№ 5/81.V.2023

---

Политикой я заинтересовался в подростковом возрасте, а потому на первых этапах становления моего мировоззрения мне неизбежно сопутствовали воинствующее невежество, юношеский максимализм и показной радикализм. Выучив некоторое количество политических терминов, я, преисполнившись ультраправого филистерства, объявил себя националистом. Но время шло, я пытался изучать историю родной страны, причём попытки мои были в большей степени безуспешны ввиду того, что, заинтересовавшись историей, я с присущей любому обывателю недобросовестностью побежал штудировать лекции буржуазных историков «‎левопатриотической» направленности. И хоть под их влиянием я надолго уверовал в гнусную ложь — продукт буржуазной историографии, — тем не менее во мне проснулся некий интерес к марксизму. Интерес этот имел форму типичного левачества: не утруждая себя добросовестным исследованием наследия классиков, я, в силу лености ума, предпочёл сочинениям Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина ту солянку из идей, что так услужливо предлагали (и предлагают поныне) левые пропагандисты. Никуда не делся и мой националистический уклон, сделав меня на долгое время национал-уклонистом, пытающимся спекулятивно «‎подогнать» марксизм под свою фетишизирующую национальный вопрос догматику, неверность которой всё же осознаётся где-то в глубине души, но не признаётся открыто вследствие всё той же недобросовестности.

И всё же некоторые зачатки совести у меня имелись, а потому я пытался разобраться в том, как на самом деле устроено то общество, в котором мне довелось жить. И пусть путь мой был полон колебаний от одного гнусного оппортунизма к другому, я всё-таки встал на верный путь, по которому иду и поныне, изучая марксизм и борясь с пережитками мещанства, имеющими пока место в моей личности. Предлагаемый текст будет посвящён, во-первых, моему разочарованию в левой пропаганде, а во-вторых, причине, по которой теоретические позиции журнала «‎Прорыв» мною были расценены как единственно верные среди разнообразной палитры мнений людей, претендующих на право именовать себя коммунистами.

I. Буржуазная историография и борьба с ней

Не секрет, что многие левые в нашей стране пришли к исповедуемым идеям через заинтересованность советским периодом истории родной страны. Таков был и мой путь: будучи националистом, я, принимая во внимание как минимум факт победы СССР в Великой Отечественной войне, постепенно переходил на всё более просоветские позиции, превратившись сначала из правого националиста в националиста с уклоном влево, а затем леваком с уклоном в национализм. Очевидно, что нельзя, изучая историю СССР, игнорировать изучение марксизма, однако в моём случае процесс этот проходил в свойственной любому леваку манере — без должной добросовестности, что обуславливало на первых порах чудовищные колебания от одного оппортунизма к другому. И тем не менее даже столь убогий подход к овладеванию марксизмом принёс некоторые результаты: во-первых, в глубине души я осознал догматичность своего (да и любого другого) национализма, его метафизическую основу, а во-вторых, я начал сомневаться в многочисленных популяризаторах левоБУРЖУАЗНОЙ историографии а-ля Клим Жуков, Егор Яковлев, Андрей Рудой и Алексей Сафронов.

