---

Предисловие СП

Предлагаем вниманию добротную краткую биографию Сталина дооктябрьского периода. Представленная монография издана в 1942 году Красноярским краевым комитетом ВКП(б) под названием «Сталин в сибирской ссылке» небольшим тиражом в 15 тысяч экземпляров. Книгу составил и подготовил к печати М.А. Москалёв, в подборе и обработке документов принимали участие Е.Т. Горская и З.И. Семигук, ответственный редактор — К.У. Черненко.

Некоторые малозначительные фрагменты для удобства читателя опущены.

Подробное освещение ссылок Сталина добавляет работе живописности и шарма.

Разумеется, мы рекомендуем не лениться и переходить по всем ссылкам для внимательного изучения работ Ленина и Сталина в контексте полученных сведений. Обращаем особое внимание на цитаты из письма ссыльных искровцев в аспекте теории научного централизма.

Для новых читателей: о нашем отношении к Сталину указано здесь.

---

Создавая революционную марксистскую партию в России, Владимир Ильич Ленин вел непримиримую борь­бу с врагами рабочего класса — народниками, «легаль­ными марксистами», русскими и западно-европейскими ревизионистами. В этой большой и упорной борьбе за партию и марксизм В.И. Ленина горячо поддержал товарищ Сталин — основоположник ленинско-искровских организаций в Закавказье.
Волны российского рабочего движения к концу XIX столетия докатились до Закавказья. Здесь создавались социал-демократические рабочие организации, во глазе которых стал И.В. Сталин и его боевые соратники — А. Цулукидзе и Л. Кецховели.

В августе 1898 г. И.В. Сталин вступает в «Месаме-даси»—первую грузинскую социал-демократическую ор­ганизацию, сыгравшую в 1893 — 1898 гг. известную поло­жительную роль в деле распространения идей марксизма. Но большинство «Месаме-даси» во главе с Н. Жордания склонялось к «легальному марксизму» и буржуазному национализму. И. Сталин, Л. Кецховели и А. Цулукидзе составили руководящее ядро марксистского меньшинства «Месаме-даси» — зародыш революционной социал-демократии в Грузии.

По примеру петербургского «Союза борьбы за осво­бождение рабочего класса», И.В. Сталин и его сорат­ники не только вели пропагандистскую работу в рабочих марксистских кружках, но также умело руководили за­бастовочным движением рабочих Грузии.

В августе 1900 года была проведена грандиозная забастовка рабочих главных железнодорожных мастер­ских и депо. Тифлисские социал-демократы придали этой забастовке всеобщий характер, вовлекли в нее все отряды рабочих железнодорожников. Жены, сестры, ма­тери бастовавших активно им помогали. По заданию И.В. Сталина его ученик, замечательный рабочий-ре­волюционер Мико Бочоридзе оборудовал маленькую типографию, в которой печатались листовки, воззвания и прокламации.

В воззвании от 7 августа 1900 года было сказано:

«Дорогие товарищи, весь город дивится вашим дей­ствиям и вашей стойкости. Все с интересом следят за вашей освободительной борьбой. Ваша непреклонная сила нагоняет страх на ваших врагов и поневоле все­ляет в их сердца уважение к вам. Ваша мужественная, единодушная, возвышенная борьба за лучшее будущее вселяет в сердца ваших друзей необъятные надежды».

Эта массовая забастовка железнодорожников показала, что опыт петербургских рабочих, ленинского «Союза борьбы за освобождение рабочего класса» широко ис­пользовали грузинские революционные социал-демократы во главе с товарищем Сталиным.

Осенью 1900 года в Тифлис прибыл профессиональ­ный революционер-ленинец Виктор Константинович Курнатовский. Он вместе с В.И. Лениным в конце 90-х годов XIX столетия находился в сибирской ссылке под­писал ленинский «Протест российских социал-демокра­тов» против «Кредо» экономистов — русских бернштейнианцев.

В.К. Курнатовский связался с тифлисской социал-демокритической организацией, руководимой И.В. Сталиным, и ознакомил его с огромной творческой работой, проделанной Владимиром Ильичом Лениным в сибирской ссылке по подготовке марксистской партии российского пролетариата.

Революционные социал-демократы Тифлиса готовили мощную первомайскую демонстрацию 1901 года. Но за месяц до маевки (в ночь на 22 марта) был арестован В.К. Курнатовский и в ту же ночь был произведен обыск на квартире товарища Сталина в геофизической обсерватории, где он работал в качестве вычислителя-наблюдателя. Арестом товарища Сталина полиция наме­ревалась помешать подготовке первомайской демонстрации, однако жандармы пришли с обыском, когда Сталина не было дома.

Немедленно жандармское управление решило:

«При­влечь названного Иосифа Джугашвили и допросить, обвиняемым по производимому мною в порядке по­ложения о государственной охране исследованию сте­пени политической неблагонадежности лиц, составивших социал-демократический кружок интеллигентов в г. Тиф­лисе».

С этого момента И.В. Сталин перешел на нелегаль­ное положение профессионального революционера.

Впервые в Закавказье и в Тифлисе маевку решили провести, как открытую политическую демонстрацию. К ней готовились рабочие всех тифлисских предприятий, писали лозунги, плакаты. В городе распространялись первомайские воззвания. В одном из них говорилось:

«Рабочие всей России решили праздновать первое мая открыто — на лучших улицах города. Они гордо заявили власти, что они не боятся казацких нагаек и шашек, пыток жандармов и полицейских! Объединимся же и мы, друзья, с российскими това­рищами! Подадим друг другу руки, грузины, русские, армяне, соберемся вместе, подымем красное знамя и отпразднуем единственный наш праздник — Первое Мая!».

В воскресенье 22 апреля 1901 г. тифлисские рабочие отмечали первомайский праздник. В открытой полити­ческой демонстрации, прошедшей по улицам города, участвовало две тысячи рабочих со всех фабрик, заво­дов и мастерских города.

Во главе демонстрантов находились товарищ Сталин и его ученики — рабочие М. Бочоридзе, 3. Чодришвили и Г. Телия. С речью о значении Первого Мая выступил М. Бочоридзе. Во время его речи казаки и полиция, выскочив из засады, напали на безоружных рабочих. Произошло столкновение. Было ранено 14 рабочих, затем полиция арестовала 50 демонстрантов.

Ленинская «Искра», отмечая громаднейшее значение первомайской демонстрации тифлисских рабочих 1901 года, писала:

«Событие, бывшее в воскресенье 22 апреля в Тифли­се, является исторически-знаменательным для всего Кав­каза: с этого дня на Кавказе начинается открытое рево­люционное движение».

После первомайской демонстрации тифлисская руководящая партийная группа еще больше укрепила свои связи с рабочими.

По инициативе И.В. Сталина 11 ноября 1901 года состоялась первая тифлисская конференция социал-де­мократов, на которой был избран ленинско-искровский комитет. Во главе комитета находился товарищ Сталин.

Одним из первых комитетов в России, безоговорочно признавшим в 1901 г. платформу ленинской «Искры», был Тифлисский комитет РСДРП.
С самого начала выхода «Искры» товарищ Сталин развил кипучую деятельность по ознакомлению закав­казских социал-демократов с задачами, поставленными Лениным. В период ленинской «Искры», когда в борьбе с оп­портунистами закладывались основы боевой революцион­ной партии рабочего класса, на передовых позициях этой борьбы стоял закавказский отряд искровцев, руко­водимый товарищем Сталиным. «Искра» издавалась заграницей. Центральный орган русских марксистов, обобщающий опыт работы всех организаций в России, связывающий их воедино, должен был выходить регулярно и находиться в безопасности от репрессий царского правительства. В России, в подполье, печатались листовки и местные газеты, но общерусский орган всей партии в те годы вынужден был издаваться заграницей.

Ленин горячо интересовался возможностью создания подпольной типографии в России, главным образом для перепечатки «Искры». 28 мая 1901 г. он пишет в Рос­сию:

«Каким образом думаете Вы поставить „Искру“ в России? В тайной типографии или в легальной? Если последнее, то напишите немедленно, имеете ли опреде­ленные виды: мы готовы бы обеими руками ухватиться за этот план (возможный, как нас уверяли, на Кавказе) и средств он потребовал бы не много».

Вскоре Ленин пишет в Баку:

«Относительно постанов­ки „Искры“ на Кавказе мы уже послали X. (Л.М. Книпович) подробный запрос и ответа еще не имеем».

В начале августа 1901 года он запрашивает о плане бакинских искровцев:

«Если техника у вас налажена, по­старайтесь как можно скорее издать целиком хоть один номер Искры. Нам было бы крайне важно к здешнему съезду, т. е. через месяц иметь экзем­пляр русского издания Искры».

В 1901 году в Баку начала работать созданная по инициативе И. Сталина и Л. Кецховели подпольная ти­пография кавказских искровцев — крупнейшая под­польная типография нашей партии.

В сентябре 1901 года вышел первый номер неле­гальной газеты «Брдзола» («Борьба») — орган тифлис­ской социал-демократической организации, ее ленинско-искровской группы. «Брдзола» являлась лучшей после ленинской «Искры» марксистской газетой в России.

В полном соответствии, с ленинскими статьями в «Иск­ре», «Брдзола» защищала идею гегемонии пролетариата в надвигавшихся революционных боях, защищала ленин­ский план построения централизованной боевой партии пролетариата, свободной от оппортунизма. В то время, как грузинские оппортунисты в своем органе «Квали» пропагандировали буржуазный национализм, «Брдзола» воспитывала закавказских рабочих в духе подлинного интернационализма, осознаний общности классовых задач пролетариата и необходимости объединения грузинского и российского рабочего класса в борьбе против самодер­жавии и капитализма.

«Так как большинство грузинских рабочих читате­лей, — сказано в редакционной статье первого номера „Брдзолы“, — не может свободно пользоваться русской газетой, руководители грузинской газеты не вправе оставлять без освещения все те вопросы, которые об­суждает и должна обсуждать общепартийная русская га­зета. Таким образом, грузинская газета обязана знако­мить читателя со всеми принципиально-теоретическими и тактическими вопросами. Вместе с тем она обязана возглавить местное движение и должным образом осве­щать каждое событие, не оставляя без разъяснений ни од­ного факта и отвечая на все вопросы, волнующие мест­ных рабочих. Грузинская газета должна связывать и объединять грузинских и русских борющихся рабочих. Газета должна сообщать читателям обо всех необходи­мых им явлениях из местной, русской и заграничной жизни».

Ладо Кецховели установил связь с ленинской «Искрой» и с матриц, присылаемых из-за границы, перепеча­тывал «Искру» в нелегальной бакинской типографии. Он организовал также доставку искровских изданий из-за границы в Россию, в Баку.

В октябре 1901 года Н. К. Крупская сообщала Н.Э. Бауману в Москву:

«Относительно литературы писала прошлый раз. Можете ли Вы устроить у себя большой склад, тогда к Вам аккуратно будет приходить литерату­ра с Кавказа (там налажен новый, скорый путь, есть своя типография, где будет печататься Искра и брошюры), народ очень надежный. Надо будет брать все привози­мое».

В бакинской нелегальной типографии «Нина» (так она была названа в нелегальной переписке) перепечатывались ленинская «Искра» (№ 11), ряд брошюр и распространялись не только по Закавказью, но к по другим городам юга России.

Начальник Тифлисского губернского жандармского уп­равления сообщал 30 марта 1902 г., что

«все проклама­ции, грузинский подпольный журнал „Брдзола“, появив­шийся в конце минувшего года, и даже сама газе­та „Искра“ печатаются в городе Баку, причем деятельными участниками этого подпольного производства были названы: разы­скиваемый Владимир Кецховели, скрывающийся будто бы под фамилией Демитрашвили. Что касается вопроса о том, где именно помещается в Баку подпольная типография, то по этому уверенно еще ничего нельзя сказать. Дело это, несомненно, находится в руках интеллигенции».

В марте 1902 года создалась угроза полицейского на­лета на типографию. Посланные в это время из-за грани­цы матрицы «Искры» были обнаружены царскими вла­стями. Решено было перевести типографию из Баку в центр России. С этой целью Ладо Кецховели объехал ряд городов (Киев, Самару и др.), но местные партийные организации не могли обеспечить необходимых условий для безопасной работы нелегальной Типографии. В авгу­сте 1902 года Ладо Кецховели вернулся в Баку и подыскал для типографии новое помещение. В декабре 1902 года удалось выпустить четвертый номер газеты «Брдзола».

В № 25 ленинской «Искры» было сказано:

«Уверен­ный в наличности благоприятной среды, местный комитет партии развил в течение нескольких месяцев громад­ную организаторскую и пропагандистскую работу. По­явилась на грузинском языке газета („Борьба“) и несколь­ко переводных брошюр. Прекрасно написанные проклама­ции выходили на русском, грузинском и армянском язы­ках и заполняли все кварталы Тифлиса».

Связь с ленинской «Искрой», защита ленинских идеи таковы были задачи сталинской «Брдзолы».

В конце ноября 1901 г., по предложению Тифлисско­го комитета искровцев, И.В. Сталин прибыл в Батум, где быстро связался с рабочими местных предприятий и организовал ряд марксистских кружков, занятиями в ко­торых руководил сам.

31 декабря 1901 г. под видом встречи нового года была созвана конференция представителей рабочих круж­ков, на которой присутствовало около 30 человек. Кон­ференция избрала Батумский ленинско-искровский коми­тет во главе с товарищем Сталиным.

Используя опыт организации подпольных типографий в Тифлисе и Баку, Сталин приступил к созданию нелегальный типографии в Батуме. В январе 1902 года он организовал у себя на квартире небольшую типографию, которую впоследствии удалось расширить.

В начале 1902 года Батумский ленинско-искровский комитет организовал массовое выступление рабочих за­водов Ротшильда и Манташева и других предприятий. Выступления закончились победой рабочих, удовлетворе­нием их экономических требований.

В конце февраля вновь началась стачка рабочих за­вода Ротшильда. Непосредственным поводом явилось увольнение 389 рабочих. В ответ на это 27 февраля ра­бочие забастовали, предъявив требования о восстановле­нии на работе уволенных, о повышении заработной пла­ты и сокращении рабочего дня. Администрация ответила отказом и попыталась через штрейкбрехеров хотя бы частично возобновить работу завода. Однако, руководимые социал-демократической группой, рабочие не допустили штрейкбрехеров на завод. Пытаясь сломить упорство ба­стующих, полиция арестовала 32 рабочих.

Утром 8 марта внушительная демонстрация из 800 рабочих во главе с товарищем Сталиным пришла к полицейскому управлению с требованием освободить арестованных. Узнав, что они переведены в тюрьму, демонстранты направились туда. Произошло столкновение с по­лицией. Около 300 демонстрантов были схвачены и заключены в пересыльные казармы.

На следующий, день, 9 марта, по решению Батумского комитета РСДРП была организована всеобщая политиче­ская демонстрация батумских рабочих. В первых рядах этой мощной демонстрации шел товарищ Сталин. С крас­ными флагами, распевая революционные песни, демон­странты направились к пересыльным казармам. Здесь произошло новое столкновение с войсками. На предложение разойтись рабочие ответили насмешками и градом кам­ней. Тогда по распоряжению помощника военного гу­бернатора солдаты открыли стрельбу. 15 демонстрантов было убито и 54 ранено.

В тот же день Батумский комитет РСДРП выпустил написанную товарищем Сталиным прокламацию по пово­ду зверской расправы царских сатрапов над безоруж­ными рабочими, а на следующий день приступил к под­готовке новой политической демонстрации.

12 марта состоялись похороны убитых, превратив­шиеся в мощную демонстрацию батумских рабочих про­тив гнета царизма и капитализма. «Батумская демонст­рация всколыхнула рабочих и крестьянские массы За­кавказья» («Краткий курс»).

Зная, что И.В. Сталин является организатором и руководителем революционной социал-демократической организации, и желая нанести наиболее ощутимый урон революционному движению, полиция 5 апреля 1902 го­да арестовала товарища Сталина на квартире рабочего Иллариона Дарахвелидзе.

О революционной работе и социал-демократической деятельности товарища Сталина в Батуме царская охран­ка сообщала следующее:

«Осенью 1901 г. Тифлисский комитет РСДРП коман­дировал в гор. Батум для пропаганды между заводскими рабочими одного из своих членов — Иосифа Виссарио­новича Джугашвили, бывшего воспитанника 6-го класса Тифлисской духовной семинарии. Благодаря деятельности Джугашвили стали возникать на всех батумских заво­дах социал-демократические организации, вначале имев­шие главой Тифлисский комитет. Плоды социал-демократической пропаганды уже обнаружились в 1902 г. в про­должительной забастовке в гор. Батуме на заводе Рот­шильда и в уличных беспорядках».

Находясь в тюрьме, товарищ Сталин организовал связь с Батумским комитетом. Он пересылал написанные в камере прокламации и руководящие указания о даль­нейшей работе батумской организации искровцев.

В марте 1903 г. состоялся I съезд кавказских искров­ских организаций на котором был избран Кавказский союзный комитет РСДРП. В состав союзного комитета был заочно избран находившийся в то время в тюрьме руководитель закавказских искровцев.И.В. Сталин.

Товарищ Сталин проси­дел в батумской тюрьме год. В апреле 1903 года его перевели в кутаисскую тюрьму, а затем возвратили в батумскую, откуда его, приговоренного к высылке в Восточную Сибирь на 3 го­да, направили в Иркутскую губернию.

Главное тюремное управ­ление министерства юсти­ции 17 августа 1903 г. со­общило военному губерна­тору Батумской области:

«Крестьянин Иосиф Висса­рионович Джугашвили, за государственное преступ­ление, подлежит высылке в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции сроком на три года. Вследствие сего, Главное тюремное управление имеет честь покорнейше просить ваше превосходительство сделать распоряжение о высылке помянутого Джугашвили, содержащегося в Батумском тюремном замке, в ве­дение иркутского военного генерал-губернатора, че­рез Новороссийск, Ростов, Царицын и Самару, с очеред­ной арестантской партией».

Иркутский военный генерал-губернатор, видя в лице И.В. Сталина опасного революционера, назначил ему местом ссылки далекую сибирскую глушь — село Новая Уда, Балаганского уезда.

11 сентября 1903 г. Иркутское губернское управление сообщило начальнику Иркутского охранного отделения:

«Крестьянин Иосиф Виссарионович Джугашвили, за государственное преступление, подлежит высылке в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции сроком на три года, добавляя, что, согласно данным дознания, обвиняемый изобличен в принадлежности к тайному со­обществу „Тифлисский кружок Российской социал-демо­кратической рабочей партии“, причем Джугашвили 23 лет состоял членом Центрального Комитета. Г. губернатор назначил Джугашвили на водворение в с.Новоудинское, Балаганского уезда».

В глухой тайге затерялась Новая Уда. Чтобы добрать­ся до села, стоящего далеко от железной дороги, нужно переправляться через множество рек, озер, болот и ле­систых сопок. От Александровского централа в Иркутске до Новой Уды партии ссыльных шли несколько недель по тракту, проходящему на Балаганск и Жигалово. Но этому тракту, через Балаганск, в трескучий мороз с пар­тией ссыльных шел в ссылку И.В. Сталин.

27 ноября 1903 г. он прибыл в Новую Уду. В списке «сосланных за политические преступления и порочное по­ведение и состоящих под гласным надзором полиции в Балаганском уезде» на 1 января 1904 года числился:

«Джугашвили, Иосиф Виссарионович. Крестьянин села Диди-Лило, Тифлисского уезда и губернии. Родился в с. Диди-Лило. Православный. 23 года. По высочайше­му повелению 9 июля 1903 г. выслан в Восточную Си­бирь за принадлежность к тайному сообществу „Тифлисский кружок Российской социал-демократической рабочей партии“, при чем состоял членом Центрального Ко­митета. Прибыл 27 ноября 1903 г.».

Новая Уда стоит в лощине у подножья горы Киткай. Нижняя часть села, окруженная со всех сторон болота­ми, называлась Заболотьем. Здесь жила беднота. В верх­ней части жила сельская знать. Здесь было пять каба­ков, две лавки и в центре села — острог, обнесенный двухсаженным частоколом.

Вольготно жилось здесь кулаку-мироеду, купцу, попу, уряднику. Кулак Зыков, старшина, жил совсем хорошо. Он засевал десятки десятин земли; двадцать его лоша­дей ходили с извозом из Иркутска в Томск. Не знал от­боя он от работников за кусок хлеба. Неплохо жилось и местным купцам. Об алчности куп­ца Кулакова в селе сохранились жуткие предания. Ста­рики вспоминают случай, когда он снял за долг последние лохмотья с мертвеца.

А вокруг Новой Уды раскинулись деревеньки с пе­чальными названиями, придуманными ссыльными, — Пококуй, Погорюй, Потоскуй, Болотное, Долгая Тетка. Ху­дая слава ходила о них. В Пококуе каждый второй двор нищенствовал. Пото­скуй поставлял всей округе батраков. Погорюй по 2 — 3 раза за год выгорал. Люди там жили на пепелище. В слободе Новая Уда и в деревьях жили хлебопаш­цы, охотники, ссыльные поселенцы. Землю обрабатыва­ли деревянными сохами и боронами. Ссыльные чаще все­го батрачили у богатеев.

Иосиф Виссарионович поселился в Заболотье у кре­стьянки Марфы Ивановны Литвинцевой.

Старый, покосившийся домик ее стоял на краю боло­та, усеянного кочками. В жилой комнатке спра­ва, возле дверей, стояла большая русская печь. От нее к стене шла деревянная перегородка, за которой помеща­лась маленькая кухонька. В переднем углу стоял стол, а возле деревянной перегородки — простая походная постель вроде топчана, на ней спал Сталин.

Бедно жила семья Литвинцевых. Часто сидели без куска хлеба. Иосиф Виссарионович видел это и всем, чем мог, помогал. За ласковое участие и доброту крепко полюбила ссыльного старушка Литвинцева.

Семидесятивосьмилетний колхозник Николай Иннокентьевич Исаков, бывший батрак, вспоминает:

«Впервые я увидел Сталина в один из декабрьских дней 1903 года. Пошел я как-то искать маслобойщика. Прохожу ми­мо двора старушки Литвянцезой и вижу: собралось че­ловек восемь односельчан, а среди них молодой человек, с небольшой черной бородкой, о чем-то рассказывает им. Меня это заинтересовало. Подхожу ближе, спраши­ваю: о чем балагурите? Кто-то ответил: так, мол, собра­лись, о делах житейских говорим. Постоял и я, послу­шал. Потом спрашиваю старуху Литвикцеву: „Кто этот молодой, который беседует с народом возле твоего дво­ра?“ — „А это, — говорит, — наш ссыльный поселенец“. Только через много лет, уже при колхозной жиз­ни, я узнал, что слушал тогда товарища Сталина. Хоро­шего, светлого человека загнала в то время судьба в наши далекие края».

Кузнец Ново-Удинского колхоза Михаил Николае­вич Гулькин рассказывал:

«Встречал я молодого Сталина в сельской лавке, ку­да он приходил иногда за мелкими покупками. Подой­дет, бывало, к прилавку, спросит пачечку чаю или фунт хлеба. Возьмет не завёрнутые покупки, отойдет в сторо­ну и молча слушает, о чем мужики толкуют. Постоит, послушает деревенские новости и незаметно отправится домой.

В это время мы, бедняки-крестьяне, часто жалова­лись друг другу на свои невзгоды. По всему чувствова­лось, что Сталину не терпелось вмешаться в наши кре­стьянские беседы и откровенно поговорить с мужиками о недоброй воле. Да трудно ему было это сделать. За ним была большая слежка, за каждым его шагом следи­ли не только жандармы, но и богатеи, жившие в ладах: с царским правительством».

В начале 1900-х годов был создан Сибирский союз РСДРП, руководивший затем революционной работой в Иркутске, Томске и Красноярске. Под руководством Иркутского комитета РСДРП в го­роде работали три пропагандистских кружка среди ра­бочих, служащих и учащихся. Комитет устраивал неле­гальные собрания. Читались доклады о задачах революционного движения и статьи из ленинской газеты «Искра».

Ссыльные поселенцы, революционные социал-демокра­ты получали ленинскую «Искру», поддерживали ее ре­волюционную программу и принципиальную борьбу с оппортунистами.

Помещенное в «Искре» (№ 50) 15 октября 1903 г. письмо ссыльных поселенцев «К вопросу о наших партийных задачах» показывает, что оторванные от прак­тической партийной работы и сосланные в Восточную Сибирь искровцы правильно, по-ленински реагировали на задачи партийной работы. В этом письме группа ссыль­ных искровцев Восточной Сибири писала:

«Мы убеждены, что только принципы революционно­го марксизма определяют насущные задачи российского пролетариата в его классовой борьбе со всем буржуаз­ным строем и русским самодержавием в частности.

Тактические задачи российской социал-демократии, вытекающие из этих принципов, наиболее верно и ре­шительно высказаны и развиты „Искрой“, „Зарей“ и в книге Ленина „Что делать?“. Поэтому в основу пред­стоящего объединения — по нашему глубокому убежде­нию — и должны лечь эти революционные принципы и эти тактические задачи».

Поддерживая ленинский принцип, что прежде, чем объединиться, надо размежеваться с оппортунистами, сибирские искровцы призывали вести последовательную, принципиальную борьбу со всеми оппортунистическими элементами, которые отрицали централизованную пар­тию.

«Принцип централизации, — писали они, — строго проведенный при постройке партийной организации, обеспечит за нею и силу, и крепость, и принципиальную устойчивость и, без сомнения, наилучшим образом от­зовется на той будущей, громадной и сложной рабо­те, которую предстоит выполнить организовавшейся Р. С.-Д. Р. П.».

Защищая интернациональные принципы построения партии, сибирские искровцы решительно восставали про­тив тех, кто хотел выделить социал-демократию в от­дельные национальные группы и тем самым ослабить единство классовой борьбы пролетариата.

Партия может быть создана только на принципах, из­ложенных в платформе «Искры», поэтому сибирские искровцы заявляли, что только подготовленный «Иск­рой» съезд партии в состоянии закрепить позиции ре­волюционного марксизма в России. В то время, как оппортунистические элементы требовали широких демокра­тических выборов, ссыльные социал-демократы в пол­ном соответствий с организационными взглядами, изло­женными Лениным, писали:

«Не выборное начало, не игрушечной и вредный „демократизм“, а строго-принципиальная постановка дела, преданность пролетарскому делу и товарищеское дове­рие — вот что должно стать для нас основой для сов­местной и дружной работы. Каждая действующая соц.-дем. организация, каждый работающий или жаждущий работать социал-демократ в настоящий исторический мо­мент, переживаемый российской социал-демократией, должен подняться и вырваться из узкой сферы местных Интересов и все свое внимание, все свои силы перенести и сосредоточить на общерусской рабо­те: на организации и фактическом восстановлении Р. С.-Д. Р. П.».

Полностью солидаризируясь со всеми положениями ле­нинской книги «Что делать?» — о внесении революци­онной теории в рабочее движение, о борьбе с носителями буржуазной идеологии в рабочем классе, поддерживая принципиальную борьбу и полемику с оппортунистически­ми элементами, искровцы Сибири писали:

«Кому же недостаточно понятны или просто недо­ступны принципы пролетарской науки, тому и совлечение рабочего движения с истинной дороги на буржуазную покажется лишь простым недоразумением. Поэтому горячая, „нетерпимая“ полемика „Искры“, ее энергичные, решительные, резкие слова и эпитеты оскорбляют ухо таких „деликатных“ читателей. Ведь они видят только эти слова, эти эпитеты, эти названия, читают лишь самую поверхность писания, но содержание, сущ­ность этой полемики они неспособны воспринять! И они негодуют на „Искру“: „Искра“ ругается, „Искра“ только и способна на это!

Да мы и не можем быть не резки, мы не можем быть „корректны“, сдержанны и олимпийски-спокойны, когда перед нашими глазами дотрагиваются до самого свято­го! Такое спокойствие было бы равносильно индифферентизму.

Неустанно продолжая свою резкую, „нетерпимую“ по­лемику, „Искра“ докончит — так, как и следует,— начатое ею дело. Тот, кого коробит резкость и катего­ричность этой полемики, пусть себе уходит туда, откуда он пришел. Он ненадежный товарищ».

Заканчивается это замечательное письмо искровцев Сибири призывом:

«Товарищи! Вот почему мы, группа ссыльных социал-демократов, — искренно приветствуем полемику „Искры“ со всей ее резкостью, категоричностью и „нетерпимостью“, при­ветствуем — не только как вполне пригодное и законное орудие в борьбе с буржуазной идеологией, но и как пре­красное радикальное средство для отделения надежных от ненадежных».

Это письмо, опубликованное в «Искре», показывает, что, когда Иосиф Виссарионович Сталин прибыл в Во­сточную Сибирь, среди ссыльных поселенцев была группа ленинцев, последовательных искровцев, целиком и пол­ностью поддерживавших принципиальную борьбу Ленина за создание революционной марксистской партии рос­сийского пролетариата.

Находясь в сибирской ссылке, И.В. Сталин несколь­ко позднее узнал о разногласиях между ленинцами и оп­портунистами на II съезде РСДРП. В письме товарищу в Лейпциг он восхищался Лениным, его марксистскою последовательностью, называл его горным орлом нашей партий, руководителем высшего типа. Ленин, знавший работу Сталина в Закавказье, называл его «пламенным колхидцем».

После II съезда, состоявшегося в 1903 году, меньше­вики (Мартов, Троцкий и др.) повели дезорганизаторскую работу, пытаясь разрушить партию, свести ее на путь оппортунизма. Меньшевикам помогали скрытые оп­портунисты — примиренцы, находившиеся в составе ЦК. Ленин повел решительную борьбу против меньшевиков и примиренцев, за проведение революционной политики и укрепление боевой пролетарской партии. Ленин призы­вал к созыву нового, III съезда партии.

В конце декабря 1903 года товарищ Сталин получил письмо от В.И. Ленина о расколе на II съезде РСДРП и дезорганизаторской деятельности оппортунистов — мень­шевиков.

Позже, в 1924 году, товарищ Сталин вспоминал:

«Впервые я познакомился с Лениным в 1903 г. Правда, это знакомство было не личное, а заочное, в порядке пе­реписки. Но оно оставило во мне неизгладимое впечат­ление, которое не покидало меня за все время моей ра­боты в партии. Я находился тогда в Сибири в ссылке. Знакомство с революционной деятельностью Ленина с конца 90-х годов и особенно после 1901 года, после издания „Искры“, привело меня к убеждению, что мы имеем в лице Ленина человека необыкновенного. Он не был тогда в моих глазах простым руководителем пар­тии, он был ее фактическим создателем, ибо он один понимал внутреннюю сущность и неотложные нужды на­шей партии. Когда я сравнивал его с остальными руко­водителями нашей партии, мне все время казалось, что соратники Ленина — Плеханов, Мартов, Аксельрод и дру­гие — стоят ниже Ленина целой головой, что Ленин в сравнении с ними не просто один из руководителей, я руководитель высшего типа, горный орел, не знающий страха в борьбе и смело ведущий вперед партию по неиз­веданным путям русского революционного движения. Это впечатление так глубоко запало мне в душу, что я почувствовал необходимость написать о нем одному свое­му близкому другу, находившемуся тогда в эмиграции, требуя от него отзыва. Через несколько времени, будучи уже в ссылке в Сибири, — это было в конце 1903 го­да, — я получил восторженный ответ от моего друга и простое, но глубоко содержательное письмо Ленина, ко­торого, как оказалось, познакомил мой друг с моим пись­мом. Письмецо Ленина было сравнительно небольшое, но оно давало смелую, бесстрашную критику практики на­шей партии и замечательно ясное и сжатое изложение всего плана работы партии на ближайший период. Толь­ко Ленин умел писать о самых запутанных вещах так просто и ясно, сжато и смело — когда каждая фраза не говорит, а стреляет. Это простое и смелое письмецо еще больше укрепило меня в том, что мы имеем в лице Ленина горного орла нашей партии. Не могу себе про­стить, что это письмо Ленина, как и многие другие письма, по привычке старого подпольщика, я предал сожжению. С этого времени началось мое знакомство с Лениным».

Недолго пробыл И.В. Сталин в новоудинской ссыл­ке. В январе 1904 года он совершает побег. О своем бегстве из первой сибирской ссылки товарищ Сталин в одной из бесед с товарищами вспоминал:

«Я находился в распоряжении исправника. Это был человек крутого нрава, заслуживший ненависть не только ссыльных, но и всего населения, особенно возчиков. Возчи­ки, как известно, играли в суровых условиях Севера, с перегонами в сотни верст, немаловажную роль. Эти лю­ди, видавшие виды, были буквально терроризированы исправником. Задумав бегство, я решил сыграть на этой ненависти.

„Я хочу подать жалобу на исправника. У меня есть связь в Зимней“, — сказал я одному из возчиков. А Зимняя была ближайшая железнодорожная станция, до которой надо было ехать несколько дней. Возчик охот­но согласился везти меня туда, выговорив себе, помимо платы, по „аршину“ водки на больших остановках и по „пол аршина“ на малых.

Подгоняемый ненавистью к самодуру-исправнику, воз­чик вез меня отлично. На остановках для него кабатчи­ки выстраивали на мой счет „аршины“ и „пол аршина“ рюмок с водкой.

Морозы стояли сорокаградусные. Я был закутан в шубу. Возчик подгонял лошадей, распахнув свою шубенку и открывая чуть ли не голый живот жестокому морозному ветру. Тело его, видно, было хорошо проспиртовано. Здоровый народ! Так мне удалось бежать».

Жандармы обнаружили побег Сталина из Новой Уды только на следующий день и через Балаганск доносили Иркутскому охранному отделению, что

«административ­ный Иосиф Джугашвили 5 января бежал. Розыску при­няты меры, телеграфировано Красноярск начальнику железнодорожной жандармской полиции».

Начальник Иркутского губернского жандармского уп­равления сообщил начальнику Иркутского охранного от­деления 30 января 1904 г.:

«По полученным мною све­дениям административно-ссыльный Джугашвили из горо­да Нижнеудинска 5-го января сего года неизвестно куда скрылся».

