№ 3/91.III.2024
Вполне логично понимать русский раскол как форму Реформации, то есть антифеодального движения. Но есть существенные различия с западноевропейской Реформацией.
В Европе Реформация началась на экономической почве роста буржуазных отношений и буржуазии, потому буржуазия очень быстро нашла в протестантизме сугубо свое, буржуазное, и подогнала сам протестантизм (в котором изначально было огромное количество стихийных уравнительных идей) под сугубо капиталистическую этику.
В России раскол происходил на почве очень слабых буржуазных отношений, со слабой буржуазией, а потому антифеодальное движение не могло не быть преимущественно крестьянским, а крестьянство видело социальный идеал в соседской общине и к личному обогащению при нищете других общинников относилось негативно, а потому активно косплеило раннехристианские коммуны. В Европе такое тоже было, но было разбито при разгроме таборитов (причем с подачи самой буржуазии) и подавлением восстания Мюнцера в Германии. В России же для раскола было характерно обратное — развешивание купчишек на стенах атаманом Василием Усом в Астрахани под благословение старообрядческих духовных лидеров — это исконно-посконно российское.
В остальном раскол содержит все те же черты: просветительство низов (читать старые книги, чтобы узнать «правильную веру», на несколько веков стало чуть ли не единственным мотивом русского крестьянина вообще научиться читать), антифеодальная направленность, попытки формировать структуры по образу общин с НЕФОРМАЛЬНОЙ ИЕРАРХИЕЙ.
Только в XVIII-XIX веках старообрядчество начинают подминать купцы. Дело в том, что старообрядцы за счет ОРГАНИЗАЦИИ своих общин, иногда сильно разветвленных, имели перед остальной буржуазией некоторое преимущество — общины служили своего рода экономической базой для старообрядческого купечества, кассой взаимопомощи. Пока остальные буржуа рвали друг другу глотки в конкурентной борьбе, старообрядцы через общинные сговоры и взаимоподдержку монополизировали некоторые отрасли. Такая структура, которая делала «чужих», никониан объектами эксплуатации, к концу XIX века сделала многие крупные общины старообрядцев попросту коллективными паразитами, которые жили с буржуазных доходов и активно включали своих членов в буржуазный класс.
Потому староверы в Сибири, например, активно сопротивлялись Советской власти — старообрядческая буржуазия идеологически накачивала низовые общины идеей о пришествии Антихриста. Доходило до практики самосжиганий, хоть и редко. Складывалась достаточно странная ситуация: Советская власть дала сектантам религиозную свободу, в основе сектантства лежали уравнительные идеи бедноты, что сближало социальную позицию большевиков со староверами, но тем не менее таких упертых противников было еще поискать. Конечно, среди старообрядцев не было единства — какие-то общины Советскую власть признавали, какие-то нет, но в целом яростное сопротивление именно на религиозной почве было от старообрядчества.
История раскола — это очень хороший пример, когда эгалитарные идеи оседлываются и управляются буржуазией. В текущей российской ситуации, когда Путин и некоторая часть пропагандистского аппарата начинают рассказывать о том, что бал вампиров кончен, или про то, что богатым надо бы поделиться, идет тот же процесс — буржуазия пытается залезть на стихийно-коммунистические элементы общественного сознания. И тем самым в некоторой части эти элементы поддерживает и даже расширяет, то есть облегчает принятие собственно коммунистических идей. По сравнению с квазисоциалкой от путинского режима, который имеет свои преимущества в том, что он абсолютно лоялен текущему общественному строю, научный коммунизм имеет сверхпреимущество в том, что он более последователен, целиком и полностью научно обоснован и до последней буквы правдив. У коммунистов нет и не может быть обещаний, которые никто не будет выполнять, как те самые не исполненные с 2005 года указы президента РФ.
И. Бортник
19/03/2024
Прорывист 