Общее довлеет над частным — эта истина, без которой невозможно представить подлинно научное мировоззрение, признаётся и некоторым количеством обывателей, по крайней мере формально. И именно признание этой истины было фундаментом, на котором стояли мои сомнения во взглядах левых деятелей на историю. Думаю, что большинству рядовых левых, пусть даже они и не владеют марксизмом в должной мере, очевидно, что ни одному антикоммунистическому теоретику так и не удалось дать хоть сколько-нибудь состоятельную критику фундаментальных положений марксизма, то бишь положений, призванных разрешить наиболее общие вопросы. Я, даже будучи безграмотным леваком, ясно видел всю ту слабость и интеллектуальную импотенцию, которой только и можно охарактеризовать многочисленные попытки буржуазных подпевал опровергнуть подлинную науку. Именно поэтому антикоммунизм в большинстве случаев сводится к абсолютизации частностей, к одним только ‎голым «фактам‎», безотносительно сущности всего исторического процесса в целом, что открывает буржуазии невиданные возможности спекулировать вопросами истории и фальсифицировать так называемые «‎факты». Никто из левых «‎историков» не удосужился задать себе, казалось бы, очевидные в такой ситуации вопросы: почему, например, Ленин и Сталин, что были абсолютно правы в своих ответах на наиболее общие вопросы, оказались вдруг в кривом зеркале буржуазной историографии профанами, не способными эффективно решать вопросы частные? Быть может, эта профанация есть только лишь дело рук вражеских «‎историков», а потому нет смысла вечно оправдывать столь педалируемые в капиталистической идеологии «‎факты» преступлений ленинско-сталинской ВКП(б)? Быть может, вся буржуазная историография советского периода истории нашей страны есть лишь продукт целенаправленной политики очернения победоносного опыта строительства коммунизма?

К моему разочарованию, ни один из многочисленных защитников СССР столь каверзными и столь же неизбежными вопросами не был готов задаваться. Я же, в силу своей тогдашней малограмотности, в попытках найти ответ не дошёл до чётко осознаваемой необходимости бескомпромиссной борьбы с буржуазной партийностью в вопросах истории — такому подлинно марксистскому подходу я предпочёл подход страуса, засунувшего голову в песок: мои сомнения так и оставались сомнениями до того момента, как я открыл для себя материалы «Прорыва‎».

Именно работы члена редакции журнала «‎Прорыв» Федотова заставили меня почувствовать стыд за свою недобросовестность и за свою боязнь прослыть в левых кругах конспирологом. Именно в федотовской «‎Антинаучной методологии либерализма» я впервые увидел ясную и непримиримую позицию марксиста, отстаивающего подлинную науку в борьбе с буржуазной партийностью, которую сегодня совершенно несправедливо обыватель (в том числе и левый обыватель) считает научной, в борьбе с троцкизмом, представляющим из себя самый что ни на есть «левый» антикоммунизм.

II. «‎Ошибки» классиков, догматизм и ревизионизм

Уловив несостыковки левой историографии, но не доведя свои сомнения до конца, я двинулся дальше. Надо сказать, что и следующее моё сомнение оставалось всего лишь сомнением вплоть до моего знакомства с «Прорывом‎» — причиной тому было несерьёзное отношение к штудированию работ классиков: читал я их тогда исключительно по диагонали.

Деятелями российского левого движения много слов было сказано о недопустимости догматизма и ревизионизма, о необходимости подходить к развитию теории творчески. Разговоры эти, будучи не более чем набором пошлостей и благих пожеланий, как это обычно бывает у леваков, ни к чему не привели, и, к сожалению, с большой долей вероятности они ни к чему не приведут и в будущем. Наблюдая за теоретическими (если их таковыми вообще можно назвать) изысканиями Сёмина, Садонина, Рудого, Юлина, группы «‎Вектор» и прочих, мне бросилось в глаза то, что большинство из них смотрят на наследие Маркса, Энгельса и Ленина как на простую сумму цитат: на моей памяти мало кого интересовал сам ход мысли классиков, мало кого интересовала вся совокупность методов, доказательств, рассуждений и положений, выработанных коммунистическими теоретиками. Я уж молчу о том, что многие из левых не признавали за Сталиным статус классика марксизма. Для наглядности приведу пару примеров, которые наиболее твёрдо закрепили мои сомнения.

Пример первый. Садонин делает свои знаменитые в узких кругах заявления о ненужности и бесполезности диалектики. По его мнению, диалектика — «философская концепция, но не научный метод». У меня сразу же возник тогда вопрос: если это так, то разве можно оставлять без объяснений хотя бы тот факт, что Ленин, признанный в левых кругах авторитет, в книге «‎Материализм и эмпириокритицизм» настаивал на том, что материалистическая диалектика есть метод марксизма как науки? Почему Садонин не проанализировал ход мысли Ленина, почему он не вскрыл сущность ленинской «‎ошибки»? Получалось так, что этот блогер предлагал попросту поверить в «‎ошибочность» суждений Маркса, Энгельса, Ленина, Сталина о диалектике. Его не волновало то, что, признавая диалектику ненаучной, мы автоматически подрываем сам фундамент марксизма — диалектика ненаучна, Ленин был не прав и всё, баста.

