№ 9/85.IX.2023

---

Все согласны с тем, что нужно извлечь опыт из истории рождения, развития и гибели СССР. Однако с осмыслением этого опыта наблюдаются явные проблемы. Можно констатировать, что до сих пор ни одна группа левых, претендующая на звание коммунистов не смогла представить глубокий анализ побед и неудач советского периода, а главное — исследовать причину бесславной гибели первого в мире пролетарского государства. Лишь мы, прорывисты, сделали такую попытку и вполне удачно. Значительная же часть левых вообще отказывается от полнокровного исследования, довольствуясь туманным обобщениям и абстрактным декларациям. В чем же дело?

Хотя в последнее время с подачи отдельных деятелей получили ренессанс меньшевистские идеи о «преждевременности революции», всё же большинство левых-«ортодоксов» признают, что причины гибели СССР лежат в области деградации КПСС. Но, к сожалению, эти догадки не наталкивают левых исследователей на правильный ход мыслей. Тому есть несколько фундаментально-теоретических пороков в их методологии.

Во-первых, следование формальному, описательному методу. Левые полагают, будто с помощью прилежного описания политических, экономических и социальных процессов в СССР сумеют вскрыть сущность этих процессов с точки зрения их развития, деградации и последующей контрреволюции.

Не владея диалектическим материализмом, они не понимают, что такое причина. Они руководствуются не марксистским, а словарным определением «причины» как обстоятельства, служащего основанием другого явления. Выделение причины в бесконечном многообразии фактов — это обязательный, но лишь самый начальный этап исследования. Нужно понимать, что взаимосвязь между причиной и следствием не может быть просто прямым развитием второго из первого; причина должна быть рассмотрена в единстве и борьбе со своей противоположностью; как раз отрицание этой самой противоположности и есть момент превращения причины в следствие. И возникновение следствия из причины — это не хронологическое явление, происходящее само по себе, а развитие материи, пусть и происходящее во времени. Некоторым кажется, что всё прошлое есть причина всего настоящего. И что можно любой исторический фрагмент соотнести с любым фрагментом более дальнего прошлого и таким образом обозначить причины и следствия. На самом деле, причинно-следственная цепочка всегда строго определённая, строго конкретная.

Следовательно, в марксизме категория «причина» принята для обозначения не просто исторического факта, предшествующего событию, а такого фактора, который достиг необходимой степени зрелости в единстве и борьбе со своей противоположностью, в отрицании ее. Иначе говоря, причина — это темп развития противоположных факторов, вовлеченных историческими обстоятельствами в единство и борьбу, в процесс отрицания отрицания. Само отрицание (т.е. момент скачка) немыслимо без накопления количественных изменений, приводящих к качественному скачку. Следствие, таким образом, есть новое устойчивое состояние, возникшее в результате развития или же деградации прежнего состояния.

Таким образом, копошение в отдельных фактах и фактиках советской истории, попытка произвольно выстроить их в некую логичную цепочку еще не есть поиск причины реставрации капитализма.

Во-вторых, левые исследователи сосредотачивают всё внимание на экономических процессах Союза, полагая, что именно они определяли политику КПСС, руководствуясь принципом «базис первичен, надстройка вторична». Они забывают слова Ленина:

«Политика не может не иметь первенства над экономикой. Рассуждать иначе, значит забывать азбуку марксизма» («Еще раз о профсоюзах, о текущем моменте и об ошибках тт. Троцкого и Бухарина»).

Также следует помнить изречение Энгельса из письма Шмидту:

«К чему же мы тогда боремся за политическую диктатуру пролетариата, если политическая власть экономически бессильна? Насилие (то есть государственная власть) — это тоже экономическая сила!».

Проблема, как обычно, в вульгарном понимании теории марксизма.

Для начала следует различать базис и господствующие производственные отношения. Базис всегда многоукладный, он содержит в себе пережитки старых производственных отношений: патриархально-семейного, мелкокрестьянского, общинного производства и даже рабовладения. Например, в РФ по неточным данным насчитывается где-то миллион рабов, т.е. людей, незаконно лишенных свободы и вынужденных работать под страхом. В Советском Союзе также было много укладов: коммунистический уклад (госсектор), коллективно-колхозный (с разной степенью обобщения средств производства: от коммун, где общим было всё хозяйство, до ТОЗов, где общей была лишь земля), коллективно-ремесленный, частнособственнический (существующий легально в период НЭПа и позже расцветший в форме т.н. «теневого сектора»). Плюс все, даже самые высокие, формы производственных отношений находились под давлением мелкобуржуазных рудиментов в психологии трудящихся, усилившихся после рыночных реформ Хрущева, а к периоду «Перестройки» ставших просто господствующими в народе.

Далее, вопреки популярному мнению, из базиса непосредственно вырастает не вся духовная жизнь общества, а только соответствующая господствующим производственным отношениям надстройка — государство и его система права, идеология и проч. Остальные элементы общественного сознания только опосредованы базисом, но могут быть как сохранившимися с прошлых эпох, так и новыми, революционными.

