Возражая сторонникам децентрализации в деятельности революционной партии, Ленин писал:

«Все искусство конспиративной организации должно состоять в том, чтобы использовать все и вся, „дать работу всем и каждому“, сохраняя в то же время руководство всем движением, сохраняя, разумеется, не силой власти, а силой авторитета, силой энергии, большей опытности, большей разносторонности, большей талантливости. Это замечание относится к тому возможному и обычному возражению, что строгая централизация слишком легко может погубить дело, если случайно в центре окажется наделенное громадной властью неспособное лицо. Это возможно, конечно, но средством против этого не может быть выборность и децентрализация, абсолютно недопустимая в сколько-нибудь широких размерах и даже прямо вредная в революционной работе при самодержавии. Средства против этого не дает никакой устав, его могут дать лишь меры „товарищеского воздействия“, начиная с резолюций всех и всяческих подгрупп, продолжая обращением их к ЦО и ЦК и кончая (в худшем случае) свержением совершенно неспособной власти».

История подтвердила правоту Ленина. Но попробуем не ограничиться констатацией правоты Ленина, а проанализируем чуть-чуть глубже. Из приведенной цитаты видно, что Ленин полностью осознает риск и указывает единственно возможный способ минимизации риска. Но риск все же остается. Ведь затаившиеся «высококомпетентные» оппортунисты (а такие были) в критический момент могут ввести в заблуждение некомпетентных и, образовав большинство, «свергнуть власть» компетентных и верных делу, независимо от того, научный централизм или демократический централизм.

Особенно наглядно такой риск проявился в истории с заключением Брестского мира, когда Ленин был вынужден поставить ультиматум ЦК. Только гениальность Ленина и его огромный авторитет в партии и народе спасли тогда положение, а возможно, и революцию.

Но смещение акцента с централизма в сторону демократии не уменьшает риска, а напротив, может превратить риск в непосредственную угрозу. Снижает этот риск повышение компетентности руководителей в марксизме. Практически исключить этот риск может только значительное преобладание среди руководителей высококомпетентных, хотя это и никак не отменяет необходимости централизма. Ведь чтобы побеждать, революционная партия должна действовать как боеспособная армия, в которой даже потеря «главнокомандующего» не должна позволять противнику одержать верх.

Именно дефицит высококомпетентных в марксизме руководителей увеличивает этот риск. Почему, например, Зиновьева и Каменева не исключили из партии после их фактического предательства в октябре 17-го? Почему не исключили за небольшевизм Троцкого, когда он сорвал заключение Брестского мира? Просто некем было их заменить и приходилось мириться с ненадежностью этих высококомпетентных кадров.

После смерти Сталина риск снова превратился в угрозу, и не оказалось достаточно мощных здоровых сил, чтобы эту угрозу отвести. Угроза реализовалась в виде отхода партии от марксизма. Деятельность Хрущева вряд ли была сознательным вредительством. Скорее, некомпетентный в марксизме, но деятельный и способный как руководитель Хрущев прорывался в гении, в вожди. Ему было просто необходимо демонизировать Сталина — его неизбежно сравнивали бы с предшественником и это сравнение было бы не в его пользу.

Если бы Хрущев и не настаивал на отходе от централизма, это бы мало что изменило. Децентрализация в экономике могла быть и ползучей, а сам по себе централизм в партии Хрущеву бы не помешал. Хрущева сместили не за отказ от централизма в партии, а за «волюнтаризм», за антикоммунистическое руководство. Ведь после этого никто и не думал об усилении централизма в партии, и не нашлось достаточного количества высококомпетентных руководителей, чтобы разбудить страну и направить ее в подлинном смысле по пути строительства коммунизма. Базис (производственные отношения) коммунизма при социализме необходимо формировать сознательно на научной основе, т.е. на основе марксизма. Но кому уже это было нужно? Развили индустрию, победили нищету, потом нашли много нефти и все как бы успокоились. Объявили, что построен «развитой социализм». Приехали! Партия явно зашла в тупик и не знала, что делать дальше.

И общественное бытие отомстило — оно породило обывательское общественное сознание. Вместо строителей коммунизма — бюрократизм, бесхозяйственность и т. д., воспитывали и в партии, и в интеллигенции, и в рабочем классе приспособленцев, карьеристов и мещан. Потому общество и «проглотило» перестройку и так слабо сопротивлялось контрреволюции.

Мы не можем упрекать Сталина за то, что он не решил все наши проблемы. Где были остальные руководители, остальные коммунисты? Видимо, мало кто понимал, что происходило.

«История ничему не учит, а только наказывает за невыученные уроки». Нужно хорошо подумать, какие уроки нам нужно извлечь, чтобы не осталось невыученных уроков.

То, что партийные руководители должны быть высококомпетентными в марксизме, сомнений ни у кого не вызывает, но их должно быть большинство, чтобы избежать рисков и, как показала история, рисков вполне реальных даже в относительно спокойное время. Коммунисты одерживали победы, когда дефицит компетентных кадров компенсировался гениальностью вождя. Вождя не стало, и все пошло прахом.

Но где же взять большое количество высококомпетентных? Подбирать, обучать, взращивать? А из кого подбирать? Ведь большинство коммунистов, и раньше и теперь, на самом деле не понимают глубоко марксизма, а скорее, верят в справедливость его положений. Марксизм — наисложнейшая из наук, т.к. главный объект его изучения — общество — много сложнее объектов других наук. Даже высшее образование человека еще совсем не означает, что он способен усвоить марксизм. Для настоящего понимания марксизма необходим высокий уровень интеллектуального развития, умственных способностей и большой объем знаний. Вот таких людей и нужно обучать. Не тех, кто может вызубрить, а тех, кто способен глубоко разобраться и понять.

Обратимся опять к Ленину. Как понимать его положение о том, что социализм и коммунизм — это живое творчество масс? О каких массах идет речь? О бесформенной несознательной массе или все же о строителях коммунизма? Это творчество бездумных исполнителей под руководством коммунистической партии (читай: под руководством компетентных руководителей, вождей)? Тогда какое же это живое творчество? А если вдруг вождя не окажется в критический момент, опять все пойдет прахом?

Напрашивается вывод: строителей коммунизма нужно воспитывать, уже формируя в каждом человеке думающую, всесторонне развитую личность, а не откладывать это формирование на неопределенно далекое будущее, когда уже будут стираться грани между физическим и умственным трудом. Это может стать настоящим прорывом в будущее.

К размышлению — ученые, исследовавшие работу головного мозга, обнаружили, что у большинства людей активность коры больших полушарий минимальна, т.е. ее просто не приучили работать. А ведь она как раз и отвечает за интеллектуальную деятельность. Если человек сам думать не научился, то научить его думать во взрослом возрасте, видимо, очень трудно, а то и невозможно. Но говорят, что упорство и труд делают чудеса, и нужно прилагать максимум усилий к самообразованию, к саморазвитию. Специалисты утверждают, что начинать учить детей думать можно с самого раннего возраста, а после 7-ми лет может оказаться уже поздно. Нынешний режим активно готовит новую элиту, помогая развиваться особо одаренным детям, а надо бы развивать умственные способности каждого ребенка, а не только особо одаренных. Тогда прорыв в будущее будет обеспечен. Ведь каждый родившийся физиологически здоровым ребенок — потенциальный гений, и нужно раскрывать этот огромный потенциал в каждом человеке.

В. Домбровский
20/01/2020