Пример второй. Когда Борису Юлину был задан вопрос о том, что следует изучать молодому марксисту, то вдруг выяснилось, что господин Юлин считает необязательным изучение «‎Капитала», ибо книга эта максимум может помочь понять, почему в XIX веке текст «‎Манифеста коммунистической партии» получился именно таким, а не иным. Безотносительно того, что такая позиция попросту неверна, можно было смело задать вопрос: а разве это для нас не важно? Разве марксисту не важно понимать ход мысли своих учителей? Для Юлина, судя по всему, ответ на этот вопрос был отрицательным.

Пример третий. Общепризнано сегодня, что Лысенко ошибался, а вслед за ним ошибался и Сталин, поддержавший его. Так в бытность свою леваком думал и я, но меня интересовало объяснение того, почему знаток коммунистической теории Сталин вдруг совершил ошибку в вопросе, напрямую связанном с философией науки, а потому и с диалектическим материализмом. Никто из левых объяснения предоставить не мог, сущность сталинских «‎заблуждений» раскрыта не была — Сталин ошибался и всё, баста!

Подобных примеров можно было бы привести ещё уйму, но я скажу лишь, что ныне появляются всё новые образцы такого филистерского подхода к изучению теории: недавно, например, малоизвестный выходец из «‎Вектора» Борис Морозов договорился до того, что первую фазу коммунизма в России начала XX века было построить невозможно. Что же тогда будет делать Морозов с наследием Ленина, утверждавшего ровно обратное? Отречётся ли публично Морозов от ленинизма?

Итак, левые что тогда, что сейчас вместо самокритики, вместо анализа поражений не одержавшего за последние годы ни одной победы левого движения России занимались бесконечным критическим переосмыслением теории и практики марксистов прошлого. Если смотреть на учение Маркса как на сборник цитат, вырванных из контекста, неизбежен либо догматизм как слепое следование этим цитатам, либо ревизионизм, который, в сущности, является всё тем же догматизмом, но пошедшим чуть дальше: сначала ревизионисты опошляют теорию, сводя её к набору догм, а затем «героически‎» опровергают эти пошлые догмы. Наконец, из такого взгляда на учение марксизма следует та неясная позиция, образчики которой были описаны выше: позиция эта фактически сводится к огульному отрицанию тех положений, которые ими не были поняты.

Таким образом, я уже не был уверен ни в одном левом пропагандисте и теоретике, я сомневался в верности их подходов к изучению и развитию теории. Пытаться самостоятельно выработать верные подходы я не стал — тогда ещё крайне низок был уровень моей добросовестности и крайне высока степень лености ума. Позже, спустя многие месяцы, при знакомстве с работами Валерия Подгузова я узнал о действии закона отрицания отрицания применительно к развитию теории: положения, разработанные Марксом и Энгельсом, Лениным, Сталиным, есть истины, но истины низшего порядка по отношению к тем истинам, что должны быть открыты марксистами настоящего и что предстоит открыть марксистам будущего. Развитие марксизма есть не опровержение классиков, а углубление и дополнение их учения. Развить марксизм — значит актуализировать его. При вдумчивом прочтении книги «‎Материализм и эмпириокритицизм», особенно тех её мест, где Ленин опровергал взгляд Богданова на диалектику абсолютных и относительных истин, я пришёл к выводу о соответствии позиции Подгузова и журнала «‎Прорыв» коммунистической теории.

III. Специальная военная операция и патриотический уклон

Шло время; я, сомневаясь в высказываемых левыми пропагандистами идеях, занимался небрежным прочитыванием работ классиков, продолжал следить за дискуссиями, проходившими в левом сегменте русскоязычного интернета, и с большим интересом наблюдал за деятельностью тех, кто 24 февраля 2022 года поддержал СВО.