Жандармы, должно быть, сильно растерялись и обеспокоились побегом ссыльного, что написали в город Нижнеудинск, а не село Новая Уда.

Из Сибири И.В. Сталин поехал заграницу, в Лейп­циг, где встретился с товарищами по совместной работе в Закавказье. В Лейпциге в декабре 1900 года вышел пер­вый номер ленинской «Искры». Затем Сталин поехал в Россию, в Батум, из Батума в Тифлис и возглавил рабо­ту Кавказского союзного комитета РСДРП.

*

Темным и бескультурным селом была Новая Уда вплоть до революции. В годы гражданской войны здесь появились партизаны. Они сыграли немалую роль в ос­вобождении Приангарья от колчаковских банд.

Началась мирная работа по восстановлению народно­го хозяйства. Шло время. В селе появились первые плу­ги, постепенно расширялись посевные площади. Открыл­ся клуб. Дети и взрослые потянулись к грамоте.

В январе 1934 года к XVII съезду партии пионеры и школьники села Новая Уда написали Иосифу Виссарио­новичу Сталину письмо:

«Наше село Вы, конечно, очень хорошо знаете, ведь Вы, дорогой товарищ Сталин, жили здесь в ссылке, куда Вас послали царь и буржуи за подпольные кружки. Да­леко в сибирскую тайгу прятали цари бойцов-революционеров. Мы этого, конечно, не помним, нас тогда еще на свете не было, но бабушка Литвинцева нам рассказы­вала, как Вы жили здесь у нас, и избушку показывала, только жаль, избушку своротили, когда была у нас вой­на. Бабушка эта теперь умерла, а то бы и она написала, хотя была она неграмотная, но мы бы за нее написали. А с бабушкой было вот как: пришла она школу, по­смотрела на Ваш портрет и говорит: „А я этого мужика знаю“ — это она так про Вас сказала, товарищ Сталин,— „еще помню, — говорит, — краюху хлеба ему дала, ког­да он отсюда убег“. И мы ее, конечно, всем отрядом за эту краюшку хлеба очень благодарили… А Вы, товарищ Сталин, ловко обманули всех страж­ников, убежали отсюда. И это очень хорошо. Убежали и вместе с Лениным и со всем рабочим классом и кресть­янами сделали революцию.

В январе, когда откроется съезд, как раз будет 30 лет, как Вы убежали отсюда. Поздравляем Вас с юбилеем Вашего первого побега из сибирской ссылки.

Наше село уже не такое, каким Вы его видели 30 лет назад. Старики много рассказывают про тогдашнюю бед­ную жизнь, когда „каждую копейку долгом считали и из-за нее дрались“.

Посмотрели бы Вы на горы кругом. Киткай-гора сто­ит, как прежде, большая-пребольшая, и тайга на ней гу­стая, и речка Уда — прежняя речка, только мост новый. Еще церковь старая стоит, только она уже без креста и не церковь вовсе, а клуб. Мы часто бегаем наверх по лесенке, смотрим оттуда Атовскую гору. А бог, который был в церкви, лежит в чулане.

А теперь мы Вам, дорогой товарищ Сталин, хотим написать про нашу школу колхозной молодежи.

Отстроили ее около церкви. Дом большой, 23 окна в нем. Во всей деревне нет такого. Классы просторные, вы­сокие. Мы в нашей школе всякие предметы прорабаты­ваем, чтобы все лучше узнать, хорошими большевиками стать.

Еще у нас есть школа-четырехлетка, где учатся ок­тябрята. Находится она там, где, помните, раньше был острог. От этого острога одни полы остались. Всего у нас в школе колхозной молодежи учится 72 ученика из разных окрестных деревень. Есть ребята, которые живут за 25 километров. Для таких у нас два общежития имеет­ся. Есть обеды для них и завтраки для всех ребят.

За крутущей Атовской горой течет Ангара, бурлит на порогах. На этих порогах станцию строить будут, больше Днепростроя раз в двадцать. Вот тогда-то у нас за болотом, в Потоскуе, в Погорюе, загорится весело лампочка Ильича. По ангарским берегам, по каторжным трактам идут и вздымают целину тракторы, а аэропланы летают над чернобурой тайгой. И Сибирь, про которую во всех песнях поется, что она каторжная и страшная стала новой Сибирью».

Рассказав о своей школе, учебе и мелких неполадках на сельской радиоточке, ребята заканчивают свое письмо:

«До свиданья, любимый наш Сталин! Передайте го­рячий пионерский салют большевикам, которые съедутся в красную Москву на свой семнадцатый съезд. Из них многие тоже побывали в старой каторжной Сибири. Пусть они знают, что дети советской Сибири их крепко помнят и любят. Бороться за ленинское дело большеви­ков мы всегда готовы!».

Товарищ Сталин с большой теплотой ответил школь­никам и пионерам Новой Уды:

«Прошу извинения за поздний ответ. Очень тронут вашим приветствием. Желаю вам здоровья и успехов в учении и в общественной работе. Надеюсь, что успешно закончите учебу и станете энергичными, знающими работниками, какие необходимы для нашей страны.

Я, Молотов, Ворошилов и Каганович посылаем вам небольшой подарок: радиоаппарат и патефон с пластин­ками. Думаю, что теперь ваша радиоточка будет приве­дена в порядок.

Привет вам от Молотова, Ворошилова и Кагановича. Желаю вам всего хорошего».

Новая Уда сегодня — это большое село с телефоном радио, средней школой, клубом, амбулаторией, с трак­торами, комбайнами, автомобилями, велосипедами. Здесь живут и работают колхозники, рабочие МТС — сельская интеллигенция. Колхозной стала Новая Уда.

*

После побега из первой сибирской ссылки в феврале 1904 года И.В. Сталин — в Тифлисе, во главе большевистских организаций Закавказья.

Товарищ Сталин — верная опора Ленина в борьбе за партию и партийность, за революционную политику рабочего класса.

Товарищ Сталин руководит рабочим движением За­кавказья. Под его руководством в декабре 1904 г. была проведена всеобщая забастовка рабочих Баку, которая за­кончилась победой рабочих, заключением первого в исто­рии рабочего движения России коллективного договора с нефтепромышленниками. Эта забастовка была как бы предгрозовой молнией великой революционной бури года.

На практической работе в России, в борьбе против заядлых оппортунистов — закавказских меньшевиков — Сталин страстно защищает ленинские идеи, популяризи­рует и самостоятельно разрабатывает вопросы тактики и организации пролетарской партии.

Огромная роль в деле пропаганды и в развитии идей Ленина в Закавказье принадлежала выходившему под редакцией Сталина органу Кавказского союза РСДРП «Борьба пролетариата». Это была в то время самая луч­шая и самая крупная нелегальная газета в России.

В борьбе с оппортунистами (Жордания и ему подоб­ными) товарищ Сталин еще до революции 1905 года защищал марксистскую те­орию, принципиальную ре­волюционную политику и организационные принципы боевой пролетарской пар­тии.

В статье «Как понимает социал-демократия нацио­нальный вопрос?» («Борь­ба пролетариата» № 7 от 1 сентября 1904 г.) И.В. Сталин разъясняет про­грамму партии по нацио­нальному вопросу и в борь­бе с оппортунистами защи­щает интернационалистский тип построения партии и всех классовых пролетар­ских организаций.

Обосновывая учение Ленина о партии — авангарде рабочего класса, товарищ Сталин в статье «Класс проле­тариев и партия пролетариев» («Борьба пролетариата» № 8 от 1 января 1905 г.) со всей решительностью отстаивает организационные основы марксистской партии.

Защищая централизованность партии и ее интерна­циональный характер, товарищ Сталин писал, что именно Ленин — выдающийся теоретик и практик революцион­ного движения — разработал учение о марксистской партии.

«До сегодняшнего дня,— писал Сталин,— наша партия была похожа на гостеприимную патриархальную семью, которая готова принять всех сочувствующий. Но после того, как наша партия превратилась в централизованную организацию, она сбросила с себя патри­архальный облик и полностью уподобилась крепости, двери которой откроются лишь для достойных. А это имеет для нас большое значение. В то время как само­державие старается развратить классовое самосознание пролетариата „тред-юнионизмом“, национализмом, клери­кализмом и т. п., когда, с другой стороны, либеральная интеллигенция упорно старается убить политическую са­модеятельность пролетариата и добиться опеки над ним,— в это время мы должны быть крайне бдительными и не должны забывать, что наша партия есть крепость, двери которой открываются лишь для достойных».

Сталин писал, что рабочая марксистская партия — это не философская школа и не религиозная секта, а пар­тия революционного действия и борьбы. Поэтому член партии не может удовлетворяться платоническим приня­тием программы и организационных взглядов, а обяза­тельно должен проводить их в жизнь, участвуя в работе партийной организации.

В брошюре «Вскользь о партийных разногласиях» (на­чало 1905 года) и в статье «Ответ „Социал-демократу“» товарищ Сталин развивал ленинское положение о соот­ношении стихийности и сознательности в рабочем дви­жении, о роли марксистской теории в рабочем классе.

Критикуя оппортунистическую теорию преклонения перед стихийностью движения, товарищ Сталин в брошюре «Вскользь о партийных разногласиях» показы­вал какова органическая связь научного социализма и рабочего движения. Для создания теории научного социализма нужно быть на высоте современной науки, нужно вооружиться знанием законов исторического развития.

«Стихийное рабочее движение — движение без социализма неизбежно мельчает и принимает тред-юнионистскую окраску — подчиняется буржуазной идеологии.

Но можно ли вывести отсюда то заключение, что социализм — все, рабочее же движение — ничто? Конечно, нет! Только идеалисты могут утверждать это. В конце концов экономическое развитие безусловно приведет рабочий класс к социальной революции и освободит его от буржуазной идеологии: но дело в том, что это путь зигзагов и блужданий.

С другой стороны — социализм вне рабочего движения остается фразой и теряет значение, на какой бы научной почве он ни стоял. Но можно ли отсюда заключить, что рабочее движение — все, социализм же — ничто? Ни в каком случае. Так могут рассуждать только те квази-марксисты, для которых идея теряет всякое значение и уже потому не имеет никакого значения, что она выработана жизнью. Но социализм можно внести в рабочее движение и из пустой фразы превратить в могучее орудие. Каков вывод? Рабочее движение должно соединиться с социализмом, практическая деятельность должна тесно связаться с теорией и тем придать стихийному рабочему движению социал-демократический смысл и физионо­мию».

Брошюра И.В. Сталина «Вскользь о партийных раз­ногласиях» быстро распространилась не только в Закав­казье, но и в ряде организаций России, стала известна всей партии. Ее высоко оценил В.И. Ленин.

Н. К. Крупская писала в Кавказский союзный комитет 18 июля 1905 г.:

«Дорогие товарищи, получили, записку Барсова (М. Цхакая), который сообщает, что союз выпустил брошюру „Вскользь о партийных разногла­сиях“, которая произвела сенсацию. Пришлите ее нам».

Закавказские меньшевики, несколько оправившись от удара, нанесенного им этой брошюрой, через некоторое время написал» «Ответ союзному комитету». Меньшевики разными увертками пытались оправдаться, ускользнуть от бичующих большевистских обвинений.

В блестящей статье «Ответ „Социал-демократу“», напечатанной в газете «Пролетариатис брдзола» № 11 от 15 августа 1905 г., товарищ Сталин снова громил мень­шевиков и развил тезис Ленина о внесении социалистиче­ского сознания в стихийное рабочее движение — тезис о необходимости соединения революционной теории с массовым рабочим движением. Товарищ Сталин в своей статье подчеркнул, что социалистическое сознание выра­батывается некоторыми интеллигентами, а вносится в рабочее движение социал-демократией в целом, этим самым стихийной борьбе пролетариата социал-демокра­тии придает сознательный характер.

В центральном органе партии «Пролетарий» № 22 от 11 октября 1905 г. Ленин дал блестящую оценку статьи товарища Сталина. Ленин писал:

«В статье: «Ответ „Социал-демократу“» мы отметим прекрасную постановку вопроса о знаменитом „внесении сознания извне“. Автор расчленяет этот вопрос на че­тыре самостоятельные части:

1) Философский вопрос об отношении сознания к бытию: бытие определяет сознание. Сообразно с существованием двух классов и сознание вырабатывается двоя­кое: буржуазной и социалистическое. Положению проле­тариата соответствует сознание социалистическое.

2) „Кто может и кто вырабатывает это социалистическое сознание (научный социализм)?“.

„Современное социалистическое сознание может возникнуть лишь на почве глубокого научного знания“ (Каутский), т. е. выработка его „есть дело нескольких интеллигентов, социал-демократов, обладающих требуе­мыми к тому средствами и досугом“.

3) Как проникает это сознание в пролетариат? «Тут-то и выступает социал-демократия (а не только интел­лигенты—социал-демократы), которая вносит в рабочее движение социалистическое сознание».

Большевики Закавказья, руководимые товарищем Сталиным, конкретно показывали, что означает осуще­ствление гегемонии пролетариата в революции, показыва­ли, как надо осуществлять союз и руководство пролетариа­та крестьянским движением, разоблачая и изолируя в борь­бе либеральную буржуазию. Еще в 1904 г. создаются пар­тийные организации для работы среди крестьян Грузии. По инициативе товарища Сталина была созвана в Кутасе конференция представителей батумской и кутаисской организаций, на которой обсуждался вопрос об улучше­нии работы среди рабочих и крестьян. Одним из итогов этой конференции явилась организация групп пропаган­дистов для работы среди крестьян.

В Чиатурах товарищ Сталин подготовил из рабочих-пропагандистов особую группу партийных деятелей для работы в деревне.

III съезд партии весной 1905 года в предложенной Лениным резолюции «По поводу событий на Кавказе» подчеркнул деятельность закавказских большевистских организаций:

«1) что особые условия социально-политической жизни Кавказа благоприятствовали созданию там наи­более боевых организаций нашей партии;

2) что революционное движение среди большинства населения Кавказа как в городах так и в деревнях до­шло уже до всенародного восстания против самодер­жавия».

Так Ленин и III съезд большевиков высоко оценива­ли борьбу закавказского пролетариата и крестьянства, руководимую Кавказским союзным комитетом во главе с товарищем Сталиным.

В революции 1905 — 1907 гг. в ряде статей, обосновы­вая и развивая в борьбе с меньшевиками ленинские по­ложений, сформулированные в книге «Две тактики со­циал-демократии в демократической революции», товарищ Сталин отстаивал и проводил в жизнь тактические осно­вы марксистской партии.

На первой Всероссийской большевистской конферен­ции в Таммерфорсе (декабрь 1905 года) впервые товарищ Сталин лично встречается с Лениным. На этой конференции Ленин и Сталин совместно работают в ко­миссии по выработке резолюции о Государственной думе.

В апреле 1906 г. в Стокгольме состоялся IV «Объеди­нительный» съезд. Товарищ Сталин участвовал в его работах как руководитель закавказских большевиков. Вместе с Лениным он руководил большевистской фрак­цией IV «Объединительного» съезда РСДРП. По поручению большевистской фракции, товарищ Сталин несколько раз выступал на этом съезде.

Разоблачая меньшевиков и обосновывая ленинские взгляды на задачи пролетариата в революции, товарищ Сталин на съезде говорил:

«Если классовые интересы пролетариата ведут к его гегемонии, если пролетариат должен идти не в хвосте, а во главе текущей револю­ции, то само собой понятно, что пролетариат не может отказаться ни от активного участии в организации во­оруженного восстания, ни от захвата власти. Такова „схема“ большевиков. Или гегемония пролетариата, или гегемония демократической буржуазии — вот как стоит вопрос в партии, вот в чем наши разногласия».

В выступлении против лидера меньшевиков П. Аксель­рода товарищ Сталин сказал, что

«тактика больше­виков — единственно правильная и боевая тактика, тактика, не усыпляющая рабочих, как меньшевистская, а будящая их».

В своем выступлении по аграрному вопросу И.В. Сталин резко возражал против нападок Плеханова на Ленина:

«…мы могли бы сказать кое-что о кадетских замашках т.Плеханова…».

На IV «Объединительном» съезде И.В. Сталин вы­ступал, как крупнейший руководитель большевиков, бли­жайший помощник Ленина.

После приезда из Стокгольма в Закавказье, вплоть до мая 1907 г., Сталин направлял работу всей закавказской партийной организации и ряда большевистских газет: «Ахали цховреба» («Новая жизнь»), «Ахали дроеба» («Новое время»), «Элва» («Молния») и других.

Весной 1907 г. революционная социал-демократия Тифлиса выбирает товарища Сталина делегатом V съез­да (состоявшегося в 1907 г. в Лондоне) и поручает ему отстаивать на съезде ленинскую стратегию и тактику в революции. В резолюции, принятой тифлисскими со­циал-демократами, было сказано, что передовой отряд борющегося пролетариата не сочувствует и не может сочувствовать тактике меньшевиков, поддерживающих кадетов, этих союзников Столыпина и заклятых врагов народа, отрицающих руководящую роль пролетариата в революции. Революционные социал-демократы Тифлиса солидаризируются с петербургскими и московскими рабо­чими и вместе, с ними поддерживают тактику большеви­ков, ведущих неустанную борьбу с двурушничеством предателей-кадетов, и громко провозглашают руководя­щую роль пролетариата в настоящей революции.

В президиум V Лондонского съезда товарищ Сталин направил за своей и других делегатов подписями «Фак­тическое заявление», разоблачающее закавказских мень­шевиков:

«Мы заявляем, что тифлисские меньшевики в своей газете „Цин“ выдвинули чисто, либеральные лозун­ги: сохранение Думы во что бы то ни ста­ло, долой вне думские выступления, да здравствует Дума и т. д.».

В заявлении было сказано, что большевики ничего общего не имеют с ли­беральными лозунгами тифлисских меньшевиков.

После съезда, в середине июня 1907 г., Сталин при­ехал в Баку и стал во главе бакинских большевиков. Он выступил в большевистской газете «Бакинский пролета­рий» (№ 1 от 20 июня и № 2 от 10 июля 1907 г.) со статьями о Лондонском съезде («Записки делегата»), в которых дана глубокая принципиальная оценка работы съезда.

«Дело в том, — писал товарищ Сталин, — что, вопре­ки желанию тех же либеральных писак, съезд окончился победой „большевизма“, победой революционной со­циал-демократии над оппортунистическим крылом нашей партии, над „меньшевизмом“. Фактическое объединение передовых рабочих всей России в единую всероссийскую партию под знаменем революционной социал-демократии — таков смысл Лондонского съезда, таков его общий характер».

Вскрывая социальную базу меньшевиков и их бур­жуазную тактику, товарищ Сталин писал:

«Тактика большевиков является тактикой крупно­промышленных пролетариев, тактикой тех районов, где классовые противоречия особенно ясны и классовая борьба особенно резка. Большевизм — это тактика на­стоящих пролетариев.

С другой стороны, не менее очевидно и то, что тактика меньшевиков является по преимуществу тактикой ремесленных рабочих и крестьянских полупролетариев, тактикой тех районов, где классовые противоречия не совсем ясны и классовая борьба замаскирована. Меньше­визм — это тактика полубуржуазных элементов проле­тариата».

В своих философских статьях под общим названием «Анархизм или социализм», написанных в течение 1906 — 1907 гг., И.В. Сталин выступает в защиту теоретиче­ских основ марксизма.

В этих статьях, являющихся серьезным вкладом в тео­рию марксизма-ленинизма, товарищ Сталин дал замеча­тельное определение марксизма, как цельного мировоз­зрения.

«Марксизм не есть только теория социализма, это есть цельное мировоззрение, философская система, из которой логически вытекает пролетарский социализм Маркса. Эта философская система называется диалек­тическим материализмом».

С исключительной глубиной, в доступной и понятной форме, в статьях И.В. Сталина дано обоснование марксистского диалектического метода и философского материализма, разрешены коренные вопросы марксистско-ленинской теории: неизбежность социалистической рево­люции и диктатуры пролетариата, необходимость рево­люционной марксистской партии рабочего класса.

Уже тогда, в годы первой революции, И.В. Сталин умело применял марксистскую диалектику в революцион­ном рабочем движении.

В первой русской революции товарищ Сталин выступал, вместе с Лениным и под его руководством, как круп­нейший деятель и талантливый руководитель больше­вистской партии, учился у Ленина искусству руководства массами.

Сталин — последовательный ученик и сподвижник Ленина — сыграл выдающуюся роль в руководстве, рабо­чим революционным движением в Закавказье и в идей­ном разгроме меньшевиков и защите идеологических, ор­ганизационных и тактических основ марксистской партии.

*

С 1907 года И.В. Сталин в Баку — важнейшем про­мышленном и революционном рабочем центре Закавказья и России! Он организует борьбу по вытеснению меньше­виков Из рабочих районов Баку (Балаханы, Биби-Эйбат, Черный город и др.), руководит большевистской неле­гальной газетой «Бакинский пролетарий» и легальными газетами «Гудок» и «Бакинский рабочий». Под руковод­ством товарища Сталина была проведена блестящая кам­пания вокруг совещания рабочих с нефтепромышленни­ками — яркий образец умелого сочетания легальной и нелегальной работы.

В наступившую полосу столыпинской реакции рабочие Баку, руководимые большевиками во главе с И.В. Сталиным, на отдельных участках борьбы вели еще на­ступательные бои.

Ленин, отмечая героическую борьбу бакинских рабо­чих, писал:

«В 1908 году во главе губерний с значитель­ным числом стачечников стоит Бакинская с 47 тыс. ста­чечников. Последние могикане массовой политической стачки!».

Вокруг Сталина сплачивается ядро испытанных большевиков, руководителей масс — Орджоникидзе, Спандарян, Джапаридзе, Шаумян и др. Под руководством Сталина бакинский рабочий класс находился в первых рядах общероссийского пролетариата.

Революционную работу среди рабочих Баку в 1907— 1908 гг. товарищ Сталин характеризовал в следующих словах:

«Два года революционной работы среди рабочих нефтяной промышленности закалили меня, как практическо­го борца и одного из практических руководителей. В общении с такими передовыми рабочими Баку, как Вацек, Саратовец и др., с одной стороны, и в буре глу­бочайших конфликтов между рабочими и нефтепромыш­ленниками — с другой стороны, я впервые узнал, что значит руководить большими массами рабочих».

25 марта 1908 г. И.В. Сталина арестовывают и после месяцев заключения в Баиловской тюрьме (Баку), 20 сентября 1908 г., ссылают на два года в Сольвычегодск, Вологодской губернии.

Через девять месяцев, 24 июня 1909 г., он бежит из ссылки и возвращается снова на партийную работу в Баку.

Товарищ Сталин держал тесную связь с В.И. Лениным. В конце 1909 г., он написал знаменитые «Письма с Кавказа» и послал их Ленину для напечатания в центральном органе партии — газете «Пролетарий».

Одно из «Писем с Кавказа» было непосредственно направлено на разоблачение платформы меньшевиков-ликвидаторов.

Статья товарища Сталина в первую оче­редь наносила сокрушительный удар закавказским ликви­даторам, наиболее Открыто выступавшим против рево­люционной политики и пролетарской партии.

Как отметил И.В. Сталин, писания лидера закав­казских ликвидаторов Ноя Жордания о том, что пролетариату необходимо отбросить свою «радикаль­ную конституцию», т. е. лозунги о демократической республике и 8-часовом рабочем дне, означали пол­ную ревизию социал-демократической программы партии, принятой на II съезде РСДРП. Ликвидаторы хотели под­чинить рабочий класс и крестьянство либерально-монар­хической буржуазии. Они отказались вести подпольную работу и предложили ликвидировать социал-демократи­ческую партию.

Таким образом меньшевики хотели ликвидировать программу партии, ее тактику и нелегальную революци­онную партию.

Товарищ Сталин, показав буржуазную природу лик­видаторов, закончил свою статью следующими словами:

«Разбирать всю эту пошло-либеральную рухлядь, по-нашему, нет необходимости. Необходимо только отме­тить, что „новая“ тактика тифлисских меньшевиков яв­ляется ликвидацией подтвержденной революцией партий­ной тактики, ликвидацией, требующей превращения про­летариата в хвостик умеренной кадетской буржуазии».

Разоблачая тифлисских ликвидаторов, как наиболее отъявленных оппортунистов, товарищ Сталин метко и крепко бил по всему фронту общероссийского ликвида­торства.

К моменту написания этой статьи, по решению ян­варского пленума ЦК РСДРП 1910 г., был закрыт боль­шевистский «Пролетарий». После V (Лондонского) съез­да выходил объединенный печатный орган ЦК РСДРП — «Социал-демократ». Сталинское «Письмо с Кавказа» не было напечатано в «Социал-демократе», так как в состав редакции входили ликвидаторы Мартов и Дан, возражав­шие против его опубликования. Тогда В.И. Ленин настоял перед редакционной коллегией о помещении статьи товарища Сталина в «Дискуссионном листке».

О содержании статьи И.В. Сталина члены редколле­гии — меньшевики информировали Н. Жордания, кото­рый написал свои «возражения».

Вместе со статьей И.В. Сталина, помещенной за под­писью «К. С.», в «Дискуссионном листке» № 2 был опуб­ликован ответ Н. Жордания (Ан). Он всячески старался сгладить впечатление от сталинской статьи, неуклюже пытаясь оправдать явно буржуазную линию ликвидато­ров как общероссийских, так и особенно закавказских. Но это не удалось. Наоборот, Жордания своим ответом лишь показал правильность обвинений, выдвинутых товарищем Сталиным.

В.И. Ленин полностью солидаризировался со статьей И.В. Сталина. В «Заметках публициста» Ленин писал:

«Тов. Ан. своей статьей подтверждает самые тяжелые обвинения автора „Письма с Кавказа“, т. К. С.».

Ленин и Сталин расценивали ликвидаторство как аген­туру контрреволюционной буржуазии в рабочем движе­нии. Ленин и Сталин учили, что без борьбы с ликвида­торами невозможно сплотить партию и организовать ра­бочий класс для новых боев.

Союзники меньшевиков — «ликвидаторы наизнанку»: отзовисты и ультиматисты — все эти противники теории, тактики и организационной политики партии, нахо­дившиеся в рядах большевистской фракции, прикрывали свою ликвидаторскую сущность «левой» фразой. На расширенном совещании редакции большевистской газеты «Пролетарий» (в июне 1909 года) была принята ленинская резолюция, в которой сказано, что отзовисты и ультиматисты ничего общего, с большевиками не имеют, и «ликвидаторы наизнанку» были изгнаны из рядов большевистской фракции.

Товарищ Сталин неуклонно проводил в жизнь ленинскую тактику. Он вел борьбу с ликвидаторами справа и слева. В № 49 большевистского «Пролетария» от 3 октября 1909 г. под заголовком «Бакинские большевики об отзовизме, ультиматизме и богостроительстве» бы­ла помещена резолюция Бакинского комитета, до этого напечатанная в № 7 «Бакинского пролетария» от 27 ав­густа 1909 г.

В этой сталинской резолюции сказано:

«1) С точки зрения существа дела позиция большин­ства редакции по вопросам о думской и вне думской работе является единственно правильной. Б. К. полагает, что только такая позиция может быть названа действитель­но большевистской, большевистской по духу, а не по букве только.

2) Отзовизм, как течение во фракций, является ре­зультатом вредной для партии недооценки легальных возможностей, особенно думской трибуны».

Дальше в резолюции говорится, что ультиматизм есть проявление худшего вида «отзовизма» и что «богострои­тельство», как привлечение религиозных элементов в социализм, является результатом ненаучного, а потому вредного для пролетариата толкования основ марксизма.

Так бакинские большевики, руководимые товарищем Сталиным, по-ленински вели борьбу с оппортунистами на два фронта, неуклонно проводили в жизнь ленинскую линию.

Принципиальная борьба на два фронта — с ликвидато­рами справа и слева — являлась условием, обеспечивающим укрепление связи большевиков с широкими рабочи­ми массами.

В № 11 «Социал-демократа» от 13 февраля 1910 го­да было опубликовано одно из «Писем с Кавказа» товарища Сталина, указывающее на обострение классо­вой борьбы в Баку и оживление партийной работы в местной большевистской организации. Товарищ Сталин писал:

«Слуги царской власти, полиция и жандармерия — целиком к услугам нефтяных королей. Наводнение неф­тяных районов Баку шпионами и провокаторами, массо­вая высылка рабочих за малейшую стычку с нефтепро­мышленниками, полное разрушение фактических „сво­бод“ — привилегий Баку — и аресты за арестами, — такова картина „конституционной“ работы местной ад­министрации».

И.В. Сталин подчеркнул некоторые особые условия Баку, где, в отличие от других мест благодаря органи­зованным выступлениям рабочих и деятельности союза нефтепромышленных рабочих существовали еще не впол­не уничтоженные администрацией промыслово-заводские комиссии. Наличие ограниченных легальных и полуле­гальных возможностей в Баку облегчало работу партий­ных организаций. Опыт большевиков Баку должен был быть использован другими партийными организациями. Товарищ Сталин считал необходимым создание обще­российского партийного центра, с которым имел бы тес­ную, органическую связь Бакинский комитет большеви­ков. Интересы всей партийной работы в России, всех партийных организаций требовали создания такого цент­ра. И.В. Сталин писал:

«Плохо действует на партийную массу оторванность от партии, полная неосведомленность о делах партий­ных организаций в России. Общерусский орган, регуляр­но устраиваемые общепартийные конференции и система­тические объезды членов ЦК могли бы помочь делу».

И.В. Сталин отмечал, что Бакинский комитет считает необходимым созыв Всероссийской общепартийной конференции для того, чтобы покончить с меньшевиками-ликвидаторами и сплотить всех большевиков в единую партию. Бакинский комитет также считал, что ликвидиро­вать разобщенность партийных организаций поможет общерусский печатный орган, который должен быть соз­дан в кратчайший срок.

Ленин приветствовал инициативу бакинских большевиков и из руководителя товарища Сталина, одобрял их принципиальную борьбу за партию и партийность.

К этому времени, особенно после январского пленума ЦК 1910 года, подняла голову беспринципная группировка скрытых троцкистов — Каменев, Зиновьев, Рыков, Томский. Эта группка выступила с предложением «объединить», «примирить» большевиков с ликвидаторами, троцкистами, отзовистами и повела борьбу с принципиаль­ной позицией Ленина. Бакинские большевики во главе с товарищем Сталиным резко выступили против Иудушки — Троцкого и его союзников — скрытых троцкистов, так называемых «примиренцев»: Каменева, Зиновьева, Рыко­ва и др. В № 12 «Социал-демократа» 23 марта 1910 го­да в редакционной статье под названием «К вопросу о партийной конференции» было сказано:

«Бакинский Комитет принадлежит бесспорно к самым живым и деятельным организациям партии. В с.-д. среде развелась тьма охотников „мирить“ партию с ликвида­торством. Еще больше появилось охотников „мирить“ партию с теми, кто в свою очередь „мирит“ ее с ликви­даторством. Создается специальная „философия“ этого примиренчества. В резолюции Бакинского Комитета замечается реакции против такой полуликвидаторской „фи­лософии“».

Укрепление партийной организации на принципиаль­ных ленинских позициях позволило бакинским большеви­кам, руководимым Сталиным, широко использовать все легальные возможности. Об этом товарищ Сталин об­стоятельно рассказывал в третьем «Письме с Кавказа» за подписью «К. Стефин», датированном 20 декабря 1909 г. Эта статья, посланная в центральный орган партии, была перехвачена департаментом полиции.

«Если наша организация, — говорилось в статье, — сравнительно легко справилась с кризисом, если она не прерывала ни­когда своей деятельности и всегда так или иначе от­зывалась на все вопросы дня, — то этим она во многом обязана окружающим ее „легальным возможностям“, до сих пор продолжающим свое существование. Конечно, „легальные возможности“ в свою очередь обязаны своим существованием особенным условиям нефтяной промыш­ленности, её особенной роли в общенациональном хозяй­стве».

Так в Закавказье, в Баку товарищ Сталин, укрепляя большевистские организации, вел борьбу с ликвидатор­ством всех мастей, блестяще осуществлял ленинскую так­тику использования подпольной партией всех легальных возможностей.

23 марта 1910 г. в Баку товарищ Сталин вновь был арестован. Царская охранка сообщала:

«Джугашвили является членом Бак. Комитета РСДРП, известный в организации, под кличкой „Коба“ ввиду упорного его участия, несмотря на все административно­го характера взыскания, в деятельности революционных партий, в коих он занимал всегда весьма вид­ное положение, и ввиду двукратного его побега из мест административной высылки, благодаря чему он ни одного из принятых в отношении его администра­тивных взысканий не отбыл, я полагал бы принять выс­шую меру взыскания — высылку в самые отдаленные ме­ста Сибири на пять лет».

И снова этапный путь в сольвычегодскую ссылку. Сибирь была заменена Вологодской губернией.

Находясь в ссылке, И.В. Сталин пристально следил за партийной жизнью и установил тесную связь с В.И. Лениным.

Борясь за партию и партийность, разоблачая ликви­даторов справа и слева, Ленин считал необходимым собрать воедино все революционные элементы россий­ской социал-демократии. Среди меньшевиков была груп­па «партийцев», возглавляемая Плехановым, стоящая за сохранение нелегальной партийной организации. В основ­ных вопросах тактики — гегемония пролетариата, отно­шение к крестьянству, к буржуазии — Плеханов стоял на общих меньшевистских позициях, но он разошелся с ликвидаторами по одному важному вопросу — о подполь­ной партии. Плехановцы выступили за сохранение пар­тийной организации. В ряде местных организаций Рос­сии, например, в Выборгском районе Петербурга, в Екатеринославе, Харькове, Киеве и других местах, рабочие-меньшевики шли вместе с большевиками и выступали против ликвидаторов. Для того чтобы отвоевать меньшевистских лидеров и сплотить их вокруг большевистского знамени, Ленин считал возможным заключить принципиальный блок с меньшевиками-партийцами (плехановцами). Ленин писал, что сбли­жение с плехановцами должно произойти

«на основе борьбы за партию и за партийность против ликвидатор­ства, без всяких идейных компромиссов, без всякого за­мазывания тактических и иных разногласий в преде­лах партийной линии».

