№ 07/59, VII.2021

---

Недавно левый деятель Алексей Сафронов выпустил видео под заголовком «Был ли социализм в СССР, каким его представлял Ленин?».

В нашей прошлой статье мы разобрали, как данный экономист, почитаемый левой аудиторией как эксперт по советской экономике, ловко жонглируя цифрами и отдельными фактами, обслуживает либеральный тезис о том, что сталинская индустриализация осуществлялась за счет разграбления деревни.

Вместо комплексного анализа основных показателей: продолжительности жизни, калорийности питания, обеспеченности жильём, уровня рождаемости, доступности образования, медицины, обеспечения товарами первой необходимости и т.д. и т.п. — Сафронов привязал уровень жизни к потреблению мяса на душу населения… В результате чего получилось, что при Сталине народ жил очень плохо, при Хрущеве просто плохо, зато в США народ жил очень хорошо и зажиточно…

Не озвучивая вслух выводов, Сафронов подводил свою аудиторию к мысли о порочности плановой экономики, не способной нормально обеспечить людей базовыми продуктами, молоком и мясом.

Теперь же Сафронов решил совершить своеобразный политический каминг-аут и объявил, что социализма в СССР не было! Правда, сделал он это, опять же, уклоняясь от озвучивания конкретных выводов, но подталкивая к ним зрителя. В своем видео он опирается на работу Ленина «Государство и революция».

Пожалуй, «ГиР» является одной из самых читаемых марксистских работ среди левых и одной из самых превратно понимаемых. Маркс и Энгельс, как известно, не оставили после себя развёрнутой инструкции, как должно выглядеть общество первой фазы коммунизма, и это неслучайно, ибо они были учеными, а не утопистами и понимали, что подобные вещи нельзя выдавать умозрительно, сидя в кабинете. И Ленин тоже это понимал. В работе «ГиР» он излагал отношение коммунистов к государству и демократии, давал отпор социал-демократическим ренегатам, извративших данный вопрос, разрешение которого стояло чрезвычайно остро. Ленин в конце предисловия писал:

«Вопрос об отношении социалистической революции пролетариата к государству приобретает таким образом не только практически-политическое значение, но и самое злободневное значение, как вопрос о разъяснении массам того, что они должны будут делать, для своего освобождения от ига капитала, в ближайшем будущем».

«ГиР» писалась для широких масс на понятном языке, а потому Ленин допускал определенного рода упрощения. Например, он не фокусирует внимание на том, чтобы четко разграничить переходный период от капитализма к низшей фазе коммунизма, от низшей фазы к высшей. Не указана роль авангарда рабочего класса — коммунистической партии и вождей. Эта работа была проделана им и Сталиным в других произведениях, в том числе позже, на основе опыта СССР.

Те, кто догматически пытаются бить «ГиР» по сталинскому периоду, не спешат приводить слова Сталина, сказанные им и опубликованные в «Правде» ещё при жизни Ленина 6 декабря 1923 года (Владимир Ильич в этот период ещё полноценно работал):

«В 1917 году, когда мы шли в гору, к Октябрю, мы представляли дело так, что у нас будет коммуна, что это будет ассоциация трудящихся, что с бюрократизмом в учреждениях покончим, и что государство, если не в ближайший период, то через два-три непродолжительных периода, удастся превратить в ассоциацию трудящихся. Практика, однако, показала, что это есть идеал, до которого нам еще далеко, что для того, чтобы избавить государство от элементов бюрократизма, для того, чтобы превратить советское общество в ассоциацию трудящихся, необходима высокая культурность населения, нужна совершенно обеспеченная мирная обстановка кругом, для того, чтобы не было необходимости в наличии больших кадров войск, требующих больших средств и громоздких ведомств, своим существованием накладывающих отпечаток на все другие государственные учреждения. Наш государственный аппарат в значительной мере бюрократичен, и он долго еще останется таким» («О задачах партии»).