Специальная военная операция расколола русское левачество на две части. Я, имея представление о фашистском характере украинского режима, сочувствовал Максиму Бендусу и другим гуманитарщикам, группе «‎План Б», а также поддержавшим действия России левым блогерам. Истерики же Сёмина и Садонина, неуместное ёрничание Майснера и расплывчатая абстрактно гуманистическая позиция Жукова сделали своё дело, сформировав моё резко негативное отношение к перечисленным господам.

С самого начала СВО я давал себе отчёт в том, что подлинно коммунистическая позиция в текущих событиях заключается вовсе не в поддержке отечественной буржуазии, а в использовании сложившейся ситуации в интересах борьбы именно за коммунизм. Тем, кто действительно желает быть коммунистом, нужно в первую очередь заниматься не гуманитарными поездками, не «‎агитацией на фронтах», не «‎хождением в народ», а развёртыванием теоретической работы, формированием партии, способной стать авангардом рабочего класса. Никто из подержавших СВО левых таковой работой заниматься не хотел, предпочитая ей своего рода «‎теорию малых дел».

Почему же я первое время сочувствовал этой «‎теории малых дел»? Потому, что не изжиты были в моём сознании пережитки националистической метафизики: я долгое время колебался в сторону ярко выраженного национал-патриотического уклона.

Постепенно ко мне приходило понимание, что ставить свои националистические «‎хотелки» выше объективной истины есть высшая мера бессовестности. А вместе с этим пониманием пришла и невозможность мириться с отказом поддержавших СВО левых бороться за коммунизм. Я принялся искать людей, которые на первое место ставят борьбу за формирование подлинно коммунистической партии.

IV. Почему «‎Прорыв»?

В ходе своих поисков я и наткнулся на материалы журнала «‎Прорыв» и газеты «‎Прорывист». Качество этих материалов произвело на меня сильное впечатление: так, например, именно после ознакомления со статьями Подгузова о научном централизме, особенно после прочтения тех мест, где говорилось о роли совести, я твёрдо решил, что больше не буду мириться с собственной безграмотностью и ленью. Именно изложенные в прорывистских материалах высокие требования к стороннику коммунизма сподвигли меня всерьёз засесть за собрания сочинений классиков марксизма и отказаться от их поверхностного чтения в пользу вдумчивого штудирования.

Только в статьях газеты и журнала я смог найти примеры актуализации марксизма, развития и углубления его положений. Всё, что мне попадалось до знакомства с «‎Прорывом» из русскоязычной левой публицистики, могло быть отнесено либо к догматизму, либо к ревизионизму. Прорывистский же актив даёт отпор как скептицизму и позитивизму, так и попыткам абсолютизировать отдельные вырванные из контекста цитаты классиков.

Только в статьях газеты и журнала содержится нелицеприятный анализ поражений российских левых, бескомпромиссная критика экономизма, троцкизма и демократизма, подменяющего борьбу за коммунизм борьбой за демократию, а также прочих течений оппортунизма.

Только в статьях газеты и журнала мне удалось отыскать взгляд на марксизм как на цельное и открытое к развитию научное мировоззрение, не допускающее плюрализма и имеющего под собой фундамент в виде исключающей всякую метафизическую догматику методологии, а потому превосходящее любую из существующих и существовавших идеологий.

Благодаря чтению газеты и журнала я смог встать на путь перековки из человека, верующего в коммунизм, в человека, стремящегося коммунизму научиться и обрести в нём уверенность, основанную на владении марксизмом. Я нахожусь пока только в начале пути, мне ещё очень далеко до той идейности, до той научной добросовестности, что была у классиков марксизма, однако я твёрдо знаю, что с этого пути я не сверну.

Спасибо коллективу журнала «‎Прорыв» и газеты «‎Прорывист» за то, что наставили меня на истинный путь!

Е. Кровин
11/05/2023