться с товарищами мыслями, возникающими по ходу чтения.

I. «Трудовой доход» и его распределение

В программе сказано:

«Освобождение труда требует возведения средств труда в достояние всего общества и коллективного регулирования совокупного труда при справедливом распределении трудового дохода» (Текст программы германской рабочей партии).

Официальная буржуазная идеология утверждает, что существующее капиталистическое распределение вполне справедливо, подтверждение чему можно найти в законодательстве любого буржуазного государства. Разве, спрашивает Маркс, справедливость эксплуатации, оформленная в юридическое право, не есть следствие господства капиталистических производственных отношений? Кто определяет границы справедливого? Кто формулирует законы, называемые справедливыми? Богатый или бедный?

Однако остается вопрос о мере справедливости трудового дохода, который в программе германской рабочей партии решается следующим образом:

«…Доход от труда принадлежит в неурезанном виде и на равных правах всем членам общества» (Текст программы германской рабочей партии).

Во-первых, Маркс критикует подобный подход, утверждая, что условия производства не позволяют говорить о «неурезанном трудовом доходе» после революции [22], ибо потребность в урезании «трудового дохода» есть, по его словам, «экономическая необходимость». Во-вторых, его не устраивает используемая терминология, поэтому он предлагает вместо «трудового дохода» говорить о «продуктах труда», которые в рамках всего общества предстают перед нами в виде «совокупного общественного продукта» [23]. Из этого совокупного общественного продукта Маркс предлагает вычесть:

«Во-первых, то, что требуется для возмещения потребленных средств производства.

Во-вторых, добавочную часть для расширения производства.

В-третьих, резервный или страховой фонд для страхования от несчастных случаев, стихийных бедствий и так далее».

Но и это не все:

«Остается другая часть совокупного продукта, предназначенная служить в качестве предметов потребления.

Прежде чем дело дойдет до индивидуального дележа этой оставшейся части, из нее вновь вычитаются:

Во-первых, общие, не относящиеся непосредственно к производству издержки управления.

Эта доля сразу же весьма значительно сократится по сравнению с тем, какова она в современном обществе, и будет все более уменьшаться по мере развития нового общества.

Во-вторых, то, что предназначается для совместного удовлетворения потребностей, как-то: школы, учреждения здравоохранения и так далее.

Эта доля сразу же значительно возрастет по сравнению с тем, какова она в современном обществе, и будет все более возрастать по мере развития нового общества.

В-третьих, фонды для нетрудоспособных и пр…» («Критика Готской программы»).

И только после того, как будет произведено указанное выше урезание, мы, по мысли Маркса, сможем говорить о действительном «трудовом доходе». Однако если в рамках капитализма мы говорим об урезании в интересах капиталистического государства, в интересах олигархов, в интересах экономической и политической войны с конкурентами, то «коммунистическое урезание» есть инструмент постепенного улучшения материальных и духовных условий жизнедеятельности людей, гармонизации общественных отношений (исключающих в перспективе войну и другие неотъемлемые атрибуты «цивилизации» частной собственности), движения на пути к изобилию, которое в обществе всеобщей марксистской грамотности будет существовать согласно принципу «каждый по способностям, каждому по потребностям» (о чем будет написано ниже). Иными словами, фонды общественного потребления должны будут пополняться за счет изъятия части совокупного общественного продукта («урезания трудового дохода»), который впоследствии будет распределяться коммунистическим государством между гражданами согласно их потребностям. Чем большее количество резервов, тем ближе к коммунистическому изобилию (при условии постоянного роста марксистской грамотности населения), противопоставленному капиталистическому излишеству и обеспечивающему расширенное воспроизводство общества [24].

Продолжая тему распределительных отношений при капитализме и коммунизме, Маркс разграничивает два принципа распределения: буржуазный — по труду — и коммунистический — по потребностям [25]. Здесь стоит привести полную цитату Маркса, которая исчерпывающим образом описывает буржуазный характер принципа «от каждого по способностям, каждому по труду»:

«Мы имеем здесь дело не с таким коммунистическим обществом, которое развилось на своей собственной основе, а, напротив, с таким, которое только что выходит как раз из капиталистического общества и которое поэтому во всех отношениях, в экономическом, нравственном и умственном, сохраняет еще родимые пятна старого общества, из недр которого оно вышло! Соответственно этому каждый отдельный производитель получает обратно от общества за всеми вычетами ровно столько, сколько сам дает ему. То, что он дал обществу, составляет его индивидуальный трудовой пай. Например, общественный рабочий день представляет собой сумму индивидуальных рабочих часов; индивидуальное рабочее время каждого отдельного производителя — это доставленная им часть общественного рабочего дня, его доля в нем. Он получает от общества квитанцию в том, что им доставлено такое-то количество труда (за вычетом его труда в пользу общественных фондов), и по этой квитанции он получает из общественных запасов такое количество предметов потребления, на которое затрачено столько же труда. То же самое количество труда, которое он дал обществу в одной форме, он получает обратно в другой форме.

Здесь, очевидно, господствует тот же принцип, который регулирует обмен товаров, поскольку последний есть обмен равных стоимостей. Содержание и форма здесь изменились, потому что при изменившихся обстоятельствах никто не может дать ничего, кроме своего труда, и потому что, с другой стороны, в собственность отдельных лиц не может перейти ничто, кроме индивидуальных предметов потребления. Но что касается распределения последних между отдельными производителями, то здесь господствует тот же принцип, что и при обмене товарными эквивалентами: известное количество труда в одной форме обменивается на равное количество труда в другой.

Поэтому равное право здесь по принципу все еще является правом буржуазным…» («Критика Готской программы»).