Как видно, сознательность трудящихся была значительно переоценена, а пережитки эксплуататорского общества в их психике недооценены. Кроме того, когда писалась «ГиР», у большевиков были все основания считать, что европейский пролетариат, вслед за российским, скинет своих угнетателей и установит советскую власть. Но революция в Европе была утоплена в крови рабочих, местные коммунисты, не имея опыта подпольной борьбы, были разбиты. Советская Россия оказалась в плотном кольце врагов, поэтому могла рассчитывать лишь на свои силы.

Но левый экономист Сафронов этого всего как будто не знает. Игнорируя опыт нэпа, индустриализации, коллективизации и т.д., он берет цитаты из «ГиР», сравнивает их со сталинским СССР, видит, что не совпадает, и дает заключение: «не по Ленину»!

Но это еще пустяки. В начале ролика Сафронов говорит:

«В „Государстве и революции“ Ленин писал об отмирании политической функции государства после победы революции и после подавления сопротивления эксплуататоров. Государство отмирает как аппарат политического принуждения, но сохранятся как центр координаций действий».

На самом деле Ленин, вслед за Энгельсом, писал, что буржуазное государство УНИЧТОЖАЕТСЯ, а отмирает уже государство пролетарское. Иначе говоря, старый аппарат насилия «ломается» — потому как буржуазно-помещичьи чиновники будут чинить всяческий саботаж — и заменяется на новый аппарат, где костяком служат проверенные, преданные делу революции кадры.

А Сафронов напустил тумана, и невозможно понять, что должно отмирать: буржуазное или социалистическое государство. Тут одно из двух: либо Сафронов читал «ГиР» по диагонали и ничего не понял, либо не посчитал нужным обозначать данный момент, что является очень странным, ведь сам Ленин считал этот вопрос важным.

Не вносит ясности и другая фраза:

«Итак, пролетариат и беднейшее крестьянство организуются в коммуны. А то, что осталось от государства, объединяет действия всех коммун. Коммуны подавляют капиталистов, коммуны передают частную собственность всему обществу».

Опять же, «то, что осталось» от какого государства? Получается так, что государство само собой исчезло (Сафронов не говорит, что его нужно разрушить), его функции вбирают в себя коммуны, которые образуются сами собой, и уже они подавляют капиталистов, т.е. социалистического государства, особого аппарата насилия, нет. Есть коммунары-милиционеры, которые сами, без единого руководства подавляют контру. Да, действительно, были идеи заменить регулярную армию вооруженной милицией, но позже стало ясно, что при современном развитии военного дела это неразумно. Журнал ЦК ВКП(б) «Большевик» в 1938 году объяснял:

«Лет 20-15 тому назад, когда прогресс военной техники не был еще таким сильным и быстрым, когда новые роды оружия (авиация, танки, химия и т.д.) не имели еще такого большого удельного веса, можно было предположить, что страна победившего социализма сможет обороняться от капиталистического окружения без постоянной армии.

Еще в годы гражданской войны, винтовка и пулемет были преобладающим оружием, а самолеты, танки, химия не имели такого значения, которое они приобрели потом. Поэтому требовалось меньше обученных, квалифицированных кадров, меньше времени на обучение бойцов военному делу. Естественно поэтому, что в нашей партийной программе, выработанной и принятой в 1919 году, говорится о том, что в связи с уничтожением классов постоянная Красная Армия превратится во всенародную социалистическую милицию.

Такая постановка вопроса о вооруженном народе, о замене постоянном армии всенародной, социалистической милицией для защиты от капиталистического окружения была в свое время теоретически правильной.

Но в конкретных условиях резко изменившейся за последние 15-10 лет военной техники, в условиях непрерывного роста вооружений капиталистических армий такая постановка нуждается сейчас в пересмотре».

Но Сафронов не считает нужным делать такие разъяснения, наверное, хронометраж ролика экономит. У него получается так, что при взятии власти рабочим классом и ликвидации частной собственности на средства производства государство сразу отмирает, а на его месте возникает уже почти полный коммунизм. Это, мягко говоря, очень упрощенная трактовка Ленина. Процесс отмирания государства долгий и сложный. Непонимание этого приводит к опасным заблуждениям, что в конечном итоге выливается в антимарксизм.