И.В. Сталин целиком поддерживал ленинскую такти­ку принципиального блока с меньшевиками-партийцами в борьбе с ликвидаторами для полного их разгрома. Еще до ареста, весной 1910 года, И.В. Сталин в Баку начал кампанию за блок с меньшевиками-партийцами. Этот блок был осуществлен несколько позднее, в начале 1911 года, созданием объединенного Бакинского испол­нительного комитета из 16 членов (из них 9 большеви­ков). Возглавлял большевиков в этом комитете Степан Шаумян.

В письме к Ленину из сольвычегодской ссылки от 31 декабря 1910 г. товарищ Сталин, ознакомившись с пози­цией Ленина и используя опыт партийной работы в За­кавказье, отметил важность и принципиальное значение блока большевиков с меньшевиками-партийцами.

«По моему мнению, — писал товарищ Сталин, — ли­ния блока (Ленин — Плеханов) единственно правильная: 1) она, и только она, отвечает действительным интере­сам работы в России, требующим сплочения всех дей­ствительно партийных элементов; 2) она, и только она ускоряет процесс освобождения легальных организаций из-под гнета ликвидаторов, вырывая яму между рабочими-меками и ликвидаторами, рассеивая и убивая последних. Борьба за влияние в ле­гальных организациях является злобой дня, необходимым этапом на пути к возрождению партии, а блок состав­ляет единственное средство для очищения таких органи­заций от мусора ликвидаторства. В плане блока видна рука Ленина, — он мужик умный и знает, где раки зи­муют».

Приветствуя принципиальный блок большевиков с меньшевиками-партийцами в интересах укрепления пар­тии, товарищ Сталин писал:

«Блок Ленин — Плеханов потому и является жизненным, что он глубоко принципиален, основан на единстве взглядов по вопросу о путях возрождения партии».

Но это был блок двух разных партийных течении, имевших разные тактические платформы и объединившихся только по вопросу о сохранении подпольной пар­тии для общей борьбы против ликвидаторов. Поэтому нельзя было ни в коем случае слить большевиков с плехановцами в одну организацию. Надо было завоевать на сторону большевиков меньшевиков-партийцев, но не сли­вать обе фракции.

Блок большевиков с плехановцами ничего общего не имел с беспринципным блоком, который сколачивал лик­видатор Троцкий при помощи своих подручных — Ка­менева, Зиновьева и других.

«Троцковский блок (он бы сказал — „синтез“), — писал товарищ Сталин, — это тухлая беспринципность, маниловская амальгама разно­родных принципов, беспомощная тоска беспринципного человека по „хорошему“ принципу. Логика вещей стро­го принципиальна по своей природе и она не потерпит амальгам».

Так товарищ Сталин еще в 1910 году разоблачил бес­принципную. антипартийную позицию Иудушки-Троцкого.

В противовес антипартийному, беспринципному блоку ликвидаторов, отзовистов, богостроителей, ленинцы соз­давали принципиальный партийный блок сторонников сохранения и укрепления подпольной партии.

В том же письме к Ленину из сольвычегодской ссыл­ки товарищ Сталин писал, что главная задача заклю­чается в создании общепартийного центра в России.

«История нашей партии, — писал товарищ Сталин, — показывает, что вопросы разногласий разрешаются не в прениях, а главным Образом в ходе работы, в ходе при­менения принципов».

Вновь поднимая вопросы, о которых говорилось в ре­золюций Бакинского комитета, напечатанной в № 12 «Со­циал-демократа» за 1910 год, товарищ Сталин писал Ленину:

«По-моему, для нас очередной задачей, не тер­пящей отлагательства, является организация центральной (русской) группы, объединяющей нелегальную, полуле­гальную и легальную работу на первых порах в главных центрах (Питер, Москва, Урал, Юг). Назовите ее как хо­тите — „русской частью Цека“ или „вспомогательной группой при Цека“ — это безразлично. Но такая груп­па нужна как воздух, как хлеб».

Особенно подчеркивал Сталин, что возрождение партийности должно начаться с организации партийного руководящего центра в России.

«А действовать придется неуклонно и беспощадно, не боясь нареканий со сторо­ны ликвидаторов, троцкистов, впередовцев».

О себе Сталин писал, что ему осталось еще шесть месяцев ссылки, но, если Ленин считает нужным, он го­тов «сняться немедленно».

Через очень короткое время, 24 января 1911 года, товарищ Сталин в письме к В. Бобровскому (партийному работнику в Баку в 1904 году) писал:

«Я недавно вернулся в ссылку („обратник“). Кончаю в июле этого года. Ильич и Ко зазывают в один из двух центров… О заграничной „буре в стакане“, конечно, слышали… блоки Ленина — Плеханова, с одной стороны, Троцко­го — Мартова — Богданова, с другой. Отношение ра­бочих к первому блоку, насколько я знаю, благоприят­ное».

По окончании ссылки И.В. Сталин получил проход­ное свидетельство в Вологду. Но он совершил побег и 6 сентября 1911 года был в Петербурге.

Ленин горячо откликался на деятельность товарища Сталина, одобряя его борьбу с ликвидаторством в России. Свою статью «Из лагеря столыпинской „рабо­чей“ партии», написанную в сентябре 1911 года и на­правленную против ликвидаторов и Троцкого, Ленин на­чал с блестящей оценки корреспонденции товарища Сталина, опубликованной в «Социал-демократе». В этой корреспонденции подробно описывалось собрание партийных работников Выборгского района Петербурга, обсуждавшее вопрос о создании и укреплении партий­ных организаций. Собравшиеся рабочие, в том чис­ле и сами меньшевики, с треском провалили докладчика-ликвидатора и единогласно (кроме одного лишь докладчика) высказались за укрепление нелегальной партийной организации, ведущей нелегальную работу с использованием всех легальных возможностей.

«Корреспонденция тов. К., — пи­сал Ленин, — заслуживает величайшего внимания всех, кто дорожит нашей партией. Лучшее разоблачение „голосовской“ политики (и голосовской дипломатии), лучшее опровержение взглядов и надежд наших „примирителей и соглашателей“ трудно себе представить. Не всегда эти ликвидаторы попадают к рабочим пар­тийцам, очень редко об их позорных выступлениях пар­тия получает такие точные сообщения, за которое мы должны быть благодарны товарищу К.».

*

Недолго пришлось И.В. Сталину пробыть на свобо­де. 9 сентября 1911 года его арестовывают и 14 декаб­ря вновь ссылают в Сольвычегодск.

Несмотря ни на какие полицейские рогатки, И.В. Сталин держал связь с В.И. Лениным, с партийными ор­ганизациями и находился в курсе хода подготовки к Всероссийской партийной конференции. Подготовка про­водилась учеником Ленина и Сталина — Серго Орджо­никидзе, стоящим во главе Российской организационной комиссии.

Всероссийский партийный центр, о котором писал И.В. Сталин в «Письмах с Кавказа» и в письме к В.И. Ленину из сольвычегодской ссылки, был создан на VI (Пражской) конференции РСДРП в январе 1912 года.

Пражская конференция подвела итог всей предшест­вующей борьбе большевиков с меньшевиками и изгна­ла меньшевиков-ликвидаторов из партии. Пражская кон­ференция оформила самостоятельное существование большевистской партии, партии нового типа, партии ленинизма.

Фактический разрыв с меньшевиками-ликвидаторами был доведен до формально-организационного разрыва с ними. В состав большевистского Центрального Комитета партии вошли: Ленин, Сталин, Орджоникидзе, Свердлов, Спандарян и другие.

И.В. Сталин и Я.М. Свердлов, находившиеся в это время в ссылке, по предложению Ленина были заочно избраны в состав ЦК партии. Для руководства партийной работой в России конфе­ренция выделила русское бюро ЦК во главе с И.В. Сталиным. В Русское бюро ЦК вошли, кроме Сталина, Я. Сверд­лов, С. Спандарян, С. Орджоникидзе, М. Калинин.

В начале февраля 1912 года, по окончании работы Пражской конференции, член ЦК С. Орджоникидзе, по поручению Ленина, едет в Россию и устанавливает связь с товарищем Сталиным, находящимся в это время в ссылке в Вологде.

В письме в Заграничный большевистский центр 24 февраля 1912 г. С. Орджоникидзе писал, что он ездил в Вологду к Ивановичу (Сталину), рассказал о ре­шениях Пражской конференции. Сталин остался доволен исходом дела, извещение произвело великолепное впе­чатление.

Совершив в четвертый раз (29 февраля 1912. г.) по­бег из ссылки, товарищ Сталин развертывает большую работу по ознакомлению местных организаций с реше­ниями Пражской конференции, мобилизует бакинских большевиков на проведение в жизнь решений этой конференции. В марте 1912 года Сталин нелегально приез­жает в Тифлис. Написанная им листовка «За партию!», изданная за подписью ЦК партии, содержит горячий призыв к объединению и укреплению партии с тем, чтобы пролетариат «мог с честью выполнить высокую роль объединителя и руководителя будущих выступлений». В листовке отмечается, что состоявшаяся Всероссийская партийная конференция является фактом чрезвычайной важ­ности, свидетельствующим о пробуждении среди проле­тариата интереса к политической жизни.

Подлинное сплочение партии, подчеркивается далее, может быть осуществлено лишь при условии су­ществования Центрального Комитета, тесно связанного и осуществляющего руководство местными организациями.

«Центральный Комитет, неустанно вмешивающийся во все дела общепролетарских выступлений, Комитет располагающий для целей широкой политической агитации, выходящей в России нелегально газетой — вот в какую сторону должно пойти дело обновления и сплочения партии».

После объезда ряда партийных организаций Иосиф Виссарионович Сталин прибыл в Петербург — центр революционного рабочего движения — и возглавит русского бюро ЦК партии.

*

В далекой Сибирской тайге, за две тысячи кило­метров от железной дороги, 4 апреля 1912 года произо­шел расстрел рабочих Ленских золотых приисков.

Вся страна узнала о новом кровавом злодеянии царского правительства. По призыву большевиков рабочие организовывали забастовки, проводили митинги и демонстрации.

11 апреля социал-демократическая фракция в Государственной думе обратилась с запросом к правительству с требованием дать объяснение и расследовать пре­ступления на Лене. В ответ на требование социал-демо­кратических депутатов министр внутренних дел Макаров заявил:

«Так было и так будет!».

Всколыхнулось рабочее движение России. В статье «Они хорошо работают» («Звезда» № 31 от 17 апреля 1912 г.) И.В. Сталин писал:

«После ленских выстрелов — забастовки и проте­сты по России. После думских „объяснений“ министра Макарова, — демонстрация в столице России. Правительство хотело вогнать Россию в тиски кровавых „распоряжений“. Россия же оказалась сильнее правительства и решила идти своим путем».

В статье показано, как расстрелом мирных, безоруж­ных рабочих на Ленских приисках царское правитель­ство хотело убить двух зайцев: припугнуть рабочих дру­гих городов и удовлетворить волчьи аппетиты Ленских золотопромышленников.

Но самодержавие просчиталось. От мирной экономической забастовки на Лене рабочие в знак протеста под­нимали забастовки за забастовками. Всколыхнулся революционный пролетариат всей России.

В следующем номере «Звезды» была помещена статья И.В. Сталина «Тронулась!..».

«Закованная в цепях лежала страна у ног ее поработителей. Ей нужна была народная конституция, — а получила дикий произвол, меры „пресечений“ и „усмотрений“.

Она нуждалась в народном парламенте, — а препод­несли ей господскую Думу, Думу Пуришкевича и Гуч­кова.

Ей нужна была свобода слова, печати, собраний, стачек, союзов, — а видит она вокруг себя одни лишь разрушенные рабочие организации, закрытые газеты, арестованных редакторов, разогнанные собрания, сослан­ных забастовщиков.

Она требовала земли для крестьян, — а преподнесли ей аграрные законы, бросившие крестьянские массы в еще большую земельную нужду в угоду кучке сельских богатеев.

С нее собирают последние гроши в виде налогов и податей, и тратят их на ее же порабощение.

Ей обещали защиту „личности“ и „собственности“, а тюрьмы и ссылка переполнены „неблагонадежными“, а начальники сыскных полиций (вспомните Киев, Тифлис!) вступали в союз с бандитами и ворами для угнетения личности и расхищения собственности.

Ей обещали „благоденствие“ и „преуспеяние“, а крестьянское хозяйство все падало, десятки миллионов кре­стьян голодают, цинга и тиф уносят тысячи жертв…

А страна все терпела, терпела…

Те же, кто не могли терпеть, кончали самоубийством.

Но все имеет конец, — настал конец и терпению страны.

Ленские выстрелы разбили лед молчания, и — трону­лась река народного движения.

Тронулась!..

Все, что было злого и пагубного в современном ре жиме, все, чем болела многострадальная Россия все это собралось в одном факте, в событиях на Лене.

Вот почему именно Ленские выстрелы послужили сиг­налом забастовок и демонстраций.

В этом — и только в этом — следует искать объяс­нений последним событиям.

А верховоды Думы — октябристы, кадеты, прогресси­сты — ждут „объяснений“ сверху, из уст представителей власти!

Октябристы „запрашивают“, прогрессисты просто „спра­шивают“, кадеты „находят своевременным“ говорить о ка­ких-то Трещенко, жалких марионетках в руках событий!

И это в то время, когда Макаров уже бросил им свое хвастливое: „так было, так будет“!

В столице России бастуют десятки тысяч рабочих, войска приведены в боевое положение, из-за внутрен­них „осложнений“ расстраиваются дела „нашей“ внешней политики по вопросу о Дарданеллах, — а они ждут от­вета сверху от „сфер“!

Слепые! Не видят, что в эти дни слово принадлежит пролетариату, а на представителям власти».

К Первому мая 1912 года И.В. Сталин от имени Центрального Комитета партии пишет первомайское воз­звание. В воззвании — горячий призыв к рабочим Рос­сии демонстрировать в день Первого мая под боевыми революционными лозунгами большевистской партии.

Русские рабочие, говорится в воззвании, должны

«до­бавить к общему требованию рабочих всех стран свое собственное русское требование о свержении царизма, об установлений демократической республики».

Воззвание вскрывает обман и фарисейство русских ли­бералов, во все голоса заявляющих, что революция умер­ла, царизм способен удовлетворить основные нужды на­рода.

«Вместо „незыблемых основ гражданской свободы“, вместо свободы слова, собрания, печати, союзов и ста­чек, обещанных еще в манифесте 17 октября — мерт­вая рука усмотрений и пресечений, закрытые газеты, высланные редакторы, разрушенные союзы, разогнанные собрания.

Вместо неприкосновенности личности — избиения в тюрьмах, издевательства над гражданами, кровавая рас­права с забастовщиками на Ленских приисках!

Вместо удовлетворения крестьянских нужд — полити­ка дальнейшего обезземеления крестьянских масс!

Нет, товарищи: там, где голодают миллионы крестьян, а рабочих расстреливают за забастовку, там револю­ция будет жить, пока не сотрется с лица земли позор человечества, русский царизм.

И мы должны сказать в сегодняшний день, — призывает воззвание, — в день первого мая, в той или иной форме, на митингах, массовках или тайных собраниях, — где как целесообразнее будет, что клянемся бороться за полное свержение царской монархии, что приветствуем грядущую русскую революцию, освободи­тельницу России!».

500 тысяч рабочих России демонстрировали в день Первого мая (18 апреля) под лозунгами боль­шевистской партии.

Ленин в статье «Лозунги Всероссийской конференции РСДРП в январе 1912 г. и майское движение» писал:

«Сотни тысяч петербургского пролетариата, — а за ними и рабочие всех концов России — пошли на заба­стовку и на уличные демонстрации не в качестве одного из отдельных классов буржуазного общества, не с „своими“ только профессиональными лозунгами, а в качестве гегемона, поднимающего знамя революции за весь на­род, от имени всего народа, для пробуждения и при­влечении к борьбе всех классов, кому свобода нужна, кто способен добиваться ее.

Революционное движение пролетариата в России под­нялось на высшую ступень. Если в 1905 году оно начи­налось с массовых стачек и гапонады, то в 1912 году, несмотря на полицейский разгром организаций нашей партии, движение начинается с массовых стачек и поднятия республиканского знамени! Отдель­ные „ячейки“, разрозненные „группы“ рабочих сделали свое дело вопреки самым тяжелым и трудным условиям. Пролетариат создал свои „майские комитеты“ и встал на борьбу с революционной платформой, достойной класса, которому суждено освободить человечество от наемного рабства».

После забастовок в связи с Ленским расстрелом и Пер­вым маем наступили революционные будни. Рабочее дви­жение находилось на подъеме. Первая волна политического подъема начинала отходить. Нарастала новая вол­на рабочего движения. Необходимо было извлечь все не­обходимые уроки, подготовить рабочий класс к все но­вым и новым боям.

Товарищ Сталин в статье «Выводы» («Звезда» N° 33 от 22 апреля 1912 г.) писал:

«Первая волна политического подъема начинает от­ходить. Идут „последние“ забастовки. Там и сям разда­ются еще голоса протестующих забастовщиков, но это будут „последние“ голоса. Страна, пока что, начинает принимать „обычный“ вид.

Какие уроки может извлечь пролетариат из послед­них событий? Восстановим картину „дней движения“.

4 апреля. Выстрел на Лене. Около 500 жертв убитых и раненых. В стране видимо спокойно. Настроение прави­тельства твердое. Начинаются забастовки-протесты на юге. 10 апреля. Запрос в Думе. Число забастовок возрастает. Становится тревожно.

11 апреля. Ответ Макарова: „так было, так будет“. Тимашев „не вполне“ согласен с Макаровым. Первое за­мешательство в рядах представителей власти. В Петер­бурге идут митинги и забастовки. В провинции движе­ние усиливается.

15 апреля. В Петербурге бастует свыше 100 000 рабо­чих. Устраиваются демонстрации рабочих. Власть теряет голову. Макаров не решается придти в Думу. Тимашев приносит извинение. Власть отступает. Уступка „общест­венному мнению“.

Вывод ясен: молчанием, терпением невозможно до­биться раскрепощения. Чем громче раздается голое ра­бочих, тем больше теряют голову силы реакции, тем ско­рее они отступают.

„Дни движения“ — наилучшее поле для испытания политических партий. Партии нужно оценивать не по тому, что они говорят, а по тому, как они ведут себя „в дни борьбы“. Как же вели себя партии, называющие себя „народными“, в эти дни?

Группа крайне-черносотенных помещиков, с Замысловскими и Марковыми во главе, с трудом скрывала свою радость по поводу Ленских расстрелов. Помилуйте, власть показала силу и строгости — пусть знают „лодыри“ рабочие, с кем имеют дело! Они аплодировали Макарову. Они голосовали против запроса С.-Д. фракции в Думе. Их газета „Земщина“ всячески натравливала власть на Ленских „агитаторов“, на бастующих по России рабочих, на рабочую газету „Звезду“.

Группа умеренно-черносотенных помещиков, с Бала­шовыми и Крупенсними во главе, в сущности, ничего не имела против расстрелов, она жалела только, что власть действовала слишком открыто. Поэтому, проливая крокодиловы слезы по поводу „убитых“, она в то же время желала правительству „тактичности“ в делах расстрелов. Она голосовала против запроса С.-Д- фракции, а ее орган „Новое Время“ предлагал власти „не церемо­ниться“ с „убежденными забастовщиками“, демонстран­тов подвергать „не легкому штрафу или аресту, а очень строгому наказанию, приблизительному покушению на убийство“, арестованных же „агитаторов“ не выпускать больше из тюрем.

Партия консервативных помещиков и паразитических слоев буржуазии, партия октябристов, с Гучковыми и Гололобовыми во главе, скорбела не о расстрелянных, а о том, что поддерживаемое ею министерство получило „неприятности“ (забастовки) из-за „неправильного приме­нения огнестрельного оружия“ на Лене. Называя вы­ступление Макарова „не вполне тактичным“, она в своем органе, „Голосе Москвы“, выражала уверенность в том, что правительство „неповинно в пролитой крови“. Она проваливала запрос С.-Д. Она науськивала власти на „под­стрекателей“. Когда же Тимашев взялся реабилитировать Макарова, она ему аплодировала, считая „инцидент“ исчерпанным.

Партия либеральных помещиков и средних слоев буржуазии, партия кадетов, с Милюковыми и Маклаковыми во главе, метая громы фраз против ленских расстрелов, находила, однако, что дело не в основах режима, а в лицах, вроде Трещенко и Белозерова. Поэтому, пропев фарисейское „мы ошиблись“ по поводу выступления Ма­карова, она вполне удовлетворилась „покаянным“ вы­ступлением Тимашева и притихла. С одной стороны, она поддержала с.-д. фракцию, требовавшую суда страны над представителям власти. С другой сто­роны, она приветствовала представителей промышлен­ной буржуазии, господ мирнообновленцев, просивших тех же представителей власти унять бастующих рабочих „культурными мерами“. А чтоб не осталось никаких со­мнений на счет ее партии, кадетов, благонамеренности, — она взяла да и объявила в своей „Речи“ Ленскую заба­стовку „стихийным бунтом“.

Вот как вели себя все эти „народные“ партии в „дни движения“.

Пусть запомнят это рабочие и воздадут им должное в „дни выборов“ в IV Думу.

Только социал-демократия защищала в „дни борь­бы“ интерес рабочих, только она говорила всю правду.

Вывод ясен: социал-демократия — единственная за­щитница пролетариата. Все остальные упомянутые пар­тии — враги рабочего класса с той, однако, разницей что они различным образом борются с рабочими: кто— „культурными мерами“, кто „не совсем культурными“, а кто и „вовсе некультурными“».

Большевики воспитывали рабочий класс как вождя революции, вносили социалистическую сознательность, организованность в массовое рабочее движение.

Приближались выборы в IV Государственную думу, имевшие большое значение для большевиков. Дума была одной из легальных форм, которую партия использовала для разоблачения политики царизма рабочими массами. Ленин и Сталин призывали большевиков подготовиться к предстоящим выборам в IV Думу, которые должны были состояться осенью 1912 года.

В резолюции VI («Пражской») конференции партии в январе 1912 года было сказано:

«Конференция признает безусловно необходимым участие РСДРП в предстоящей избирательной кампании в IV Думу, выставление самостоятельных кандидатов нашей партии и образование в IV Думе социал-демокра­тической фракции, подчиненной, как часть, нашей пар­тии в целом.

Главной задачей партии на выборах, а равно и будущей с.-д. фракции в самой Думе — задачей, которой должны быть подчинены все остальные, — являются со­циалистическая классовая пропаганда и организация ра­бочего класса.

Главными избирательными лозунгами нашей партии на предстоящих выборах должны явиться:

1. демократическая республика
2. 8-ми часовой рабочий день
3. конфискация всей помещичьей земли».

В статье «Как они готовятся к выборам» товарищ Сталин, обосновывая большевистскую тактику и опираясь на решения Пражской конференции, дает оценку полити­ческих партий, как черносотенцев, так и кадетов, кото­рые под флагом «беспартийности» попытались улавли­вать голоса избирателей.

Могучим идейным и организационным оружием в руках большевистской партии явилась ежедневная массовая газета «Правда».

«Правда» была основана по указаниям В.И.Ленина и по инициативе И.В.Сталина.

Боевой орган российского рабочего класса — «Правда» с первого номера стала газетой масс. Рабочие строители ее на свои трудовые гроши в свою газету они посылали корреспонденции, чутко прислушиваясь к ее голосу. «Правда» всегда вместе с массами боролись за коренные интересы рабочего класса, идя в авангарде борющихся сил. Исключительное доверие народа «Правда» завоевала себе тем, что она всегда, даже в самые трудные момен­ты, отстаивала пролетарскую революционную линию. Через рабочих, связанных с деревней, «Правда» про­никала в деревню, пробуждая передовых крестьян к ре­волюционной борьбе.

Большевистская «Правда», руководимая Лениным и Сталиным, организовывала рабочий класс на решитель­ную борьбу с царским самодержавием и капиталисти­ческой эксплуатаций. «Правда» вела принципиальную и последовательную борьбу с ликвидаторами, защищая революционную платформу большевистской партии.

Организатор и руководитель «Правды» И.В. Сталин к десятилетию газеты писал:

«В центре этой борьбы за партийность, за создание массовой рабочей газеты стояла „Правда“. Она была не просто газетой, подводящей итог успехам большевиков в деле завоевания легальных рабочих организаций, — она была вместе с тем организующим центром, сплачиваю­щим эти организации вокруг подпольных очагов партии, и направляющим рабочее движение к одной определенной цели.

Тов. Ленин писал еще в „Что делать?“ (1902 г.), что хорошо поставленная общерусская боевая газета должна быть не только коллективным агитатором, но и коллек­тивным организатором. Именно в такую газету превра­тилась „Правда“ в период борьбы с ликвидаторами за сохранение подполья и завоевание легальных рабочих организаций».

Первый номер большевистской газеты «Правда» вы­шел 22 апреля (5 мая) 1912 года в Петербурге. Номер был целиком подготовлен товарищем Сталиным. Статьи и корреспонденции в газете говорили о Ленских событи­ях, о демонстрациях, митингах, стачках, рассказывали о революционном подъеме, наступившем в России.

Вместе с товарищем Сталиным в созданий легальной газеты большевиков участвовали тт. Молотов, Ольмин­ский и Полетаев.

В день выхода первого номера «Правды», 22 апреля, И.В. Сталина арестовывают и 2 июля высылают на три года в Нарымский край. Это была его вторая сибирская ссылка.

Кавказское районное охранное отделение писало ди­ректору, департамента полиции в С.-Петербург:

«„Сосо“ — партийный псевдоним крестьянина села Ди-ди-Лило Тифлисского уезда Иосифа Виссарионов Джугашвили, известного еще под партийной кличкой „Коба“. С 1902 г. он известен как один из деятельней­ших социал-демократических работников. В 1902 г. привлекался при Тифлисском губернском жандармском уп­равлении к дознанию в качестве обвиняемого по делу о „тайном кружке РСДРП в Тифлисе“, за что был выслан в Восточную Сибирь под гласный надзор полиции на три года, но откуда скрылся и разыскивался циркуляром департамента полиции. Позднее Джугашвили разновремен­но стоял во главе батумской, тифлисской и бакинской социал-демократических организаций; неоднократно под­вергался обыскам и арестам, но бежал из-под стражи и скрывался из административной высылки. В настоящее время он разыскивается. По агентурным сведениям рай­она, полученным 6 минувшего апреля, Джугашвили в последнее время находился в гор. Тифлисе. В то же время к начальнику Бакинского охранного отделения поступили негласные сведения, что „Коба“ партией назначен членом русского центрального коми­тета, и 30 марта выбыл в С.-Петербург».

Департамент полиции сообщил томскому губернатору, что

«названный Джугашвили в 1902 году был привлечен при Тифлисском губернском жандармском управлении к дознанию по обвинению в принадлежности к социал-де­мократической рабочей партии и с тех пор не прерывал революционной деятельности».

Царские власти сослали в Нарым вождя пролетариата И.В. Сталина в момент, когда большевистская партия под руководством Ленина и Сталина возглавляла рево­люционный подъем масс, вела ожесточенную борьбу с врагами рабочего класса, с агентурой контрреволюцион­ной буржуазии — меньшевиками, троцкистами.

Суровый полицейский режим, непроходимая тайга, топкие болота делали Нарымский край настоящей тюрь­мой, острогом без решеток.

Царские власти были уверены, что отсюда Сталину не удастся бежать.

Любопытна характеристика Нарымского края, изло­женная в донесениях томского губернатора осенью 1912 года. Нарымский край, сообщал губернатор, занимает громадную малонаселенную территорию, на которой совер­шенно отсутствуют колесные дороги. Сообщение в крае осуществляется по реке Оби на пароходах, а по прито­кам на лодках. В осеннюю и весеннюю распутицу сообщение совершенно прекращается в течение четырех ме­сяцев. Зимою по руслам рек прокладывается санный путь.

Ссылка политически неблагонадежных в Нарымский край началась с 1906 г. Наибольших размеров ссылка до­стигла в 1907 — 1908 гг.

В своем донесении томский уездный исправник сооб­щал о непригодности Нарымского края для ссылки.

«Ссыльные бегут, как установлено, на север в Сургутский уезд Тобольской губернии, — бегут тем же путем, ка­ким и водворяются в Нарымский край, по р. Оби на с. Томск, по притокам р. Парабели — в Кайнский уезд. Пути для побега ссыльных не представляют тех затруд­нений, какие могла бы встретить администрация, прини­мая во внимание сочувствие и содействие местного на­селения к побегу ссыльных».

В селах Колпашево и Парабель было организовано «бюро ссыльных». Работала библиотека «с односторон­ним тенденциозным подбором книг, о чем уже произво­дится следствие, к которому привлечено свыше 100 человек», — сообщалось в полицейском журнале особого со­вещания по вопросу об административной высылке.

В городе Нарыме и в селе Колпашево существовали клубы ссыльных, столовые, мастерские, пекарни.

По распоряжению губернатора с июля 1911 года бы­ли проведены большие репрессии со стороны полиции. Положение и права политических ссыльных сильно ухуд­шились. Вновь назначенный губернатор распорядился установить

«среди административно-ссыльных должных порядков и дисциплины и к устранению на будущее вре­мя явлений, не согласных с требованиями правил, регла­ментирующих положение лиц, высланных под гласный надзор полиции; исправнику принять меры к немедлен­ному закрытию существующих в среде административно-ссыльных Нарымского края общественных организаций; о безусловном недопущении гласных поднадзорных к пе­дагогической и сценической деятельности и о закрытии имеющихся у ссыльных Нарымского края библиотек, общих столовых и потребительских лавок».

4 октября 1911 г. исправник донес, что

«существовав­шие у гласно-поднадзорных Нарымского края организа­ции: библиотеки, столовые, потребительские лавочки, мясные и пекарни с 15 сентября того года ликвидирова­ны, сами же ссыльные размещены в десяти населенных пунктах под наблюдением соответствующих надзирате­лей».

Расположенный на берегу Оби, окруженный со всех сторон лесами и болотами, Нарым был заштатным горо­дом. Насчитывалось в нем 150 домов и немногим более ты­сячи жителей. Ссыльных здесь было до 300 человек. Общее число ссыльных во всем Нарымском крае к это­му времени было свыше 2 тысяч человек. Расселялись они не только в Нарыме, но в селах Тогуре, Колпашеве, Парабели, Максимкином Яру. Находящийся далеко от железной дороги, Нарым три месяца в году — весной в осенью — совсем был отрезан от внешнего мира.

В маленьком домике крестьянина Якова Агафоновича Алексеева поселился И.В. Сталин.

В проходной комнате жили хозяева — семья из девяти человек. Другую комнату занимали политические ссыльные, обычно квартировавшие у Алексеевых по 2 — 8 человека.

В большой бедности и тесноте жила семья. В комна­те, где находился товарищ Сталин, стояли стол, две табуретки и деревянная кровать. На столе книги, газеты. Окна по вечерам завешивались газетами: занавесок не было.

За Сталиным, как неоднократно бежавшим из ссыл­ки, был установлен особо тщательный полицейский над­зор, осуществляемый царским держимордой старшим надзирателем Титковым. В это время в нарымской ссылке среди большой груп­пы ссыльных находился один из организаторов и руко­водителей большевистской партии, верный ленинец, со­ратник И.В. Сталла — Я.М. Свердлов. В феврале 1912 года он был сослан в Нарым. Волны ре­волюционного подъема в России докатились и до дале­кого Нарыма. Кровавые события на Лене вызвали гнев и возмущение новым преступлением царизма.

Под руководством Я.М. Свердлова и В.В. Куйбыше­ва, также отбывавшего нарымскую ссылку, ссыльные большевики деятельно готовились к маевке в Нарыме. Маевка была проведена как открытая политическая демонстрация. Ссыльные с красными флагами направи­лись за два километра в Колин бор. Здесь на поляне со­бралось около 200 человек. С большой речью выступил В.В. Куйбышев. Прибежавшие надзиратели, увидев внушительную толпу, не решились ее разогнать, а толь­ко переписали всех ссыльных. Было создано «дело о бунте ссыльных в Нарыме». По этому делу в качестве обвиняемого был привлечен и В.В. Куйбышев, к этому времени уже отбывший ссылку и находившийся в Омске. 29 мая арестовали также на­ходившегося в Колпашево Я.М. Свердлова.

26 июня 1912 г. в селе Колпашево политические ссыльные организовали демонстрацию в связи с похоро­нами ссыльного Узунашвиди. В демонстрации участвова­ло 50 ссыльных, за гробом в похоронной процессии шли и местные жители. Надзиратели не решились разогнать эту внушительную демонстрацию. В рапорте томский уездный Исправник сообщал:

«Вряд ли бы горсть надзи­рателей что-либо могла сделать для данного момента це­лесообразное, предварительное, на долгое время заклю­чение в тюрьму главарей демонстрации, полагал бы, на долгое время успокоит ссыльный элемент. Ячейка серьезных революционных деятелей, случайно попавшая в с. Парабель, в настоящее время „распыле­на“ и количество надзирателей там добавлено».

Прибыв в Нарым, И.В. Сталин детально ознакомил­ся с революционной деятельностью ссыльных, узнал о маевке, организованной Я.М. Свердловым и В.В. Куйбышевым.

Большевики Нарыма получили от Сталина исчерпы­вающее освещение нового революционного подъема в стране. Жизнь ссыльных наполнилась новым содержа­нием. В нарымскую ссылку были доставлены первые но­мера большевистской «Правды».

Немногим более месяца пробыл И.В. Сталин в На­рыме.

«За это время, — рассказывает хозяйка квартиры Ефросинья Ивановна Алексеева, — он никуда не отлу­чался. Больше находился в своей комнате, много читал, писал. Никто не замечал, что товарищ Сталин готовился к побегу».

Яков Агафонович Алексеев, рабочий нарымского шпалозавода, на квартире у которого жил И.В. Сталин, рассказывает:

«Он постоянно заходил к нам в кухню. Придет, бы­вало, и заводит разговор: вот купец Родюков богатый, а ты бедный. И объясняет, что и почему, что этого быть не должно. Велел грамоте учиться. А когда, быва­ло, зайдешь к нему в комнату, он прямо к столу са­жает, чаем напоит внакладку. Даже совестно было за­ходить. И он больше сам к нам в кухню ходил».

