№ 2/90.II.2024

---

В свое время нам читал теорию государства и права один энергичный азербайджанец с юрфака МГУ, который, несмотря на свои 35 лет, не скрывал, что является коммунистом и придерживается марксистской теории государства и права. Дело было в 1997-98 гг., и либеральствующие студенты его как-то решили подколоть и задали вопрос, как он относится к режиму Ельцина. Все ожидали услышать стандартную КПРФную риторику про предателей, но ответ для студентов был неожиданным. Он, с небольшим кавказским акцентом, просто сказал: «Я его не уважаю». После чего пояснил, что государство держится не только на насилии. Насилие — это самый простой и примитивный инструмент, и, как все простые и примитивные инструменты, он применим только для самых простых задач. Но второй важный государственный инструмент — это неформальный авторитет государства, то есть признание обществом в целом, под идейным руководством правящего класса, мудрости, нужности и полезности государственных решений и необходимости проведения их в жизнь.

Платон совершенно не зря поместил философов в своем идеальном государстве на вершину государственной пирамиды. Наблюдая рабовладельческое общество, в котором частная собственность выдвигала на руководящие посты по имущественному признаку самых разных людей — от способных и талантливых до совершеннейших дураков, Платон пришел к вполне закономерному выводу, что в условиях частной собственности напрочь отсутствует положительный отбор на государственные должности, какой тип государства ни возьми: аристократия ли, демократия ли, теократия ли, тирания и т. д. Грубое и безмозглое насилие, естественное для такого отбора кадров, достаточно часто показывало в греческих полисах свое бессилие и неспособность решать общественные проблемы, и это натолкнуло Платона (а до него и его учителя Сократа) на мысль о том, что только отбор по компетентности способен поддерживать существование государства как такового. В диалоге «Государство» отчетливо прослеживается мысль, что сам государственный строй не рушится исключительно потому, что случайным образом в него все-таки попадают люди, которые думают не только о своем кошельке, так или иначе понимают общественное благо и в этом обретают поддержку со стороны граждан полиса.

Если же говорить о государстве российском, то отрицательный отбор в нем уже стал притчей во языцех.

В 90-х новорожденная российская буржуазия хотела иметь дешевое государство. А потому верхушку обильно кормила взятками в разных формах, а низовых чинуш держала в черном теле — не платила им зарплату по полгода, зарплата в госструктурах отставала от инфляции с космическим ускорением, и кто был хоть чуть поумней и хоть как-то мог устроиться вне госструктур, из них побежал без оглядки.

В 2000-х, в эпоху Путина, низовых чинуш подкормили, а верхушку начали подбирать из числа «родных и знакомых Кролика», то есть по принципу верности и преданности правящей верхушке, но пришла новая напасть — укрепление вертикали власти резко усилило то, что называется «бюрократическим идиотизмом». То есть те самые «верные люди» в начальниках, будучи набранными не по принципу компетентности в основном, а лишь для того, чтобы везде иметь «своих», порождали самые идиотские идеи относительно организации процессов. Каждый, кто поработал в госструктурах, имеет достаточно ясное представление об огромной куче нерационально, идиотски организованных процессов, наиглупейших решениях, наизапутаннейших регламентах и бесконечном круге согласований. То есть укрепление государственной вертикали привело к тому, что дурость начальства, прежде, при Ельцине, спускавшаяся на тормозах в низах и нивелировавшаяся неисполнением, пронизала весь аппарат. В таких условиях требования к управляющим кадрам должны бы возрасти, но фактически не возросли. Потому что класс частных собственников сам в основном глуп относительно всего, что не касается получения прибыли, и расставить своих клевретов по компетенции не может. Так и появляются торговцы мебелью в министрах обороны, а писатели дешевого китча в министрах культуры.

Если мы послушаем, что говорят руководители отраслей, министерств, областных и республиканских ведомств, когда они говорят не шаблонными канцеляризмами, а чисто от себя, то есть говорят, что они думают, то мы увидим, что реальных специалистов там мизерное количество, а большинство депутатов и министров — просто стандартные невежественные ослы, которых можно набрать где угодно, и для того чтобы высказывать такие глупости, вовсе не надо оканчивать академий госуправления или таможенной службы, любой ханурик на базаре скажет содержательно примерно то же самое. И не факт, что не теми же словами (учитывая, что даже министр иностранных дел периодически выражается матом).

Для низовых чиновничьих кадров наличие некомпетентных начальников выливается в постоянный стресс на работе, что в условиях, когда зарплаты чиновников на низах всё равно, как правило, не догоняют зарплаты в коммерческих структурах, выливается в отток сколь-нибудь думающих кадров, а остающиеся просто механически исполняют спущенное сверху, не вдумываясь в содержание.

Есть, конечно, регионы с высокой безработицей и разгромленной промышленностью, где зарплата в госструктурах — как манна небесная. Но в таких регионах отбор кадров резко начинает идти по принципам непотизма, процветает торговля должностями, оставшиеся судорожно держатся за место, а потому готовы исполнять любое самодурство начальника, даже если это запредельный идиотизм.