Различные троцкисты, т.е. левые антимарксисты, хотят, чтобы после подавления контрреволюции государство немедленно начало отмирать, заменяясь рабочим самоуправлением, а если это не происходит, значит, неизбежен бюрократический термидор, гибель социализма. Полутроцкисты сетуют на «усиление государства» при Сталине, которое, с их точки зрения, в итоге привело к реставрации капитализма. Сама постановка вопроса об усилении/ослаблении государства суть бессмыслица. Понятно, что рост количества чиновников и военных накладывает свой негативный отпечаток, но если это необходимо для защиты революции — никакой проблемы здесь нет. Потому дело не в размере аппарата насилия как такового, дело, во-первых, в компетентности руководства партии и, во-вторых, в уровне культуры масс. Ленин пишет:

«Экономической основой полного отмирания государства является такое высокое развитие коммунизма, при котором исчезает противоположность умственного и физического труда, исчезает, следовательно, один из важнейших источников современного общественного неравенства и притом такой источник, которого одним переходом средств производства в общественную собственность, одной экспроприацией капиталистов сразу устранить никак нельзя».

Сафронов, как и весь списочный состав леваков, игнорирует роль авангарда рабочего класса — коммунистической партии. Да, в «ГиР» роли авангарда уделяется мало внимания. Но ведь есть другие работы Ленина, есть, наконец, практика ленинизма. А сегодня, после опыта СССР и иных социалистических стран, должно быть очевидно, что победы и поражения рабочего класса напрямую зависят от компетентности руководства партии, наличия вождей. Левые, и Сафронов в их числе, уверены, что наличие вождей — это, напротив, пережиток крестьянского сознания, а партия нужна лишь на первых порах для вооружения масс теорией, а потом, после революции, партия отступает в сторонку, позволяя трудящимся самим управлять обществом посредством демократии.

Сафронов говорит:

«Примирить дисциплину и демократизм Ленин рассчитывал тем же принципом демократического централизма, который стоял у основы партийного строительства: самое широкое обсуждение во время принятия решений, но беспрекословное выполнение всеми уже принятых решений».

Однако на практике демократизм всегда выливался в разброд и шатания по тому или иному вопросу. И до революции и после неё принцип демократического централизма — «самое широкое обсуждение во время принятия решений, но беспрекословное выполнение всеми уже принятых решений» — практически не выполнялся. Например, двое из участников судьбоносного заседания ЦК РСДРП(б) от 10 (23) октября 1917 года — Зиновьев и Каменев — не только не выполнили «беспрекословно» принятое решение большинства ЦК о вооружённом восстании, но и сделали всё возможное, чтобы октябрьскому восстанию помешать. А как Троцкий повёл себя после решения большинства X съезда ВКП(б) о запрете фракционной деятельности в партии?

Фактов скрытого саботажа, когда тот или иной партиец голосует «за», а впоследствии действует строго наоборот, в истории партии масса. Ведь именно демократический централизм стал питательной почвой для вредительства в предвоенном СССР. Именно демократический централизм позволил Хрущёву захватить власть, а Горбачёву сдать её откровенным антикоммунистам. Именно демократический централизм мешает сегодня создать действительно боеспособную коммунистическую партию на территории бывшего СССР. Мешает потому, что современные левые не хотят понять, что демократия в начале XX века для людей, только-только вырвавшихся из тисков полуфеодальной системы, являлась прогрессом, а в начале XXI века, в частности из-за наглядного примера деградации и перерождения КПСС, в которой демократические процедуры привели на высшие партийные должности оппортунистов и откровенных предателей, демократия — очевидный регресс. Но Сафронов, разглагольствуя о демократическом централизме, напрочь отказывается признавать объективную действительность, подсказывающую, что сегодня капиталу несложно внедрить в любую голосующую партию своих иуд, тем более что победить международный капитал, который не избирается с помощью демократических процедур, голосующей партией практически невозможно. Причём отказывается признавать не потому, что умной каши мало ел, а потому, что в организации, сплочённой на принципах научного централизма, решения принимаются не по большинству, а по науке, где актив озабочен не праздной болтовнёй и карьерными устремлениями, а научно обоснованной стратегией достижения цели построения коммунизма.