В эксплуататорской формации, т.е. в синтезе базиса и соответствующей надстройки, главным и основным консервирующим элементом является именно надстройка, а не всё общественное сознание, которое содержит как реакционные, так и прогрессивные моменты. Господствующие же производственные отношения постепенно перезревают и сами готовы перейти в новое состояние, уступить место новым отношениям. Особенностью капитализма как последней эксплуататорской формации, его отличием от феодализма и рабства, является то, что более прогрессивные и сложные производственные отношения (коммунизма) не складываются сами собой стихийно в его недрах. Поэтому социалистическая революция не может опираться на какие-то готовые экономические связи, она опирается только на людей — на пролетариат, осознавший необходимость революционного слома «старого мира».

При коммунизме надстройка предполагает свободное и динамичное развитие базиса как органичной стороны общественного производства, а базис даёт простор для развития надстройки. В этом смысле формация «коммунизм» противоположна не формации «капитализм», а всем классовым формациям вместе. Вот почему глубоко ошибочными являются рассуждения разных левых теоретиков о противоречиях социалистического производства с общественными отношениями. Правильно говорить о борьбе старых эксплуататорских укладов с новым коммунистическим укладом.

Поскольку в эксплуататорском обществе социально-экономические процессы по большей части проистекают стихийно, царит производственная анархия, то в паре базис — надстройка ведущая роль остаётся за базисом, а надстройка является как бы отражением требования господствующих отношений базиса. В коммунистическом же обществе именно надстройка, в виде политики партии и государства, становится ведущей, а базис ведомым. Это очень важный момент, который левые не понимают. Именно поэтому Ленин утверждал, что достаточно рабочему классу в союзе с крестьянством взять власть и на базе диктатуры пролетариата можно отстроить базис коммунизма. Вот почему антимарксистскими являются заявления отдельных широко известных в левых кругах деятелей, что якобы СССР погиб потому, что Россия была слишком экономически отсталой. Для них великая сталинская индустриализация — это не строительство коммунизма, а всего лишь буржуазная модернизация экономики, ликвидация промышленного отставания. Они не хотят видеть, что при Сталине не просто строили много заводов и фабрик, создавая с нуля целые отрасли, а выстраивали именно что новые коммунистические отношения.

Итак, поскольку при коммунизме господствующие производственные отношения базиса выстраиваются сознательно при помощи политики марксистской партии, то темпы отмирания буржуазных пережитков в экономике и психике людей, переход общества от низшей (незрелой) фазы коммунизма к высшей (зрелой) обуславливается, главным образом, качеством марксистских кадров и руководством партии.

После смерти Сталина не оказалось ни одного подкованного марксиста, способного возглавить партию, произошел троцкистский переворот Хрущева и КПСС избрала обратный от коммунизма путь. Идейное перерождение руководства партии — причина реставрации капитализма в СССР. Сначала хрущёвцы заменили программу развития коммунизма на экономизм, стремление «догнать и пережрать» США и дискредитировали марксизм своей демагогией о «культе личности», перепахав общественное сознание, а потом уже горбачёвцы добили коммунизм рыночными реформами и оголтелой антисталинской и антикоммунистической пропагандой. И всё это происходило на фоне последовательной идейно-теоретической деградации советского народа.

Нужно понимать, что в партии большевиков с самого момента ее основания и до взятия власти шла ожесточенная классовая борьба в идейной и организационной формах. В 30-х годах эта борьба обострилась до предела в связи с выработкой путей и средств дальнейшего развития страны и из идейно-организационной перешла в форму террористической, диверсионно-заговорщической, когда троцкисты убивали большевистских лидеров, сочувствующих им интеллигентов (отравление М. Горького), устраивали взрывы на шахтах, пускали поезда под откос, саботировали решения партии на местах, планировали военный путч. Хрущевский переворот — один из эпизодов классовой борьбы внутри партии после гибели Сталина. И смещение Хрущёва в 1965 г. — это тоже акт классовой борьбы.

Может возникнуть вопрос: кто же с кем боролся? Коммунисты с оппортунистами. Коммунисты объективно боролись сообразно требованиям построения коммунизма, а оппортунисты (независимо от личных мотивов) — за интересы мировой буржуазии, включая также мелкобуржуазную часть трудящихся, которой казалось, что ослабление коммунизма сулит им много выгод.