Итогом такой кадровой политики государства является то, что низовой чиновник, то есть тот представитель аппарата, с которым в основном и общается рядовой гражданин, проявляет качества, нисколько не способствующие уважению и доверию граждан к госаппарату. С одной стороны, он яростно и с рвением исполняет любые глупости, которые приходят сверху, с другой стороны, он не делает ничего, что требует от него личной инициативы, личного волевого решения, даже если он считает субъективно это решение правильным и нужным для благосостояния граждан и государства. А в массе своей он даже и не думает ничего, у него есть инструкция, он механически по ней отрабатывает.

Миллионы родителей практически ежедневно наблюдают административный идиотизм в системе образования. Например, в Москве запретили проводить в школах новогодние праздники с дискотеками, дозволив только формально-показательные мероприятия в форме отрепетированных утренников, запретили школьные экскурсии (верней, крайне затруднили их проведение — чтобы из спального района Москвы поехать классом в Третьяковку, надо за много недель заказать сертифицированный автобус, предоставить и согласовать списки, собрать на это всё дополнительные деньги, вместо того чтобы сесть в метро и доехать. А экскурсии классом в пригороды и другие города вообще запретили). Школьников, родителей и учителей достают различными идиотскими проверками, валом лишних контрольных, в результате чего учителям некогда даже материал с классами изучать, надо отчитываться. Да каждый родитель школьника накидает подобных глупостей, очевидных даже человеку без профильного образования, целый ворох. В результате в школах остались только либо те учителя, которые как-то приспособились к этой административной глупости, либо те, которые больше нигде не могут устроиться, то есть не являются столь уж хорошими педагогами, чтобы выдержать конкурентную борьбу на рынке труда в коммерческом образовании. Аналогичная глупость творится и в полиции, и в регистрационных органах, и в здравоохранении.

Все благодушные (и даже правильные) решения на верхах, проходя через слои некомпетентной, но по-дурацки исполнительной чиновничьей массы, обращаются прямо в свои противоположности и не достигают той цели, которую преследуют изначально флагманы госуправления. В свое время на эту тему был рассказ Аверченко «Лица, близкие к населению». Прошло 100 лет, а «Россия, которую мы потеряли», снова во всей своей идиотской унтер-пришибеевской красе. Например, вполне здравая мысль, что в условиях войны с Украиной и конфронтации с Западом надо бы закрыть проукраинские и прозападные либеральные ресурсы (что коммунисты, надо сказать, только приветствуют, так как эти же ресурсы наиболее агрессивно проповедуют и блага рыночной экономики) выполняется так, что лучше бы уж не выполняли. Вместо реальных и действенных мер начинается идиотская ловля какого-то чувака с носком на половом члене, закрытие аккаунтов ВК лиц, которые лайкнули что-то там антипутинское, проверки соцсетей госслужащих на предмет длины нижних юбок у учителей и прочие весьма странные мероприятия. Почему? Потому что такие мероприятия соответствуют уровню исполнителя и чиновник даже при желании не может подняться выше ловли дурака с носком, потому что интеллектуально он такой же дурак, только без носка.

Таким образом, рядовой гражданин, общаясь с низовыми элементами госаппарата, наглядно убеждается в его исключительной дурости, не может преисполняться чувством благоговейного трепета к нему и тем более не боится его потерять. Кто, вопрос, будет плакать, если вдруг разгонят налоговую, которая присылает дикие налоги за дачный участок, после которого гражданин по полгода собирает бумажки, доказывая, что не верблюд? Кто, вопрос, испугается потерять толпу судебных приставов, которые легко арестовывают кредитные счета, в результате чего граждане оказываются ни с того ни с сего должны банку? Или, может быть, кого-то страшит расставание с толпой чиновников из Минобразования, придумывающих ежегодно всё новые и новые правила поступления в ВУЗы и постоянно меняющих требования к ЕГЭ? Суды, которые практически никогда не разбираются в существе дела, а исключительно формально рассматривают все дела?

Да практически каждое общение с низовым аппаратом государства вызывает у психически нормального гражданина желание если не расстрелять, то уж точно разогнать всю чиновничью свору.

Одним словом, государство, имея тупой и интеллектуально неспособный аппарат, никому из граждан не нужно, не имеет никакого авторитета и только массовая неорганизованность пролетариата позволяет ему существовать. Это тот самый случай, когда «порядок бьет класс». Пролетариат, имея в своем составе достаточную массу вполне способных кадров (из интеллигенции, передовых рабочих, служащих), не имея организации, страдая от государственной глупости (причем от глупости государственной даже с точки зрения буржуазного государства), не может справиться с государственной машиной, а потому «чудище обло, озорно, стозевно и лаяй» великолепно себя чувствует и умнеть не собирается. Даже несмотря на перспективы того, что дураки никогда в конечном итоге не побеждают.