Распределение по труду есть буржуазное распределение, вынужденно распространенное на эпоху строящегося коммунизма, несущего на себе «родимые пятна старого общества». Человек при капитализме в труде не заинтересован, пролетарий вынужден продавать свою рабочую силу и для него главное — деньги, которые нужны для выживания. Труд при капитализме — это не потребность. Такое отношение к труду сохраняется у части рабочих и после революции, что вызывает к жизни не только принцип распределения по труду, но и так называемые социалистические методы материальной стимуляции труда, которые (при плохо поставленной марксистской пропаганде) способны воспитывать не столько коллективиста, сколько индивидуалиста, мещанина, прикрывающего свой эгоизм пустословием о социальной справедливости, о важности социалистического соревнования, о необходимости следования «заветам Ильича» и прочей условно социалистической фразеологией. Воспринимать распределение по труду, соревнование, премирование как самоцель, а не временные инструменты мотивирования в условиях недостатка марксистской грамотности у населения — ошибка, которую повторяют и многие современные левые, уверенные, что преимущество коммунизма перед капитализмом состоит в более справедливом распределении, в более высоких зарплатах трудящихся, а не в том, что коммунизм — общество изобилия, населенное разумными творцами, марксистами-созидателями.

Кроме того, действительное равенство при разделении по труду фактически отсутствует, ибо все люди разные, у всех есть свои преимущества и недостатки, свои сильные и слабые стороны, которые и делают людей неравными по способностям. Маркс приводит в пример двух рабочих: у одного из них большая семья, другой живет один. При одинаковом количестве труда и, следовательно, одинаковой его оплате, первый фактически оказывается беднее второго, ибо его расходы и потребности превосходят расходы и потребности холостяка. Таким образом, видимое равенство распределения по труду превращается в фактическое неравенство.

Подобное неравенство, как уже было написано выше, есть вынужденная необходимость строящегося коммунистического общества, постепенно уничтожающего родимые пятна цивилизации частной собственности в форме массового распространения эгоистического и индивидуалистического отношения к труду. По мере строительства коммунизма собственническое, мелкобуржуазное сознание людей будет сниматься научным, марксистским мировоззрением, осознающим, что труд — это не навязанная обществом обязанность, приносящая деньги, а потребность, делающая человека Человеком:

«На высшей фазе коммунистического общества, после того как исчезнет порабощающее человека подчинение его разделению труда; когда исчезнет вместе с этим противоположность умственного и физического труда; когда труд перестанет быть только средством для жизни, а станет сам первой потребностью жизни; когда вместе с всесторонним развитием индивидов вырастут и производительные силы и все источники общественного богатства польются полным потоком, лишь тогда можно будет совершенно преодолеть узкий горизонт буржуазного права, и общество сможет написать на своем знамени: Каждый по способностям, каждому по потребностям!» («Критика Готской программы»).

В этом контексте стоит отметить, что вопрос о соотношении производства и распределения сильно запутывается различными недобросовестными левыми. В частности, Маркс не согласен с тем, что многие оппортунисты акцентируют внимание исключительно на вопросах справедливого распределения, опуская вопрос о том, кому принадлежит собственность, вопрос о характере производственных отношений. В своих апологетических концепциях они исходят из ложных представлений о том, что распределение никак не связано с производством, что решение социального вопроса связано с более справедливым распределением, а не с уничтожением частной собственности на средства производства. Маркс писал:

«Всякое распределение предметов потребления есть всегда лишь следствие распределения самих условий производства. Распределение же последних выражает характер самого способа производства.

<…>

Вульгарный социализм (а от него и некоторая часть демократии) перенял от буржуазных экономистов манеру рассматривать и трактовать распределение как нечто независимое от способа производства, а отсюда изображать дело так, будто социализм вращается преимущественно вокруг вопросов распределения» («Критика Готской программы»).

Казалось бы, Маркс еще в XIX веке доказал, что справедливость справедливости рознь (особенно при отсутствии подробной теоретической разработки используемого категориального аппарата). Однако многие левые и по сей день продолжают страдать болезнью громкой популистской фразы. При внимательном анализе современной политической действительности можно заметить, что современные политики умело пользуются наследием оппортунистов, перераспределяя общественные богатства в рамках доктрины социального государства, иначе говоря, для поддержания стабильности в капиталистическом обществе.

Так, в последнее время в России вновь модными стали разговоры о более справедливом распределении путем, например, внедрения прогрессивного налога на богатых и сверхбогатых [26]. Популизм подобных требований очевиден любому, добросовестно изучавшему марксизм-ленинизм. Дело в том, что разнообразные виды социальной политики преследуют цели повышения социально-классовой стабильности, укрепления всеобщей веры в исключительность капитализма, в его превосходство над коммунизмом, в его безальтернативность. Все меры, направленные на улучшение условий жизни пролетарских масс, представляют из себя не более чем инструмент духовного и материального подавления трудящихся. Социальные льготы или прогрессивный налог — формы успокоения пролетарского бунтовского духа, введения его в заблуждение относительно сущности капитализма. Буржуазия понимает: гарантия стабильности капитализма зависит во многом от того, насколько успешно удастся «приласкать» эксплуатируемых, «осправедливив» окружающее их общество [27].

Другим примером эгоистической интерпретации «справедливого распределения» можно назвать протестную активность трудящихся [28]. Очередному же левому, обвиняющему «Прорыв» в «рабочефобии», в ненависти к трудящимся, можно задать следующие вопросы. Какое количество этих протестующих коммунисты, читавшие и понявшие «Критику Готской программы» и другие труды классиков марксизма? А какое — обычные трудящиеся, недовольные подачкой, или мелкие хозяйчики, недовольные монополизмом империализма, сулящего этим хозяйчикам скорую экономическую смерть? Какое количество протестующих выступает за общественную собственность на средства производства, за плановую экономику, за строительство коммунизма? А какое — за простое повышение зарплат и снижение тарифов ЖКХ? Какое количество протестующих считает, что проблемы в стране вызваны к жизни капитализмом и частной собственностью? А какое — убеждено в том, что всему виной «самодур на троне» или плохие бояре, этот трон окружающие? Как говорится, вопросы, не требующие ответов.