Бежать из нарымской ссылки было очень трудно. Неустанный надзор полицейских, необъятные простран­ства, непроходимая тайга, слежка жандармов на при­станях и железнодорожных станциях, обыски на пароходах. Но железная воля товарища Сталина преодолела все трудности. 1 сентября 1912 года он бежал из Нарыма.

«Дело было под осень, — рассказывает Я. А. Алек­сеев, — день какой был, не помню. Товарищ Сталин попросил нас с братом отвезти его на пристань. В су­мерках мы втроем пошли к лодке. Когда пришли на бе­рег, товарищ Сталин спросил: „Доедем на ней?“. Мы от­ветили: „Доедем“. Сели тихонько в лодку-однодеревку, поехали на ту сторону. Ехали стороной протоми, потом выехали на Обь. Ночь темная, без луны, холодно, пас­мурно. Товарищ Сталин уехал так, вроде никто не знал. Я сидел на корме, брат — на гребне, товарищ Сталин— в середине. Когда пристали к берегу, товарищ Сталин вышел, попрощался с нами, сказал, что может вернется, может нет, — едет, мол, в Колпашево».

Накануне, 31 августа 1912 года, из колпашевской тюрьмы бежал Я.М. Свердлов на неустойчивой лодке-обласке. На бушующей Оби лодчонка перевернулась, и товарищ Свердлов с другим ссыльным, предпринявшим побег, очутились в холодной воде. Их, выбившихся из сил, находившихся на волоске от гибели, заметили с бе­рега и спасли, но они сразу попали в руки полиции.

1 сентября Я.М. Свердлова привезли в нарымскую тюрьму, откуда в тот же день он опять бежал. Желез­ная воля большевика не склонялась перед неудачами: трудности только закаляли его волю.

На этот раз побег Я.М. Свердлова не удался. Он был схвачен на пароходе жандармами и опять возвра­щен в нарымскую ссылку.

2 сентября 1912 года надзиратель Титков обна­ружил побег И.В. Сталина и немедленно донес нарымскому приставу:

«Проверяя по обыкновению каждый день свой уча­сток административно-ссыльных в городе Нарыме, сего числа я зашел в дом Алексеевой, где квартируют Джу­гашвили Иосиф и Надеждин Михаил, из них первого не оказалось дома. Спрошенная мною хозяйка квартиры Алексеева заявила, что Джугашвили сегодняшнюю ночь не ночевал дома и когда отлучился, не знает. Надеждин же, его товарищ, заявил, что Джугашвили в субботу 1 сентября уехал в Колпашево».

Вся местная жандармерия была поднята на ноги. По­сыпались донесения в Петербург.

Всем полицеймейстерам Томской губернии сообщалось, что

«высланный по распоряжению г. министра внутрен­них дел в Нарымский край под гласный надзор поли­ции Иосиф Виссарионов Джугашвили 1 сентября 1912 года из места водворения бежал. Предлагаю вашему высокоблагородию сделать распо­ряжение о производстве в пределах вверенного вам рай­она розыска названного лица».

В октябре 1912 года Томское полицейское управление сообщало, что «Джугашвили в гор. Нарым не возвра­тился и розыски его производятся».

Больше года царские ищейки безуспешно разыскива­ли в Нарымском крае И.В. Сталина. Только 23 сентября 1913 г. в списке лиц, розыск которых подлежит прекра­щению, за № 10233 было вписано — «Джугашвили Иосиф Виссарионов».

*

12 сентября 1912 года в Петербург приехал Иосиф Виссарионович Сталин, бежавший из нарымской ссылки.

В стране ширился революционный подъем, во главе которого шел рабочий класс. Забастовки рабочих имели общенародное значение, они оказывали революционное воздействие на крестьянство, армию и флот. Рабочие Петербурга, Москвы и других городов орга­низовывали забастовки, митинги протестов против смерт­ных приговоров морякам Черноморского и Балтийского флота, против политических репрессий вообще. В обстановке такого революционного подъема при­ближались выборы в IV Государственную думу. Еще в начале 1912 года, после Пражской конференции, боль­шевики начали подготовку к избирательной кампании. Особенно широко развернулась избирательная кампания летом и осенью 1912 года.

Избирательная борьба большевиков при выборах в IV Государственную думу осенью 1912 года проходила под общим руководством В.И. Ленина. Из Кракова (Галиция), где в то время находился Центральный Ко­митет нашей партии, Ленин посылал в «Правду» статьи, заметки, корреспонденций, посвященные выборам. Поль­зуясь всеми доступными конспиративной технике путя­ми, он присылал директивные указания партийным работникам. Непосредственно руководил избирательной кампанией большевиков в России, и в первую очередь в Петербурге, И.В. Сталин.

Надо было так провести избирательную кампанию, чтобы рабочие всех шести (Петербургской, Московской, Харьковской, Екатеринославской, Владимирской и Кост­ромской) губерний, имевшие право посылать по одному депутату, голосовали только за большевиков.

У рабочих выборы были трехстепенные: сначала выби­рали уполномоченных, из среды которых выделялись вы­борщики, а уже выборщики на губернском: собрании избирали депутата в Государственную думу. Не доволь­ствуясь этой сложной системой выборов, царское пра­вительство всяческими мерами уменьшало и без того очень ограниченное представительство рабочих при по­мощи «разъяснений». Министерство внутренних дел «разъясняло», что не платившие в течение года квартир­ную плату не имеют права выбирать, что евреи вне черты оседлости не выбирают и т. п. Благодаря этим «разъяснениям» в одном Петербурге в избирательные списки попало на 12 тысяч избирателей меньше, чем при выборах в III Думу.

Товарищ Сталин учил, что, несмотря на все ухищре­ния правительства, надо добиться выборов большевист­ских депутатов по всем рабочим куриям. На фабриках и заводах большевики развернули ог­ромную агитационно-массовую работу.

«На собраниях, — пишет тов. Бадаев, — выступали десятки ораторов — и меньшевиков и большевиков. На ряде заводов на летучих собраниях выступал товарищ Сталин, только что, бежавший из Нарыма, куда он был сослан на несколько лет. Товарищ Сталин проживал в Петербурге нелегально. Естественно поэтому, что выступ­ления его были связаны с огромным риском. Рабочие орга­низации и сами рабочие принимали меры к тому, чтобы оградить товарища Сталина от преследовавшей его по пятам полиции».

Особенно большое значение Ленин и Сталин прида­вали выборам в Петербурге. После длительной подготов­ки были составлены списки 80 уполномоченных, за ко­торых большевики призывали голосовать рабочих Пе­тербурга.

5 октября было назначено собрание уполномочен­ных, но накануне правительство «разъяснило», что ряд уполномоченных является подсудным за большевист­скую деятельность, у ряда просрочен паспорт и т. п. Царское правительство так «разъяснило», что предста­вители 22-х заводов, в том числе таких, как Путиловский и Невский судостроительный, оказались изъятыми из списков.

Вечером 4 октября И.В. Сталин созвал Петербург­ский комитет РСДРП. Было принято сталинское предло­жение организовать забастовку протеста против «разъ­яснений» и предупредить всех уполномоченных, чтобы они не являлись на собрание. По призыву большевистской партии бастовало бо­лее 100 тысяч рабочих Петербурга с требованием разъ­яснить «разъяснение».

5 октября началась забастовка рабочих Путиловского завода. Путиловцев поддержали рабочие Невского судо­строительного завода. За ними идут рабочие других фаб­рик и заводов. Бастуют не только «разъясненные» пред­приятий, но и неразъясненные. Забастовщики принимают, боевые резолюции, в которых отражаются большевист­ские лозунги.

Под революционным натиском масс, испугавшись мощной волны рабочих забастовок, царское правитель­ство отменило «разъяснение», восстановило в правах уполномоченных, вынуждено было допустить выборы уполномоченных на всех предприятиях.

В статье «Выборы в Петербурге», опубликованной в центральном органе партии «Социал-демократ», Сталин писал, что рабочие путем грандиозных забастовок про­тив «разъяснений» боролись за выборы, добились права выборов, несмотря на все полицейские ухищрения и преграды.

Рабочие победили! Вскоре после забастовок на квартире рабочего-путиловца состоялось партийное собрание. На соб­рание пришел товарищ Сталин. Обсуждали вопрос о кандидате в члены Государственной думы и о тактике борьбы с ликвидаторами на предстоящих выборах.

Сталин внимательно слушал речи рабочих. Наконец, он сам попросил слово и стал излагать задачи больше­виков в борьбе за полную победу на выборах. Сосредоточенно и внимательно слушали рабочие речь товарища «Василия» (под таким именем скрывался тогда Иосиф Виссарионович). Собрание кончилось поздно. Поодиночке уходили рабочие. Сталин остался, чтобы выработать текст наказа.

«Наказ петербургских рабочих своему рабочему депу­тату», написанный Сталиным, был утвержден Петер­бургским комитетом большевиков.

17 октября собрался новый съезд уполномоченных. Съезд принял сталинский «Наказ». В нем было ска­зано:

«Выдвинутые движением пятого года требования рус­ского народа остались неразрешенными. Развитие реакции и „обновленного строя“ не только не удовлетворило этих требований, а — наоборот — еще больше обострило их. Рабочие часто лишены возможности не только ба­стовать, — ибо нет гарантии, что в них за это не будут стрелять,не только устраивать союзы и собрания, — ибо нет гарантии, что за это не арестуют, — но и вы­бирать в Думу, так как их все равно „разъяснят“ или вышлют: ведь „разъяснили“ же на днях путиловцев и ра­бочих с Невского судостроительного завода!

Мы уже не говорим о голодающем десятками мил­лионов крестьянстве, отданном на произвол помещиков и земских начальников.

Все это говорит о необходимости удовлетворения требований пятого года.

Состояние же экономической жизни России, уже по­являющиеся признаки будущего промышленного кризи­са и все усиливающееся обнищание широких слоев крестьянства делают необходимость разрешения задач пятого года настоятельной.

Поэтому мы думаем, что Россия живет накануне гря­дущих массовых движений, быть может, более глубо­ких, чем в пятом году. Об этом свидетельствуют лен­ские выступления, забастовки — протесты против „разъ­яснений“ и т. д. Застрельщиком этих движений будет, как и в пятом году, наиболее передовой класс русского общества, русский пролетариат. Союзником же его может быть лишь многостра­дальное крестьянство, кровно заинтересованное в рас­крепощении России.

Борьба на два фронта — с феодально-бюрократи­ческими порядками и, с либеральной буржуазией, ищу­щей союза со старой властью, — вот какую форму должны принять будущие выступления народа. И борьба эта будет победоносна лишь постольку, поскольку рабочий класс будет выступать во главе на­родного движения. Но чтобы рабочий класс мог с честью выполнить роль вождя народного движения, он должен быть воору­жен сознанием своих интересов и большой организо­ванностью. Думская трибуна и является одним из лучших средств при данных условиях для просвещения и орга­низации широких масс пролетариата. Именно для этого и посылаем в Думу нашего депу­тата, поручая ему и всей социал-демократической фрак­ции IV Думы широкое распространение с думской три­буны наших требований, а не пустую игру в законодательствование в Государственной Думе.

Мы бы хотели, чтобы социал-демократическая фракция IV Думы и наш депутат в частности высоко держали знамя рабочего класса во враждебном им лагере черной Думы.

Мы бы хотели, чтобы с высоты думской трибуны громко раздавались голоса членов социал-демократиче­ской фракции о конечной цели пролетариата, о полных и неурезанных требованиях пятого года, о русском рабочем классе, как вожде народного движения, о крестьянстве, как наиболее надежном союзнике рабочего класса, о либеральной буржуазии, как изменнице „народной свободы“.

Мы бы хотели, чтобы в своей работе на почве вышеупомянутых лозунгов социал-демократическая фракция IV Думы была единой и сплоченной. Чтобы она шла нога в ногу с политической организацией рабочего класса в России».

Яркой демонстрацией того, что лозунги Петербургского комитета большевистской партии доходили до трудящихся масс, было единодушное одобрение съездом уполномоченных сталинского «Наказа».

В.И. Ленин высоко оценил сталинский наказ рабочему депутату. Отправляя его в центральный орган пар­тии для напечатания, он писал:

«Непременно вернуть, не испачкать. Крайне важно сохранить этот документ».

Когда «Правда» запоздала с опубликованием наказа, Ленин 26 ноября 1912 г. написал в редакцию письмо, в котором строго выговаривал за допущенную ошибку и требовал немедленно поместить наказ в газете:

«Непременно поместите этот наказ петербургскому депутату на видном месте крупным шрифтом».

Ликвидаторы не осмелились противопоставить большевистскому наказу свою программу, но пытались про­вести в состав выборщиков близких себе людей, сочувствующих или содействующих ликвидаторам.

«Какими высшими соображениями руководствовались ликвидаторы, — писал товарищ Сталин, — попирая одновременно и наказ всего съезда, и волю 26 с.-д. упол­номоченных? Очевидно тут могло быть только одно соображение: насолить антиликвидаторам и „как-нибудь“ протащить своих людей. Но в том-то и дело, что если бы ликвидаторы пошли в открытую борьбу, они не провели бы ни: одного своего сторонника, ибо для всех было ясно, что ликвидаторский „пересмотр аграрных постановлений III Думы“ не найдет сочувствия среди уполномоченных. Оставалось одно: спрятать свое знамя, прикинуться сторонниками наказа, заявляя, что „собственно мы тоже за такой же почти наказ“, и „как-нибудь“ провести своих людей. Они так и поступили. Поступая же так, ликвидаторы признали свое пораже­ние, зачислив себя в политические банкроты.

Но заставить противника свернуть свое знамя, т. е. заставить его признать негодность своего зна­мени т. е. заставить его признать идейное превосход­ство своего врага — это именно и значит одержать мо­ральную победу.

И вот „странность“: у ликвидаторов — „широкая ра­бочая партия“, у антиликвидаторов же только „заско­рузлый кружок“, и все-таки „узкий кружок“ победил „широкую партию“! Каких только чудес не бывает на свете!».

Ликвидаторы, в том числе Троцкий и троцкисты, вся­ческими путями пытались помешать выборам большеви­ков в Думу. Под фальшивым лозунгом об единстве Троцкий выполнял задание ликвидаторов.

В статье «К итогам выборов по рабочей курии Пе­тербурга» И.В. Сталин писал:

«Троцкий валит в одну кучу всех, как противников партийности, так и ее сторонников, и, разумеется, у не­го не получается никакого единства. Практика движения разбивает ребяческий план Троц­кого об объединении необъединимого. Более того. Из проповедника фантастического един­ства Троцкий превращается в приказчика ликвидаторов, делающего дело, угодное ликвидаторам. Троцкий сделал все возможное для того, чтобы у нас были две конкурирующие между собой газеты, две конкурирующие платформы, две друг друга отрицаю­щие конференции, — и теперь этот чемпион с фальши­выми мускулами сам же поет нам об единстве! Это не единство, а игра, достойная комедианта».

В результате огромной работы большевиков, руко­водимых Лениным и Сталиным, по всем шести рабочим избирательным куриям в Думу прошли кандидаты, вы­ставленные большевиками. От Петербурга в IV Думы был избран А.Е. Бадаев.

Когда стало известно о победе большевистского кан­дидата, в редакции «Правды» под руководством товарища Сталина состоялось нелегальное совещание. И.В. Сталин в своем выступлении говорил о пер­спективе революционного движения в России, о роли «Правды» и думской фракции. Товарищ Сталин особенно отметил значение умелого использования рабочими депутатами трибуны Государственной думы.

В день открытия IV Государственной думы, 15 нояб­ря 1912 г., социал-демократической фракции, состоявшей тогда из большевиков и меньшевиков, предстояло вы­ступить с декларацией. День и ночь внутри фракции шла борьба за каждое слово декларации. Несмотря на сопротивление меньшевиков, по настоянию Сталина в декла­рацию были включены основные большевистские лозун­ги, выработанные на Пражской конференции.

6 декабря 1912 года Ленин отправил Сталину пись­мо, написанное химическим способом, о подготовке митингов:

«Дорогой друг, насчет 9 января крайне важно обду­мать и подготовить дело заранее. Заранее должен быть готов листок с призывом к митингам, однодневной стачке и демонстрациям (сие должно быть решено на месте, на месте виднее). Надо поправить ошибку 15 ноября, поправить против оппортунистов, конечно. Ло­зунги листка должны быть три революционные (респуб­лика, 8-часовой рабочий день и конфискация помещи­чьей земли) с особым подчеркиванием 300-летия „по­зора“ Романовской династии. Ежели нет полной и пол­нейшей уверенности в возможности иметь листок в Пи­тере, надо заранее вовремя заготовить его здесь и при­везти. Наглость ликвидаторов по вопросу о Ягелло беспримерна. Если у нас все шесть по рабочей курии, нельзя молча подчиняться каким-то сибирякам. Обяза­тельно шестерке выступить с самым резким протестом, ежели ее майоризируют, напечатать протест в „Дне“ и заявить, что они апеллируют к низам, к организациям рабочих. Ликвидаторы хотят вздуть свое большинст­во и протащить раскол с польской социал-демократией. Неужели представители рабочих шести рабочих губер­ний подчинятся Скобелевым и Ко? Или случайному сибиряку? Пишите почаще и побольше, подробнее. Ста­тьи „Луча“ против стачек — верх низости. Надо резко выступить нелегально. Пишите скорее, на каком из на­меченных вами планов такого выступления вы останав­ливаетесь. Привет».

В.И. Ленин высоко оценивал деятельность Сталина в «Правде», его руководство всей партийной работой. В письме в редакцию «Правды» 21 февраля 1913 г. Вла­димир Ильич писал:

«Уважаемые коллеги! Позвольте прежде всего по­здравить вас с громадным улучшением во всем ведении газеты, которое видно за последние дни. Поздравить и пожелать дальнейших успехов на этом пути».

Ленин и Сталин вместе руководили деятельностью большевистской фракций в IV Государственной думе. Большевистская фракция в Думе была тесно связана с ЦК партии, с Лениным и получала от него указания. Непосредственно руководил ею во время своего пребы­вания в Петербурге товарищ Сталин.

Первый запрос депутата-большевика Бадаева был по­священ преследованию рабочих профессиональных сою­зов. Это выступление, как и ряд других, подготовил: И.В. Сталин. Товарищ Бадаев писал:

«Целую ночь напролет провел у меня на квартире, на Шпалерной улице, товарищ Сталин, подготовляя меня к выступлению в Думе. Сталин всегда отличался и отли­чается особенным умением подводить слушателя к пони­манию каждого вопроса. В эту памятную ночь Сталин разъяснил мне массу вопросов, которые мне до того были недостаточно понятны. Он говорил, что большевики-депутаты обязаны использовать Думу, как трибуну, с ко­торой можно разговаривать со всем рабочим классом. Неважно, кто там в Думе заседает, неважно, что черно­сотенцы будут кричать, улюлюкать. Главное — сказать рабочим через стены Таврического дворца правду о цар­ском насилии над народом, о необходимости борьбы, о необходимости объединяться для решительного штурма.

Он говорил мне о борьбе рабочих депутатов в бур­жуазных парламентах, вскрывал сущность соглашательских партий, как агентуры буржуазии в рядах рабочего класса, говорил о Ленине, как вожде, нашей партии.

Все тезисы моего выступления и даже отдельные, по­ложения и фразы тоже были написаны Сталиным».

Именно благодаря руководству Ленина и Сталина фракция большевиков блестяще использовала трибуну IV Государственной думы и умело сочетала нелегальную работу с легальной.

Для подведения итогов почти годичной работы пар­тии после Пражской конференции, для обсуждения вопроса о работе думской фракции большевиков и задачах руководства революционным движением в стране, 28 декабря 1912 года Лениным было созвано совещание в Кракове (Галиция). В работе этого со­вещания участвовал И.В. Сталин.

*

После краковского совещания Сталин поехал в Вену, где продолжал работать над своей книгой по националь­ному вопросу. Ленин, будучи в курсе большой теорети­ческой работы Сталина, писал А. М. Горькому:

«Насчет национализма вполне с Вами согласен, что надо этим заняться посурьезнее. У нас один чудесный грузин засел и пишет для „Просвещения“ большую ста­тью, собрав все австрийские и пр. материалы. И дальше Ленин выражает уверенность: «той мерзости, что в Австрии, у нас не будет. Не пустим!».

Здесь имеется в виду националистическая политика австрийской социал-демократической партии, благодаря ко­торой она была разделена на шесть национальных пар­тий. Буржуазно-националистическую программу «куль­турно-национальной автономии», вслед за оппортуниста­ми из австрийской социал-демократической партии, поддерживали бундовцы, Троцкий, кавказские ликвидаторы. На троцкистско-ликвидаторской конференции в августе 1912 года эта программа «культурно-национальной автономии» была принята, как программа для всех меньше­виков в национальном вопросе.

Резко критикуя эту буржуазно-националистическую программу меньшевиков, товарищ Сталин в статье «На пути к национализму (Письмо с Кавказа)», помещенной в № 30 центрального органа партии «Социал-демократ» в январе 1913 года, писал:

«В ряду постановлений, увековечивших славу ликви­даторской конференции, постановление о „культурно-нац. автономии“ занимает не последнее место. Вот оно: „Выслушав сообщение кавказской делегации о том, что как на последней конференции кавк. организаций Р. С.-Д. Р. П., так и в литературных органах этих организаций выяснилось мнение кавказск. товарищей о необходимости выставить требование национально-культур­ной автономии, конференция, не высказываясь по су­ществу этого требования, констатирует, что такое тол­кование пункта партийной программы, признающего за каждой национальностью право на самоопределение, не идет в разрез с точным смыслом последней, и высказы­вает пожелание, чтобы национальный вопрос был вклю­чен в порядок дня ближайшего съезда Р. С.-Д. Р. П.“.

Постановление это важно не только потому, что оно выражает оппортунистическое влияние ликвидаторов пе­ред фактом поднявшейся националистической волны. Оно важно еще потому, что в нем, что ни фраза — золото.

Чего стоит, например, заявление о том, что конфе­ренция, „не высказываясь по существу этого требова­ния“, тем не менее „констатирует“ и решает? Ведь так „решают“ только в оперетках!

Или фраза о том, что „такое толкование пункта пар­тийной программы, признающего за каждой националь­ностью право на самоопределение, не идет в разрез с точным смыслом последней“. Подумайте только! Упомянутый пункт программы (9-ый пункт) говорит о свободе национальностей, о праве национальностей свободно развиваться, об обязанности партии бороться против всяких насилий над ними. Говоря вообще, право на­циональностей по смыслу этого пункта не должно быть ограничено, оно может, дойти как до автономии и феде­раций, так и до сепарации. Значит ли это, что для пар­тии безразлично, одинаково хорошо, как именно решит свою судьбу данная национальность, в пользу централиз­ма или сепаратизма? Значит ли это, что на основании одного лишь абстрактного права национальностей, „не высказываясь по существу этого требования“, можно ре­комендовать, хотя бы и косвенно, автономию одним, фе­дерацию другим, сепарацию третьим? Национальность решает свою судьбу, но значит ли это, что партия не должна повлиять на волю национальности в духе реше­ния, наиболее соответствующего интересам пролетариа­та? Партия за свободу вероисповеданий, за право людей исповедовать любую религию. Можно ли вывести отсю­да, что партия будет стоять за католицизм в Польше, за православие в Грузии, за грегорианство в Армении, что она не будет бороться с этими формами мировоззре­ния? И не ясно ли само собой, что 9-ый пункт партий­ной программы и культурно-национальная автономия — две совершенно различные плоскости, которые в такой же степени могут „итди в разрез“ друг с другом, как, скажем, Хеопсова пирамида и пресловутая конференция ликвидаторов?

А ведь именно таким эквилибристическим путем и „разрешает“ вопрос конференция. В упомянутом постановлении ликвидаторов самое важное — это идейный развал среди кавказских ликвидаторов, изменивших старому знамени интернационализма на Кавказе и добив­шихся от конференции этого постановления.

Поворот кавказских ликвидаторов в сторону национализма — не случайность. Ликвидация партийных тра­диций давно начата ими. Упразднений „социальной ча­сти“ программы-минимум, отмена „гегемонии пролета­риата“, объявление нелегаль­ной партии подсобной организацией при легальных ор­ганизациях — все это вещи общеизвестные. Теперь очередь дошла до национального воп­роса.

С самого начала своего появления (начало 90-ых годов) организации на Кавказе носили строго интернацио­нальный характер. Единая организация грузинских, рус­ских, армянских и мусульманских рабочих, ведущих дружную борьбу с врагами, — такова была картина пар­тийной жизни. В 1902 году, на первом учредительном съезде кавказских (собственно закавказских) с.-д. орга­низаций, положившем начало Кавказскому Союзу, интернациональный принцип постройки организации был снова провозглашен, как единственно правильный. С тех пор Кавказская Социал-демократия росла в борьбе с на­ционализмом. Грузинские с.-демократы боролись со „сво­ими“ националистами, с национал-демократами и феде­ралистами, армянские с.-демократы со „своими“ дашнакцаканами, мусульманские с панисламистами. И в борьбе с ними расширяла и укрепляла свои органи­зации. Кавказская Социал-демократия независима от фракций. В 1906 году, на областной конферен­ции Кавказа, впервые выплыл вопрос о культурно-национальной автономии. Его внесла и требовала решения в положительном смысле группка кутаисцев. Вопрос был „с треском провален“, как выражались тогда, между прочим, потому, что против него одинаково резко вы­ступили обе фракции в лице Кострова и пишущего эти строки. Было решено, что так называемое „областное самоуправление Кавказа“ является лучшим разрешением национального вопроса, наиболее соответствующим инте­ресам объединенного в борьбе кавказского пролетариата. Да, так было в 1906 году. И это решение повторялось на последующих конференциях, защищалось и популяризировалось как в меньшевистской, так и в большевистской кавказской печати, легальной и нелегальной. Но вот наступил 1912 год, и „оказалось“, что „нам“ нужна культурно-нац. автономия, конечно (конечно!) в интересах пролетариата! В чем же дело? Что изменилось? Может быть кавказский пролетариат стал менее социалистичным? Но тогда ведь более всего неразумно воздвигать национальные организационные и „культурные“ перего­родки между рабочими. Может быть он стал более социалистичным? Но в таком случае как назвать тех, с позволения сказать, „социалистов“, которые искусствен­но воздвигают и укрепляют разрушающиеся и никому ненужные перегородки? Так в чем же дело? Да в том, что крестьянский Кутаис потащил за собой „соц.-демок­ратических октябристов“ Тифлиса. Дела ликвидаторов Кавказа отныне будет вершать запуганный воинствую­щим национализмом кутаисский крестьянин. Кавказские ликвидаторы не смогли устоять против националистиче­ской волны, они выронили испытанное знамя интерна­ционализма и пошли шататься „по волнам“ национа­лизма, выбросив за борт последнее богатство: „куда оно, какая вещь, пустая“.

Но сказавший А должен сказать и Б: все имеет свою логику! За грузинской, армянской, мусульманской (и русской?) нац.-культурной автономией кавказских ликвидаторов последуют партии грузинских, армянских, му­сульманских и прочих ликвидаторов. Вместо общей организации пойдут отдельные организации по националь­ностям, так сказать грузинский, армянский и пр. „Бун­ды“.

Не к этому ли ведут свое „решение“ национального вопроса г.г. кавказские ликвидаторы?

Что ж, мы можем пожелать им смелости. Делайте, что хотите делать!

Во всяком случае можем уверить их, что другая часть кавказских организаций, партийные социал-демократы из грузинских, русских, армянских и мусульманских реши­тельно порвут с г.г. национал-ликвидаторами, с этими изменниками славного знамени интернационализма на Кавказе».

Находясь заграницей, И.В. Сталин закончил свою знаменитую работу «Марксизм и национальный вопрос».

Этот труд товарища Сталина сыграл исключительную роль в истории большевистской партии, являясь круп­ным достижением в развитии марксистской мысли.

«В довершение ко всему меньшевики оказались банк­ротами в области национального вопроса, — записано в „Кратком курсе истории ВКП(б)“. — Революционное движение на окраинах России требовало ясной программы по национальному вопросу. Но у меньшевиков не оказалось никакой программы, если не считать „куль­турную автономию“ Бунда, которая никого не могла удовлетворись. Только у большевиков оказалась марксист­ская программа по национальному вопросу, изложенная в статье товарища Сталина „Марксизм и национальный вопрос“ и в статьях Ленина „О праве наций на самоопре­деление“ и „Критические заметки по национальному воп­росу“».

В работе «Марксизм и национальный вопрос» товарищ Сталин обосновывает пролетарско-социалистическое мировоззрение, программу и интернациональный подход и метод в разрешении национального вопроса.

Характеризуя историческую обстановку после пора­жения первой русской революции, когда со всей остро­той встала задача разработки национального вопроса, как составной части марксистско-ленинской теории со­циалистической революции, товарищ Сталин писал:

«Период контрреволюции в России принес не только „гром и молнию“, но и разочарование в движении, не­верие в общие силы. Верили в „светлое будущее“, — и люди боролись вместе, независимо от национальности: об­щие вопросы прежде всего. Закралось в душу сомнение,— и люди начали расходиться по национальным квартирам: пусть каждый рассчитывает только на себя! „Националь­ная проблема“ прежде всего поднявшаяся сверху волна воинствующего нацио­нализма, целый ряд репрессий со стороны „власть иму­щих“, мстящих окраинам за их „свободолюбие“, — вызвали ответную волну национализма снизу, переходя­щего порой в грубый шовинизм.

Волна национализма все сильнее надвигалась, грозя захватить рабочие массы. И чем больше шло на убыль освободительное: движение, тем пышнее распускались цветы национализма».

Среди украинцев, грузин, армян распространялись бур­жуазно-националистические взгляды, среди евреев пропагандировалась реакционно-националистическая идеология сионистов, поставивших перед собой задачу создать в Палестине буржуазно-националистическое государство. Среди татар распространялись идеи панисламизма, религиозное движение реакционных элементов и т. д. Надо было противопоставить реакционной националистической идеологии и политике революционную программу в на­циональном вопросе.

В этот трудный момент на революционную социал-демократию выпала высокая миссия — дать отпор бур­жуазному национализму и обосновать программу рево­люционного марксизма в национальном вопросе. Этому служила наряду с ленинскими статьями («Критические заметки по национальному вопросу» и другие) про­граммная работа И.В. Сталина «Марксизм и националь­ный вопрос».

Товарищ Сталин в своей работе дал научное опреде­ление нации.

«Нация — это исторически сло­жившаяся устойчивая общность языка, территории, экономической жизни и пси­хического склада, проявляющегося в общности культуры».

В строгом соответствии с марксистской наукой Сталин рассматривает появление наций, национальных государств и национального гнета в конкретно-исторических усло­виях.

«Процесс ликвидации феодализма и развития капита­лизма является в то же время процессом складывания людей в нации. Так происходит дело, например, в За­падной Европе. Англичане, французы, германцы, итальянцы и прочие сложились в нации при победоносном шествии торжествующего над феодальной раздробленно­стью капитализма. Но образование наций означало там вместе с тем превращение их в самостоятельные национальные госу­дарства».

В период краха феодализма и победы капитализма национальные движения впервые становятся массовыми, так как буржуазии удается вовлечь в них также и тру­дящиеся массы, в первую очередь крестьянство.

Образование национальных государств в Западной Европе не сопровождалось национальным гнетом, по­скольку внутри этих государств не было сколько-нибудь заметных национальных групп.

Иначе обстояло дело на востоке Европы — в России, Австро-Венгрии. Необходимость обороны от нашествия монгол, турок и других азиатских кочевников привела к созданию централизованных государств раньше, чем сложились нации, и поэтому там возникли смешанные многонациональные государства, возглавлявшиеся господствующим классом наиболее сильной и развитой нации. Эти государства стали родиной национального гне­та. Возникла национальная борьба, возник националь­ный вопрос. Развитие капиталистических отношений внутри многонационального государства взбудораживает народности, усиливается борьба за образование «своего» национального рынка, за создание «своего» националь­ного государства.

«Но проснувшиеся к самостоятельной жизни оттес­ненные нации, — писал товарищ Сталин, — уже не скла­дываются в независимые национальные государства: они встречают на своем пути сильнейшее сопротивление со стороны руководящих слоев командующих наций, давно уже ставших во главе государства. Опоздали. Так складываются в нации чехи, поляки и т. д. В Ав­стрии: хорваты и пр. В Венгрии: латыши, литовцы, ук­раинцы, грузины, армяне и пр. Так складывались обстоятельства, толкавшие моло­дые нации востока Европы на борьбу».

Господствующие нации, командующие классы, стоя­щие во главе многонационального государства, в борьбе с молодой буржуазией угнетенных наций не только стре­мятся задушить их экономически, но также прибегают к методам борьбы внеэкономического характера, к огра­ничительным мерам против своего конкурента, т. е. против буржуазии угнетаемой нации. Эти ограничительные ме­ры переходят в репрессии. Таким образом, борьба из чисто экономической сферы переходит в политическую сферу. Репрессии «власть имущих» сыплются на голову «конкурента».

Эти репрессии затрагивают не только интересы бур­жуазии угнетенной нации. Они отражаются также на по­ложении трудящихся масс и вызывают с их стороны недовольство против правящих классов господствующей нации.

Буржуазные и мелкобуржуазные партии угнетенной нации, используя общее недовольство народных масс на­циональным гнетом, вовлекают их в борьбу против угнетателей под лозунгами национального освобождения и создания своего национального государства.

В книге «Марксизм и национальный вопрос» товарищ Сталин, характеризуя весь этот процесс национального движения, пишет:

«Стесненная со всех сторон буржуазия угнетенной нации, естественно приходит в движение. Она апелли­рует к „родным низам“ и начинает кричать об „отече­стве“, выдавая свое собственное дело за дело общенародное. Она вербует себе армию из „соотечественников“ в интересах „родины“. И „низы“ не всегда остаются безучастными к призывам, собираясь вокруг ее знамени: репрессии сверху задевают и их, вызывая в них недо­вольство. Так начинается национальное движение».