Левые очень любят и чтят демократию, требуют, чтобы партия строилась на принципах демократического и ни в коем случае не научного централизма. Опираясь на отдельные, выдернутые из исторического контекста цитаты Ильича, где он позитивно высказывается о демократии, левые построили целую теорию о том, что отмирание государства будет происходить путем развития прямой демократии, внедрения электронного голосования и т.д. Главным теоретиком электронной демократии является небезызвестный Л. Кравецкий.

Однако же, к великому сожалению всех кравецких, Ленин напрямую писал об отмирании демократии вместе с государством:

«Об „отмирании“ и даже еще рельефнее и красочнее — о „засыпании“ Энгельс говорит совершенно ясно и определенно по отношению к эпохе после „взятия средств производства во владение государством от имени всего общества“, т.е. после социалистической революции. Мы все знаем, что политической формой „государства“ в это время является самая полная демократия. Но никому из оппортунистов, бесстыдно искажающих марксизм, не приходит в голову, что речь идет здесь, следовательно, у Энгельса, о „засыпании“ и „отмирании“ демократии. Это кажется на первый взгляд очень странным. Но „непонятно“ это только для того, кто не вдумался, что демократия есть тоже государство и что, следовательно, демократия тоже исчезнет, когда исчезнет государство. Буржуазное государство может „уничтожить“ только революция. Государство вообще, т. е. самая полная демократия, может только „отмереть“».

И далее, ещё раз:

«В обычных рассуждениях о государстве постоянно делается та ошибка, от которой здесь предостерегает Энгельс и которую мы отмечали мимоходом в предыдущем изложении. Именно: постоянно забывают, что уничтожение государства есть уничтожение также и демократии, что отмирание государства есть отмирание демократии».

Демократия возникает там, где присутствует невежественное большинство, которое НЕ ЗНАЕТ, что делать, а потому ему остается лишь голосовать. А ведь это даже не суммирование мнений. Голосующий может вообще не иметь никакого мнения и голосовать исходя из того, как это сделали его соседи — работа стадного инстинкта особенно наглядна на поведении «электорального стада». Демократия является худшим способом принятия решения, применение которого есть своего рода жест отчаянья, когда никакого иного способа нет (если, конечно, инициатор голосования здесь не преследует свои личные интересы). Демократия эффективно используется олигархами для прикрытия своего господства, при социализме же пролетарская демократия существует как пережиток буржуазного общества в виде невежества масс, их веры в чудодейственную силу избирательной урны. Когда же культурный уровень масс поднимется на небывалую высоту, когда наука станет производственной силой общества, принятие решения путем голосования станет такой же дикостью, как шаманские пляски вокруг божка.

Сафронов фальсифицирует Ленина, приписывая ему собственные идеи. Для этого проделывается следующий трюк. Он уцепился за ленинскую фразу, взятую из Проекта декрета о потребительских коммунах, написанного предсовнаркома в декабре 1917 года, где говорится:

«При допущении права подоходного обложения и кредитования, без процента, неимущих, а равно всеобщей трудовой повинности, это могла бы быть ячейка социалистического общества».

И подаёт дело так, будто Ленин планировал снабжать необходимыми товарами всё население социалистического общества через систему коммун, функционирующих под контролем местных Советов:

«При социализме всё общество должно было быть организовано в сеть кооперативов, которые бы коллективно продавали свою продукцию и организованно бы закупали у других коммун всё необходимое для своих членов».

Послушаешь Сафронова, ну прямо «научный анархизм» Петра Кропоткина получается! Правда, подразумевается центральный орган (Высший совнархоз), спускающий план коммунам, а составлялся этот план делегатами съезда при помощи голосования. Но, во-первых, Проект декрета о потребительных коммунах был направлен против производителей и торговцев, не желающих подчиняться Советской власти, а во-вторых окончательный вариант декрета, утверждённый ВЦИК в апреле 1918 года, сопровождался специальной резолюцией, в которой отмечалось:

«Декрет о потребительской кооперации представляет из себя компромиссное решение, страдающее существенными недостатками»… ВЦИК «принимает декрет о потребительских кооперативах, как переходную меру».