Практика показывает, что сами по себе подобные протесты и митинги — это обращение недовольных рабов к своим рабовладельцам по поводу недостаточности подачки, брошенной в пролетарскую и мелкобуржуазную толпу. Никакого отношения к коммунистически понятой справедливости это не имеет. Задача коммунистов состоит в привнесении научной сознательности в протестную активность, в соединении массового движения с марксизмом.

II. Реакционные классы

«Освобождение труда должно быть делом рабочего класса, по отношению к которому все остальные классы составляют лишь одну реакционную массу» (Текст программы германской рабочей партии).

При определении состава «реакционной массы» важно понимать следующее: революционность и реакционность тех или иных классов и промежуточных социальных групп исторически конкретна, относительна, она зависит от того положения, которое эти классы и группы занимают в обществе в определенный момент времени. Например, относительная прогрессивность, революционность буржуазии, по Марксу, заключается в ее стремлении заменить феодальные отношения буржуазными. То, что это стремление продиктовано эгоистической тягой к наживе, отходит на второй план. Акцент же ставится на том, что помимо разорения и войн капитализм несет с собой рост производительных сил, концентрацию производства, интернационализацию городской и сельской промышленности. Да, происходит это неосознанно, но ведь происходит:

«Буржуазия, как носительница крупной промышленности, рассматривается здесь как революционный класс по отношению к феодалам и средним сословиям, стремящимся удержать за собой все те социальные позиции, которые созданы устарелыми способами производства» («Критика Готской программы»).

Исключением является лишь революционный работающий класс (под руководством научного марксистского авангарда), чья историческая миссия заключается в уничтожении классового общества вообще. При этомпромежуточные мелкобуржуазные социальные слои постепенно уничтожаются капитализмом, разоряя и лишая большую часть их представителей доступа к средствам производства, ставя их в ряды пролетарской массы, то есть потенциально в ряды революционного работающего класса. Этот процесс поляризации общественных классов доказывает правильность выводов Маркса, согласно которым

«…“средние сословия” становятся революционными “постольку, поскольку им предстоит переход в ряды пролетариата”.

С этой точки зрения, следовательно, опять-таки бессмыслица, будто по отношению к рабочему классу они [средние сословия] “вместе с буржуазией” и вдобавок еще с феодалами “составляют лишь одну реакционную массу”» («Критика Готской программы»).

Абсолютизация противоположности интересов работающего класса и мелкобуржуазных слоев критикуется Марксом и Энгельсом как неверная, ибо они признавали возможность тактического союза между классами, особенно в условиях буржуазно-демократических революций. Ленин спустя десятилетия отстаивал ту же позицию, например, в рамках обсуждения вопроса о правомерности союза рабочего класса и крестьянства, вопроса о рабочем классе как гегемоне революции, объединяющим под своим началом остальные классы: большевики, в отличие от оппортунистов, видели в непролетарских слоях не одну лишь реакционную массу, но и потенциальных союзников, чем доказывали свою приверженность принципам марксизма.

Путаница с определением союзников и врагов осталась у оппортунистов и по сей день. Например, современные троцкисты активно сотрудничают с либералами, видя в них действительных союзников против «красных патриотов» и «социал-шовинистов» [29]. На самом же деле так называемые либералы — агенты западного империализма, преследующие цели уничтожения единой РФ как одного из главных внешнеполитических конкурентов западных империалистических государств. Таким образом, союзы с либералами по линии «хоть с чертом, но против Путина» есть оппортунизм, предательство дела коммунизма.

Противоположной по форме, но тождественной по антимарксистской сути является деятельность уже упомянутых «красных патриотов», поддерживающих официальный правительственный курс и получающих за это государственные награды. Самым ярким примером подобного сотрудничества является, конечно, история с множественными государственными премиями и наградами, вручаемыми Геннадию Зюганову: тут и орден Александра Невского за трудовые успехи, и звание Героя Труда, и два ордена «За заслуги перед Отечеством» III и II степени соответственно, и т.д.

Скажи мне, кто твой друг…

III. Зарплата

«…Германская рабочая партия добивается всеми законными средствами… упразднения системы заработной платы…» (Текст программы германской рабочей партии).

Согласно буржуазным теориям (с которыми была согласна и часть германской социал-демократии), заработная плата — это цена всего труда. В противовес апологетическим концепциям буржуазии Маркс выдвинул и научно обосновал следующее положение: зарплата есть «замаскированная форма стоимости» специфического товара, рабочей силы, которую человек, не владеющий частной собственностью на какие-либо средства производства (или владеющий ею в недостаточном количестве), вынужден выносить на рынок во избежание голодной смерти. Проще говоря, Маркс опроверг существование заработной платы, убедительно доказав, что речь стоит вести о ЦЕНЕ РАБОЧЕЙ СИЛЫ [30]. В соответствии с этим становится понятным, что величина «зарплаты» в основном зависит не от усердности и качественности труда пролетария, а от величины прожиточного минимума, специально рассчитанной буржуазными экономистами. Вот как писал об этом сам Маркс:

«…Заработная плата является не тем, чем она кажется, не стоимостью — или ценой — труда, а лишь замаскированной формой стоимости — или цены — рабочей силы. Этим самым раз навсегда опрокидывались как буржуазное понимание заработной платы, так и вся критика, направленная до тех пор против этого понимания, и ясно устанавливалось, что наемному рабочему разрешают работать для поддержания своего собственного существования, т. е. разрешают жить лишь постольку, поскольку он известное количество времени работает даром в пользу капиталиста (а следовательно, и его соучастников по пожиранию прибавочной стоимости); что той осью, вокруг которой вращается вся система капиталистического производства, является стремление увеличить этот даровой труд путем удлинения рабочего дня или путем поднятия производительности труда, соответственно — путем большего напряжения рабочей силы и т. д.; что, следовательно, система наемного труда является системой рабства, и притом рабства тем более сурового, чем больше развиваются общественные производительные силы труда, безразлично, лучше или хуже оплачивается труд рабочего» («Критика Готской программы»).