Размах национального движения зависит от участия в нем широких народных масс — рабочих и крестьян. Пролетариат России не мог безразлично относиться к политике угнетения, в какой бы сфере и в какой бы форме она ни проявлялась. Пролетариат господствующей нации должен бороться против политики угнетения на­циональностей, так как эти репрессии затрагивали также и духовные и материальные интересы многонациональ­ного пролетариата.

Партия решительно борется против всех и всяких форм принуждения национальностей, она признает ра­венство всех национальностей, имеющих право определить свою судьбу. Отсюда программное требование большевистской партии — право наций на самоопределе­ние, вплоть до отделения от чуженациональных коллективов и образования своего самостоятельного государ­ства.

В своей работе «Марксизм и национальный вопрос» И.В. Сталин полностью разоблачил реформистскую программу «культурно-национальной автономии», выдви­нутую австрийскими социал-демократами.

В книге «Марксизм и национальный вопрос» И.В. Сталин разработал конкретную программу большевист­ской партии в национальном вопросе. Программное требование большевистской партии — право наций на самоопределение, т. е. на отделение и образование самостоятельного государства. Вопрос о са­моопределении вплоть до отделения нельзя смешивать с целесообразностью отделении той или иной нации. Этот вопрос в каждом отдельном случае рассматривается, исходя из интересов классовой борьбы пролетариата за социализм. Централизованное многонациональное госу­дарство может быть прочным только тогда, если оно организовано на добровольных началах.

Если по ряду соображений та или иная нация в Рос­сии не пожелала бы воспользоваться своим правом поли­тического выделения, то вредно рекомендовать таким на­циям «культурно-национальную автономию». Надо ре­комендовать областную территориальную автономию.

«Единственно верное решение — областная автоно­мий, автономия таких определившихся единиц, как Польша, Литва, Украина, Кавказ и т. п.».

Преимущества областной автономии, во-первых, в том, что речь идет об определенной территории с опре­деленным населением, и, во-вторых, она не распределяет население по национальному признаку, а, напротив, спо­собствует объединению эксплуатируемых масс против эксплуататоров.

В каждой области, помимо коренного населения, жи­вут и национальные меньшинства, как, например, евреи— в Польше, на Украине, латыши — в Литве, русские — на Кавказе, и т. д, то для этого национального меньшинства требуется национальное равноправие.

При полной демократизации всего государственного строя равноправие национальных меньшинств не должно пострадать.

Интернациональный тип партийных и всяких массо­вых рабочих организаций.

«Сплочение на местах рабочих всех национально­стей России в единые и целостные коллекти­вы, сплочение таких коллективов в единую партию — такова задача».

Опыт построения партийной организации в сложной многонациональной обстановке Закавказья подтверждает правильность интернационального типа организации. В деле сплочения разных национальностей в единую армию

«не последнюю роль сыграла интернациональная по­стройка кавказской социал-демократии».

Книга И.В. Сталина вооружила большевиков марк­систско-ленинской теорией в национальном вопросе и раз­облачила национальную программу и политику буржуазной агентуры в рабочем движении — австро-марксистов и других лидеров II Интернационала, а также рус­ских оппортунистов — бундовцев, Троцкого, кавказских меньшевиков.

Работа И.В. Сталина «Марксизм и национальный вопрос» была напечатана в № № 3 — 5 «Просвещения», март — май 1913 г., под заглавием «Национальный вопрос и социал-демократия». В 1914 году она была издана от­дельной брошюрой под названием «Национальный воп­рос и марксизм».

Ленин указал на исключительное значение и ценность для партии теоретической работы И.В. Сталина по на­циональному вопросу. В статье «О национальной про­грамме Р. С.-Д. Р. П.» Ленин писал, что

«ввиду полной ясности положения дел» он не останавливается на вопро­се о том, «почему и каким образом национальный вопрос выдвинулся в настоящий момент на видное место и во всей политике контрреволюции, и в клас­совом самосознаний буржуазии, и в пролетарской с.-д. партии России». «В теоретической марксистской литера­туре — подчеркивал Владимир Ильич, — это положение дел и основы национальной программы с.-д. уже были освещены за последнее время (в первую голову здесь выдвигается статья Сталина)».

*

В начале 1913 года И.В. Сталин вернулся из-за гра­ницы в Россию, в Петербург. С первого же дня за ним, руководителем Русского бюро ЦК РСДРП, была уста­новлена полицейская слежка. Товарищу Сталину постоянно угрожал арест.

Проживая в Питере нелегально, без определенно­го пристанища, не желая беспокоить кого-либо из близких товарищей в поздние часы ночи после затянув­шегося рабочего собрания, а также и по конспиративным соображениям, товарищ Сталин нередко проводил оста­ток ночи в каком-либо трактире за стаканом чая, вспоминает старый большевик С. Аллилуев. В то время многие трактиры 3-го разряда торговали до двух часов ночи. В четыре часа открывались так называемые извозчичьи трактиры. В промежуток от двух до четырех приходилось шагать по улицам с опаской, чтобы не навлечь бдительного ока шпика. И вот эти ночные трактиры являлись маяком спасения, куда товарищ Сталин и его соратники, продрогшие от холода, изнемогающие от усталости, приходили после рабочих собраний прово­дить остаток ночи, отогреваясь горячим чаем, и вздрем­нуть, сидя в прокопченной дымом махорки трактирной обстановке. Лишь в шестом, седьмом, часу утра можно, было отправиться к кому-либо из товарищей или сочув­ствующих нам с надеждой там отдохнуть.

Ленин все время тревожился о И.В. Сталине:

«Отчего нет вестей от Василия (Сталина)? — спрашивала в письме от 8 марта 1913 г. Н. К. Крупская. — Что с ним? Беспокоимся».

Два дня спустя Н. К. Крупская в письме излагала ленинский план организации всей партийной работы в России под непосредственным руководством товарища Сталина.

«Сталина надо очень беречь, — говорилось в этом письме. — Задача стоит так: при его помощи органи­зовать, наладить, систематизировать ежедневную работу Матвея (думской фракции) и в „Дне“ („Правда“) и в должности (прямой) и в дру­гих областях, если наладим, то через 1 — 2 месяца вся картина будет другая».

23 февраля 1913 года Петербургский комитет боль­шевиков устроил в зале Калашниковской биржи концерт. Весь сбор должен был поступить в фонд газеты «Правда». Такие концерты охотно посещались рабочими и революционными интеллигентами. Приходили и под­польщики. В шумной толпе они встречались с нужными товарищами, чтобы поговорить о партийных делах. Для встречи с депутатами Думы и другими большевиками туда явился И.В. Сталин.

Замаскировавшийся предатель, член думской фрак­ции, провокатор Малиновский, находившийся на службе у охранки, предупредил об этом жандармов.

«Сталин решил отправиться в здание Калашников­ской биржи, — пишет А. Бадаев, — Малиновскому это было известно, и он сообщил об этом в департамент поли­ции. На наших глазах Сталин был схвачен охранником в тот же вечер из помещения биржи».

В.И. Ленин был очень обеспокоен арестом И.В. Сталина.

«Дорогие друзья. Только что получили письмо с пе­чальной вестью, —писала Н. К. Крупская в Петербург. — Положение таково, что требуется большая твердость и еще большая солидарность».

Арест товарища И.В. Сталина причинил большой урон большевистской партии.

7 июня 1913 года И.В. Сталину, содержавшемуся в петербургской тюрьме, было объявлено постановление министра внутренних дел царского правительства о вы­сылке его на четыре года в Туруханский край.

Департамент полиции пространно сообщал енисей­скому губернатору, какой опасный политический преступник направляется в сибирскую ссылку.

«О высылке крестьянина Тифлисской губернии и уезда, селения Диди-Лило Иосифа Виссарионовича Джугашвили, изобличенного в принадлежности к революционной организации, министр внутренних дел постановил: выслать Иосифа Джугашвили в Туруханский край под гласный надзор полиции на четыре года.

Департамент присовокупляет: 1) что срок высылки и надзора полиции надлежит исчислять с 7 июня сего года, 2) что вышеприведенная виновность Джугашвили выяснена агентурными сведениями и 3) что согласно означенным данным и сведениям о прошлой деятельно­сти Джугашвили неоднократно привлекался и был под­вергнут взысканиям. Так, он привлекался в 1902 году в Тифлисе и Кутаисе и был выслан на 3 года в Восточную Сибирь, откуда бежал в 1908 году в Баку, где проживал по подложному виду, и был выслан на 2 года в Во­логодскую губернию, но скрылся в 1909 году в С.-Петербуге и был выслан в Вологодскую губернию, вновь совершил побег и в 1912 г. а так же в С.-Петербурге, выслан был в Нарымский край и опять скрылся. Прибыв в С.-Петербург 29 октябре 1912 года, он отсюда вступил в сношения с заграничным центром с.-д. организации и принял на себя обязанности делегата ленинского Цент­рального Комитета, но 13 февраля 1913 года был аре­стован.

О месте, которое будет назначено для водворения Джугашвили, и времени прибытия названного лица де­партамент полиции просит уведомить.

Вместе с тем департамент проезд ваше превосходи­тельство принять меры к строгому надзору за Джуга­швили для предотвращения возможности совершения им нового побега с места высылки».

Петербургская охранка, которой после многих неудач­ных попыток удалось, наконец, благодаря провокатору арестовать И.В. Сталина, сообщила начальнику петер­бургской тюрьмы об этом решении департамента полиции.

В свою очередь петербургский тюремный инспектор сообщил Енисейскому губернскому управлению:

«С.-Петербургское охранное отделение отношением от 23 июня с/г за № 13543, основанным на предложении министерства внутренних дел от 18 июня за № 57798, просит выслать крестьянина Тифлисской губ. и уезда селения Диди-Лило Иосифа Виссарионовича Джугашвили для водворения его в Туруханский край, Енисейской губернии, под гласный надзор полиции на 4 года считая срок с 7 июня 1913 года.

Вследствие изложенного С.-Петербургская губернская тюремная инспекция препровождает упомянутого аре­стованного этапным порядком при открытом листе за № 643 на распоряжение енисейского губернатора».

Петербургское охранное отделение 27 июня так­же сообщало енисейскому губернатору, что Джугашви­ли этапным порядком направляется через Красноярск непосредственно в Туруханский край.

Царское правительство, отлично зная, что Сталин всегда использовал каждую мало-мальскую возможность, чтобы бежать из ссылки на партийную работу, решило отправить его в делений и суровый Туруханский край.

Департамент полиции настаивал, чтобы Сталин был водворен в такую глушь, откуда совершенно невозмож­но убежать. Начальнику Енисейского губернского жан­дармского управления было указано:

«Водворить Джугашвили по его прибытии в одном из отдельных пунк­тов Туруханского края с установлением за ним, с преду­преждением возможности нового побега с места ссылки, надзора полиции с тем, чтобы о времени прибытия Джугашвили и о пункте, в который ой будет назначен на жительство, приставом было своевременно сообщено жандармскому надзору».

В свою очередь начальник Енисейского губернского управления дал указание смотрителю красноярской тюрьмы, чтобы Сталина не задерживали в пересыльной тюрьме и быстро переправили в Туруханский край.

«По прибытии Джугашвили в красноярскую тюрьму распоря­диться — отправить его с ближайшей арестантской партией в ведение Туруханского отдельного пристава для водворения в Туруханском крае, о времени же его при­бытия и отправки уведомить 1 отделение Енисейского губернского управления».

Одновременно дается указание Туруханскому отдель­ному приставу:

«По прибытии Джугашвили распоря­диться водворить его по вашему усмотрению в одном из отдельных пунктов Туруханского края, с установлением за ним, с предупреждением возможности нового побега с места ссылки, строгого и бдительного надзора полиции.

О прибытии Джугашвили и о пункте, в который он будет назначен вами на жительство, своевременно мне донесите, для сообщения департаменту полиции, уведо­мить для сведения жандармский надзор».

В то же время, 4 июня 1913 г., губернатор также сообщил начальнику Енисейского губернского жандарм­ского управления, что уже послано распоряжение

«во­дворить Джугашвили по его прибытии в одном из от­дельных пунктов Туруханского края с установлением за ним, с предупреждением возможности нового побега с места ссылки, надзора полиции с тем, чтобы о времени прибытия Джугашвили и о пункте, в который он будет назначен на жительство, приставом было своевременно сообщено жандармскому надзору».

Таким образом, еще не успел прибыть И.В. Сталин в красноярскую тюрьму, как о нем шли подробнейшие донесения с указанием водворить в самое глухое и от­даленное место.

От Петербурга до Красноярска И.В. Сталина везли в арестантском вагоне. В красноярскую пересыльную тюрьму он прибыл 11 июля 1913 года. А 15 июля уже был отправлен в Туруханск.

Около тысячи пятьсот километров по бурному Енисею везли И.В. Сталина в небольшой лодке в село Мона­стырское (тогда центр Туруханского края). В сведениях пристава о лицах, состоящих под гласным надзором полиции в Туруханском крае на 1 сентября 1913 г., записано: «В отчетном месяце прибыл под гласный надзор полиции студент Иосиф Джугашвили».

Руководствуясь полученным приказанием направить ссыльного в самое глухое место, Туруханский пристав назначил для водворения И.В. Сталина станок Мироединское, а затем — Костино.

Департамент полиции, Петербургское охранное отде­ление, Енисейское жандармское управление и енисейский губернатор установили неустанную слежку за каждым шагом И.В. Сталина. В конце ноября 1913 года департамент полиции через свою агентуру получил донесение, что ленинский Центральный Комитет партии решил ор­ганизовать побег товарища Сталина. Немедленно об этом сообщается в Красноярск начальнику Енисейского жан­дармского управления, который, в свою очередь, доносит 2 декабря 1913 г. енисейскому губернатору:

«Департамент полиции отношением от 19 ноября сего года за № 106727 уведомил меня, что членами Ленин­ского Центрального Комитета РСДРП решено организо­вать побег из ссылки гласноподнадзорному Туруханского края Иосифу Виссарионовичу Джугашвили».

Была поднята на ноги жандармерия. Начальник Енисейского губернского жандармского управления дает срочное предписание жандармскому ротмистру:

«В управлений получены сведения, что членами ленинского Центрального Комитета Р. С.-Д. Р. П. решено организовать побег гласноподнадзорному Туруханского края Иосифу Виссарионовичу Джугашвили. Сообщая о сем в дополнение № 8283 от 10-го июля сего года, предлагаю принять меры к воспрепятствова­нию побегу Джугашвили».

Туруханскому отдельному приставу, в свою очередь, дается предписание:

«Предлагаю вашему высокоблагородию немедленно принять меры, исключающие всякую возможность Джу­гашвили совершить побег с места ссылки, распорядив­шись установить за ним в пункте его водворения самый строгий и бдительный полицейский надзор.

Кроме того немедленно донесите для сообщения де­партаменту полиции, когда и в каком именно пункте Туруханского края водворен вами на жительство Джугашвили, который, как видно из донесения начальника красноярской тюрьмы от 16 июля с. г. за № 10096, был отправлен в край в ваше ведение из Красноярска, между тем сведений об его прибытии и водворении до сего времени от вас не получено».

Департаменту полиции был известен Иосиф Висса­рионович Джугашвили под псевдонимом «Коба». Долго не могли догадаться, кто же Сталин? Наконец, Туруханскому приставу стало известно, что Джугашвили — это и есть Сталин. И впервые в полицейских документах по­является фамилия Джугашвили-Сталин.

Туруханский пристав немедленно сообщил, что Иосиф Виссарионович Джугашвили и есть Сталин, кото­рый находится под бдительным наблюдением жандармов и водворен в станке Костино. Об этом говорит следую­щее донесение туруханского пристава енисейскому гу­бернатору 12 января 1914 года:

«Доношу вашему превосходительству, что админист­ративно-ссыльный Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин прибыл в Туруханский край 10-го августа 1913 года и водворен в ставке Костино».

В Туруханскую ссылку царское правительство сосла­ло всех арестованных членов Русского бюро ЦК. Наря­ду с товарищем Сталиным сюда был сослан неодно­кратно бежавший из ссылки Яков Михайлович Свердлов, а затем Сурен Спандарян.

Яков Михайлович Свердлов — крупнейший организа­тор и строитель большевистской партии. Шестнадцатилетним юношей, в 1901 г. по поручению Нижегородского комитета искровцев Я.М. Свердлов ве­дет усиленную пропаганду и агитацию среди рабочих, организует тайную типографию для печатания нелегаль­ной литературы. С 1903 г. он — большевик, ведет энергичную борь­бу с меньшевиками и примиренцами в нижегородской и сормовской партийных организациях. В 1904 году профессиональный революционер Я.М. Свердлов находится в Северном текстильном районе, в Костроме, сплачивает большевиков, организует рабочих для борьбы с самодержавием. В первую русскую революцию 1905 года Яков Ми­хайлович Свердлов, по поручению ЦК большевиков, на­ходится в Казани, оттуда выезжает в Нижний Новгород, Сормово, Самару, Саратов, а в августе он уже на Урале, в Екатеринбурге (ныне Свердловск). Товарищ «Андрей» (так звали подпольщики Я.М. Свердлова) сумел в ко­роткое время сплотить уральских большевиков, объеди­нить ряд организаций, поставить на должную высоту большевистскую пропаганду и агитацию. Большевик Я.М. Свердлов часто выступает перед массами на заво­дах, фабриках, в казармах, неуклонно отстаивает ленин­скую линию, подготовляет вооруженное восстание.

В декабре 1905 года Я.М. Свердлов избирается де­легатом на Всероссийскую конференцию большевиков в Таммерфорсе, но на конференцию запоздал. В начале 1906 года он в Перми и в феврале организует там Уральскую областную конференцию большевиков, руко­водит ее работами и избирается членом областного коми­тета. 10 июня 1906 г. его арестовывают в Перми, затем осуждают на два года заключения. В ноябре 1909 г. он приезжает в Москву, восстанавливает партийную организацию. 13 декабря 1909 года Я.М. Свердлова вновь арестовывают на заседании Московского комитета и через месяц высылают по этапу на три; года в Нарымский край, откуда 27 Июля 1910 г. он бежит в Петер­бург. Ведет большую партийную работу в петербургской организации, громит меньшевиков-ликвидаторов. 14 ноября 1910 года его опять арестовывают, еще раз ссылают в Нарымский край на четыре года. Направляясь на пароходе к месту своего водворения в г. Нарым, несмотря на специально приставленных двух жандармов, Я.М. Свердлов бежал, но через несколько дней, 22 июня 1911 г., был обнаружен полицией в селе Колпашево и препровожден в глухой поселок Нарымского края — Максимкин Яр.

На Пражской конференции 1912 года Я.М. Свердлов набирается заочно в состав Центрального Комитета партии.

5 декабря 1912 г. он совершает удачный побег из нарымской ссылки в Петербург, входит в состав Русского бюро ЦК, руководимого И.В. Сталиным, а также в со­став редакции «Правды».

О совместной революционной деятельности членов Центрального Комитета партии И.В. Сталина и Я.М. Свердлова была подробно информирована царская ох­ранка. 6 февраля 1913 г. департамент полиций сообщал, что располагает сведениями о том, что члены Русского бюро ленинского Центрального Комитета Российской социал-демократической партии Джугашвили и Свердлов организуют на Урале тайную типографию и областное бюро партии.

10 февраля 1913 г., после двухмесячного пребывания на воле, Яков Михайлович Свердлов был вновь аресто­ван на квартире у депутата-большевика IV Государствен­ной думы Г. И. Петровского. Свердлова так же, как и Сталина, выдал провокатор Малиновский.

Директор департамента полиции 2 марта 1913 г. дал подробную сводку «преступлений» Я.М. Свердлова.

«Располагая такими сведениями о Свердлове и Новгородцевой и зная о пребывании их в столице и о про­живании в квартире члена Государственной думы Пет­ровского, чины охранного отделения и полиции не могли не принять соответствующих мер к задержанию Сверд­лова и Новгородцевой. Этим обстоятельством и объяс­няется посещение чинами охранного отделения квар­тиры члена Государственной думы Петровского, члена социал-демократической фракции Государственной думы большевистско-ленинского направления. Сто­ронники этого течений во главе с известным членом Центрального комитета „Российской социалистической рабочей партий“ Лениным стремятся к изменению существующего государственного строя путем вооружен­ного восстания и образования временного правительства на демократических началах. Но, надеясь в ближайшем будущем привести в исполнение указанный замысел, представители названного течения рекомендуют своим сотоварищам прежде всего использовать в революцион­ных выступлениях членов Государственной думы, входя­щих в состав социал-демократической фракции, и в этих целях устанавливать с фракцией самые тесные связи. При­чина такого требования стоит в тесной связи с назначением самой фракции задачи, преследуемые фракцией, заклю­чаются в открытой и притом легальной пропаганде с думской кафедры программных требований „Российской социал-демократической рабочей партии“, в целях озна­комления с таковым возможно большего числа рабочего населения. Помимо того, думская социал-демократическая фракция является местом, куда обращаются социал-демократы за разрешением различных партийных вопро­сов, а также за защитой партийных интересов и откуда получаются директивы о направлении социал-демократи­ческой работы на местах. Играя такую роль в жизни страны, социал-демократическая фракция в то же время является органом, подчиненным Центральному комитету „Российской социал-демократической рабочей партии“, в состав коего входит вышеупомянутый Ленин.

Затруднения, возникшие в вопросах отдания партий­ных директив существующим нелегальным в России со­циал-демократическим организациям, в издании партий­ной литературы и в транспортировке ее из-за границы для распространения в России, побудили Ленина в целях ближайшего воздействия Центрального комитета на оз­наченные социал-демократические организации и для поднятия духа в таковых создать в Петербурге „Русское бюро Центрального комитета“, составив таковое частью из членов социал-демократической фракции Государст­венной думы, частью из известных социал-демократиче­ских деятелей путем кооптации таковых.

В числе таких кооптированных членов „Русского бю­ро“ известны были: задержанный в квартире члена Го­сударственной думы Петровского Свердлов и арестован­ный в феврале месяце Иосиф Джугашвили, также бе­жавший из Нарымского края.

Насколько известно, Свердлов предполагался для редактирования издаваемой в Петербурге легальным по­рядком под руководством члена Государственной думы газеты „Правда“, которая является руководящим орга­ном ленинцев в России и ведет на своих страницах неустанную пропаганду социал-демократических идей».

После нескольких месяцев пребывании в петербург­ской тюрьме «Кресты», 6 мая 1913 г. Я.М. Свердлов был отправлен в Туруханский край и 23 июня водворен на станке Селивановском, в 9 километрах от Туруханска.

Департаменту полиции было хорошо известно, в пер­вую очередь через провокатора Малиновского, что И.В. Сталин и Я.М. Свердлов являются крупнейшими деяте­лями большевистской партии и при первой возможности обязательно убегут из ссылки на партийную работу в Россию.

25 августа 1913 г. начальник Енисейского губернского жандармского управления получил секретное предписа­ние от вице-директора департамента полиции:

«Ввиду возможности побега из ссылки в целях воз­вращения к прежней партийной деятельности Иосифа Виссарионовича Джугашвили и Якова Мовшева Свердлова, высланных в Туруханский край под глас­ный надзор полиций, департамент полиции просит ваше высокоблагородие принять меры к воспрепятствованию Джугашвили и Свердлову побега из ссылки».

21 сентября 1913 г. Туруханский пристав получает до­полнительную характеристику И.В.Сталина и Я.М. Свердлова.

«Состоящие под гласным надзором полиции в Туруханском крае Иосиф Виссарионович Джугашвили и Яков Мовшев Свердлов являются очень серьезными револю­ционерами. Вследствие распоряжения департамента полиции про­шу вас примять все меры к воспрепятствованию побега Джугашвили и Свердлова».

Находясь в разных пунктах ссылки, И.В. Сталин и Я.М. Свердлов искали возможности встречи. Удобным местом для встречи было село Монастырское. И.В. Сталин и Я.М. Свердлов пытались легальным и неле­гальным путем побывать в этом селе.

27 июня 1913 г. Я.М. Свердлов пишет в заявлении Туруханскому приставу:

«Ввиду полной невозможности достать какие-либо продукты в Селиванихе, прошу разрешить мне приезжать раз в неделю в село Монастырское за продукта­ми».

О том, что И.В. Сталин и Я.М. Свердлов, несмотря на полицейские рогатки, искали встреч друг с другом, красноречиво говорят донесения надзирателя. 31 августа он сообщает, что

«административно-политический ссыльный Яков Свердлов ежедневно ходит в лес рубить дрова, а между прочим уходит в село Монастырское».

7 сентября он опять спешит сообщить:

«Администра­тивно-политический ссыльный Яков Свердлов, крадучись лесом, удалился в Монастырь».

Наконец, 17 сентября надзирателю станка Костино Туруханский пристав сообщнил:

«Даю вам знать, что административно-ссыльному Джугашвили мною разрешена отлучка в село Монастырское для покупки продуктов, о чем ему и объявить».

Если же при поездках в Монастырское И.В. Сталин и Я.М. Свердлов и не встречались лично, то передавали через живущих там ссыльных необходимые сведения и обменивались информациями.

*

Сурен Спандарян — крупнейший деятель большевист­ской партии, пламенный революционер, марксист-ленинец, всю свою яркую жизнь отдал делу борьбы за ос­вобождение рабочего класса.

В 1902 году 18-летний Сурен Спандарян, ученик 8 класса гимназии, вступает в тифлисскую организацию искровцев. Он глубоко изучает произведения Маркса, Энгельса, Ленина, овладевает революционной теорией. Су­рен Спандарян вовлекает учащуюся молодежь в подполь­ные марксистские кружки. Окончив гимназию, Сурен едет в Москву, поступает в университет. Установив связь с московской организацией большевиков, Сурен ведет пропагандистскую работу на табачной фабрике «Дукат» и является одним из организаторов студенческих демон­страций.

В письме к своему отцу Сурен писал (Отец Сурена Спаядаряна — Спандарь Спандарян был публици­стом, редактором-издателем либеральной газеты «Нор-Дар»):

«Вы, вероятно, читали уже о московской демонстра­ции? Это было нечто грозное, грандиозное! Печально только, что убито несколько человек студентов и курси­сток. Многие ранены, есть и искалеченные. Правительство было до того перепугано, что оно вызвало артил­лерию, а зверство полиции и казаков перешло всякие границы. Демонстрация произошла одновременно на Тверской, Кузнецком, Дмитровке, Лубянке, Воздвиженке, Арбате, Никитской. Не скрою, что участвовал и я, но благополучно выкрутился, хотя фуражка моя осталась на поле брани и меня малость поколотили. Но во имя справедливости нужно сказать, что и я своей дубинкой здорово прошелся по спинам и головам полицейских. В университете забастовка».

В апреле 1905 года Спандарян уехал в Германию и по­ступил в Гейдельбергский университет, но пробыл там недолго и через несколько месяцев возвратился в Тиф­лис на нелегальную партийную работу. Вскоре его избра­ли членом Кавказского союзного комитета большевиков, во главе которого стоял товарищ Сталин.

Осенью 1905 года Сурен Спандарян снова уехал в Москву, чтобы продолжать учебу. Во время декабрьско­го восстания 1905 года он с оружием в руках дрался на баррикадах Пресни. В ожесточенной схватке с царизмом пали многие бесстрашные революционеры. Смертельно был ранен и близкий друг Сурена — старый рабочий Тимо­фей. В память о нем Сурен принял имя «Тимофей» и с тех пор под этим именем стал известен партийным орга­низациям. Весной 1906 года Спандарян был исклю­чен из университета и вернулся на подпольную работу в Тифлис. Здесь под руководством И.В. Сталина Сурен Спандарян вел большую массовую работу. В августе 1906 года он руководил знаменитой забастовкой рабо­чих медных рудников в Алаверды (Армения). Сурен Спан­дарян входил в состав редакций армянской большевист­ской газеты «Канц» («Искра»), В ярких статьях он ра­зоблачал националистов-дашнаков и пропагандировал идеи революционного марксизма.

В 1907 г. Сурен Спандарян в Баку и затем входит в со­став Бакинского комитета, руководимого И, В. Сталиным. В Баку Сурен Спандарян был членом редакционных колле­гий созданных под руководством Сталина газет: неле­гальной «Бакинский пролетарий» и органа союза нефте­промышленных рабочих «Гудок», а затем и «Бакинский рабочий». Его страстные выступления на собраниях, в дискуссиях с меньшевиками, дашнаками, его острые, пла­менные статьи, принципиальность, организаторский та­лант всегда служили примером для большевиков.

С. Спандарян — верный ленинец, был беспощаден к врагам рабочего класса, к буржуазным националистам и оппортунистам. Он пользовался исключительной любовью и уважением членов партий и рабочих Баку.

На одном из собраний в Баку, бичуя меньшевиков, С. Спандарян сказал:

«Мы ждем от вас, меньшевиков, еще большего предательства, вы способны на большие подлости, потому что вы перестали думать об интересах, рабочих, потому что вы не верите в революцию и в ее победу. Но революция жива, и она отбросит со своего пути всех гнусных оппортунистов, пытающихся при­остановить ее шествие».

В период подготовки Пражской конференции С. Спан­дарян, вместе с С. Орджоникидзе, вел огромную ра­боту по сплачиванию большевистских рядов. Как член Российской организационной комиссии, Спандарян выез­жал в Москву, Петербург, в Прибалтийский край.

В январе 1912 года он поехал, делегатом от бакин­ской организации на Пражскую конференцию, выступил там с докладом о работе тифлисских большевиков. Рас­сказывая о трудностях большевистской работы в Закавказье, С. Спандарян показал всю предательскую роль закавказских меньшевиков. На Пражской конференции Су­рен Спандарян избирается в состав Центрального Коми­тета большевиков.

После Пражской конференции члены вновь избранно­го ЦК во главе с Лениным выехали в Лейпциг для со­вещания с социал-демократической фракцией III Государ­ственной думы. На этом совещании доклад о работе Пражской конференции сделал Ленин, о работе Россий­ской организационной комиссии Спандарян.

Через провокатора Малиновского полиция была осве­домлена о новом составе членов ЦК партии, избранном на Пражской конференции. Вскоре последовали аресты. 31 марта 1912 года вновь был арестован Сурен Спан­дарян.

Узнав об его аресте, Ленин посетил в Париже боль­ного отца Сурена и в тот же день (5 мая 1912 г.) писал в Берлин другу семьи Спандаряна Воски Тер-Ионисман:

«Не знаю, известна ли Вам печальная новость про нашего общего друга, который познакомил меня с Вами в Берлине, — Сурена Спандаряна. Он арестован в Баку. Жена его пишет отцу, что некому о нем позаботиться, нет де у него ни постели, ничего. Отец Спандаряна живет здесь. Смотрится он очень больным и старым. Сын обещал ему все сделать, чтобы выслать денег ему из Баку — из-за ареста не смог. Отец без денег, с квартиры его гонят. Положение его самое печальное, даже отчаянное.

Мы ему помогли небольшим займом. Но я все же ре­шил Вам написать. Вероятно, у Вас есть знакомые и друзья Спандаряна и в Баку и в Париже. Отец Спандаряна не раз посылал письма, забывая поставить ад­рес. Поэтому я очень боюсь, что его письма в Баку не дойдут. Не знаете-ли Вы кого-л[ибо] в Баку, кому можно бы написать про Сурена и попросить позаботиться о нем?».

Сурен Спандарян был приговорен к пожизненной ссылке в Сибирь. В сентябре 1913 г. он по этапу был вы­слан в Енисейскую губернию. В тяжелых условиях этапного пути в Сибирь Сурен Спандарян проявлял стойкость революционера, больше­вика.

Из красноярской тюрьмы он писал жене:

«Настроение бодрое, веселое, хорошее. Да здравствует жизнь! и мы еще повстанем, нечего унывать. Бывает хуже. А по срав­нению с другими — мои неприятности сущие пустяки».

И в сибирской ссылке Спандарян продолжал изучать марк­сизм, пополнять свои знания. В письмах он непременно просил посылать книги, газеты, особенно марксистскую литературу.

«Прошу об одном: хоть книги и газеты присылайте мне. Ведь без этого совсем можно сойти с ума. Вот уже три месяца я ничего не знаю. Пишите все мне почаще. Хоть в этом мне будет некоторая доля радости и утешения. Хоть дыхание жизни дойдет до меня. Еще раз прошу книги по истории, экономике, философий и т. д. и т. п. Газеты и журналы. Иначе погибнешь в этой ночи».

После короткого пребывания в красноярской пере­сыльной тюрьме Сурен Спандарян 8 ноября 1913 года был водворен в деревне Иннокентьевской, Перовской во­лости, Канского уезда, откуда он продолжал держать связь с партийными организациями России.

Начальник Енисейского губернского жандармского управления 1 февраля 1914 г. сообщил своему помощни­ку в Красноярском и Канском уездах, что

«для партий­ных сношений в распоряжении членов организации Российской социал-демократической рабочей партии имеют­ся нижеследующие адреса: 1) Канский уезд, Перовская волость, дер. Иннокентьевская Сурену Спандаряну, 2) село Перовское, Канского уезда, Анат, Ив. Ермакову. Сообщая об изложенном, предписываю выяснить возможно осторожно партийное значение указанных адресов и лиц, проживающих по ним, и о последующем мне донести».

Получив затем сообщение департамента полиции, что ленинский Центральный Комитет партии организует побег из ссылки членов ЦК Сталина, Свердлова и Спандаряна, Енисейское жандармское управление решило вы­слать Сурена Спандаряна в Туруханский край.

Начальник Енисейского жандармского управления 13 мая 1914 г. сообщил:

«Ссыльно-поселенец Перовской волости Сурен Спандаров Спандарян собирается бежать и кроме того ему поручено организацией подготовить материал для съезда в Вене в августе месяце».

Пристав Канского уезда, выполняя решение губерн­ской тюремной инспекции, поспешил отправить С. Спан­даряна под строжайший надзор полиции в Туруханский край. После тяжелого этапного пути Сурен Спандарян был водворен в село Монастырское, Туруханского края.

*

В тяжелых условиях постоянных слежек, придирок полицейских властей и больших материальных невзгод протекала туруханская ссылка И.В. Сталина.