Кстати, советское государство тоже не было избавлено на определенном этапе от этого порока. Ядро партии большевиков, те самые дореволюционные 15 тысяч человек, были буквально сливками тогдашнего общества в наилучшем смысле, это были образованнейшие интеллигенты со множеством научных работ, знавшие по нескольку языков и имевшие за спиной крупные технические и социальные проекты: Ленин, Сталин, Красин, Кржижановский, Цурюпа, Семашко, Луначарский; это были и лучшие рабочие, неплохо знавшие и производство, и социологию труда, умевшие обществоведческие и философские знания увязывать с практическим трудовым опытом, знавшие массы, умевшие найти к ним подход, в том числе неформальный, неказенный. А вот как только большевики стали правящей партией, им пришлось и в советский, и в партийный аппарат набирать много людей с гораздо худшими качествами — аппарат большой, а большевиков мало. Кроме того, в правящую партию ломанулись проходимцы, карьеристы, дураки, которые ломанулись «вместе со всеми», как тот дед Щукарь, полагавший, что партийным «портфель дадут». И то, от чего уходили, практически тут же вернулось.

Потребовалось много лет образовательной работы и много лет отборов и переборов кадров, чтобы исключить из аппарата наиболее явных дураков, чтобы добиться творческого, то есть понимающего суть мероприятий, исполнения распоряжений на местах (и то не везде добились). Даже в Великую Отечественную результат еще не был полностью достигнут — документы доносят до нас махровую дурь кадров на местах: то распахали поле по снегу, сломав трактора, то забрали у колхоза в счет госпоставок зерно, предназначенное к выдаче на трудодни, да и на фронте командиров за дурость и разгильдяйство неоднократно снимали и меняли на новых, а то и расстреливали. Но отличие от капиталистического государства тут было в том, что партия отлично понимала эту проблему, понимала, как с ней бороться, то есть наладить систему подготовки и контроля компетентности кадров, и активно с ней боролась на практике — оперативно снимала дураков с административных постов, готовила молодые кадры, постоянно поддерживала с населением обратную связь и чутко реагировала на непорядки. Даже в культурном плане практически основным объектом высмеивания в советских комедиях является дурак-чиновник, который исполняет, не задумываясь.

Понимает ли российское буржуазное государство эту проблему и борется ли с ней? «Единая Россия» ни в коем разе не тянет на полноценную партию — это просто откормленное госаппаратом рыхлое формализованное объединение, состоящее в большей части из представителей того же госаппарата. Капиталисты мало того что не позволяют ему безраздельно менять кадры, но и сами в нем распоряжаются как хотят, причем распоряжаются через посредство тех же чиновников. То есть на контролирующий аппарат орган ЕР никак не тянет. Даже по своей примитивной идеологи ЕР (которая является более формальностью, чем осознанными ее членами идеями) не способна решать никаких проблем госуправления. Сам аппарат тоже не способен очищаться от идиотов: судя по тому, что Путин с мая 2005 года повторяет в различных случаях фактически одно и то же, что на местах его распоряжения не выполняются, благодетельные решения «лицами близкими к населению» исполняются по-идиотски в тех случаях, когда чиновничьим низам предоставляется самим решать, что и как исполнять.

Верхи российского государства и воротилы русского бизнеса не только не собираются менять кадровую политику, но и не усматривают в текущей кадровой политике ничего порочного, что в принципе следовало бы менять. Рабочей системы обратной связи при всех «госуслугах» и «электронных правительствах» фактически не существует. Каждый, написав жалобу на чиновника, на непорядки подведомственных государству делах получит только формальный ответ, сформированный… роботом. И, как правило, никакой реакции, кроме формальной отписки о «проведенных мерах». В силу того что переписываться с тупым ботом, который не может ни утихомирить нарушающих общественный порядок, ни залатать дороги, ни отремонтировать коммунальное хозяйство, бессмысленно, граждане просто перестают туда писать, система, не получая даже такой обратной связи, закукливается и теряет последние остатки авторитета, которые в настоящее время держатся на громких заявлениях самого Путина и стихийных патриотических настроениях в низах, которые трактуют пока еще патриотизм в стихийно-коммунистическом русле.

Однако эта ситуация — ровно до серьезных поражений. А поражения практически неизбежны — нельзя же вечно рассчитывать, имея тупой госаппарат, что у противника аппарат всегда будет еще тупее! Рано или поздно дураков кто-нибудь да переиграет, и тогда выяснится, что все чиновные глупости, скрытые до поры до времени, вылезут ясно, выяснится безрукость, некомпетентность и тупость управляющего класса в целом и госаппарата в частности. И тут они проиграют не только внешнему врагу, но и внутреннему, то есть нам. Но нам, коммунистам, для этого надо все-таки быть готовыми:

• сформировать нужное количество кадров, достаточное не только для взятия власти, но и для организации своего госаппарата,
• объединить эти кадры в партию,
• наладить отбор в партию по принципу компетентности,
• постоянно работать над повышением компетентности всех наших кадров,
• готовить наши кадры не только к пропагандистской работе, но и к управлению, что подразумевает, кроме общетеоретического, их развитие в плане предметного решения управленческих вопросов в теоретической форме.

И. Бортник
12/02/2024