Исходя из этого получается, что оплачивается не труд, а предполагаемые расходы пролетария на жизнь и воспроизводство своего рода. Вся произведенная рабочим стоимость попадает в руки буржуазии, которая вольна распоряжаться ею как заблагорассудится. Правда, в большинстве случаев она все-таки вынуждена выплачивать хоть какую-то подачку, равную так называемому «прожиточному минимуму», ибо, во-первых, сама буржуазия является заложницей биологических законов жизни, не позволяющих эксплуатировать мёртвого человека, а во-вторых, некоторые представители пролетарской массы, чаще всего в лице профсоюзных организаций (реже в лице группы наиболее смелых, но все так же безграмотных в обществоведении энтузиастов), требуют «зарплату» (или ее повышения) при помощи разнообразных форм экономического сопротивления (забастовок, стачек, протестов, митингов и т. д.). Иногда эти формы могут принимать общецеховой, общеотраслевой, общегосударственный характер, превращаясь в массовые протестные шествия или восстания, что негативно влияет на показатели прибыли как отдельного капиталиста, так и всего капиталистического класса.

Естественно, капиталист будет стремиться избежать обоих сценариев (биологической смерти рабов и социальной нестабильности), балансируя на грани и выплачивая трудящимся подачку, которую услужливые выпускники экономических факультетов называют «прожиточным минимумом». Поэтому «зарплата» в каком-то смысле — это не только сумма денег, эквивалентная цене ресурсов, необходимых для выживания, но и инструмент подкупа пролетария, благодарность пролетарию за спокойствие и за любезно выращенного потомка, наследника «пролетарской доли». Причем важно отметить, что стабильная ситуация в обществе нужна капиталистам не для всеобщего счастья, а для комфортных условий эксплуатации. Коммунистическое же общество, как уже неоднократно писалось выше, снимает капиталистическую «зарплату» сначала распределением по труду, а затем постепенно распределением по потребностям, уничтожая тем самым эгоизм, тягу к излишествам, заменяя их разумным потреблением (при условии постоянного роста марксистской грамотности населения).

Современные «борцы за народное счастье» в порыве эмоционального отстаивания «интересов народа» ссылаются на нищенскую зарплату пролетариев, зачастую ограничиваясь требованием ее повышения. Иногда, с целью высмеять родное начальство и доказать свою оппозиционность по отношению к нему, приводят в пример западные страны, мол, там-то капитализм справедливее, человечнее, там зарплаты больше и налоги на сверхбогатых есть. Нам, говорят, в России так же надо, больше справедливости, а следовательно, и больше стабильности… капитализму.

IV. Производительные товарищества

«Чтобы проложить путь к разрешению социального вопроса, германская рабочая партия требует учреждения производительных товариществ с государственной помощью под демократическим контролем трудящегося народа. Производительные товарищества как в промышленности, так и в земледелии должны быть вызваны к жизни в таком объеме, чтобы из них возникла социалистическая организация совокупного труда» (Текст программы германской рабочей партии).

Прежде всего стоит обратить внимание на абстрактно-буржуазный характер формулировки о «прокладывании пути к разрешению социального вопроса». Энгельс, например, называет подобную демагогию «беспомощными словами». Надо заметить, вполне заслуженно. Однако вернемся к производительным товариществам.

Маркс считал ошибочным видеть путь к «разрешению социального вопроса» в учреждении производительных товариществ, тем более при помощи государства. Действительным и единственно возможным путем «к разрешению социального вопроса» Маркс называет коммунистическую революцию, в ходе которой должна будет установиться революционная диктатура работающего класса, снимающая капитализм коммунизмом. Разрешение же социального вопроса при помощи учреждения производительных товариществ (да к тому же с помощью буржуазного государства) — глубоко ошибочная позиция. Действительно, успешное функционирование отдельных товариществ играло положительную роль в качестве примера возможности самоуправления рабочих, самоуправления, не нуждающегося в фигуре капиталиста, надзирающего за рабами; благодаря чему люди видели преимущества коллективных форм хозяйствования. Однако распространение кооперативов могло закрепить в головах пролетариев иллюзию о возможности перехода к новому обществу посредством этих товариществ. Именно на этой иллюзии (о кооперативных товариществах) и старались спекулировать лассальянцы, продававшие этот пункт в программу партии при согласии некоторых эйзенахцев. Стоит, правда, заметить, что далеко не все члены социал-демократической партии были согласны с подобной уступкой. Вот что писал по этому поводу Вильгельм Бракке, один из руководителей эйзенахцев:

«Пункт о введении производственных товариществ с государственной помощью в данной его редакции является не чем иным, как лассалевским предложением в самой последней форме, т. е. это самый последний вздор, к тому же преподносимый бесстыднейшим образом: с претензией на абсолютное значение. Мало того, что партию систематически отравляют этим вздором; мало того, что тем самым агитацию партии делают неразумной; нет, согласно этой редакции все остальное представляется даже неважным, лассалевское предложение представляется как истинная точка зрения социалистов, согласие с ним становится условием членства в партии, всякое возражение изгоняется из партии, а противоречащий рассматривается в конечном счете как враг и противник…» [31].

Фактически идея создания товариществ преследовала цель отодвинуть на второй план революционную классовую борьбу, заменив ее реформизмом и солидаризмом. Стремясь развенчать лассальянскую мифологию о якобы коммунистической сущности подобных товариществ, Маркс писал:

«Когда рабочие стремятся создать условия для коллективного производства в масштабе всего общества, и прежде всего у себя в национальном масштабе, это означает лишь то, что они борются за переворот в теперешних условиях производства, и это не имеет ничего общего с учреждением кооперативных товариществ с государственной помощью» («Критика Готской программы»).

Игнорируя наставления Маркса и изменившиеся условия классовой борьбы, некоторые современные оппортунисты занимаются созданием кооперативов (правда, без помощи государства). Например:

«В Воронеже активисты ОВМ совместно с Василием Садониным проехались по оптовым зонам в рамках проекта “Социалистическая Кооперация”. Были произведены и доставлены контрольные закупки, дело помощи трудящемуся населению России продолжается.