Т.е. если не подгонять ленинские идеи под свои представления, то декрет о потребительских коммунах — это не проект общества будущего, а пример чрезвычайных мер, принимаемых советским правительством в годы Гражданской войны, по подавлению контрреволюционных элементов, обеспечению армии и тыла продовольствием, топливом и проч. Позднее в работе «Очередные задачи советской власти» Ленин об этом так и напишет:

«Заключая такое соглашение с буржуазными кооперативами, Советская власть конкретно определила свои тактические задачи и своеобразные методы действия для данной полосы развития, именно: руководя буржуазными элементами, используя их, делая известные частные уступки им, мы создаем условия для такого движения вперед, которое будет более медленно, чем мы первоначально полагали, но вместе с тем более прочно, с более солидным обеспечением базы и коммуникационной линии, с лучшим укреплением завоевываемых позиций. Советы могут (и должны) теперь измерять свои успехи в деле социалистического строительства, между прочим, мерилом чрезвычайно ясным, простым, практическим: в каком именно числе общин (коммун или селений, кварталов и т. п.) и насколько приближается развитие кооперативов к тому, чтобы охватывать все население» (ПСС, т. 36, с. 187).

Естественно, у зрителей Сафронова возникает вопрос: если в СССР не было социализма, тогда что было? Капитализм? В ответ «знаток советской экономики» открыто призывает, что не надо разбираться, какое общество было построено:

«…не клеить ярлыки, какой „изм“ был в Советском Союзе и не ориентироваться слепо при создании образов будущего на заметки Ленина. Я бы предложил выработать не лозунговое, а комплексное представление о прошлом, выделить то прогрессивное [выделить на основе чего?], что было в СССР, и то актуальное, что есть в текстах Ленина, и с этим багажом двигаться дальше [куда?]».

Призыв не определять, какой у нас был «изм», есть призыв уйти от научного анализа истории СССР, а значит, и в отношении причин падения первого в мире государства рабочих и крестьян, а посему он выражает внепартийную точку зрения автора на исторический процесс. И одновременно кандидат экономических наук предлагает зрителям «выработать комплексное представление о прошлом»! На основании чего? Ведь если автор рекомендует «не клеить ярлыки» и «не ориентироваться слепо», значит, он предлагает тщательно разобраться, в рамках какой общественной формации существовал СССР? Но где в этом ролике можно увидеть пример формационного подхода? А вот завуалированные попытки ударить Лениным по Сталину, причём в лучших традициях троцкизма, дескать, Ленин под социализмом подразумевал вот что, а что произошло после его смерти — налицо. Как видно, Сафронов формационный подход считает необязательным. А раз так, то, судя по всему, с его точки зрения, в СССР был построен «тоталитаризм» с диктатурой партии над пролетариатом. Правда, он пока стесняется озвучить эти свои выводы публично, опасается отпугнуть часть своей аудитории.

Постоянно заклиная всех не становиться догматиками, т.е. не рассматривать явления и процессы вне их беспрестанного изменения, Сафронов рассматривает мысли Ленина в «ГиР» как навеки застывшее явление, игнорируя дальнейший опыт нэпа, индустриализации, коллективизации и т.д. И подводит эту мыслемешалку как оппозицию догматическому восприятию реальности, мол, всё это давно закрытые страницы истории…

Но как выявить «то актуальное, что есть в текстах Ленина, и с этим багажом двигаться дальше»? Например, КПРФ определила для себя актуальным парламентаризм и соглашательство, РКРП и РПР — экономизм, «Левый Фронт» — акционизм, а теперь и парламентаризм, Сёмин — катастрофизм и т.д. Сам Сафронов изымает из Ленина лишь те мысли, которые удобны ему для обоснования своих демократических фантазий. Как Сафронов предлагает осуществлять свои благие намерения — брать и строить социализм по тому положительному опыту, который был получен в СССР, избегая ошибок, которые были совершены, если характерная черта всех левых — хроническое отсутствие единообразия (не говоря о правильности) в понимании классиков марксизма и истории коммунистической партии?

