№ 11/75.XI.2022

К знакомству с марксизмом людей могут толкать различного рода обстоятельства, но обычно желание овладеть диаматикой, экономической теорией приходит со временем, и то далеко не ко всем. Изначально же люди, как правило, примыкают к всяческим левым движениям, митингуют, бастуют, дабы добиться какой-то крохи от господ. Т. е. они стремятся как-то улучшить свое положение — повысить зарплату, сократить рабочий день и пр., — не выходя за рамки капитализма, т. к. все проявления последнего в их сознании закрепились как нечто нормальное, само собой разумеющееся. Само собой разумеется ведь, что для того, чтобы выжить, надо идти работать на «дядю», само собой разумеется, что кто-то богат, а кто-то ни с чем. А что поделаешь? Совершенно не вызывает сомнений установление раз и навсегда государства и денег, — речь идёт в лучшем случае лишь о «построении» государства с «более справедливым» строем и о менее обидном распределении денег. Маленькая зарплата, кредиты, безработица, инфляция, нищета, проституция, преступность — всё это совершенно нормально, привычно для всех. Но мало кто не назовёт утопией тот факт, что всё перечисленное выше может исчезнуть.

Левые заняты борьбой за справедливость, за «хорошее» государство. Они знакомы с работами Маркса, Энгельса, Ленина только по вырванным из контекста фразам. Что они делают? Создают бесчисленное множество «своих», особенных «партий», сообществ, групп, занимаются пустозвонством в интернете и самое большее — выводят людей на митинги, протесты, шествия, чтобы якобы добиться каких-то результатов. Более продвинутые могут называть себя коммунистами, метко стрелять вырванными цитатами Маркса и Ленина, много болтать, выставляя себя экспертами, но ничего толком не делать для борьбы за коммунизм. К сожалению, на этом великая деятельность всех левых останавливается. Создание «своего», особенного, чего [якобы] ещё нет, личные интересы, карьеризм, «раскрутка» себя — вот что часто руководит левыми лидерами. Тем же, кто искренне хотел бы строить что-то, будь то коммунизм или справедливое государство, мешает их невежество, их нежелание работать в поте лица над ликвидацией этого самого невежества, над изучением работ классиков марксизма и овладением диаматикой. Все эти люди, как правило, совершают жалкие нападки на «Прорыв», и происходит это ввиду их неграмотности и заинтересованности.

Тот, кем не руководят личные интересы и кому не мешает лень, будет неустанно работать, постоянно повышая свою научную компетентность, дисциплину, будет упорно учиться сам и учить других. Такие люди постепенно начинают осознавать, что всё происходящее вокруг не результат действий какого-либо лица — президента ли, губернатора, — а историческая необходимость; что всё привычное — эти политика, культура, искусство, социальное расслоение — характерно лишь для этого этапа, для этого уровня развития производства и для этого типа производственных отношений; что это привычное когда-то было новым, некогда пришедшим на смену старому привычному и что оно тоже имеет путь развития от низшей стадии к высшей.

Отрываясь иногда от чтения в автобусе, я порой смотрю в окно и, видя вокруг себя капиталистическую реальность, задумываюсь. Когда-то ведь и я всю эту реальность принимал по-обывательски, как все мои случайные попутчики, как те люди за окном, на тротуарах, в машинах и домах. Я рос в этой реальности, я в ней учился и воспитывался. Я, как и всё моё поколение, обучался по буржуазным учебникам, смотрел буржуазное телевидение, ходил иногда с бабушкой в церковь, в будущем хотел быть богатым и ни в чем себе не отказывать. Но способствовали моему приходу к марксизму следующие вещи.

Первое — это лёгкость в обучении. Я с первого класса делал успехи на всех уроках, что было очень редким явлением среди мальчиков. Второе — склонность к искусству. Самостоятельно занимался лепкой, гитарой, написанием стихов и рассказов. В разное время даже мечтал стать и скульптором, и музыкантом, и писателем. Третье — любовь к книгам. Начиная с пресловутого «Гарри Поттера» в начальной школе, я, скажем так, постепенно эволюционировал в плане читаемого и в старших классах читал уже «Мартина Идена», «Хождение по мукам», а из поэзии больше всего любил, да и люблю по сей день, стихотворения Э. Багрицкого.