“С товарищем Садониным планируются и очные встречи, и другая регулярная отныне работа, которая будет направлена общими усилиями на благосостояния 95% населения страны”, — рассказал… председатель ОВМ Никита Лопатин» [32].

И это не опечатка, не эмоциональная оговорка. Это идеология «СоцКоопа», что подтверждает цель, сформулированная на сайте организации следующим образом:

«Члены Социалистического Кооператива хотят разрушить монополию корпораций на поставки продовольствия и важнейших продуктов нашим семьям» [33].

Очередная левацкая авантюра, в которой участвует Василий Садонин [34], готовый заниматься чем угодно — вывозить левых блогеров из России во избежание их задержания за «революционную деятельность», разоблачать за 12 минут диалектику, снимать десятки других бесполезных видео, — чем угодно, только не самообразованием в области марксизма. Такие они, левые лидеры мнений.

V. Коммунистическое государство

Следующим пунктом программы объединенной рабочей партии становится требование «свободного государства»:

«Прежде всего, согласно II разделу, германская рабочая партия добивается “свободного государства”» (Текст программы германской рабочей партии).

Марксистское ли это требование? Маркс отвечает на этот вопрос отрицательно:

«Сделать государство “свободным” — это отнюдь не является целью рабочих, избавившихся от ограниченного верноподданнического образа мыслей. <…> Свобода состоит в том, чтобы превратить государство из органа, стоящего над обществом, в орган, этому обществу всецело подчиненный…» («Критика Готской программы»).

Как известно, государство — это аппарат классового господства. Никакого абстрактного, свободно парящего над общественными противоречиями государства не существует. Правда, государство в лице высшего чиновничества может возвышаться не только над эксплуатируемыми, но и над господствующим классом, который оно обслуживает. Однако возвышение это происходит в рамках существующего строя и в интересах его стабильности. Оно (возвышение) необходимо, так как власть не может равномерно распределяться между всеми представителями правящего класса; власть концентрируется в руках управляющего органа, который работает в интересах этого класса, в интересах поддержания его господства. Если же управляющий орган не справляется с возложенными на него обязанностями, то его разными способами отстраняют от службы, назначая либо пенсию, либо пару грамм свинца в голову — зависит от того, насколько хорошо или плохо была выполнена порученная работа.

Как известно, коммунисты тоже вынуждены использовать государственный аппарат насилия для защиты революции. Маркс, например, описывая судьбу государственности в процессе строительства коммунистического общества (в так называемый переходный от капитализма к коммунизму низшей фазы период), формулирует следующее известное положение:

«Между капиталистическим и коммунистическим обществом лежит период революционного превращения первого во второе. Этому периоду соответствует и политический переходный период, и государство этого периода не может быть ничем иным, кроме как революционной диктатурой пролетариата» («Критика Готской программы»).

Иными словами, коммунистическое общество не возникает мгновенно. Наоборот, строительство коммунизма — очень трудный, очень сложный процесс. Не стоит забывать, что основная трудность, с которой могут столкнуться коммунисты, будет заключаться не в том, чтобы совершить государственный переворот, а в том, чтобы суметь совладать с последующими за ним событиями, с тем, чтобы закрепиться у власти и осуществить постепенное коммунистическое преобразование общества. Именно поэтому коммунисты обязаны использовать предоставляемые мирной эпохой время и возможности, для того чтобы при помощи самообразования и самовоспитания качественно подготовиться к эпохе социальных потрясений.

Правда, стоит заметить, что государство в руках коммунистов не тождественно государству в руках эксплуататоров. Все то политическое, насильственное, «государственное» (в буржуазном смысле этого слова), из чего состоит государство в эпоху господства частной собственности, под руководством коммунистов постепенно уходит на второй план. Происходит отмирание государства как инструмента подавления. Что, в свою очередь, ставит перед современными марксистами вопрос о правомерности использования понятия «государство» применительно к переходной и тем более первой фазе коммунизма. Действительно, насколько уместным, с научной точки зрения, является категориальное отождествление капиталистического и коммунистического государств? Не должны ли современные марксисты думать в направлении альтернативной, актуализированной марксистской терминологии, как завещал нам Сталин?

Примечательно также и то, как критические замечания Маркса перекликаются с требованиями отказа от веры в демократические чудеса, веры в «целительную силу» демократического республиканского государства. Уже здесь видна та противоположность между коммунистами и будущей социал-демократией, между большевизмом и меньшевизмом, между революционным марксизмом и буржуазным парламентаризмом. Нет ничего удивительного в том, что многие критические замечания, высказанные Марксом в сторону немецких социал-демократов, спустя десятилетия будут высказаны Лениным в сторону меньшевиков и европейских социал-демократов, позорно сдавших революцию на откуп «законным методам классовой борьбы».

Таким образом, получается, что Маркс критикует абстрактные воззрения не только немецких социал-демократов XIX века, но и многих их последователей из XX и XXI веков, размышляющих о государстве не по-марксистски, а с точки зрения либерализма и буржуазной законности. В качестве примера можно привести современных симпатизантов теории «законной смены формаций» («социализм сверху», «левый поворот»), предполагающей возможность построения «социализма» современным правящим классом РФ, разочаровавшимся в капитализме и «западных партнерах». Эти любители использования реакции для революционного преобразования легко могут найти в словах Маркса (которому они на словах следуют) критику собственных предательских позиций. На самом же деле левые буржуазно-патриотические организации, верящие в революцию сверху и исповедующие реформаторско-оппортунистический подход, очень напоминают лассальянцев XIX века, стремящихся руками контрреволюции построить светлое будущее.