К сожалению, у кандидата экономических наук ответа на этот вопрос нет. Зато у него есть отрицание эффективности сталинской модели экономики, отрицание преемственности ленинского политического курса возглавляемой Сталиным ВКП(б), т.е. всего того, о чём с перестройки сетуют троцкисты Бузгалин и Колганов — идеологические отцы ютуб-канала, на котором выступает Алексей. Поэтому волнующе разглагольствуя об открытии новой страницы истории, Сафонов, вероятно, хотел бы помусолить бороду, но на «Простых числах» его обрили не только интеллектуально, но и натурально…

Призывая разобраться, как была выстроена теоретическая модель первой фазы коммунизма и как она была осуществлена на практике, Сафронов только запутывает дело, представляет его так, будто советское правительство ничего не понимало, действовало методом тыка, на авось. А Ленин вообще был большой фантазёр, предлагающий вчерашнее полуфеодальное общество одним махом перевести на рельсы коммунистического самоуправления.

В действительности, если отбросить словесные кружева «эксперта по советской экономике» и рассуждать ясно, просто и логично, то очевидно: раз частной собственности на средства производства в СССР не было, значит, по факту существовал коммунизм. Но поскольку сохранялись товарно-денежные отношения, распределение по труду, существовали демократия и государство — это был не полный коммунизм, т.е. его первая фаза. Историю СССР необходимо разделять на два основных исторических этапа: строительство полного коммунизма и деградация первой фазы коммунизма вплоть до подготовки реставрации капитализма. Тот, кто выступает за демократию как незыблемую основу коммунистического общества, в действительности является оппортунистом, понимает он это или нет.

Понятно, что ничего, кроме разлада в головах зрителей, обывательствующий стыдливый троцкист Сафронов и неоменьшевик Комолов, сидящие под крылышком махровых троцкистов Бузгалина и Колганова, посеять не могут. Но увы, левые предпочитают изучать марксизм не по работам Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, а по видеороликам таких вот «просветителей».

Что строить коммунисту, социализм или коммунизм, и как это делать?

Марксистская теория в самых своих азах была спутана и извращена оппортунистами из КПСС и схоластами из Института марксизма-ленинизма. Нет больше КПСС, Институт м.-л. преобразован в Центр комплексных социальных исследований и обслуживает теперь буржуазную власть, но извращения, порожденные ими, продолжают жить. Среди этих извращений особенно выделяется определение социализма и коммунизма.

Слово «социализм» происходит от латинского «социус», что означало товарищ, союзник. Насколько известно, впервые слово «социализм» в политическом значении применил французский утопист Пьер Леру в 1834 году, за 14 лет до написания Манифеста Коммунистической партии, и это слово быстро получило широкое распространение. Несмотря на всё свое сочувствие угнетенным массам, социалисты-утописты не смогли указать, как разрубить гордиев узел социальных противоречий, разъяснить сущность наемного рабства, сменившего рабство крепостное, открыть законы его развития и условия отмирания. Социалисты руководствовались не наукой, а одними лишь благими намерениями, поздние же социалисты к началу мировой империалистической бойни повсеместно предали интересы рабочего класса, переметнувшись под крылышко «патриотической» олигархии.

Отмежевавшись от идеалистических учений социалистов, Маркс использует термин «коммунизм», обозначающий общественно-экономическую формацию, следующую за капитализмом. Коммунизм, по Марксу, делится на две фазы: низшую и высшую. Почему так, а не иначе? Потому что старые капиталистические привычки, взгляды, психология очень инертны и даже при филигранном строительстве коммунизма потребуется смена поколений, прежде чем эти «родимые пятна» капитализма будут изжиты.

Низшую фазу коммунизма Маркс и Энгельс часто называли социализмом. Почему они это делали, если сами критиковали социалистов? Дело в том, что социалистические учения были не просто кабинетными фантазиями, но активным фактором политики в виде миллионов рабочих, страстно внемлющих проповедям социалистов. Маркс и Энгельс приспосабливались к господствующему терминологическому аппарату, и в этом не было ничего постыдного. Стыдно сегодняшним сторонникам Маркса этого не понимать и бездумно повторять те упрощения, которые допускали в своих популярных работах классики, дабы их поняли рабочие массы. В середине — конце XIX века подобного рода упрощение было допустимо, но сегодня, когда буржуазные идеологи превратили социализм в удобную вывеску («скандинавский социализм», «национал-социализма» и проч.) для одурачивания населения и борьбы с коммунизмом, сознательный коммунист уже не имеет права допускать подобного упрощенчества и обязан говорить открыто, что он борется именно за КОММУНИЗМ, а не социализм.