В старших классах заинтересовался социализмом, правда, только на уровне симпатии, сочувствия. Тогда я считал его лишь альтернативой существующему строю с его несправедливостью, неравенством, массовой нищетой и концентрацией богатств в руках кучки эксплуататоров. Способствовали моему интересу, во-первых, сама окружающая меня капиталистическая действительность со всеми её характеристиками; во-вторых, моё рождение в сельско-пролетарской, далеко не богатой семье, вследствие чего и я, и мои младшие брат и сестра, как и мама, росшая в 90-х, испытали на себе «прелести» рыночной жизни; в-третьих, моя тяга к знаниям, искусству и книгам, позволившая мне добраться-таки до социализма и начать свой путь к просвещению. В эту пору я иногда даже вступал в дискуссии с одноклассниками, защищая социализм как «справедливую и правильную альтернативу» капитализму, обличая последний во всех его «несправедливостях» и «неправильностях».

Окончив школу и поступив в мой, скажем так, специфический вуз, я на время приостановил своё увлечение темой социализма — на это первоначально просто не было времени, ибо нагрузка была, мягко говоря, существенной. В вузе я столкнулся со многими мерзостями, мне непривычными и неприятными, со стороны окружения, однокурсников. В первый год приглядывался, привыкал, во второй — пытался даже сблизиться с ними, вследствие чего заметил, что меняюсь в худшую сторону, о чем неоднократно в то время писал стихами.

К экватору обучения, на третьем курсе, мне становится ещё противнее всё окружающее, вся похоть, разврат и помешанность на деньгах и сексе современной молодёжи, т. е. моих однокурсников-ровесников, деление вроде бы цельного коллектива на «элиту» и «рабочих лошадок». И я сам становлюсь себе противен, потому что ещё недавно хотел стать к этому ближе. Отдаляюсь от коллектива — не полностью, ибо учились и работали мы все равно вместе, но при их непристойных разговорах я уже старался не присутствовать, досуг с ними старался не проводить, насколько это было возможно ввиду специфичности моего вуза. Все популярные музыкальные новинки, клипы, фильмы, от которых я и прежде не фанател, также становятся мне втройне противнее своими вульгарностью, развратом и мерзостью. Понимаю снова, как когда-то в старших классах, что социализм «правильнее». Вон в Советском Союзе такого не было: песни тех времен приятно слушать, кино приятно смотреть и, главное, люди — это люди, а не помешанные на деньгах и сексе полуживотные. Вот что было в моей голове, когда я окончательно повернул в направлении марксизма, ещё не понимая последнего.

Конечно, то, что тогда было в голове, вовсе не марксизм. Это было просто решение, закономерно вытекшее из всего моего предшествующего развития, которое определило мои идеалы — любовь, братство, равенство. Всё это я видел в социализме, на примере СССР, в том числе по рассказам старшего поколения.

В соц. сети я искал различные группы и страницы такой тематики и в один прекрасный момент наткнулся на сообщество «Прорывист», посмотрел, почитал. Впечатлило то, что вопросы рассматриваются здесь исключительно с научных позиций, по каждому из них есть чёткое обоснование. Заинтересовало. Вступил. С каждым днем я прочитывал статью за статьёй и вместе с тем не сразу, потихоньку начинал понимать. Многое, очень многое вызывало затруднения, особенно новые для меня понятия: базис, надстройка, оппортунизм, научный централизм и пр. Статьи по вопросам именно диаматики, можно сказать, вообще не воспринимались, как ни пытался я вчитываться. Я понимал, что серьёзно отстаю по всем параметрам и, как всегда наставляли прорывцы, вскоре приобретаю три мои первые книги по марксизму: «Происхождение семьи…», «Манифест» и «Анти-Дюринг». Поскольку загруженность по учёбе несколько спала на третьем-четвертом курсах, я без проблем прочитываю поочерёдно эти работы, параллельно продолжая штудировать и «Прорыв».

Начиная с «Анти-Дюринга», читаю исключительно с карандашом в руке — для пометок и подчеркиваний. В этой работе Энгельса, построенной в форме критики Е. Дюринга, содержится огромнейший объем материала, обоснованного и необходимого. И вклад этой книги в мою голову неоценим.