Другой крайностью являются западно-ориентированные леволибералы (хотя по многим вопросам, связанным с коммунизмом, марксизмом, историей СССР, позиции «либералов» и «патриотов» вполне схожи). Вспомнить хотя бы их претензии к ленинско-сталинскому СССР. Не богаты ли они обвинениями в тоталитарности? В отсутствии свободы дискуссий? В цензуре и запрете плюрализма мнений? Современные либеральные «марксисты» наступают на старые оппортунистические грабли. Им чуждо понимание настоящей свободы, свободы по-коммунистически, возможной путем взятия власти и отстранения от нее наиболее несвободных, наиболее сопротивляющихся построению коммунизму элементов, каковыми являлись в разное время белогвардейцы, помещики, либералы, кулаки, троцкисты, бухаринцы и т. д. Они критикуют большевиков за их принципиальную и жесткую позицию по классовой борьбе в условиях строительства коммунизма. Их не устраивает тот факт, что коммунистическое государство — инструмент подавления воли эксплуататорских классов, агентами которых являлись не только открытые враги народа, но и тайные [35]. Они не понимают и не хотят понимать, что желание свободы (в буржуазно-юридическом значении этого слова) врагам свободы (в марксистском значении этого слова) есть образчик гнилого либерализма. Вместо самообразования и самовоспитания они «играют в политику», задействуя в своей риторике все те же либеральные лозунги, требующие свободы политзаключенным, свободы СМИ, свободы слова и мнений, свободных выборов и иных вариаций буржуазно понятой «свободы». Пустыми же заверениями о революционном духе своего протеста они пытаются безуспешно скрыть свою вскормленную западными спецслужбами и СМИ ненависть по отношению к конкретному путинскому режиму и российскому империализму [36]. Восставая на словах против капитализма вообще, они занимают сторону западного империализма в его борьбе с конкурентами (в том числе странами, продолжающими «идти по некапиталистическому пути развития с коммунистическим уклоном» [37]) [38]. Популяризируя антиленинские и антисталинские мифы, они объективно работают в интересах капитализма вне зависимости от того, как часто и громко они кричат о своей преданности интересам пролетариата.

VI. Свобода совести

Но и на этом тяга к свободе в программе рабочей партии не уменьшается. «Свобода совести!» — спешат провозгласить немецкие социал-демократы. По этому поводу Маркс делает следующие критические замечания:

«…Буржуазная “свобода совести” не представляет собой ничего большего как терпимость ко всем возможным видам религиозной свободы совести, а она, рабочая партия, наоборот, стремится освободить совесть от религиозного дурмана» («Критика Готской программы»).

Претензия Маркса в том, что немецкие социал-демократы, верные своему примиренчеству с буржуазным уровнем политической программы, не способны выйти за рамки буржуазно-ограниченных требований. Упомянутый лозунг ошибочен не потому, что коммунисты выступают против свободы совести, а потому, что свободная совесть возможна только вне рамок всех видов религиозной идеологии, потому что религиозное мировосприятие несовместимо с совестью. Абстрактная же абсолютизация «свободности» совести есть инструмент буржуазной, плюралистической, беспринципной политики по отношению к религиозному обскурантизму. Коммунисты же не обходятся простым заверением о свободе вероисповедания (или отказа от вероисповедания вообще); коммунисты открыто провозглашают войну и религиозному обскурантизму, и терпимости по отношению к нему. Коммунистическая революция не запрещает быть сторонником той или иной религиозной доктрины, она лишь запрещает религиозную пропаганду и провозглашает беспощадную войну религиозному обскурантизму путем, во-первых, стремительного улучшения материальных условий жизни людей и ухудшения материальных условий жизни церкви, во-вторых, повышения уровня марксистского образования, просвещения в области диаматики, теории коммунизма, истории (в том числе истории религии), естествознания и т. д. Учитывая советский опыт, первостепенной должна стать пропаганда не «научного атеизма», а марксизма в целом, знание которого гарантированно обезопасит человека от «ересей» позитивизма, эйнштейнианства, оппортунизма, являющихся куда более опасной интеллектуальной заразой, чем классические религии.

При этом важно помнить, что кажущаяся миролюбивость и аккуратность тактики коммунистической партии в отношении религиозных предрассудков является следствием не абстрактного буржуазного гуманизма (чем так богата была программа немецких социал-демократов), а грамотной работы с религиозной психологией, учёта влияния религии и веры на психику и мышление людей. Этого не понимали оппортунисты прошлого, этого не понимают и оппортунисты настоящего, обвиняющие, например, Сталина в якобы религиозном повороте сверху, в реабилитации РПЦ [39]. Отказываясь от политики временных уступок, от политики тактических отступлений, они сломя голову несутся в коммунизм, не замечая объективно существующих материальных и духовных преград, мешающих осуществить столь грандиозные планы одним махом.

Не стоит забывать и о том, что научное понимание «свободы совести» невозможно вне диаматического понимания самой «совести». Все немарксистские определения понятия «совесть» грешат поверхностностью, являющейся следствием антинаучности буржуазных методологических подходов. Диаматически понимаемая совесть предполагает постоянный, внутри сознания происходящий процесс критического анализа собственных утверждений/умозаключений на предмет их соответствия объективной реальности, что принципиально невозможно вне рамок диаматического мышления. Поэтому-то по-настоящему свободной совесть может быть только у коммуниста.

Выводы

Критика готской программы — важное произведение марксизма, представляющее собой пример не только борьбы с оппортунизмом в революционном движении, но и использования этой борьбы в целях разработки теории революции и построения коммунистического общества. Маркс понимал: важно не просто раскритиковать капитализм, но и сформулировать принципы строительства и существования коммунистического общества. Поэтому помимо критики непосредственно пунктов программы текст марксовой брошюры содержит положения, представляющие из себя дальнейшее углубление теории коммунизма и революции. Ленин, стремясь подчеркнуть внимательность Маркса к проблематике черт именно коммунизма, писал:

«Вся теория Маркса есть применение теории развития — в ее наиболее последовательной, полной, продуманной и богатой содержанием форме — к современному капитализму. Естественно, что для Маркса встал вопрос о применении этой теории и к предстоящему краху капитализма и к будущему развитию будущего коммунизма» («Государство и революция»).