В.А. Подгузов:

«Если же встать на научную точку зрения в области языкознания и понять, что ясная речь есть продукт ясности мышления на базе объективных предпосылок, в этом случае легко понять, что на ПЕРВОЙ ФАЗЕ коммунизма надо не совершенствовать социализм, а конкретно СТРОИТЬ КОММУНИЗМ, диалектически отрицая пережитки рыночной экономики и психологии. Всякое замедление КОНКРЕТНОГО строительства КОММУНИЗМА на его первой фазе есть передышка для буржуазии. “Совершенствование развитого социализма” дает время обывателям выродиться в чубайсов, гайдаров на базе алогизма “совершенствования социалистических товарно-денежных отношений и социалистического рынка”.

Сторонники капитализма заинтересованы в использовании слова “социализм” потому, что, во-первых, сохраняется возможность (и теоретически, и практически) вернуться в капитализм, а во-вторых, слово “социализм” позволяет свести К НУЛЮ частоту использования слова “КОММУНИЗМ” в научной и пропагандистской работе на первой, наиболее сложной фазе строительства коммунизма.

Поэтому я утверждаю: чем вы малограмотнее в политическом отношении, тем крепче вы держитесь за расплывчатое слово “социализм”. Я сознаю, как будут сердиться на меня. Но я не собираюсь делать реверансов в сторону людей, стесняющихся использовать слово КОММУНИЗМ и агрессивно борющихся против его использования.

Многие просто не знают, что с момента выхода в свет “Манифеста коммунистической партии”, именно социалисты “окрестили” Маркса и Энгельса раскольниками и яростно, как Зюганов, БОРОЛИСЬ ПРОТИВ КОММУНИСТОВ. Эту непримиримую борьбу против коммунистов и коммунизма социалисты, входя в правительства и парламенты империалистических стран, ведут во всем мире до сих пор. Поэтому они отнесутся самым признательным образом к тому, кто обоснует несвоевременность использования термина “коммунизм”, и даже подарят ему бочку варенья и ящик печенья» («К вопросу о категориальном аппарате марксизма»).

Вот почему мы предлагаем нашим сторонникам отказаться от употребления ненаучного, простонародного термина «социализм», хотя бы в общении между собой. Соблюдая терминологическую строгость, мы выбиваем почву из-под ног бесчисленного множества оппортунистов. Например таких, которые изображают дело так, будто социализм — это промежуточный период между капитализмом и коммунизмом, а то и вовсе отдельная общественно-экономическая формация.

Что такое «социалистический строй» в понимании марксизма? Это единство производственных отношений коммунизма и диктатуры рабочего класса в условиях незрелости общества. Коммунистические производственные отношения могут возникнуть только на базе общественной собственности на средства производства. Что значит обобществить средства производства? Реальное, а не формальное обобществление происходит тогда, когда налажена работа системы централизованного научного планирования производства. Если планирование работает плохо, со сбоями, то формально общенародные предприятия начинают по факту функционировать как частнокапиталистические, где в роли капиталиста выступает руководство или даже коллектив работников. Подобная ситуация сложилась в позднем СССР, когда из-за рыночных реформ, насаждения хозрасчета и расшатывания государства единое планирование нарушалось, отдельные предприятия и целые отрасли работали не на план, а на рынок, что порождало рыночную анархию производства.

Если класс капиталистов сначала завоевывает экономическую власть (разрушая феодальные производственные отношения и выстраивая отношения рыночные), а затем уже берет власть политическую, то рабочий класс под руководством своего авангарда — коммунистической партии — сперва завоевывает политическую власть и потом постепенно формирует новый, коммунистический базис. Диктатура рабочего класса избавляется от самой буржуазии, но продолжает использовать «буржуазные отношения» (распределение по труду) без эксплуатации человека человеком.