По прибытии в ссылку (16 августа 1913 г.) И.В. Сталин написал заявление приставу Туруханского края о выдаче полагающегося пособия. В этом заявлении товарищ Сталин писал:

«Постоянных источников суще­ствования у меня не имеется, ввиду чего и прошу сде­лать представление куда следует о том, чтобы мне выда­вали положенное пособие».

В требовательной ведомости «Об отпуске пособия от казны лицам, состоящим под надзором полиции в Туруханском крае Енисейской губернии на сентябрьскую треть 1913 г.» было сказано:

«Джугашвили Иосиф Виссарионович недвижимой собственности, а также дру­гих источников дохода не имеет. К труду способен, но за­работков в пунктах вселения не имеет по не зависящим от него причинам».

Туруханский пристав испрашивал ежемесячное пособие на содержание ссыльно-поселенца Джугашвили И. В в сумме 15 рублей.

Здоровье Сталина пошатнулось. Пособие еще не было получено, наступали зимние холода, продукты стали до­роги, а денег не было.

В письме думской фракции большевиков, рассказывая о тяжелых материальных условиях жизни в туруханской ссылке, в конце ноября 1913 г. товарищ Сталин писал:

«Неловко как-то писать, но приходится. Кажется, никогда еще не переживал такого ужасного положения. Деньги все вышли, начался какой-то подозрительный кашель в связи с усилившимися морозами (37 градусов холода), общее состояние болезненное, нет запасов ни хлеба, ни сахара, ни мяса, здесь все дорогое, нужно молоко, нужны дрова, но… деньги, нет денег. У меня нет бога­тых родственников или знакомых, мне положительно не к кому обратиться. Моя просьба состоит в том, что, если у социал-демократической фракции до сих пор остается „фонд репрессивных“, пусть она, фракция, или лучше, бюро фракции выдаст мне единственную помощь хотя бы в рублей 60».

Далее товарищ Сталин пишет, что узнал о предпо­лагаемом выходе отдельной брошюрой его статей по национальному вопросу.

«Дело в том, что если это верно, то следовало бы добавить к статьям одну главу (это я мог бы сделать в несколько дней, если только дадите знать), а затем я надеюсь (вправе надеяться), что будет гонорар (в этом злосчастном крае, где нет ничего, кроме рыбы, деньги нужны, как воздух). Только что узнал, что, кажется, в конце августа Бадае­вым переслано для меня в Ворогово (Енисейский уезд) не то 20, не то 25 рублей. Сообщаю, что я их не полу­чил еще и, должно быть, не получу до весны. За все мое пребывание в туруханской ссылке получил всего 44 рубля из-за границы и 25 рублей от Петровского. Боль­ше я ничего не получал. Иосиф».

По свидетельству С. Аллилуева, находившегося в то время на партийной работе в Петербурге, Владимир Ильич Ленин из-за границы пересылал деньги для това­рища Сталина.

В своих воспоминаниях «Встречи с товарищем Сталиным» С. Аллилуев рассказывает, что в августе 1913 г. он получил от И.В. Сталина письмо, в котором он просил сходить к члену Государственной думы А. Ба­даеву и поторопить с отправкой денег, присланных для него Лениным.

«Товарищ Сталин подробно пояснял в письме, что деньги нужны спешно, так как наступает су­ровая полярная зима и нужно успеть запастись необхо­димыми продуктами».

Полученные деньги были скоро израсходованы, пола­гающееся пособие не получено. Положение И.В. Сталина продолжало быть очень тяжелым. В петербургское книгоиздательское товарищество «Просвещение», в котором сотрудничал И.В. Сталин, он писал 10 ноября 1913 г.:

«Как-то совестно писать, но что поделаешь, нужда заставляет. У меня нет ни гроша, и все припасы вышли. Были кое-какие деньги, да ушли на теплую одежду, обувь и припасы, которые здесь страшно дороги. Пока еще доверяют в кредит, но что будет потом — ей богу не знаю. Нельзя ли будет растормошить знакомых и раз­добыть руб. 20 — 30. А то и больше. Это было бы прямо спасение и чем скорее, тем лучше, так как зима у нас в разгаре (вчера было 33 градуса холода), а дрова не куп­лены в достаточном количестве, запас в исходе. Адрес знаете, шлите прямо на меня (Тур. край, .Ени­сейск. губ., деревня Костино и прочее)».

В письме в редакцию журнала «Просвещение», где были помещены статьи И.В. Сталина по национальному вопросу, он 20 ноября 1913 г. напоминает, что нужда в деньгах очень большая. Через некоторое время деньги И.В. Сталину начали поступать, но жандармский ротмистр Железняков, нахо­дившийся в Енисейске, чинил препятствия к их получению.

Туруханский отдельный пристав 30 января 1914 г. пи­сал жандармскому ротмистру, что

«на имя администра­тивно-высланного в Туруханский край Иосифа Виссарио­новича Джугашвили в Туруханском почтовом отделении получено 3 перевода по телеграфу: один из Петер­бурга— на 50 руб., второй из Тифлиса — на 10 руб. и третий из Петербурга от А. Бадаева на 25 руб., всего восемьдесят пять рублей. И. Джугашвили лишен казен­ного пособия за февраль, март, апрель, май, июнь и июль 20 дней, хотя Джугашвили их еще не получил из почты, но это обстоятельство, по моему мнению, не мо­жет препятствовать лишению пособия».

*

Даже и в далекой туруханской ссылке И.В. Сталин и его соратники сильно «беспокоили» царское правительство. 9 декабря 1913 г. с пометкой «совершенно спешно» сообщалось туруханскому приставу:

«Гласноподнадзорные ст. Мироединского Иосиф Виссарионович Джугашвили и ст. Селивановского Яков Мовшев Свердлов в непродолжительном времени предпола­гают совершить побег. Желательно поставить их в невоз­можность побега, почему полагал бы перевести Джуга­швили и Свердлова в село Монастырское, где установить за ними строгое наблюдение, а также установить наблю­дение за получением кем-либо из ссыльных или подозрительных крестьян крупных сумм денег, которые по всей вероятности будут предназначены для побега Джу­гашвили и Свердлова».

Жандармы пытались сделать совершенно невозмож­ными побеги политических из туруханской ссылки. На единственном пути из Туруханского края, на Енисее, где Туруханский край граничит с Енисейским уездом, нахо­дился кордон, состоявший из стражников-солдат. Кордон располагал быстроходными моторными лодками. Заставы были расположены по обоим берегам Енисея. В обя­занность кордона входило проверять всех едущих вверх по Енисею. Кордон находился около станка Ворогово.

Получив сообщение о готовящемся побеге, жандарм­ский ротмистр в Енисейске предложил установить

«особо тщательное наблюдение за всеми лицами, едущими через Вороговский кордон, дабы воспрепятствовать побегу».

Засуетились царские ищейки. Создалась большая пе­реписка о якобы готовящемся побеге из ссылки И.В. Сталина и Я.М. Свердлова. Начальник Енисейского жандармского управления 20 декабря 1913 г. сообщает жандармскому ротмистру:

«Ввиду намерения административно-ссыльных Турухан­ского края Якова Свердлова и Иосифа Джугашвили совершить побег, предписано туруханскому отдельному при­ставу 7 сего декабря немедленно принять меры к предупреждению их побега и об установлении за ними са­мого бдительного полицейского надзора».

Получая неоднократные тревожные сообщения из де­партамента полиции и Енисейского губернского жандарм­ского управления о том, что И.В. Стадий и Я.М. Сверд­лов собираются бежать из ссылки, туруханский пристав откладывает до лета перевод ссыльных в Монастырское.

27 января 1914 г. он сообщал, что

«в отношении, предупреждения побега со стороны административно ссыльных Иосифа Джугашвили и Якова Свердлова мною установлен за ними дополнительный надзор. Переведены в с. Монастырское будут пред навигацией, ввиду неиме­ний квартир в настоящее время в селе Монастырском побеги могут быть только летом, но зимним путем невозможны. Зимние побеги в настоящее время очень легко предупредить, так как в крае телефонное сообще­ние открыто и своевременные меры к задержанию бегле­цов будут давать благоприятные результаты».

В департаменте полиции вызвал тревогу денежный пе­ревод на имя И.В. Сталина и Я.М. Свердлова. Поли­цейские насторожились: деньги нужны для организации побега из ссылки.

Начальник Енисейского губернского жандармского уп­равления 31 января 1914 г. телеграфирует жандармскому ротмистру в Енисейск:

«Высланным по постановлению г. министра внутренних дел в Туруханский край под гласный надзор полиции Иосифу Виссарионовичу Джугашвили и Якову Мовшеву (Михайловичу) Свердлову вы­сланы 28 сего января, кроме ранее посланных ста рублей, еще пятьдесят рублей для организации побега их из Туруханского края. Сообщаю на предмет принятия мер к предупреждении побега Джугашвили и Свердлова».

Жандармский ротмистр приезжал со специальным до­кладом к енисейскому губернатору, чтобы получить дополнительные инструкции, как поступить с ссыльными, которые под видом касс взаимопомощи переходят к по­литической деятельности. Особенно жандармский ротмистр требовал конкретных указаний, как поступить с И.В. Сталиным И Я.М. Свердловым, готовящими побег из ссылки.

Любопытна в этом отношении секретная информация ротмистра Железнякова начальнику губернского жандарм­ского управления о полученных им указаниях от Ени­сейского губернатора Крафта. Губернатор разъяснял, что в случае получения жандармскими властями основатель­ных сведений о готовящихся побегах следует переводворять ссыльных в другое место, откуда побег был бы невозможен.

То же правило должно относиться и к выдворению в другие места лиц, ведущих на местах политическую дея­тельность (рефераты, лекции и т. д. для ссыльных).

«Что касается предотвращения побега из ссылки гласноподнадзорных Джугашвили и Свердлова, г. гу­бернатор нашел необходимым выдворить их на станок Туруханского края, где бы не было других ссыльных, и специально для них назначить двух надзирателей».

Департамент полиций и жандармские власти были убеждены, что если Сталин и Свердлов еще не убежали, то убегут из ссылки обязательно, и поэтому из Петер­бурга и Москвы шли тревожные телеграммы. Дело дохо­дило до курьезов.

Начальник Енисейского губернского жандармского управлений 13 февраля 1914 г. сообщил енисейскому гу­бернатору, что Я.М. Свердлову уже удалось бежать из ссылки и якобы он находится в Москве. В этом сообщении было сказано:

«Начальник Московского охранного отделения теле­граммой от 11 сего февраля за № 289057 запросил ме­ня, встречается ли надобность в настоящее время в по­лоцком мещанине Якове Михайловиче Свердлове, имея ввиду, что полоцкий мещанин Яков Мовшев (Михайлов) Свердлов за принадлежность к РСДРП по постановле­нию г. министра внутренних дел выслан в Туруханский край, Енисейской губернии, под гласный надзор поли­ции на пять лет, считая срок с 8 апреля 1913 года, прибыл 22 июля 1913 года и водворен на жительство на станке Селивановском, Туруханского края, откуда по сведениям департамента полиции Свердлов вместе с административно-ссыльным Иосифом Джугашвили пред­полагают совершить побег, для которого им были вы­сланы деньги. В настоящее время хотя и не имея сведе­ний о побеге из Туруханского края Якова Мовшева (Михайлова) Свердлова, но из телеграммы упомянутого выше начальника охранного отделения можно заключить, что Яков Свердлов из Туруханского края уже бе­жал и появился в г. Москве. Ввиду чего мною телеграм­мой от сего числа за № 3773 сообщено начальнику Московского охранного отделения, что Свердлов административно-ссыльный Туруханского края, почему подле­жит задержанию и препровождению этапным порядком в город Красноярск в ваше распоряжение с просьбой уведомить меня о последующем».

Красноярское жандармское управление 20 февраля 1914 г. послало запрос жандармскому ротмистру в Ени­сейск и туруханскому приставу, не бежали ли из ссылки Сталин и Свердлов. Срочного ответа не последовало. В губернском жан­дармском управлении были уверены, что побег состоялся, и приняли как должное ложную тревогу из Москвы, что там разыскивается Я.М. Свердлов.

Не получив информации из Красноярска, московская охранка, в свою очередь, продолжала разыскивать Я.М. Свердлова. Начальник московской охранки 4 марта 1914 г. сооб­щил начальнику Енисейского губернского жандармского управления, что

«Свердлов — беглый административно- ссыльный Туруханского края, по сведениям агентуры от­деления, временно после побега скрывался в гор, Москве. Произведенной разработкой выяснить местопребыва­ние Свердлова не представлялось возможным. По сведениям из того же источника, названный Свердлов 15-го минувшего февраля выехал из Москвы заграницу, но куда именно, неизвестно. Отъезд его на вокзалах наружным наблюдением отмечен не был».

Три недели безуспешно искали Свердлова в Москве. 13 ноября 1914 г. красноярские жандармские власти вновь, уже в категорической форме предложили ротми­стру в Енисейске

«точно проверить, находится ли на месте водворения на станке Селивановском, Туруханского края, административно-ссыльный Яков Мовшев (Ми­хайлов) Свердлов, или же бежал, т. к. по сведениям начальника Московского охранного отделения названный Свердлов после побега из Туруханского края временно скрывался в г. Москве, откуда по сведениям агентуры выехал заграницу, но куда именно, неизвестно. О результатах проверки мне подробно донесите».

Сбитый с толку, туруханский пристав телеграфировал, что И.В. Сталин и Я.М. Свердлов находятся безот­лучно в ссылке. И по всем жандармским управле­ниям полетели сообщения о том, что была поднята лож­ная паника. Енисейский губернатор сообщал в жандармское уп­равление:

«Об административно-ссыльных Туруханского края Иосифе Виссарионовиче Джугашвили и Якове Мовшеве Свердлове, предполагающих, по сведениям депар­тамента полиции, совершить побег из края, и о появлении последнего из них, Свердлова, будто бы уже в гор. Москве, — мною 20 февраля за № 889 поручено было туруханскому отдельному приставу немедленно доне­сти: находятся ли налицо в месте водворений упомяну­тые выше поднадзорные Джугашвили и Свердлов, а так­же приняты ли им, приставом, в исполнение данных ему ранее распоряжений, меры к предупреждению всякой возможности побега названных поднадзорных из места ссылки.

В ответ на это поручение пристав Кибиров телеграм­мою от 12 сего марта донес мне, что оба поименован­ные поднадзорные находятся налицо в крае и что меры к предупреждению их побега приняты».

И начальнику Московского охранного отделения, первому затеявшему это смехотворное происшествие, бы­ло сообщено, что

«административно-ссыльный Туруханского края мещанин города Полоцка Яков Мовшев (Михайлов) Свердлов находится в настоящее время в месте причисления на станке Селивановском, Туруханского края, и побега не совершал и что меры к предуп­реждению побега приняты».

Оторванный от непосредственного руководства рабо­чим движением, И.В. Сталин находил пути для поддер­жания связи с большевистскими организациями России, с В.И. Лениным.

Товарищ Сталин не прекращал нелегальной партий­ной работы. Шла переписка с подпольными организа­циями, товарищами. Для этого были использованы все­возможные пути: через матросов пароходов, лодочни­ков, через проезжавших людей. Письма тщательно за­шифровывались, проходили через несколько рук, пока, наконец, попадали на конспиративную квартиру, в боль­шевистскую организацию. Всю секретную переписку в туруханской ссылке было поручено вести В. Швейцер, находящейся вместе с С. Спандаряном в туруханской ссылке.

Главная конспиративная квартира, через которую пе­ресылались партийные документы из туруханской ссылки, находилась в Красноярске у Ивана Ивановича Самой­лова. На окраине города, на улице Малокаченская, 17, в небольшом деревянном домике, во дворе, жил И.И. Самойлов. Сюда пересылались письма и партий­ные документы для рассылки по России и за границу.

Письма от Сталина из туруханской ссылки иногда шли также через Аллилуева, который тогда жил в Петер­бурге.

Жандармские власти узнавали, что члены Централь­ного Комитета большевиков, руководители Русского бюро ЦК И.В. Сталин и Я.М. Свердлов используют все мало-мальские возможности, чтобы держать связь, давать указания и советы партийным организациям и членам партий из далекой туруханской ссылки.

Любопытен следующий документ, полученный в Ени­сейском розыскном пункте 2 февраля 1914 г.:

«В департаменте полиции получены сведения о том, что для партийных сношений в распоряжении членов организации Российской социал-демократической рабо­чей партии имеются нижеследующие адреса: 1) Туруханский край, Енисейской губернии, д. Костино, Иосиф Виссарионович Джугашвили, 2) ст. Селиваниха, Туруханский край, Енисейской губернии, село Монастыр­ское, Яков Михайлов Свердлов.

Сообщая об изложенном, предписываю выяснить возможно осторожно партийное значение указанных ад­ресов и лиц, проживающих по ним, и о последующем мне донести».

Кто такие Джугашвили и Свердлов, было отлично из­вестно департаменту полиции, но очень редко удавалось жандармам узнавать, куда и кому шли партийные ука­зания.

Не успели жандармы, начиная от департамента по­лиции в Петербурге, охранных отделений Москвы и Красноярска, оправиться от испуга, вызванного сообще­нием о предполагаемом побеге из туруханской ссылки Сталина и Свердлова и о якобы совершившемся уже побеге Свердлова, как департамент полиции получил через свою заграничную агентуру новое тревожное донесение, что летом 1914 года ко времени Международного кон­гресса II Интернационала в Вене приурочивается очеред­ной съезд Российской социал-демократической партии большевиков и что на этом съезде должны принять участие члены ЦК партии Сталин, Свердлов в Спандарян, побег из туруханской ссылки которых орга­низует В.И. Ленин.

Опять из Петербурга в Красноярск шли срочные предписания. Департамент полиции 2 мая 1914 г. Сооб­щил начальнику Енисейского губернского жандармского управления:

«В департаменте полиции получены сведения о том, что находящимися за границей представителями Цент­рального комитета Российской социал-демократической рабочей партии во главе с Лениным решено устроить партийный съезд, приурочив созыв такового к международному социалистическому конгрессу, назначенному в Вене в августе текущего года. В целях успешности созыва пар­тийного съезда предположено устроить организационные объезды имперских организаций и поручить эти объез­ды целому ряду известных партийных деятелей, находя­щихся в ссылке, устроив им побеги из мест ссылки. В числе лиц означенной категории значатся: 1) ссыльно-поселенец Сурен Спандаров Спандарян, назначен­ный на водворение в Перовскую волость, Канского уезда, 2) Яков Мовшев Свердлов, высланный под гласный надзор полиции в Туруханский край и водво­ренный на станке Селивановском, 3) Иосиф Виссарио­нов Джугашвили, высланный под гласный надзор по­лиции в Туруханский край и водворенный на станке Костино».

Начальник Енисейского губернского жандармского управления немедленно сообщил об этом тревожном до­несении из Петербурга енисейскому губернатору. Было принято решение И.В. Сталина из станка Костино и Я.М. Свердлова из станка Селивановского перевести в Курейку — самый отдаленный северный пункт Туруханского края. Для охраны двух особенно опасных для царизма политических ссыльных в Курейке — Сталина и Свердлова были приставлены два надзирателя.

Станок Курейка расположен недалеко от устья реки Курейки, впадающей в Енисей там, где великая сибир­ская река пересекает Северный полярный круг.

Издавна Енисейский Север привлекал алчные взоры царского правительства. Огнем и кровью прокладывался путь в эту замечательную страну, славящуюся такими богатствами, как леса, полные зверем, реки, изобилую­щие рыбой. Главной же приманкой был соболь. Шкурки соболя ценились на рынке, как звонкая монета. Купцы, царские сатрапы беспощадно эксплуатировали народы Севера, держали их в темноте, спаивали водкой, «огнен­ной водой» русского царя, чтобы свободнее было оби­рать «инородцев».

Для хищнического ограбления, выкачивания богатств Северной тайги царскому правительству нужны были «свои» люди, нужна была постоянная связь с Севером.

С начала XIX столетий царское правительство рек­рутировало из более «надежных» крестьян «переселен­цев», снабжало их всем необходимым для организации хозяйства и на плотах спускало по Енисею. Создавались станки. Среди «переселенцев» вырастали кулаки — полу­купцы-полукрестьяне, обиравшие своего разорившегося брата-крестьянина и особенно «инородцев».

До 1810 года на месте Курейки было зимовье, со­стоявшее из нескольких изб, разбросанных на кочках бо­лотистой поляны. Затем на месте зимовки была орга­низована почтовая станция — станок Курейка. В сороковых годах XIX столетия в Курейке появились первые русские переселенцы.

Ко времени перевода в Курейку И.В. Сталина и Я.М. Свердлова все население станка состояло из 38 мужчин и 29 женщин. Не было ни одного грамотного. Жители станка занимались рыбной ловлей и охотой.

В «Очерках Туруханского края», написанных и напе­чатанных в 1915 году в «Вестнике Европы», Я.М. Сверд­лов рассказывал также и о кабальном положении населения края:

«Жители добывают средства к существованию рыбо­ловством и охотой. Для промысла необходимы различ­ные орудия. Все это можно получить лишь от торговцев, приходится брать в кредит. Попавший тем или иным путем в кредитные отношения промышленник уже не может обычно вырваться из зависимой задолженно­сти. Сколько бы он ни добывал, весь его промысел переходит к „его“ купцу. И всегда он остается еще что-либо должен. Ему навязывается наряду с необхо­димым и ненужный товар, долг постоянно растет. Купец записывает что-то, когда дает товар, а что именно пи­шет — кто его знает».

О побеге из Курейки трудно было даже думать. Во время короткого полярного лета сюда заходил лишь один пароход. Три месяца в году вообще не было ни­какой связи. Последний пароход, который выходил из Енисейска 1 августа и останавливался в селе Монастыр­ском, так и не доходил до Курейки. Водный путь по реке Енисею тщательно контролировался властями. Зимой ездили только на нартах с оленьими или собачьими упряжками. Бежать зимой было почти невозможно вви­ду безлюдности края. Непроходимая тайга обрекала бег­лецов на гибель. Все населенные пункты были связаны телеграфом, на каждом шагу бежавшего подстерегала засада. Во всем Туруханском крае жило 3 тысячи рус­ских и 8 тысяч народов Севера — кето, эвенки, ненцы и якуты. Сотни верст отделяли жилье от жилья.

Я.М. Свердлов в письме к своей сестре, перехва­ченном полицией, рассказывал о тяжелых условиях жиз­ни в Курейке.

«Дорогая Сарра! Следующее мое письмо будет снова занумеровано. Теперь пишу налету лишь пару строк. Меня и Иосифа Джугашвили переводят на 100 верст севернее, севернее Полярного круга на 80 верст. Только двое будет на станке и при нас два стражника. Надзор усилили, от почты оторвали, последняя раз в месяц через „ходока“, который часто запаздывает. Практически не более 8 — 9 почт в год. Все же лучше, чем на Максимкином Яру. Прошу посылать все по старому адресу, товарищи будут переправлять. Джугашвили за получение денег лишен по­собия на 4 месяца. Деньги необходимы и мне и ему. Но на наше имя посылать нельзя. Сообщи об этом друзьям. Впрочем, я уже писал тебе, что у меня есть долг к можно посылать не мне, а непосредственно кредиторам. Адреса их сообщу. Только нужно помечать на купоне: „в счет долга Я.М.“. Все, что просил, жду. Напишу уже из Курейки, никому, кроме тебя, в Питер не пишу. Надеюсь, что от тебя узнают. Целую крепко, твой Як. Пиши чаще и больше. О том же прошу всех прия­телей. В Питер кое-кому все же написал. Адрес мой прежний».

На этом письме стоял штемпель: Туруханск, 13. III, 1914 г.

Еще в одном из перехваченных жандармами писем Я.М. Свердлова сказано:

«Милый мой друг. Вот жаловался на однооб­разие. Начальство пришло мне на помощь. Меня пере­селяют на 200 в. севернее за Полярный круг. Отправля­ют надзирателей 2-х с нами — со мной и Иосифом Джугашвили. Вообще все время о нас обоих одинако­во заботятся. Через один—два дня будет новый станок, где будем жить — Курейка, тоже на берегу Енисея. Почта 1 раз в месяц, через „ходока“. Приятного мало. Но мы носа не вешаем».

*

Анфиса Степановна Тарасеева, на квартире у которой по прибытии в Курейку поселился товарищ Сталин, рас­сказывает:

«Приезд Иосифа Виссарионовича и Якова Михайло­вича помню хорошо. Это был для Курейки исторический день. Двух ссыльных к нам в Курейку привезли и к каждому приставлен жандарм. Обычно один жандарм привозил пять — шесть человек ссыльных, а тут два ссыльных и с ними два жандарма. Мы тогда думали: „Это очень опасные преступники“.

Семья была у нас большая. У меня ребятишки, у снохи ребятишки, а тут через сенки в другой избе ссыль­ные постояльцы.

В понедельник постирать вздумала, воду кипячу. Глядь, дверь открылась. Зашел человек с чемоданчиком, с постелью в узелке. Зашел и сразу говорит: „Здравст­вуйте, хозяюшка, я к вам на квартиру пожалован“.

Голос не как у сибиряка, борода густющая, черная, смоляная, волосы черные. Пригласила войти в комнату. Прошел, чемоданчик поставил, а сам — как и вырос в нашей избе. С ребятишками играть стал, быстрый, верт­кий. Дашутку, самую маленькую, на спину, Сашутку под руку и ну бегать по избе-то. Они, было, его дичи­лись, а погодя, как с отцом родным, обвыклась. Мужики приехали, промерзли. Морозы-то у нас боль­шие, лишь только стеклы да избяные бревны постукива­ют и в углах трещины дают. Кипятку подала на стол, заварила смородиновыми листьями, черемши соленой в чашке, по кусочку рыбки, хлеба, соли (с сахаром-то по большим праздникам пи­ли). Сели мужики за стол, нового постояльца позвали. Говорит-то он по-культурному: „Не стоит, хозяева, тре­вожиться, в Туруханске обедал вчера, а что чаем с до­роги погреться — можно“. Попили, поели что есть, по­толковали, кто, откуда.

— Я, — говорит, — из Петербурга, Иосиф Виссарио­нович Джугашвили, политический ссыльный.

Так он и прожил у нас до страстной недели, а там к Перепрыгиным перевели квартировать.

Слова худого не слышали. Умный, грамотный».

Во все глаза следили жандармы за И.В. Сталиным. Особенно ревностно выполнял приказания начальства держиморда, свирепый и жестокий охранник Иван Лалетин. Курейские старожилы помнят этого стражника с боль­шими рыжими усами и окладистой рыжей бородой. Всегда он ходил при форме: револьвер в желтой кобуре на одном боку, шашка на другом и все жандармские атрибуты с ним. Этот царский слуга своей слежкой и придирками не давал товарищу Сталину покоя.

Колхозница Марья Петровна Давыдова вспоминает:

«Однажды Иосиф Виссарионович взял у моего брата ружье и хотел сходить на охоту. А охота у нас рядом, тайга начинается под окном. Жандарм Лалетин налетел на Иосифа Виссарионовича, обнажил шашку и хотел его обезоружить. Брать ружье товарищу Сталину не разрешалось. Но товарищ Сталин не отдал ружья жандарму, а возвратил eго брату. Помню, тогда жандарм порезал Иосифу Виссарионовичу руки».

«Как-то вечером весной 1914 года, — вспоминает колхозник Федор Андреевич Тарасеев, — мы наблюдали такую картину: жандарм пятился к Енисею и трусливо махал обнаженной шашкой впереди себя, а товарищ Сталин шел на него возбужденный и строгий, с сжатыми кулаками. Оказывается, в этот день товарищ Сталин си­дел, работал и не выходил на улицу. Жандарму показа­лось это подозрительным, он и решил проверить. Без, спроса ворвался в комнату, и товарищ Сталин в шею выгнал этого мерзавца».

В мае 1914 г. туруханский пристав вынужден был, после настоятельных требований товарища Сталина, сменить стражника. На место Лалетина был послан Ми­хаил Мерзляков.

Вот что говорит Мерзляков, ныне 70-летний колхоз­ник:

«В Монастырское я приехал с семьей в мае 1914 года, приехал на заработки, искать счастья. Дома жить было тяжело, а тут еще поговаривали о страшной вой­не. Мы с женой решили поехать в Туруханский край. Через два дня я пошел в управление и меня приняли охранником. Помню, при мне Кибиров говорил своему помощнику Ивановскому, который был вредным челове­ком, цепной царской собакой: „Вот и пошлем Мерзлякова в Курейку, а то административный ссыльный Джугашвили `настоятельно требует сменить его охранника, как бы не нажить греха`“. Меня обмундировали, оклад положили 50 рублей в месяц, дали гребцов, и я на лодке отправился в Курейку. Перед отъездом снабдили инструкцией и строго-настрого наказали, чтобы я следил за административно ссыльным Джугашвили, не пускал его со станка Курейка, не позволял ходить на пароход, не давал читать журналы, газеты, не допускал сборищ, запрещал игры с молодежью и прогулки на лодке. Особенно строго было наказано следить за ссыльным Джугашвили в отношении огнестрельного оружия. После ухода Лалетина из Курейки (он ушел пешком, потому что местные жители не дали ему подводу) я устроился на квартиру в доме Михаила Андреевича Тарасова и три дня не ходил к ссыльному Джугашвили. На четвертый день Иосиф Виссарионович приходит ко мне и говорит: „Разрешите познакомиться, административно-ссыль­ный Джугашвили. Рад, что, наконец, удовлетворили мою просьбу и сменили этого варвара“. В этот день мы долго сидели с Иосифом Виссарио­новичем и говорили на разные темы. Тут же мы дого­ворились с ним о том, что я не буду чинить никаких препятствий и что он всегда будет сообщать мне, куда он уезжает. Так продолжалось в течение трех лет».

Мерзляков после Октябрьской социалистической революции 3 года работал кочегаром в Красноярских железнодорожных мастерских. В 1920 году Мерзляков вернулся в свою деревню Емельяновского района, Красноярского края, затем вступил в колхоз. В 1930 г. был исключен из колхоза, как бывший стражник. Тогда же М. Мер­зляков написал письмо товарищу Сталину с просьбой удостоверить, что он не профессионал-стражник. Товарищ Сталин ответил следую­щим письмом:

«Мерзлякова припоминаю по месту своей ссылки в селе Курейка (Турух. край), где он был в 1914 — 1916 гг. стражником. У него было тогда одно-единственное задание от пристава — наблюдать за мной (других ссыльных не было тогда в Курейке). Понятно, поэтому, что в „дружеских отношениях“ с Мих. Мерзляковым я не мог быть. Тем не менее я должен засвидетельствовать, что, если мои отношения с ним были не „дружеские“, то они не были враждебными, какими обычно бывали отношения между ссыльными и стражниками. Объясняется это, мне кажется, тем, что Мих. Мерзляков относился к заданию пристава формально, без обычного полицейского рвения, не шпионил за мной, не травил, не придирался, сквозь пальцы смотрел на мои частые отлучки и нередко поругивал пристава за его надоедливые „указания“ и „предписания“. Все это я считаю своим долгом засвидетельствовать перед вами. Так обстояло дело в 1914 — 1916 гг., когда М.Мерзляков, будучи стражником, выгодно отличался от других полицейских. Чем стал потом М. Мерзляков, как он вел себя в период Колчака и прихода советской власти, каков он теперь, — я, конечно, не знаю».

Сейчас Михаил Мерзляков работает на колхозной сушилке. В 1939 году был послан на Всесоюзную сельскохозяйственную выставку и занесен в книгу почета. В 1940 г. он один просушил 7000 центнеров колхозного зерна. Четыре сына М.Мерзлякова в рядах Красной Армии.

Теперь И.В. Сталин мог частенько отлучаться на охоту, на рыбалку и нелегально наезжать в Монастыр­ское к Сурену Спандаряну.

«Иосиф Виссарионович страсть охотник был до пе­сен, вспоминает А.Ф. Тарасеева. — Любимые-то его были: „Умер бедняга в больнице военной“, а то: „Сухой бы я корочкой питалась“, „Смело, товарищи, в ногу“. Любил и поплясать. Иосиф Виссарионович на все был мастак. Сказы сказывал — заслушаешься. Много читал да писал. Дивилися: в ночь, за пол­ночь — все в окнах светится. Промышлять любил. Промышлял и один, и с ту­земцами, и с Перепрыгиными. Ружьецо ему не разре­шали иметь, а он все же доставал. Пушнины-то много было, песец стадом шел с Курейской тундры. Рыбу добывал переметами. Летом уезжал в Tуруханск в гости. Перепрыгины, у которых потом жил на квартире И.В.Сталин, очень бедствовали, но были терпеливые и веселые люди. Голодные, а все поют да пляшут. Иосиф Виссарионович всем, чем мог, делился.

Осенью приезжали полицейские фотографировать Иосифа Виссарионовича. Как ходил все три года в черных штанах и черной рубахе, так и снялся. Уехал он в шестнадцатом году, карточку оставил.

Затем уже при нашей, советской власти смотрим — в газете карточка. Собрались, толкуем. Лицом вышел на Иосифа Виссарионовича, а фамилий Сталин, а мы его звали Джугашвили. Потом угадали!
Скажу одно: хороший человек, на всю землю он на­роду добро шлет».

Колхозник Иван Степанович рассказывает:

«С покойным Семен Семенычем Тарасеевым по­ехали под вечерок по сено. Такой мороз, свету белого не видать. Вернулись утречком. По Курейке слух: „ссыльного привезли“. Ссыльных в ту пору было много в наших местах. Потом узнали, что этот — главный в кругу ссыльных и зовут его Иосиф Виссарионович. Приехал он утром на лошади. Мороз вон как крепчал, градусов, поди, на 65, а он, родной, в легком пальто. Остановился он сначала у Тарасеева. В одной поло­вине избы много ребят, да в другой ссыльные находи­лись. Шум, рев ребятишек, маленькому дали кусок хле­ба, большенький тоже хочет, лишнего-то не было, за кусок хлеба в три погибели гнулись.

А Иосиф Виссарионович страсть как хорош был к детям ласковый. Последним делится. Посадит, бы­вало, на спину Дашутку и тащит. Она, бесстыдница, кричит: „Ты, дядя, кричи по-конячьи“. Сама вцепится ему в волосы, а они густые я черные, как воронье крыло.