Маркс предложил взамен не просто более точные формулировки, а качественный анализ заблуждений и не менее качественное положительное изложение теории марксизма. Поистине: добросовестная критика есть форма научного творчества.

Важно также отметить одну из ключевых идей «Критики…» (помимо уже разобранных выше принципов): расплывчатые формулировки (особенно в программе коммунистической партии) есть следствие, во многом, безграмотности членов партии. Не случайно Энгельс в своем письме Бебелю писал:

«Никогда у него [Либкнехта — одного из главных сторонников немедленного объединения] не было ясности в теоретических вопросах…» [40].

Такое большое внимание к программе партии со стороны Маркса и Энгельса было вызвано их отношением к качеству партийных документов. Они были уверены, что программа партии — научный документ, в котором должны быть емко отражены требования, появившиеся на свет в результате долгого и добросовестного научного творчества [41]; научный документ, при написании которого необходимо соблюдать точность формулировок, не допускать популизма и демагогии (как писал Энгельс, «громкие фразы, которые могут означать все или в то же время ничего» [42]), не относящихся к делу, последовательно проводить единственно верную, марксистско-ленинскую партийную линию. Иной подход к составлению программ партии оценивался классиками и должен оцениваться сейчас как вредный и оппортунистический. Однако не стоит забывать главное: коммунистичность и революционность практики зависит не от программы, а от непосредственно самих действий людей. Даже грамотно составленная программа будет представлять из себя авантюру, если не будет выражать действительные потребности коммунистической революции.

Бронислав
24/07/2024

---

[1] Собрание сочинений Маркса и Энгельса. Изд. 2. Т. 19. С. 129.

[2] Всеобщий германский рабочий союз (ВГРС), известный также как партия лассальянцев — организация немецких профсоюзов, созданная в 1863 году. Решающее влияние на идеологию движения оказывал Фердинанд Лассаль, сторонник оппортунизма и реформизма. Некоторые члены ВГРС (во главе с Вильгельмом Бракке), не согласные с реформизмом лассальянства, откололись от него, создав в 1869 году немецкую Социал-демократическую рабочую партию (эйзенахцев).

[3] Немецкая Социал-демократическая рабочая партия, известная также как партия эйзенахцев, была названа так в честь города (Эйзенах), в котором в 1869 году проходил общенемецкий съезд социал-демократов Германии, Австрии и Швейцарии. Несмотря на ряд ошибочных положений в программе (сказывалось влияние лассальянства), партия придерживалась близких к марксизму позиций. Лидеры партии поддерживали постоянную связь с Марксом и Энгельсом.

[4] Собрание сочинений Маркса и Энгельса. Изд. 2. Т. 19. С. 12.

[5] Из истории марксизма и международного рабочего движения (1977). С. 75.

[6] Более подробно о ходе переговоров между эйзенахцами и лассальянцами см.: «Из истории марксизма и международного рабочего движения». С. 78 — 83.

[7] Энгельс: «По гнилым чертам объединительной программы мы видели в нем [в Либкнехте — ред.] — и я вижу в нем до сих пор — творца этой программы» (Собрание сочинений Маркса и Энгельса. Изд. 2. Т. 38. С. 72.).

[8] Из истории марксизма и международного рабочего движения (1977). С. 124.

[9] Энгельс: «С принятием всех основных лассалевских экономических фраз и требований эйзенахцы фактически стали лассальянцами, по крайней мере по своей программе. Лассальянцы не пожертвовали ничем, решительно ничем из того, что они могли бы отстаивать» (Собрание сочинений Маркса и Энгельса. Изд. 2. Т. 38. С. 76.).

[10] Энгельс в письме Бебелю отмечал: «…Я изложил дело напрямик также и Рамму, а Либкнехту написал лишь вкратце». Оба письма Энгельса (Либкнехту и Рамму) до нас не дошли.

[11] Собрание сочинений Маркса и Энгельса. Изд. 2. Т. 34. С. 125.

[12] Собрание сочинений Маркса и Энгельса. Изд. 2. Т. 34. С. 128.

[13] Исключительный закон против социалистов (официальное название: «Закон против вредных и опасных стремлений социал-демократии») — закон, действующий на территории Германии с 1878 по 1890 год. Закон запрещал революционную печать. Под запрет подпадала также любая революционная пропаганда, распространяемая разнообразными социалистическими и социал-демократическими организациями.

[14] Собрание сочинений Маркса и Энгельса. Изд. 2. Т. 35. С. 330.

[15] Энгельс в письме Каутскому отмечал: «Но что касается главного, то моим долгом было опубликовать эту рукопись [Маркса], как только программа была поставлена на обсуждение. К тому же после доклада Либкнехта в Галле, в котором он частью бесцеремонно использует, как свою собственность, свои выписки из Марксовой критики, а частью полемизирует с ней, не называя самого документа, Маркс непременно противопоставил бы этой переработке свой оригинал, и я был обязан сделать это вместо него» (Собрание сочинений Маркса и Энгельса. Изд. 2. Т. 38. С. 31.).

[16] Собрание сочинений Маркса и Энгельса. Изд. 2. Т. 22. С. 95.

[17] Собрание сочинений Маркса и Энгельса. Изд. 2. Т. 38. С. 77.

[18] Из истории марксизма и международного рабочего движения (1977). С. 146 — 150.

[19] Полное собрание сочинений Ленина. Изд. 5. Т. 33. С. 64 — 67, 83 — 102, 172 — 193.

[20] Более подробно об истории написания и публикации «Критики Готской программы» см. в собрании сочинений Маркса и Энгельса (по предметному указателю) и в книге «Из истории марксизма и международного рабочего движения» (1977).

[21] Марксистский кружок по работе Карла Маркса «Критика Готской программы».