В дальнейшем я прочитывал основные работы классиков марксизма одну за другой (не быстро, конечно, перечитывая порой одно и то же по несколько раз): «Нищета философии» Маркса, «Людвиг Фейербах», «Диалектика природы» Энгельса, «Государство и революция», «Империализм…», «Материализм и эмпириокритицизм» Ленина и мн. др., не без пользы отвлекшись единожды на «Этюды о природе человека» И. И. Мечникова. Позже, на пятом курсе, приобретаю бесценное философское наследие: полное собрание сочинений Ленина в 55 томах. Кроме того, нахожу в «букинистах» города замечательные книги сталинского времени, в т. ч. об искусстве, религии, коммунистическом воспитании.

И теперь, когда мной изучен необходимый, но всё же, конечно, далеко не достаточный объем материала, когда капитализм, казавшийся мне ранее неправильным и несправедливым, предстает как исторически переходящее общество, вместе со всеми его ненавистными мне характеристиками, я более не впадаю в уныние. Я понимаю, что нищета масс и богатство меньшинства — неизбежность при существующем способе производства, неизбежность, теряющая силу, когда человечество перерастет этот способ производства, избавится от него. Я понимаю, что звериные отношения между людьми, почти полное отсутствие любви — всё это продиктовано капиталистическими производственными отношениями, которые являются первичными, и перемена в этих отношениях означает и перемену в прочих. Очевидно, что все деятели современного «искусства» — все моргенштерны, инстасамки, клавыкоки — такие же продукты капитализма и капиталистических отношений, буржуазные прихвостни, думающие исключительно о деньгах, о сексе, об удовольствиях и всё это «варенье» несущие в массы. Я знаю теперь, что цель современной системы образования — не всестороннее и максимальное развитие каждого ребёнка во взрослую, адекватную личность, а формирование специалистов, работников, учёных и пр., компетентных лишь в своей узкой области и невежественных во всех других областях, особенно в области исторических наук, которые преподаются искаженно, выгодно правящему классу. В противном случае выросло бы поколение, которое запросто свергло бы буржуазию, ибо ни буржуазия, ни любой другой класс эксплуататоров не задержались бы ни дня на своём месте, если бы не МАССОВОЕ НЕВЕЖЕСТВО класса эксплуатируемого. В среде пролетариата царит невежество, спонсируемое буржуазией, реализуемое через систему образования, через СМИ, через искусство, политику и религию. И до тех пор, пока это невежество пролетариата процветает, последнему не объединиться в полноценный рабочий класс, не освободить себя. Помочь пролетариям, направить их — вот что должны сделать коммунисты. Но для этого необходима настоящая коммунистическая партия ленинско-сталинского типа, построенная на принципе Научного централизма, представляющая собой действительный НАУЧНЫЙ АВАНГАРД революционного класса. Подготовкой кадров для такой партии Научного централизма и занимаются прорывцы.

Теперь у меня больше нет мечты, скажем, о «справедливом государстве», ибо само государство есть машина для угнетения одного класса другим, для узаконивания этого угнетения. Революция рабочего класса под предводительством коммунистической партии — вот путь к освобождению всего человечества. Разумеется, вслед за Революцией предстоит ещё больше работы, но это после. Первоочередная задача — формирование коммунистической партии, т. е. субъективного фактора коммунизма, которого пока ещё нет в России.

Не вызывает сомнений, что за прорывцами будущее. Для меня огромная честь оказывать им любую помощь, принимая участие в их деятельности. Мои же первоочередные задачи — дальнейшая теоретическая подготовка, а также пропагандистская работа, в основном в форме статей и заметок.

Таким образом, люди могут приходить к марксизму разными путями, и выше я показал, каким был мой путь. От симпатии к социализму, под которым я не понимал низшей фазы коммунизма, и отвращения к капиталистической реальности я пришёл к марксистской теории, к диалектическому материализму и «Прорыву». От непринятия современного искусства, современных интересов и современной любви я пришёл к выявлению причины и единственного верного способа борьбы с этим. Конечно, хотя мой нынешний уровень подготовки и значительно выше прежнего, он всё ещё стократно ниже должного. Но это означает только то, что впереди ещё много работы, тяжёлой, но необходимой и стоящей целой жизни.

Л. Комиссаров
2/11/2022