К пасхе перешел Иосиф Виссарионович к Перепрьгиным. Яков Михайлович жил тогда у Кандиных. Вме­сте жить Сталину и Свердлову начальство не раз­решало. У Перепрыгиных пять мальчиков и две девочки-си­ротки, без отца, без матери. Жили бедно, скудно, день со щами, два дня со святым духом. Корову держали, — один толк, что корова: корова на дворе, а квас на столе.

Если бы не помощь Иосифа Виссарионовича, умерли бы с голоду. Он часто поддерживал их. Наловит ры­бы — делится. Перепрыгины-то было и стеснялись, а он слова не даст вымолвить: „Бери, ешь“.

У Перепрыгиных часто молодежь собиралась на ве­черинку. Услышит Иосиф Виссарионович песни, откры­вает дверь и поет. Страсть любил песни. Сам запевал. Любимыми хоровыми у него были: „Уж я золото хо­роню, хороню“, а еще любимая — „Эх, дубинушка, ухнем“.

Яков Михайлович Свердлов тоже любил попеть, по­плясать, угрюмым не бывал. Иосиф Виссарионович читал много, а все больше пи­сал. Накопит целую стопу листов писанных, спрячет.

Перепрыгины ругали бога и царя. Он захохочет, го­лос был звонкий, переливчатый, и сам на беседу перейдет. Почта к нам ходила плохо: зимой выбирали общест­вом ходока (почтальона) от Дудинки до Туруханска. У Сталина и Свердлова почта была чаще. Получали и письма, и газеты изредка. Иосиф Виссарионович летом купил себе лодку-ветку. На ней и промышлял. Летом на Половинских островках он сделал себе шалаш и неделями промышлял Осетрину.

Надзиратели были строгие, Попов да Лалетий. Иван Лалетин особливо был строгий, медведем рычит. По пя­там ходили они за ссыльными.

Сталин прочитает газеты, выйдет на берег, трубку изо рта не выбросит, посмотрит на Енисей, уйдет в лес.

Смелый был Сталин, не боялся надзирателей. Один раз случилось так: надзирателям было велено на провер­ку в квартиры Сталина и Свердлова ходить в день два раза: в десять часов утра и вечером. Лалетий надзиратель был грубый, прямо можно выразиться — хам. На­доедлив — страсть. Часто ходил проверять Сталина не вовремя. Вошел этот Лалетин, не постучался. Сталин вскочил, взял его за пиджак, вывел к уличному поро­гу, — и был таков Лалетин, удрал куричий сын. А перепрыгинские кричат ему вслед: „По делам, по делам, собаке — собачья почесть“, а сами свистеть. Смелые были ребята.

Уж очень любил Иосиф Виссарионович охотиться. Ружье-то в лесу повесим по договоренности, на такой- то ствол. Сталин в лес — и ружье есть. Часто ходил он в Калинову рощу за зайцами. Сети ставил.

Жил-то он не в избе, а в пристройке. Углы промерз­шие, вода мерзнет, хлеб мерзнет. Спал на деревянном диванчике. Внизу матрац простой, подушка, одеяльце старенькое, худенькое суконное. Иосиф Виссарионович частенько ночью вскочит, бегает, чтобы не замерзнуть, а сам потихоньку песни поет. Затопит печурку, — одно слово — печка, маленькая, из старого железа. Дымит. Ни жару, ни пару.

Вот теперь вспоминаю, а у самого мороз по спине ползет. Говорю: какого великого человека заслал тогда к нам проклятый царь. Тогда голодали, а теперь хлебом кормимся без перебою с года в год, суконные пальто носим, детей учим. А жил-то Иосиф Виссарионович как плохо, трудно выразиться, а всегда бодрый да веселый.

Был такой туземец неподалеку в чуму — Дибиков. Ходил к нему Иосиф Виссарионович, иной раз ночи две ночует в чуму. Летом уезжал к нему осетрину промыш­лять.

Сталин было азбуку сделал, читать хотел научить нас. Мы с Шуркой Перепрыгиным научились, стали по слогам читать. Не тут-то было: нашему брату, мужику, не велено было учиться. Узнал надзиратель, запретил учить и пригрозил Сталину сослать его на мыс.

Зимой 1916 г. Иосиф Виссарионович Сталин уехал. После него скучно стало на Курейке. Соберемся одни и поем его любимые песни: „Уж я золото хороню, хороню, чисто серебро берегу, берегу, гадай, гадай, девица, отга­дай, красавица, через поле едучи, золоты волосы развеваючи“.

Под эту песню мы плясали. А то вот какие песни с ним пели: „Во субботу, день ненастный“ или „Дуби­нушку“, а чаще „Умер бедняга в больнице военной“. А еще была самая любимая: „Смело, товарищи, в но­гу“. Сам и запевал».

Самый старый житель Курейки, девяносточетырехлетний Михаил Андреевич Тарасеев с глубокой любовью вспоминает товарища Сталина:

«Хороший человек был для нас Иосиф Виссарионо­вич, во всем помогал нам. Днем ли, ночью придешь — никогда не откажет. У меня, вон, сын Егор хиленьким рос, а тут еще заболел легкими. Совсем умирал. Иосиф Виссарионович поднял мне его на ноги. Каждый день ходил к нам, беспокоился, спрашивал, как здоровье Егора. Вот этот дом, в котором мы живем, я строил с детьми, когда товарищ Сталин жил в Курейке. Бывало тяжело бревны тянуть наверх, попросишь Иосифа Виссарионовича. Он соберет молодежь, да с песней „Эх, дубинушка, ухнем! Эх, зеленая сама пойдет, подернем, по­дернем, да у-ух-нем!“ бревно-то и поможет нам поло­жить. У меня вот память от товарища Сталина. Рассек я руку топором да перерезал жилу, кровь-то хлынула ручьем. Я зажал руку и бегу к Иосифу Виссарионовичу. Он залил рану, перевязал, и рука скоро зажила».

С конца 1914 года Я.М. Свердлов по состоянию здоровья (обострившийся туберкулез) добился перевод из Курейки обратно в Селиваниху, а позднее в Мона­стырское. И.В. Сталин оставался в Курейке еще два года.

Жители Курейки часто бывали в гостях у Иосифа Виссарионовича Сталина. Шли к нему за советом, шли с го­рем и радостью, и для каждого находил он чуткое слово, дельный совет.

К Иосифу Виссарионовичу Сталину охотно заходили эвенки, кето. Придет, бывало, эвенк, сядет, не говоря ни слова, дымит трубкой и долго-долго сосет ее, погляды­вая на Сталина. Самые задушевные мысли свои расска­зывали ему северяне.

Навсегда осталась в народе память о приветливом, отзывчивом друге и учителе Иосифе Джугашвили.

В день шестидесятилетия Иосифа Виссарионовича Сталина колхозники Заполярья, лично знавшие и встре­чавшие его, послали письмо в Москву. О радостной, счастливой жизни рассказывали они своему родному от­цу, великому вождю народов.

«Родной наш отец! — писали колхозники. — Ты хо­рошо знаешь, как мы жили и бедствовали раньше. Не узнать теперь наших станков, не узнать теперь наших людей. В Курейке, Горошихе, Ангутихе, Якутах, Селиванихе давно организованы колхозы. Колхозный строй принес нам богатство и радость в наши дома. Дружно промыш­ляют наши колхозники пушнину, рыбу. Колхозы имени Сталина — в Курейке, „Спартак“ — в Ангутихе, „Ответ вредителям“ — в Горошихе, „Комсомолец“ — в Якутах — постоянно перевыполняют планы».

Колхозники поделились своими успехами в развитии животноводства, огородничества, рассказали о зажиточ­ной жизни, о богатом, полновесном колхозном трудодне.

«Время бедности, темноты и невежества давно мино­вало. Помнишь, раньше была только одна школа в Туруханске. Сейчас в Курейке, Ангутихе, Якутах советская власть выстроила хорошие школы, наши дети учатся а средних и высших учебных заведениях. В Курейке, Горошихе выстроены больницы. Почти во всех станках есть красные уголки, в Курейке открыт колхозный клуб, вы­строен большой Дом колхозника, открыта вместительная колхозная баня. Радиостанциями мы связаны сейчас со всей нашей страной.

А как выросли люди, Иосиф Виссарионович! Братья Перепрыгины сейчас работают на производстве, ваши знакомые — теперь старики — стахановцы колхозного дела. Из нашей среды выросли государственные деятели, специалисты, интеллигенты. От всех наших станков нын­че ездили лучшие представители на Всесоюзную сельско­хозяйственную выставку в Москву.

Всей нашей зажиточной жизнью, — пишут в заклю­чение колхозники Заполярья, — нашим счастьем и ра­достью, счастьем жизни наших детей мы обязаны партии большевиков и советской власти. Всем этим мы обязаны, тебе, наш вождь учитель и лучший друг!».

*

Начавшаяся 1 августа (н. ст.) 1914 года первая миро­вая империалистическая война застала Иосифа Висса­рионовича Сталина в Курейке.

Проводивший интернационалистскую политику партии в русско-японской войне 1904 — 1905 гг., товарищ Сталин и в сложных условиях далекой туруханской ссылки занял строго-принципиальную ленинскую позицию в оценке первой мировой империалистической войны.

Под воздействием И.В. Сталина и Я.М. Свердлова часть ссыльных большевиков, сразу не разобравшаяся в происходящих событиях, также вскоре заняла твердую ленинскую позицию.

Ленинские тезисы о войне товарищу Сталину в туруханскую ссылку в конце сентября 1914 г. доставила В. Швейцер. Письмо с тезисами прислала Н.К. Крупская в Красноярск на явочную квартиру для передачи в Туруханский край Сталину. Это было огромным событием, большой радостью для Сталина и большевиков, нахо­дившихся в ссылке.

В ленинских тезисах «Задачи революционной социал-демократии в европейской войне» об отношении больше­виков к империалистической войне сказано:

«Европейская всемирная война имеет ярко определен­ный характер буржуазной, империалистической, династи­ческой войны. Борьба за рынки и грабеж чужих стран, стремление пресечь революционное движение пролетариа­та и демократии внутри стран, стремление одурачить, разъединить и перебить пролетариев всех стран, натра­вив наемных рабов одной нации против наемных рабов другой на пользу буржуазии — таково единственное ре­альное содержание и значение войны.

Из тех буржуазных и шовинистических софизмов, коими в особенности, одурачивают массы буржуазные партии И правительства двух главных соперничающих наций континента — германской и французской, — и кои повторяют рабски плетущиеся за буржуазией социа­листические оппортунисты, как откровенные, так и пря­чущиеся, — следует, в особенности, отметить и заклей­мить следующие: когда немецкие буржуа ссылаются на защиту родины, на борьбу с царизмом, на отстаивание свободы культурного и национального развития, они лгут, ибо прусское юнкерство с (Вильгельмом во главе и крупная буржуазия Германии всегда вели политику за­щиты царской монархии и не преминут, при всяком ис­ходе войны, направить усилия на ее поддержку; они лгут, ибо на деле австрийская буржуазия предприняла грабительский поход против Сербии, немецкая — угне­тает датчан, поляков и французов в Эльзас — Лотарингии, ведя наступательную войну с Бельгией и Францией ради грабежа более богатых и более свободных стран, орга­низуя наступление в момент, который ей казался наиболее удобным для использования последних ее усовер­шенствований в военной технике, и накануне проведения так называемой большой военной программы Россией.

Задачей социал-демократии России является в особен­ности, и в первую голову, беспощадная и безусловная борьба с великорусским и царско-монархическим шови­низмом и софистической защитой его русскими либералами, к.-д., частью народников и другими буржуазным партиями».

В ленинских тезисах определены большевистские ло­зунги борьбы за превращение империалистической вой­ны в войну гражданскую, за использование войны для победы революции и свержения царского самодержавия.

Ленинские тезисы были положены в основу манифе­ста Центрального Комитета партии — «Война и россий­ская социал-демократия», опубликованного 1 ноября 1914 г. в «Социал-демократе» № 33.

Первая мировая война была порождена империали­стическими противоречиями, борьбой за передел мира, борьбой за порабощение чужих народов и грабеж коло­ний. Европейскую войну подготовляли две группы импе­риалистических держав: с одной стороны, германская и, с другой, англо-французская в союзе с царской Россией. Это была империалистическая, захватническая война с обеих сторон.

Но Ленин отделял причины, вызвавшие мировую империалистическую войну, от ее непосредственного развя­зываний. Виновником войны был империализм в целом, но германский империализм больше других стремился, ускорить ее начало и развязал войну.

В манифесте ЦК партии В.И. Ленин писал:

«На деле немецкая буржуазия предприняла грабитель­ский поход против Сербии, желая покорить ее и заду­шить национальную революцию южного славянства вместе с тем направляя главную массу своих военных сил против более свободных стран, Бельгии и Франции, чтобы разграбить более богатого конкурента. Немецкая буржуазия, распространяя сказки об оборонительной вой­не с ее стороны, на деле выбрала наиболее удобный, с ее точки зрения, момент для войны, используя свои последние усовершенствования в военной технике и предупреждая новые вооружения, уже намеченные и пред­решенные Россией и Францией».

Партии II Интернационала изменили рабочему классу, они отстаивали интересы «своих» империалистиче­ских правительств.

Ленин писал:

«Вожди Интернационала совершили измену по отно­шению к социализму, голосуя за военные кредиты, по­вторяя шовинистические) („патриотические“) лозунги бур­жуазии „своих“ стран, оправдывая и защищая войну, вступая в буржуазные министерства воюющих стран и т. д. и т. п. Влиятельнейшие социалистические вожди и влиятельнейшие органы социалистической печати совре­менной Европы стоят на шовинистически-буржуазной и либеральной, отнюдь не на социалистической точке зре­ния. Ответственность за это опозорение социализма ло­жится прежде всего на немецких социал-демократов, которые были самой сильной и влиятельной партией II Ин­тернационала».

Борясь против империалистической войны, рабочий класс защищает подлинные интересы народа, защищает свою родину. Борясь с разбойничьей, империалистиче­ской политикой, рабочий класс и широкие народные массы не могут равнодушно относиться к тому, в каких условиях, в какой стране они живут и борются, в усло­виях реакционной ли властей, демократической или со­циалистической. Отечество является могущественным фак­тором в классовой борьбе пролетариата.

Чувство национальной гордости, глубокая любовь к своей национальной культуре, к великим завоеваниям своего народа — всегда присущи рабочему классу, широ­ким народным массам. В самый разгар империалистиче­ской войны, в декабре 1914 года, В.И. Ленин опубли­ковал статью «О национальной гордости великороссов», в которой писал:

«Чуждо ли нам, великорусским созна­тельным пролетариям, чувство национальной гордости? Конечно, нет! Мы любим свой язык и свою родину, мы: больше всего работаем над тем, чтобы ее трудящиеся массы (т.-е. 9/10 ее населения) поднять до сознательной жизни демократов и социалистов. Нам больнее всего ви­деть и чувствовать, каким насилиям, гнету и издеватель­ствам подвергают нашу прекрасную родину царские па­лачи, дворяне и капиталисты. Мы гордимся тем, что эти насилия вызывали отпор из нашей среды, из среды великоруссов, что эта среда выдвинула Радищева, декаб­ристов, революционеров-разночинцев 70-х годов, что вели­корусский рабочий класс создал в 1905 году могучую ре­волюционную партию масс, что великорусский мужик на­чал в то же время становиться демократом, начал свер­гать попа и помещика».

Именно в интересах защиты своей родной земли не­обходимо вести борьбу за поражение царизма, империа­листической буржуазии, за победу революции.

Ленин писал:

«Нельзя в XX веке, в Европе (хотя бы и дальневосточной Европе), „защищать отечество“ иначе, как борясь всеми революционными средствами против монархии, помещиков и капиталистов своего отечества, т.-е. худших вра­гов нашей родины, нельзя великороссам „защищать оте­чество“ иначе, как желая поражения во всякой войне царизму, как наименьшего зла для 9/10 населения Велико­россии, ибо царизм не только угнетает эти 9/10 населе­ния экономически и политически, но и деморализирует, унижает, обесчещивает, проституирует его, приучая к угнетению чужих народов, приучая прикрывать свой по­зор лицемерными, якобы патриотическими фразами».

O том, как волновали товарищей Сталина и Сверд­лова события, происходящие в России в начале первой империалистической войны, видно из письма Я.М. Свердлова из Курейки. 12 августа 1914 года он писал:

«В данный момент волнует сильнее всего происходящее там, вдали отсюда. Сведения более, чем скудны. Редкие телеграммы, газеты. Нет совершенно сведений, к кото­рым можно было бы относиться с полным доверием: СПБ (Санкт-Петербургское) телеграфное агентство вну­шает немного доверия. Проезжающие на пароходах в большинстве слишком малокультурны, чтобы от них мож­но было добиться ясного ответа на волнующие вопросы. Некоторые из товарищей провидят отчаянный разгром рабочего движения, торжество реакции, которая отбро­сит его далеко назад. Не могу думать так. Скорее рабо­чее движение сделает большой скачок вперед. Ужасы войны, ее последствия должны надавить на самые отста­лые слои, сделать огромное революционное дело, прояс­нить сознание еще незатронутых миллионных масс и в отсталых странах. Возможны жестокие репрессии во вре­мя войны, возможны и эксцессы (переход через норму, излишества) реакционеров. Но победа не в их руках. Поживем, увидим».

В ноябре 1914 года в Озерках (под Петроградом) бы­ла созвана конференция депутатов-большевиков IV Го­сударственной думы вместе с некоторыми представите­лями местных партийных организаций. Обсуждались те­зисы Ленина о войне.

На третий день работы конференции в помещение ворвалась полиция. По доносу провокаторов Романова и Шурканова охранка узнала состав и место конференции. Все участники были обысканы, не депутаты Думы аре­стованы, а на следующий день, 5 ноября, были аресто­ваны и депутаты Думы — большевики.

Министр внутренних дел Маклаков доносил Николаю II:

«Существующая в империи Российская социал-демо­кратическая рабочая партия, стремящаяся к ниспроверже­нию государственного строя и замене такового респуб­ликанским образом правления, с открытием военных дей­ствий занялась пропагандой идей о необходимости скорейшего окончания войны, выставляя побудительным для того мотивом опасность укрепления, в случае победы, самодержавного строя и отдаления осуществления преследуемых ею задач.

Непосредственное серьезное участие в пропаганде этих идей принимают члены Государственной думы IV созыва социал-демократической фракции, от коей исходят все директивы и руководство преступной деятельностью партии.

Свою тлетворную деятельность, проявившуюся ярко в создании минувшим летом чрезмерного забастовочного движения рабочих и учинении им и уличных беспорядков, члены социал-демократической фракции ведут настолько скрытно, что привлечение их к ответственности в судеб­ном порядке не представлялось возможным за отсутствием достаточных улик.

Произведенным у собравшихся обыском найдены: от­дельные номера заграничной революционной газеты „Со­циал-демократ“, перечень подлежавших обсуждению соб­рания вопросов по поводу войны, 32 брошюры револю­ционного и тенденциозного содержания, партийные за­метки и переписка, кроме того, у члена Государственной думы Бадаева — рукопись преступного воззвания к сту­дентам с призывом к участию в революционном движе­нии и паспорт на чужое имя.

Все акты расследования переданы судебной власти, которой возбуждено предварительное следствие с при­влечением к ответственности всех участников преступно­го собрания, в том числе и членов Государственной ду­мы».

После нескольких месяцев следствия, 10 февраля 1915 г. состоялся суд над думской фракцией большевиков. Рабочие депутаты-большевики А. Бадаев, Г. Петровский. М. Муранов, Ф. Самойлов и Н. Шагов держались на су­де достойно, хотя до конца и не использовали трибуну царского суда для разоблачения, сути войны, как импе­риалистической бойни.

Арестованный же на конференции Каменев вел себя предательски. Он не счел нужным ис­пользовать процесс думской фракции для разоблачения политики господствующих классов. Наоборот, он заявил, что взгляды ЦК партии «противоречат его взглядам». В доказательство того, что он, Каменев, не разделяет взгля­дов большевиков на войну, что он не ленинец, сослался на свидетеля меньшевика-оборонца Иорданского. Это предательское поведение Каменева заклеймил Ленин в статье «Что доказал суд над Р. С.-Д. Р. Фракцией?».

В.И. Ленин писал:

«Подсудимые преследовали цель затруднить проку­рору раскрытие того, кто был членом Ц. К. в России и представителем партии в известных сношениях ее с рабочими организациями. Эта цель достигнута. Для достижения ее и впредь должен быть применяем на суде давно и официально рекомендованный партией прием отказ от показаний. Но стараться доказать свою соли­дарность с социал-патриотом г. Иорданским, как делал тов. Розенфельд, или свое несогласие с Ц. К. есть прием неправильный и с точки зрения революционного социал- демократа недопустимый».

Вместе с тем В.И. Ленин отметил, что, несмотря на предательское поведение Каменева, процесс думской фракций имел большое политическое значение: он дока­зал, что большевистские депутаты были тесно связаны с рабочим классом и вели революционную интернациона­листскую политику.

Ленин отметил:

«Суд развернул невиданную еще в международном социализме картину использования парламентаризма революционной социал-демократией. Пример такого использований лучше всяких речей будет апеллировать к уму и сердцу пролетарских масс, убеди­тельнее всяких доводов будет опровергать оппортунистов-легалистов и фразеров анархизма. Отчет о нелегаль­ной работе Муранова и записки Петровского останутся надолго образцом той работы депутатов, которую мы должны были усердно скрывать и в значение которой будут теперь внимательнее и внимательнее вдумываться все сознательные рабочие России. В такое время, когда почти все „социалистические“ (извините за поругание этого слова!) депутаты Европы оказались шовинистами и слугами шовинистов, когда пресловутый „европеизм“, прельщавший наших либералов и ликвидаторов, оказал­ся тупой привычкой к рабской легальности, в России нашлась одна рабочая партия, депутаты которой блиста­ли не краснобайством, не „вхожестью“ в буржуазные, ин­теллигентские салоны, не деловой ловкостью „европейско­го“ адвоката и парламентария, а связями с рабочими мас­сами, самоотверженной работой в этих массах, выпол­нением скромных, невидных, тяжелых, неблагодарных, особенна опасных функций нелегального пропагандиста и организатора».

Так Ленин, осудив предательское поведение Камене­ва на царском суде, одобрил революционную деятель­ность депутатов-большевиков, умело сочетавших неле­гальную работу с использованием легальных возможно­стей.

Летом 1915 года в туруханскую ссылку, село Мона­стырское, прибыли осужденные царским судом рабочие депутаты IV Думы и их сопроцессники, среди которых был и Каменев.

В это время из Курейки в Монастырское приехал И.В. Сталин. Было созвано собрание большевиков туруханской ссылки. Это собрание имело большое зна­чение еще и потому, что оно проводилось под руко­водством членов Русского бюро ЦК партии (Сталин, Свердлов, Спандарян). На этом очень важном со­брании обсуждался вопрос о роли думской фрак­ции большевиков, об ее поведении на суде и особенно о поведении на царском суде Каменева.

В своем выступлении Каменев пытался очернить дум­скую фракцию и всякими оговорками оправдать свое позорное поведение на суде. Муранов и Петровский вскрыли лицемерие Каменева. Сурен Спандарян резко выступил против него, заявив, что это была речь «ли­берального адвоката».

В своем итоговом выступлении на этом собрании товарищ Сталин поднял вопрос на принципиальную высоту. Он сказал, что процесс думской фракции больше­виков имел огромное агитационное значение для рево­люционной мобилизации масс, для пропаганды больше­вистских лозунгов борьбы с империалистической войной.

«В этом споре, — говорил тов. Сталин, — нужно вы­плеснуть грязную воду, но не выбрасывать живого ребен­ка».

«Живой ребенок» — это использование трибуны Го­сударственной думы большевиками, а грязная вода — это позорное поведение Каменева.

И.В. Сталин заклеймил предательство Каменева на царском суде, которое усугублялось еще тем, что он про­должал оправдывать свое позорное поведение.

Сталинское выступление, его оценка процесса думской фракции большевиков были положены в основу резолю­ции «О думской фракции большевиков на суде», написан­ной комиссией в составе Сталина, Свердлова и Спандаряна. Резолюция была принята и разослана партийным организациям России.

«Собрание социал-демократов, политических ссыль­ных, получив возможность ознакомиться со всеми дан­ными о процессе РСДР Фракции (5 рабочих депутатов), по обсуждении всего материала пришло к следующим выводам:

Позиция осужденных депутатов РСДР Фракции по вопросу о войне является единственно правильной точ­кой зрения на происходившие кровавые события, соот­ветствующей интересам рабочего класса России и идее международного интернационала.

Пять рабочих депутатов, защищая на суде свою по­зицию (речи депутатов Муранова, Петровского и др.), к сожалению, все же не смогли твердо и неуклонно прове­сти свою революционную [тактику], допустив ряд колебаний и затушеваний.

Самое же главное — они не смогли превратить про­цесс об „измене“ рабочих депутатов в открытое обвине­ние пролетарскими депутатами правительства и либераль­ной буржуазии в измене русскому народу, они не суме­ бросить лицо, что изменниками являются не они, рабочие избранники, провозглашающие братство и соли­дарность рабочих и, борющиеся за превращение этой империалистической войны в гражданскую войну за рас­крепощение народов, а те, которые шлют миллионы ра­бочих и крестьян на убой, якобы для защиты отечества, на деле же — в интересах кучки помещиков и капитали­стов. Вместе с тем собрание находит необходимым под­черкнуть тот бросающийся в глаза факт, что в момент, когда германские, французские, австрийские, английские и бельгийские социалисты оказались в союзе со своими правительствами и, забыв лозунг классовой солидарности пролетариев всех стран, призвали рабочих ко взаимному истреблению, когда общий порыв патриотизма и шови­низма захватил и некоторые группы русской марксист­ской интеллигенции (группа „Нашей зари“, Плеханов и Ко), когда депутаты ликвидаторской фракции Государст­венной думы, выполняя сомнительные функции по орга­низации тыла, тем самым осуществляли позицию лояльности осужденные депутаты призвали: „Пролетарии всех стран, соединяйтесь!“.

Собрание глубоко убеждено, что при таком положе­нии вещей даже простой факт — привлечение к суду и осуждение социал-демократических депутатов за их дея­тельность в связи с войной, рассеивая, с одной стороны, иллюзию об „Единой России“ и национально-освободи­тельном характере войны, а с другой стороны, противо­действуя идейному разврату, вносимому в рабочую среду всеми буржуазными партиями, должен послужить и, не­сомненно, послужил могучим толчком в деле отрезвле­ния слоев русского населения от шо­винистического угара и сплочения вокруг революционно­го пролетариата всех живых сил страны.

В заключение собрание, находя, что изложенные выше положительные стороны „процесса социал-демо­кратических депутатов“ доводят до минимума промахи последних на суде, шлет свой горячий товарищеский привет осужденным членам РСДР Фракции.

Группа социал-демократов ссыль­ных одного из пунктов Восточной Сибири. Товарищи! Устраивайте собрания, присоединяйтесь к этой резолюции и распространяйте по России и Сибири».

Тогда еще не была известна в туруханской ссылке ленинская статья «Что доказал суд над Р. С.-Д. Р. Фрак­цией?», но сталинская оценка процесса целиком совпала с ленинской.

После собрания на второй или третий день товарищ Сталин, подробно побеседовав с большевиками-депутатами, дав исчерпывающие указания по всем вопросам революционной борьбы, уехал обратно в Куренку. Прово­жать его собрались все большевики, находившиеся в Монастырском.

Это было в белую ночь. Товарищу Сталину пришлось плыть на маленькой лодке, что было совсем не без­опасно. Кто-то из провожающих заметил об этом, Сталин, стоя на берегу с книгами Маркса подмышкой, весело сказал:

«С Марксом не погибнешь, не пропадешь!».

Оторванный от Ленина, загнанный царскими властями в далекий Туруханскнй край, И.В. Сталин по всем вопросам большевистской политики давал безошибочный ленинский анализ и по-ленински определял задачи пар­тийных организаций России. И.В. Сталин использовал все возможности для того, чтобы сообщить Ленину о себе, обменяться вопросами партийной жизни.

Из села Монастырского, находясь в гостях у Сурена Спандаряна, в феврале 1915 г. он послал письмо В.И. Ленину:

«Мой привет Вам, дорогой Ильич, горячий-горячий привет! Как живете, как здоровье? Я живу, как раньше, хлеб жую, доживаю половину срока. Скучновато, да ни­чего не поделаешь. А как Ваши дела-делишки? У вас-то, должно быть, веселее. Читал я недавно статью Кропот­кина,— старый дурак, совсем из ума выжил. Читал также статейку Плеханова в „Речи!“, — старая неисправимая болтунья-баба! Эхма… А ликвидаторы с их депутатами- агентами вольно-экономического общества? Бить их некому, черт меня дери! Неужели так и останутся они без­наказанными?! Обрадуйте нас и сообщите, что в скором времени появится орган, где их будут хлестать по роже, да порядком, да без устали.

Если вздумаете написать, пишите по адресу: Туруханский край (Енисейской губернии), село Монастырское, Сурену Спандаряну.
Ваш Коба (Сталин).

Тимофей (Спандарян) просит передать его кислый привет Гэду, Самба и Вандервельду на славных хе-хе, постах министров».

Так же, как и В.И. Ленин, И.В. Сталин клеймил по­зором участие «социалистов» в империалистических пра­вительствах. Сталин резко выступал против социал-шови­низма Плеханова и других русских меньшевиков и тре­бовал решительной борьбы с ними, их полного разоблачения.

Письмо И.В. Сталина было переслано в Красноярск на конспиративную квартиру И.И. Самойлова, а отту­да — заграницу В.И. Ленину. Вопреки всем трудностям, В.И. Ленин держал связь с Русским бюро Центрального Комитета партии, нахо­дящимся в Петрограде. В бюро ЦК, по предложению Владимира Ильича, работал В.М. Молотов, бежавший из иркутской ссылки. Ленин установил связь с членами Русского бюро ЦК в туруханской ссылке (Сталин, Свердлов, Спандарян).

Большевики Красноярска, Енисейска, Минусинска и других городов Сибири получали непосредственные ука­зания из туруханской ссылки. Из Курейки от Сталина и Свердлова через переписку, встречи с товарищами информация о ходе революционной борьбы доходила до всех большевиков, томящихся в туруханской ссылке.

Как опытные конспираторы, И.В. Сталин и Я.М. Свердлов вели переписку, используя адреса жителей Курейки. В этом отношении любопытно отношение на­чальника Енисейского губернского управления в Петро­град директору департамента полиции от 12 мая 1915 г.:

«Во исполнение предписания департамента полиции от 27 апреля за № 168771 имею честь донести вашему превосходительству, что передаточным адресатом Алек­сей Яковлевич Тарасеев является крестьянин станка Ку­ренка Туруханского края Тарасеев. Настоящими же ад­ресатами являются известные департаменту полиции высланные под гласный надзор полиции социал-демокра­ты Яков Свердлов и Иосиф Джугашвили, квартирующие у указанного Тарасеева. Тарасеев про­стой крестьянин-промышленник».

В начале января 1916 года большевики, находящие­ся в туруханской ссылке, получили через один из явоч­ных пунктов (с. Рыбное на Ангаре) манифест Циммервальдской конференции, состоявшейся в сентябре 1915 го­да. Этот документ был затем переписан от руки и рас­пространен по всей туруханской ссылке.

*

В 1915 году большевикам Петрограда удалось возоб­новить издание журнала «Вопросы Страхования». История возникновения этого большевистского жур­нала относится к предвоенным годам, когда шла упор­ная и успешная борьба за завоевание массовых рабочих организаций. Видное место в этой борьбе занимает уча­стие большевиков в так называемой страховой кампании. Большевики выдвигали требование государственного страхования рабочих. В.И. Ленин писал:

«Та часть производимых наемным рабочим богатств, которую он получает в виде заработной платы, настоль­ко незначительна, что ее едва хватает на удовлетворе­ние его самых насущных жизненных потребностей. Про­летарий лишен таким образом всякой возможности сде­лать из своей заработной платы сбережения на случай потери им трудоспособности вследствие увечья, болезни, старости, инвалидности, а также в случае безработицы, неразрывно связанной с капиталистическим способом производства».

После долгих проволочек, особенно после расстрела рабочих на Лене, царское правительство вынуждено бы­ло издать 23 июня 1912 г. закон о страховании рабочих от болезней и несчастных случаев и об учреждении боль­ничных касс с участием рабочих. Проводиться же в жизнь этот закон стал только с конца 1913 года.

Новый закон социального страхований касался лишь двух видов страхования: от несчастных случаев и от бо­лезней. Закон этот не распространялся на ряд областей— Сибирь, Закавказье — и на ряд категорий труда: сель­скохозяйственных рабочих, строительных, железнодорож­ных, почтово-телеграфных служащих, приказчиков и т. д. Таким образом закон охватывал не более 1/6 части всего пролетариата России.

Большевистская партия, под руководством Ленина и Сталина, звала сознательных рабочих выступить против думского законопроекта. Призывая протестовать против царского издевательского закона о страховании, пар­тия большевиков указывала, что, в случае принятия законопроекта даже в таком виде, нужно использовать те новые организационные формы, которые появятся в свя­зи с законом, для пропаганды большевистских идей, ис­пользовать все и всяческие легальные возможности для развития революционной борьбы масс, превратить

«и этот закон, задуманный в целях нового закабаления и угнетения пролетариата, в орудие развития его классово­го сознания, укрепления его организованности, усиления его борьбы за полную политическую свободу и социа­лизм» (Ленин).

Пражская конференция большевиков в январе 1912 го­да выдвинула требования борьбы за полное государст­венное страхование рабочих. Оно должно обеспечивать рабочих во всех случаях утраты ими трудоспособности (увечье, болезнь, старость, инвалидность; у работниц, кроме того, беременность и роды; вознаграждение вдов и сирот после смерти добытчика) или в случае потери заработка благодаря безработице, страхование должно охватывать всех лиц наемного труда и их семейств, все застрахованные должны вознаграждаться по принци­пу возмещения полного заработка, причем все рас­ходы по страхованию должны падать на предпринима­телей и государство, всеми делами страхования должны ведать единые страховые организации, построенные по территориальному типу и на началах полного самоуправления застрахованных.