[22] Здесь и ниже термин «трудовой доход» (который Маркс называет «расплывчатым представлением») будет использован лишь для удобства.

[23] Маркс: «Если выражение «трудовой доход» мы возьмем сначала в смысле продукта труда, то коллективный трудовой доход окажется совокупным общественным продуктом» («Критика Готской программы»).

[24] Более подробно о вопросах распределения и изобилия см.: В. Подгузов, «Общие вопросы распределительных отношений»; В. Подгузов, «Некоторые вопросы марксистской теории»; В. Подгузов, «О коммунизме вновь пишут, но…»; А. Редин, «Вопросы коммунистам»; А. Редин, «Отношения стоимости в обществе первой фазы коммунизма СССР»; А. Редин, «Некоторые вопросы строительства коммунизма».

[25] Об этом же пишет и Ленин в своем конспекте «Критики готской программы»:

«Итак, здесь ясно, отчетливо, точно различаются две фазы коммунистического общества:

Тоже форма принуждения: “не работает, так не получит и есть” низшая («первая») — распределение предметов потребления “пропорционально” количеству труда, доставленного каждым обществу. Неравенство распределения еще сильно. “Узкий буржуазный горизонт права” еще не вполне превзойден. Это NB!! С (полубуржуазным) правом явно не вполне еще исчезает и (полубуржуазное) государство. Это Nota Bene!!

Работа стала потребностью, нет принуждения никакого “высшая” — “каждый по способностям, каждому по потребностям”. Когда это возможно? Когда (1) исчезнет противоположность умственного и физического труда; (2) труд сделается первейшей жизненной потребностью (NB: привычка трудиться станет нормой, без принуждения!!); (3) производительные силы высоко разовьются и т. д. Явно, что полное отмирание государства возможно лишь на этой высшей ступени» (Полное собрание сочинений Ленина. Изд. 5. Т. 33. С. 186.).

[26] См.: https://ria.ru/20210314/nalog-1601123586.html или https://ria.ru/20230522/proekt-1873448873.html

[27] Подгузов: «Исторический оптимизм коммунистов основывается еще и на том, что современные буржуа, пережив крупные социально-политические потрясения ХХ века и потому ценя гражданский мир в странах своего проживания, вынуждены применять псевдокоммунистические методы ослабления социальной напряженности в обществе. Наиболее заметным из них является институт пособий по безработице, который доказывает, что распределение по потребностям, а потребности сотен миллионов мелких западных обывателей, т. е. плебеев, как и в СНГ, сводятся к объему желудка, т. е. к “потребительской корзине”, существенно снижает уровень конфликтности и политической нестабильности в обществе. Иными словами, реальное применение коммунистического принципа “От каждого по способности, каждому по потребностям”, даже в капиталистической форме, приводит к оттягиванию сроков начала гражданской войны в обществе, хотя и не избавляет его от периодических массовых погромов магазинов в крупных городах США, от роста количества средних канадцев, ворующих в супермаркетах, от неуклонного роста самоубийств, алкоголизма, наркомании и других форм суицида во всех демократических странах» («Коммунизм против оппортунизма»).

[28] «Войны и пандемия негативно сказались на зарплатах по всему миру».

[29] За подробной аргументацией тактического объединения левых с либералами можно обратиться к следующим видео Андрея Рудого: «Левые vs либералы. Возможен ли союз?», интервью с навальнисткой Марией Певчих, интервью с бывшим депутатом КПРФ, леволибералом Евгением Ступиным и т. д., в которых доказывается необходимость объединения левых и либералов против путинского авторитаризма в интересах «демократии».

[30] Подгузов: «Сегодня стало ясно, что великий Маркс совершил оплошность, когда сделал уступку обыденной терминологии и вместо категории “ЦЕНА РАБОЧЕЙ СИЛЫ” продолжал использовать в своих трудах им же развенчанную обманку, т. е. выражение “заработная плата”» («Сущность заработной платы»).

[31] Из истории марксизма и международного рабочего движения (1977). С. 28-29.

[32] См.: https://vk.com/wall-211794361_17455

[33] См.: https://соцкооп.рф/about

[34] Василий Садонин — блогер, оппортунист (сторонник троцкизма и экономизма), автор популярного в «левом ютубе» канала «Выход есть». Говорил о том, что спор Сталин-Троцкий устарел, что в будущей партии необходим консенсус между сталинским и троцкистским крылом, что мир-системный анализ — марксистское учение и т. д. После 24 февраля занял пацифистскую позицию. Известен своими утверждениями о бесполезности диалектики для трудящихся, о необходимости вывоза левых блогеров за границу после начала СВО, о важности низовых, профсоюзных инициатив. В 2022 году покинул РФ, переехав во Вьетнам. Пробыв в нем несколько месяцев, вернулся в Россию. В 2023 году начал принимать участие в работе воронежского филиала «СоцКоопа».

[35] Многие современные оппортунисты транслируют буржуазную ложь, согласно которой осужденные при Сталине враги народа (все или их часть) были невиновны. Упоминания достойны имена Сарабеева, Рудого, Кагарлицкого, Яковлева и др.

[36] Французские политические эмигранты, получившие визу практически с рук Макрона, не дадут соврать.

[37] См.: В. Подгузов, «Можно ли коммунистам идти вперед, стесняясь слова коммунизм? Часть 4».

[38] См. множественные примеры выпадов российских левых (Семин, Рудой, Комолов, Кагарлицкий) против КНР, КНДР и пр.

[39] Более подробно об отношениях коммунистической партии и РПЦ см.: «Советская власть и РПЦ в годы Великой Отечественной войны — было ли коренное изменение политики?».

[40] Собрание сочинений Маркса и Энгельса. Изд. 2. Т. 38. С. 76.

[41] Маркс: «Составляя… принципиальные программы, воздвигают тем самым перед лицом всего мира вехи, по которым люди судят об уровне партийного движения».

[42] Собрание сочинений Маркса и Энгельса. Изд. 2. Т. 38. С. 76.