Сущностью «социалистического строя» является борьба старых буржуазных отношений и сил, а именно: эгоизма, мещанства, невежества, тунеядства, паразитизма и стремления к реставрации эксплуатации… — и новых коммунистических отношений, которые не падают с небес на землю — они открыты наукой, а их предпосылки содержатся вкраплениями в самом обществе. Например, любящая семья, члены которой исповедуют принцип «от каждого по способностям, каждому по потребностям», — это маленькая ячейка коммунизма.

Ленин писал:

«Коммунизм начинается там, где появляется самоотверженная, преодолевающая тяжелый труд, забота рядовых рабочих об увеличении производительности труда, об охране каждого пуда хлеба, угля, железа и других продуктов, достающихся не работающим лично и не их „ближним“, а „дальним“, т. е. всему обществу в целом, десяткам и сотням миллионов людей, объединенных сначала в одно социалистическое государство, потом в Союз Советских республик».

Что значит «строительство социализма»? Это есть период подготовления материально-технической базы для полного коммунизма. Что значит строительство полного коммунизма? Это процесс развития и укрепления коммунистических, по сути своей истинно человеческих отношений и вытеснения эксплуататорских, животных элементов из психики людей. Важно отметить, что после победы «социализма» формально классы устраняются, но лишь формально, ибо капиталисты, их пособники и прихлебатели, лишившись власти и прав частной собственности, сохраняют соответствующее стремление и психологию. Сохраняется враждебное империалистическое окружение (ибо неравномерное развитие буржуазных стран делает невозможным одномоментную революцию во всем мире), подпитывающее буржуазное (мещанское) сознание. Сохраняются и привычки, традиции старого общества, свойственные трудящимся. Исходя из этого, хоть формально классовое расслоение устраняется, классовая борьба не исчезает, напротив, она возрастает, ибо каждая новая победа рабочего класса озлобляет мировую буржуазию и ее проводников внутри социалистического государства.

Сталин говорил:

«Необходимо разбить и отбросить прочь гнилую теорию о том, что с каждым нашим продвижением вперед классовая борьба у нас должна будто бы все более и более затухать, что по мере наших успехов классовый враг становится будто бы все более и более ручным. <…> Наоборот, чем больше будем продвигаться вперед, чем больше будем иметь успехов, тем больше будут озлобляться остатки разбитых эксплуататорских классов, тем скорее будут они идти на более острые формы борьбы, тем больше они будут пакостить советскому государству, тем больше они будут хвататься за самые отчаянные средства борьбы как последние средства обреченных. Надо иметь в виду, что остатки разбитых классов в СССР не одиноки. Они имеют прямую поддержку со стороны наших врагов за пределами СССР. Ошибочно было бы думать, что сфера классовой борьбы ограничена пределами СССР. Если один конец классовой борьбы имеет свое действие в рамках СССР, то другой ее конец протягивается в пределы окружающих нас буржуазных государств. Об этом не могут не знать остатки разбитых классов. И именно потому, что они об этом знают, они будут и впредь продолжать свои отчаянные вылазки. Так учит нас история. Так учит нас ленинизм».

Итак, под словом «социализм» в марксизме подразумевается период строительства коммунизма, период, в котором рабочий класс, возглавляемый своим авангардом и вождями, берет власть, обобществляет все основные средства производства под управление нового пролетарского государства и налаживает систему централизованного планирования. Это лишь начало, лишь подготовка, а далее разворачивается ожесточенная борьба нового со старым, коммунистического с буржуазным, революционного с реакционным. Нельзя точно сказать, сколько времени потребуется для того, чтобы изжить всё старое и построить полный коммунизм. Понятно лишь, что это дело не одного поколения.

Вместе с этим ошибочны такие мысли, что раз нам не суждено дожить до полного коммунизма, значит, о нем и нечего говорить и его можно изображать как некое абстрактное «светлое будущее», каким оно представлялось советским обывателям в брежневские годы. Нет! Коммунизм — это не абстрактное будущее, это дело сегодняшнего дня, ибо каждый шаг революционной борьбы приближает наступление коммунизма, в то время как проволочки, ленивость и пассивность способствуют его отдалению.

Р. Огиенко, Д. Назаренко
16/07/2021