Могут спросить: почему я не написал, что коммунисты борются за интересы пролетариата? Потому что нельзя отождествлять интересы пролетариата с задачами построения коммунизма. Нет такого интереса «построить коммунизм». Что такое интерес? Это ничем не ограниченный животный инстинкт в более «высокой» социально-психологической плоскости. В чем состоит интерес пролетария? Выгодно продать свою рабочую силу. Да, при социализме (который низшая фаза коммунизма) нет рынка рабочей силы, поэтому советский трудящийся не продает свою рабочую силу социалистическому государству, но ведь пролетарская психология никуда не девается. Между прочим, большевики после революции столкнулись с проблемой сильного падения производительности труда: рабочие попросту ленились, плохо работали, а то и вовсе прогуливали работу. Потому что мотивирующая дубинка страха увольнения больше не висела над их головой. А сознательных рабочих, понимающих, что они теперь работают не на дядю, а на благо всего общества — таковых поначалу было не так много. Поэтому большевикам пришлось идти на компромиссы с пролетарским (по сути, торгашеским) сознанием масс: внедрять хозрасчет на предприятиях, ударяя по несознательным руководителям, принуждая тех изыскивать средства, как повысить производительность труда, экономно расходовать ресурсы, стимулировать труд денежными премиями. А также вводить строгую трудовую дисциплину, вплоть до статьи за своевольное оставление рабочего места.

Вот почему коммунисты борются, вопреки убеждению левых, именно за коммунизм, а не за интересы пролетарских масс или даже рабочего класса. Хотя первое не исключает использования второго.

Резюмирую. Исследовать историю СССР и причину его гибели нужно с позиций диалектического материализма (диаматики). При коммунизме надстройка является ведущей, а базис, в определенных рамках, ведомым; все исторические процессы следует рассматривать прежде всего через призму решений партии. Именно решения руководства, прежде всего вождей, определяли путь СССР либо в сторону коммунизма, либо же (после гибели последнего вождя, Сталина) в сторону реставрации капитализма. Деградация и последующее перерождение КПСС связано с тем, что ее ряды были захламлены оппортунистами, карьеристами, приспособленцами и просто невеждами.

В брошюре «Причины реставрации капитализма в СССР» тов. Редин пишет:

«После смерти Сталина в КПСС забыли, что такое оппортунизм, забыли объективный закон революционной борьбы о непримиримости идеологий. Фракционность таким образом считалась уже некоторым несущественным разночтением в понимании марксизма, своеобразием взглядов.

А забыли в КПСС про оппортунизм исключительно потому, что сама КПСС ушла с ушами в болото этого самого оппортунизма.

Пропагандистский аппарат ВКП(б) и качество кадров всегда было не на высоте. Ленин писал, что «действительного „советского, социалистического“, культурного аппарата нет, вернее элементов такого аппарата до смешного мало, и мы должны помнить, что для создания его… надо затратить много, много, много лет».

Ленин указывал на то, что не менее половины коммунистов не умеют бороться, а многие просто мешают борьбе за коммунизм.

Сталин говорил, что партийный актив не владеет теорией марксизма, стоящие перед страной проблемы пытается решить директивно, взять наскоком и прытью».

Без владения теорией построения коммунизма КПСС объективно утратила букву «К», превратившись в большой бюрократический аппарат, который держался как бы стихийно, по привычке, за счет колоссального задела сталинской эпохи. Но почему же так случилось, почему в многомиллионной партии по итогу не оказалось марксистов? Причина тому — организационный принцип партии, демократический централизм, когда оппортунисты, голосуя друг за друга и пользуясь невежеством партийной массы, подчиняют себе все командные высоты. Сталин не успел выстроить эффективно работающую систему подготовки партийных кадров, а те наработки, которые были, смёл Хрущев, затопив партию безграмотными кадрами, в том числе реабилитированными троцкистами.

Всё это подробно излагается в брошюре тов. Редина, которая, в свою очередь, основывается на разработках В. Подгузова. Если бы левые были достаточно усердны в изучении марксизма, владели диалектическим материализмом (диаматикой), то они бы, исследуя вопросы истории СССР, пришли бы к аналогичным выводам. Но увы, пока что они предпочитают лишь ПОГОВОРИТЬ о диаматике на очередном стримчике, а в исторических вопросах руководствуются объективизмом и позитивизмом (в том числе определяя научность работ по оформлению текста и наличию ссылок на «авторитетные источники»). Диаматика для них не более чем набор мертвых схем и догм, типа того, что «материя первична», а что с этой первичностью делать, они не понимают. Кроме того, левые находятся под сильным воздействием буржуазной идеологии и охотно повторяют либеральные тезисы про «советский авторитаризм» и прочую чушь, не понимая, насколько глубоко подобные взгляды противоречат марксизму.

Отдельно можно отметить лишь концепции Попова и Балаева, которые нашли в себе смелость последовательно и ясно изложить взгляды на причины гибели КПСС и СССР. Однако обе они страдают серьёзными недостатками, из-за чего их нельзя признать состоятельными. Ошибочность их выводов плавно перетекает в ошибочность уроков, которые необходимо извлечь из деградации КПСС, поэтому они предпочитают строить свои организации на принципах демократии, а под построением коммунизма понимают то, что никакого отношения к сущности коммунизма не имеет.

Р. Огиенко
25/09/2023