Царское правительство разработало такую систему выборов в органы социального страхования, чтобы не допустить избрания представителей революционных ра­бочих. Не разрешалось созывать собрания рабочих для обсуждения и выдвижений кандидатов. Большевистская «Правда», руководимая Лениным и Сталиным, местные партийные организации повели борьбу за право рабочих выбирать представителей во все страховые, учреждения, устраивать собрания для широкого обсуждения вопросов страхования и выдвижения своих кандидатур. Петербург­ский комитет большевиков в листовке от 14 декабря 1912 г. призвал рабочих к однодневной забастовке для защиты рабочих требований.

Совещание ЦК РСДРП с партийными работниками 10 — 14 января 1913 г. в Кракове, на котором участво­вал И.В. Сталин, приняло резолюцию о важности стра­ховой кампании, о необходимости борьбы за право предварительно составлять список рабочих-уполномоченных и предлагало рабочим добиваться явочным путем собраний для обсуждения кандидатов в органы социального стра­хования.

Ликвидаторы выступали против ленинской страховой программы. Они считали, что думский страховой закон вполне отвечал требованиям рабочего класса России. Большевики разоблачали ликвидаторов, как пособников и агентов буржуазии.

Большевистская «Правда» помогала страховому акти­ву издавать и распространять большевистскую литерату­ру, разъяснявшую ленинскую программу страхования ра­бочих. «Правда» обобщала опыт борьбы рабочего класса дру­гих стран за социальное страхование и разъясняла рабо­чим, что подлинного социального страхования в интере­сах рабочего класса можно достигнуть только в резуль­тате вооруженного свержения царизма, а затем — гос­подства буржуазии.

По инициативе большевиков и отдельных профессио­нальных организаций проводились выборы в страховые органы. В Петербурге в ноябре 1913 года был образован страховой центральный совет от 58 петербургских заво­дов и фабрик.

Развертывающаяся страховая кампания и рост стра­хового движения в России вызывали необходимость соз­дания специального большевистского органа по руковод­ству страховым движением. В газете «Правда» большеви­ки-депутаты IV Государственной думы подняли вопрос об организации страхового журнала. Они писали:

«В последнее время страховому движению стало тес­но на страницах существующих органов печати, жизнь выдвинула настоятельную необходимость создания осо­бого страхового органа. Рабочий класс должен соз­дать свой рабочий, орган печати».

Журнал «Вопросы Страхования», будучи детищем «Правды», боролся за дело рабочего класса и оказывал большую помощь в сплочении страхового актива. В его организации принимали активное участие Ленин, Сталин, Молотов, Шверник и другие большевистские деятели.

В начале мировой империалистической войны царским правительством был закрыт вместе с «Правдой» журнал «Вопросы Страхования». Возобновить его выход удалось только в конце 1915 года.

Из туруханской ссылки, приветствуя выход журнала, товарищ Сталин выдвигал перед редакцией задачу вести последовательную принципиальную борьбу с социал-шо­винизмом, идейно страховать рабочих от глубоко-враж­дебной пролетариату и интернационализму политики обо­ронцев, которые звали рабочих участвовать в военно-промышленных комитетах.

Письмо Сталина в редакцию «Вопросов Страхования»:

«Дорогие товарищи! Мы, группа ссыльных Туруханского края, с радостью приветствуем возобновление журна­ла „Вопросы Страхования“. Мы полагаем, что в пережи­ваемое нами время, когда общественное мнение рабочих масс в России фальсифицируется столь бесцеремонным образом и подлинное рабочее представительство подменяется при деятельном содействии А. Гучкова и П. Рябушинского, отрадно видеть и читать действительно рабо­чий журнал. Пусть „Вопросы Страхования“ приложат все усилия и старания и к делу идейного страхования ра­бочего класса нашей страны от глубоко развращающей, антипролетарской и в корне противоречащей принципам международное проповеди г.г. Потресовых, Левицких и Плехановых».

Письмо было подписано И. Сталиным, С. Спандаряном, А. Масленниковым (впоследствии расстрелян Колча­ком), В. Швейцер и др. Это сталинское приветствие и деньги, собранные ссыльными для поддержки журнала, были пересланы в Петроград А.С. Аллилуеву с просьбой передать редак­ции журнала «Вопросы Страхования».

*

Известно, какое большое значение В.И. Ленин прида­вал разработке товарищем Сталиным национального воп­роса. Ленин указывал, что труд И.В. Сталина «Марк­сизм и национальный вопрос», опубликованный в 1913 году, имел программное значение для партии большеви­ков.

Находясь в туруханской ссылке, И.В. Сталин про­должал большую теоретическую работу, занимался даль­нейшей разработкой национально-колониального вопроса, который в условиях империалистической войны и на­зревавшего революционного кризиса приобретал особо важное значение. И.В. Сталин работал над второй частью книги «Марксизм и национальный вопрос».

В феврале 1916 г. жандармы перехватили одно из писем И. В. Сталина, в котором он рассказывал о пла­нах своей работы по национальному вопросу. Товарищ Сталин сообщал, что пишет

«две большие статьи: 1) на­циональное движение в его развитии и 2) война и нацио­нальное движение. Если соединить в один сборник 1) мою брошюру „Марксизм и национальный вопрос“, 2) не вышедшую, но одобренную к печатанию большую статью „О культурно-национальной автономии“, 3) постскриптум к предыдущей статье (черновик имеется у ме­ня), 4) национальное движение в его развитии и 5) война и национальное движение — если, говорю, соединить все это в один сборник, то, быть может, получилось бы подходя­щая для упомянутого в письме Сурену издательства книг «по теории национального движения» (или вопро­са). Содержание брошюры „Национальный вопрос и марксизм“ известно, нужно только немного дополнить ее (брошюру)».

И. В. Сталин писал, что содержание статьи «Культурно-национальная автономия» также известно Владимиру Ильичу Ленину.

В годы мировой империалистической войны, в борьбе против грабительских захватов и империалистического разбоя, большевики особенно отстаивали свою интерна­циональную программу в национальном вопросе.

Ленин разработал стройную систему взглядов национально-колониальном вопросе в эпоху империализма. В статье «Итоги дискуссии о самоопределении» (1916 г.) В.И. Ленин писал:

«Отдельные требования демократии, в том числе самоопределение, не абсолют, а частичка общедемокра­тического (ныне: общесоциалистического) мирового движения. Возможно, что в отдельных конкретных случаях частичка противоречит общему, тогда надо отвергнуть ее. Возможно, что республиканское движение в одной из стран является лишь орудием клерикальной или финан­сово-монархической интриги других стран, — тогда мы должны не поддерживать это данное, конкретное дви­жение, но было бы смешно на таком основании выбра­сывать из программы международной социал-демократии лозунг республики.

Как именно изменилась конкретная ситуация с 1848 — 1871 по 1898 —1916 г.г. (беру крупнейшие вехи империа­лизма, как периода: от испано-американской империа­листской войны до европейской империалистской войны)? Царизм заведомо и бесспорно перестал быть глав­ным оплотом реакции, во-1-х, вследствие поддержки его международным финансовым капиталом, особенно Фран­ции, во-2-х, в силу 1905 года. Тогда система крупных национальных государств — демократий Европы—несла миру демократию и социализм вопреки царизму. До империализма Маркс и Энгельс не дожили. Теперь сложилась система горстки (5 — 6 числом) „великих“ империа­листических держав, из коих каждая угнетает чужие на­ции, причем это угнетение является одним из источников искусственной задержки падения капитализма, искусст­венной поддержки оппортунизма и социал-шовинизма господствующих над миром империалистских наций. Тогда западно-европейская демократия, освобождающая крупнейшие нации, была против царизма, использующего в целях реакции отдельные маленькие национальные дви­жения. Теперь союз царистского с передовым капиталистическим, европейским, империализмом, на базе все­общего угнетения ими ряда наций, стоит против со­циалистического пролетариата, расколотого на шови­нистский, „социал-империалистский“, и на революцион­ный».

В.И. Ленин подчеркнул, что интернациональная по­литика большевиков, классовые интересы пролетариата требуют выдвинуть лозунг — право наций на самоопреде­ление вплоть до отделения и образования самостоятель­ного государства, но конкретно этот вопрос будет ре­шаться, исходя из интересов пролетарской борьбы за демократию и социализм.

«А каутскианцы, — писал Ленин, — лицемерно при­знают самоопределение — у нас в России по этому пути идут Троцкий и Мартов. На словах оба за самоопреде­ление, как и Каутский. А на деле? У Троцкого — возь­мите его статьи „Нация и хозяйство“ в „Нашем Сло­ве“ — видим обычный его эклектицизм: с одной сторо­ны, хозяйство сливает нации, с другой стороны, нацио­нальный гнет разъединяет. Русский социал-демократ, который „признает“ самоопределение наций приблизи­тельно так, как признают его гг. Плеханов, Потресов и Ко, т.-е. не борясь за свободу отделения угнетенных ца­ризмом наций, на деле есть империалист и лакей ца­ризма.

Каковы бы ни были субъективные „благие“ намерения Троцкого и Мартова, объективно они своей уклончиво­стью поддерживают русский социал-империализм».

И.В. Сталин, который вместе с В.И. Лениным раз­рабатывал теорию пролетарской революции и особенно такой важный ее раздел, как национально-колониальный вопрос, в это же самое время в туруханской ссылке давал одинаковую с Лениным критику противников большевистской программы в национальном вопросе.

Национальный вопрос есть часть общего вопроса о диктатуре пролетариата. Национальный вопрос в эпоху империализма перерос в национально-колониальный воп­рос — в вопрос об освобождении угнетенных народов, зависимых стран и колоний от ига империализма.

Еще в 1913 году в своей работе «Марксизм и нацио­нальный вопрос» товарищ Сталин первый из марксистов-ленинцев связал национальный вопрос с борьбой против империализма.

«Рост империализма в Европе — не случайность. В Европе капиталу становится тесно, и он рвется в чужие страны, ища новых рынков, дешевых рабочих, новых точек приложения. Но это ведет к внешним осложнени­ям и войне. Никто не может сказать, что Балканская вой­на является концом, а не началом осложнений. Вполне возможно такое сочетание внутренних и внешних конъ­юнктур, при котором та или иная национальность в Рос­сии найдет нужным поставить и решить вопрос о своей независимости. И, конечно, не дело марксистов ставить в таких случаях преграды.

Но из этого следует, что русские марксисты не обой­дутся без права наций на самоопределение.

Итак, право самоопределения, как необходимый пункт в решении национального вопроса».

В перехваченном жандармами письме товарища Сталина в феврале 1916 г. дана дальнейшая всесторонняя разработка национально-колониального вопроса в эпоху империализма. И. В. Сталин отмечает, что в его готовой работе под­вергнута критике статья Жордания в троцкистской газете «Борьба». Схему своей статьи «Национальное дви­жение в его развитие» товарищ Сталин излагает в сле­дующем виде:

«1) Формы национального гнета, 2) зарождение нацио­нального движения (эпоха первоначального накопления), 3) расцвет национального движения (первые стадии промышленного капитализма), 4) упадок национального дви­жения (высшая стадия промышленного капитализма), 5) империализм и национальное движений, 6) заключе­ние».

И.В. Сталин пишет схему другой своей статьи «Вой­на и национальное движение». Товарищу Сталину не мог­ла быть известна работа Ленина «Империализм, как высшая стадия капитализма» (которая была написана не­сколько позднее), где на основе изучения огромного материала дано определение империализма, включающее пять основных его признаков:

«1) Концентрация производ­ства и капитала, дошедшая до такой высокой ступени раз­вития, что она создала монополии, играющие решающую роль в хозяйственной жизни; 2) слияние банкового капи­тала с промышленным и создание, на базе этого „финан­сового капитала“, финансовой олигархий; 3) вывоз капита­ла, в отличие от вывоза товаров, приобретает особо важ­ное значение; 4) образуются международные монополисти­ческие союзы капиталистов, делящие мир, и 5) закончен территориальный раздел земли крупнейшими капитали­стическими державами. Империализм есть капитализм на той стадий развития, когда сложилось господство моно­полий и финансового капитала, приобрел выдающееся значение вывоз капитала, начался раздел мира международными трестами и закончился раздел всей территории земли крупнейшими капиталистическими странами».

В перехваченном жандармами письме Сталина от 5 февраля 1916 г. пo-ленински сформулировано положе­ние — империализм, как новый экономический этап в развитии капитализма, хотя и не встречается формули­ровка империализма, как монополистического капита­лизма.

В империалистическую эпоху рушатся старые рамки национального государства, крупные европейские страны имеют колонии и полуколоний, они стремятся путем империалистических войн закабалить все новые народы. В эпоху империализма европейские государства преврати­лись из национальных в многонациональные. Товарищ Сталин это отмечает в схеме своей статьи. Он пишет, что происходит ломка старых рамок национального го­сударства и

«стремление к образованию „государств на­циональностей»“. Отсюда стремление к захвату и война».

Для привлечения на свою сторону невоюющих мелких государств и народностей, империалистические правители часто апеллируют к национальным чувствам и интересам, которые они якобы хотят защищать от других госу­дарств.

«Отсюда, — пишет товарищ Сталин, — частые апелля­ции воюющих государств к национальным инстинктам народностей, долженствующих быть включенными в со­став того или другого государства».

Все это не может не вызывать рост национально-осво­бодительного движения среди угнетенных народов, поми­мо воли и желания затеявших игру империалистов.

«Отсю­да, — пишет товарищ Сталин, — вера в национальное освобождение, несомненно пробуждающее национальное движение, желают это или не желают господа игроки».

Империалисты хотят насильственных захватов (аннек­сий), а пробудившееся национально-освободительное движение выдвигает требование национального государ­ственного самоопределения. Под видом признания авто­номии буржуазные политики оправдывают аннексию (захват чужой территории). Право же на национальное государственное самоопределение исключает аннексию. Товарищ Сталин писал:

«Популярность принципа нацио­нального самоопределения в противовес принципу аннек­сий. Обнаружившаяся слабость (экономическая и иная) мелких государств и популярность идеи тесного союза не только военного, но и экономического, государств».

Принцип национального государственного самоопреде­ления способствует тесному и добровольному союзу го­сударств на основе взаимного доверия и братских взаи­моотношений народов. Мы за свободу отделения угне­тенных и неполноправных наций и образование самостоя­тельного государства только потоку, что за свободное, добровольное, а не насильственное соединение наций.

Национальная сепарация противоречит экономическому и политическому развитию, сотрудничеству наций в едином мировом хозяйстве, противоречит интересам революцион­ного движения. Внутри образовавшегося национального государства для национальных меньшинств выдвигается требование автономии. Но в противовес националистической «куль­турно-национальной автономии» выдвигается большевист­ское требование территориальной областной автономии.

Товарищ Сталин писал:

«Обнаружившаяся сила „на­циональных инстинктов“ и популярность идеи автоном­ных областей с преобладанием той или иной национальности, расширенный и углубленный союз государств, с од­ной стороны, и автономия национальных областей внут­ри государств — с другой, — таково намечающееся рас­ширение старых политических рамок, уже не, отвечающих новой стадии капитализма. Речь идет здесь о том, что происходит само собой, помимо воли пролетариата. Что касается последней, она должна выразиться в провоз­глашении автономии национальной территории внутри государственных национальностей. Так, вот, если сбор­ник в таком виде подойдет, то можно сказать, что он почти готов».

В письме И. В. Сталин просит советов и указаний В.И. Ленина. «Пусть Ильич» подробно напишет, «при возможности я постараюсь сделать все от меня завися­щее».

Перехваченное жандармами сталинское письмо вызва­ло большой переполох в полиции. Начали выяснять, кто такой «Иосиф», подписавший письмо. 25 февраля 1916 г. жандармский ротмистр дает указание туруханскому при­ставу:

«Предлагаю принять меры к выяснению автора аген­турных сведений за № 30, ввиду его проживания в Туруханском крае, кроме этого в письме имеется подпись „Иосиф“, о последующем мне донести».

Заведующий Енисейским розыскным пунктом 9 марта 1916 г. доносит начальнику Енисейского жандармского управления, что

«автор документа за № 30 может быть, по всей вероятности, административно-ссыльный на стан­ке Курейка Туруханского края Иосиф Виссарионович Джугашвили».

*

В суровых условиях протекала ссылка. Сталин вынуж­ден был наряду с большой теоретической работой за­ботиться о всех бытовых мелочах. Сам он готовил обед, пёк хлеб, рубил дрова, на железной печке кипятил в чайнике чай. Жил он очень скромно, скудно. Зимой прихо­дилось вместо стекол вставлять в окна дощечки, корочки от книг. С весны заготовлял переметы, снасти. Зимой силками, капканами ловил куропаток. Особенно труден был рыбный промысел зимой, в долгую полярную ночь.

Как-то после удачного лова с посельчанами-рыбаками Сталин, перекинув через плечо связку рыбы, один отпра­вился в Курейку. Стояли сильные морозы. Поднялась пурга. Трудно бы­ло идти по глубокому снегу с тяжелой ношей. Но бро­сить рыбу было жалко: без нее неизбежны голодные дни. Пурга усиливалась. Мороз обжигал лицо, в снежной мгле не было видно признаков жилья. Выбиваясь из сил, коченея на страшном ветру, Сталин продвигался вперед.

Только железная воля привела его к селению. Обессиленный, он вошел в избу и опустился на лавку. Хо­зяин с испугом, не узнавая, смотрел на вошедшего. Сталин был покрыт ледяной корой. Только через не­сколько часов смог он отогреться после тяжелого пути в пурговой ночи.

«Сталин сам добывал себе пропитание, — вспоминает Лидия Платоновна Давыдова, колхозница из колхоза „Спартак“, Туруханского района. — Летом рыбачил — осетров ловил, зимой немножко пушнину промышлял. Жил в Курейке национал такой — Мартын. Большая у них дружба была с Иосифом Виссарионовичем по ры­балке. То Мартын придет, зовет рыбачить, то Сталин идет к нему приглашать уды бросать. Уедут, бывало, на „Половину“ — место так называется, между Курейкой и Денежкиной, — чум у них там стоял, жили по неделе. Иосиф Виссарионович сам себе осетра солил, а зимой раздавал, кто просил. Любил он осетром гостей угощать. Бывало, с нашей семьей рыбачил или один переметы ставил. Любил он простой труд, тяжелой работой не гнушался».

Надзирателями строго-настрого было запрещено помо­гать чем-либо ссыльным Сталину и Свердлову, давать им лодки, перевозить от них или к ним письма, даже весла с лодок велено было убирать. Но, несмотря на за­прещение, жители, чем могли, помогали им.

Несмотря на очень тщательное наблюдение надзира­телей, Сталин и Свердлов отлучались из Курейки на рыбную ловлю. Селькуп Илья Алексеевич Ламбин рас­сказывал:

«Жил я в чуме, 15 километров от станка Курейка, рыбачил. Иосиф Виссарионович часто бывал у нас, ры­бачил, добывал осетров, ловил вьюнов. Сталин и Свердлов заходили ко мне в чум. Сталин кушал с нами».

По вечерам к И.В. Сталину и Я.М. Свердлову захо­дили поселяне послушать новости из газет. Просто и по­нятно объясняли они собравшимся об империалистической войне, о всех Событиях в стране.

Была у товарищей Сталина и Свердлова домашняя аптечка. И всегда, кто бы ни обратился, они не отка­зывали в нужном лекарстве.

Общаясь с местным населением, Сталин внимательно изучал и жизнь, нравы, обычаи. Гнет царского само­державия накладывал свой отпечаток и на психологию жителей далекой Курейки.

«Я вспоминаю случай в Сибири, где я был одно вре­мя в ссылке, — говорил товарищ Сталин 4 мая 1935 г. в своей речи на выпуске академиков Красной Армии. — Дело было весной, во время половодья. Человек трид­цать ушло на реку ловить лес, унесенный разбушевав­шейся громадной рекой. К вечеру вернулись они в де­ревню, но без одного товарища. На вопрос о том, где же тридцатый, они равнодушно ответили, что тридцатый „остался там“. На мой вопрос: „как же так, остался?“, они с тем же равнодушием ответили: „чего ж там еще спрашивать, утонул, стало быть“. И тут же один из них стал торопиться куда-то, заявив, что „надо бы пойти ко­былу напоить“. На мой упрек, что они скотину жалеют больше, чем людей, один из них ответил при общем одобрении остальных: „Что ж нам жалеть их, людей-то? Людей мы завсегда сделать можем. А вот кобылу… попро­буй-ка сделать кобылу“. Вот вам штрих, может быть ма­лозначительный, но очень характерный. Мне кажется, что равнодушное отношение некоторых наших руководите­лей к людям, к кадрам и неумение ценить людей яв­ляется пережитком того странного отношения людей к людям, которое сказалось в только что рассказанном эпизоде в далекой Сибири».

*

Пламенный большевик, ученик и сподвижник Ленина и Сталина, член Центрального Комитета партии Сурен Спандарян, находясь в туруханской ссылке, тяжело забо­лел. Несмотря на плохое состояние здоровья, Спандарян принимал активное участие в партийной работе, живо реагировал на все вопросы российского и международно­го рабочего движения, много работал над пополнением своих теоретических познаний.

У Сурена Спандаряна было четверо детей, которые жили в Закавказье. Он нежно любил их, заботился об их учебе и воспитании. Своей старшей дочери Марии он пи­шет 29 июня 1913 г.:

«Я очень хотел с вами, детки, заниматься, чтоб вы, дети мои, стали хорошими людьми, полезными для общества, чтоб ваши сердца были добрыми и отзывчи­выми, чтоб вы любили ученье и труд».

В письмах из Сибири он часто спрашивал их об ус­пехах в учебе, интересовался экзаменами, отметками.

«Как с новыми языками? С немецким, с француз­ским? — спрашивал он старшую дочь. — Пиши мне ча­ще, пишите, детки. Я очень часто думаю о вас».

Надорванное тюрьмами и особенно туруханской ссыл­кой здоровье Сурена Спандаряна все более и более ухудшалось. Ходатайство о переводе его по состоянию здоровья из Туруханского края в один из городов Ени­сейской губерний было отклонено. Только 4 июня 1916 г., когда наступило резкое ухудшение, здоровья Су­рена Спандаряна, Енисейская губернская тюремная инс­пекция дала разрешение о переводе его в гор. Енисейск. Проходное свидетельство на отъезд в Енисейск было вру­чено Спандаряну 20 июня 1916 г.

«1916 г. Июня 20 дня. Я, нижеподписавшийся, ссыльно-поселенец за государственное преступление Туруханского края, Сурен Спандаров Спандарян даю настоящую расписку в том, что проходное свидетельство отдельного пристава за № 276 для проследования из края в гор. Енисейск я сего числа получил, которое по прибытии в гор. Енисейск обязуюсь предъявить г. енисейскому уезд­ному исправнику, в чем и подписуюсь».

В этот же день из Енисейского розыскного пункта доносили начальнику Енисейского губернского жандарм­ского управления, что Сурен Спандарян является видным революционером и его опасно держать в гор. Енисейске.

«Спандарян известен широкой массе ссыльных, как видный революционный работник, поддерживает ожив­ленную переписку с ссыльными депутатами, пользовался через них денежной помощью и теперь, по приезде в Енисейск, безусловно, проявит революционную деятель­ность в сообществе с ссыльными депутатами.

Принимая во внимание изложенное и предписание о его попытках к побегу, ходатайствую о выдворении Спандаряна из г. Енисейска в один из менее населенных пунктов Енисейского уезда».

Наконец, в августе 1916 г. Сурен Спандарян прибыл в Енисейск в тяжелом состоянии, с высокой температурой. Его перевезли в красноярскую городскую больницу. 25 августа Енисейская губернская инспекция сообщи­ла туруханскому приставу о принятом решении царского правительства,

«освободив лишенного прав состояния Су­рена Спандарова Спандаряна от дальнейшего пребыва­ния в ссылке, предоставить ему ныне же право повсе­местного в пределах империи жительства, за исключе­нием столиц и столичных губерний, с отдачей его на пять лет под надзор полиции и признанием, взамен лишения прав состояния, лишенным по ст. 43 Улож. о нак. всех особенных прав и преимуществ, однако без восстанов­ления в правах по имуществу».

Пока выполнялись все формальности в связи с осво­бождением, здоровье Спандаряна совершенно ухудши­лось. В. Швейцер было выдано временное разрешение на приезд из Канского уезда в г. Красноярск для сопровож­дения Сурена Спандаряна ввиду его тяжкой болезни.

11 сентября 1916 г. в красноярской городской боль­нице умер пролетарский революционер, большевик, от­давший все свое пламенное сердце рабочему классу, Су­рен Спандарян. Похоронен он на кладбище в Красноярске.

«Настанет время, туман развеется, — писал Спандарян своим детям, — наступит час расплаты за море слез, за океаны крови, за миллионы загубленных жизней».

В победе Великой Октябрьской социалистической ре­волюции, в победе социализма, осуществились идеи, за которые боролся Сурен Спандарян.

*

Третий год продолжалась империалистическая война. На фронте царские войска терпели поражение. В стране усиливалась хозяйственная разруха. Война уноси­ла миллионы человеческих жизней, разрушала народное хозяйство России. Из-за нехватки сырья, топлива фабри­ки и заводы останавливались. В деревне не хватало рабочих рук. Посевная площадь резко сокращалась. На войне наживались капиталисты, фабриканты, заводчики. Рабочие и крестьяне переносили большую нужду и лише­ния, наступал голод.

Ненависть и излобление к царскому правительству, ра­стущие среди рабочих, крестьян, солдат и интеллигенции усиливали и обостряли революционное движение народ­ных масс.

Фронт требовал все новых пополнений. Прошли мо­билизации старших возрастов мужского населения. Цар­ское правительство решило призвать в армию даже политически-административных ссыльных. Военное коман­дование предложило распределять политических ссыль­ных поодиночке в разные воинские части, в первую очередь в маршевые роты, с тем, чтобы держать их под контролем. Но царские правители просчитались. Больше­вики шли в армию для того, чтобы вести революцион­ную пропаганду среди солдат, создавать большевистские армейские организации.

«Большую работу развернули большевики также в армии и флоте. Они разъясняли массам солдат и матро­сов, кто виноват в неслыханных ужасах войны и страданиях народа, разъясняли, что революция — единствен­ный выход для народа из империалистической бойни. Большевики создавали ячейки в армии и флоте, на фрон­те и в тыловых частях, распространяли листовки с при­зывом против войны.

Партия на фронте вела агитацию за братание между солдатами воюющих армий, подчеркивая, что враг — это мировая буржуазия и что войну окончить можно, только превратив войну империалистическую в войну граждан­скую и направив оружие против своей собственной бур­жуазии и ее правительства. Все чаще повторялись слу­чаи отказа отдельных войсковых частей идти в наступ­ление. Такие факты имели место уже в 1915 году и осо­бенно в 1916 году» («Краткий курс»).

*

В конце октября 1916 г. по Туруханскому краю была объявлена мобилизация политических ссыльных в армию. Призванным оказался и товарищ Сталин. Турухансмий пристав получил распоряжение направить его на при­зывной пункт в Красноярск в распоряжение уездного воинского начальника.

Зимний путь едва начал устанавливаться. По тонкому льду Енисея можно было двигаться только на собаках, впряженных в нарты. В первой партии мобилизованных, отправляемых в Красноярск, были три большевика: И. В. Стадий, И. Фиолетов и Б. Иванов. Для сопровождения товарища Сталина был приставлен стражник.

20 декабря 1916 г. туруханский пристав сообщал ени­сейскому губернатору:

«Иосиф Виссарионович Джуга­швили 14 сего декабря отправлен в партии в распоряже­ние Красноярского уездного воинского начальника, как подлежащий на военную службу».

На пути из туруханской ссылки до Красноярска товарищ Сталин провел большую организационную рабо­ту, выявляя большевистские кадры, помогая партийцам проводить правильную линию по вопросам войны и ре­волюции. Нужно было познакомиться с ссыльными, разбросанными по Туруханскому краю на протяжении бо­лее чем две тысячи километров, в отдаленных, оторван­ных друг от друга, глухих станках. Надо было узнать настроение каждого ссыльного, поговорить по текущим политическим вопросам и детально ознакомить с ленинскими лозунгами против империалистической войны. Все это делалось замаскированно, под видом веселых встреч и проводов мобилизованных в армию.

Ссыльные поселенцы ждали таких встреч, чтобы лич­но поговорить с товарищем Сталиным. В Туруханске товарищ Сталин остановился у Я.М. Свердлова. Перед расставанием они долго беседовали. За­тем все пошли к Енисею, где стояли подводы отъезжаю­щих. Прощаясь, И.В. Сталин крепко обнял Я.М. Сверд­лова, пожелал ему скорейшего возвращения из ссылки.

«Помню проводы, — вспоминает Б. Иванов, вместе с И.В. Сталиным ехавший из Туруханска на призывной пункт в Красноярск. — Уезжало нас 9 человек, со сторо­ны большевиков были: Сталин, я, Фиолетов, остальные — меньшевики и эсеры.

На небе были страшные тучи. На берегу реки в Монастырском собрались ссыльные, запели „Марсельезу“. Стражники даже испугались. Мы были одеты в сакуи— туруханскйе шубы. Сани стояли у Енисея, за ним — чернеющий лес. Когда мы поехали, запели Интернацио­нал. На прощание нам махали шапками ссыльные, в том числе и Яков Михайлович Свердлов.

Ехали мы наверное месяц. Стояли очень сильные мо­розы. Ехали долго, из-за мороза останавливались в се­лениях.

Длительная остановка была в Верхне-Имбатске. Здесь группа ссыльных несколько видоизменилась. В Верхне-Имбатске стояли около недели, хотелось отдохнуть. С нами ехали музыканты, устраивали вечеринки. На этих вечеринках И.В. Сталин был самым веселым.

В Верхне-Имбатске было собрание. Собрания на стан­ках использовались для политических бесед. Знакомили население с происходящими событиями. Стражники то­ропили нас. Они решили дать телеграмму приставу с жалобой на то, что ссыльные не едут. Пристав им отве­чает: „пришлю казаков“. Мы сказали: „Ждем ваших ка­заков в Енисейске“».

И, действительно, перехитрив неустанно следующий по пятам конвой, И.В. Сталин смог побывать в Енисейске, где в это время отбывал ссылку член большевистской думской фракции Бадаев. Приезд Сталина был большим радостным событием для ссыльных. От товарища Сталина они получили четкие большевистские установки, впиты­вали в себя сталинскую несокрушимую бодрость, веру в победу большевистских идей.

В Енисейск, уже после отъезда Сталина, с большим риском для жизни, несмотря на все полицейские прегра­ды, из разных мест шли ходоки, чтобы услышать, что сказал товарищ Сталин.

В Красноярске И.В. Сталин остановился на конспи­ративной квартире Ивана Ивановича Самойлова (Малокаченская улица, 17). Этот домик сохранился и сейчас. Уцелел и потайной ход, через который при появлении полиции можно было скрыться в соседний двор. Этот же потайной ход вел и к курятнику позади дома, где пря­тали нелегальную литературу.

В Красноярске товарищ Сталин прожил около трех недель.

В феврале 1916 г. из Енисейска в Красноярск при­ехал тов. А.Е. Бадаев. В марте на квартире у рабочего железнодорожных мастерских Савватеева было устроено подпольное собрание. С большой речью выступил тов. Бадаев. Он ярко обрисовал положение рабочего класса, политические течения, существующие в рабочем движе­ний. Касаясь вопроса о войне, Бадаев сказал, что един­ственно правильная линия, отвечающая переживаемому моменту, — линия большевиков — поражение царской монархии, в этом могут принять участие и местные ра­бочие путем отказа от работ на оборону, исполняемых в Красноярских железнодорожных мастерских. Бадаев призвал большевиков Красноярска к активной работе в пораженческом духе.

На следующий день после отъезда Бадаева прошло повторное собрание под руководством большевика Аксе­нова. Собравшиеся решили приступить к активной пора­женческой работе. Было составлено воззвание с призы­вом отказаться от работ на государственную оборону.

В скором времени жандармы получили через провока­тора Бутрим, пробравшегося на эти собрания, сведения о революционной деятельности большевиков в Красно­ярске. Прошли аресты. В полицейском донесении было сказано:

«Произведен ряд арестов и обысков, главным образом среди активно выступавших на заседаниях ба­даевского кружка и лиц, руководивших за последние ме­сяцы пораженческим движением среди рабочих и интеллигентских слоев Красноярска».

Во время пребывания в Красноярске товарища Сталина были выпущены две листовки: «О войне» и «К солдатам».

В листовке «О войне» дан блестящий анализ импе­риалистической бойни и политики царского правитель­ства, обоснован большевистский лозунг превращения империалистической войны в войну гражданскую.

Говоря о расправе царского правительства с больше­вистской фракцией IV Государственной думы, листовка призывала организоваться для решительных битв против царского самодержавия.

Листовка «К солдатам» вскрывала очередной обман царя: кулацких сынков из солдат подкупали, раздавая им чины прапорщиков. В армии и по деревням распростра­нялись тогда лживые письма домой к родным, в кото­рых солдаты хвастались, что им царь даровал «дворян­скую кровь». Большевистская листовка, указывая, что солдаты проливают свою кровь ради обогащения поме­щиков и капиталистов, призывала солдат, вместе с ра­бочим классом, бороться против проклятого царизма.

Оказанная товарищем Сталиным поддержка в работе большевиков Красноярска сыграла огромную роль. Сме­лее пошла борьба с меньшевиками, эсерами. Острее ста­вились вопросы тактики большевистской партии о войне, мире и революции.

Сталинское воспитание большевиков Красноярска спо­собствовало тому, что сразу после февральской буржуаз­но-демократической революции, уже в марте 1917 г., в го­роде стала выходить газета «Красноярский рабочий», с тем же названием, что и в боевые дни 1905 года.

Сталинские указания, его помощь большевикам Крас­ноярска, а также пребываний Я. М. Свердлова в марте 1917 г. способствовали тому, что с первых месяцев пос­ле февральской революции Красноярский Совет стал одним из немногих Советов, в которых депутаты-боль­шевики и сочувствующие им составляли подавляющее большинство.

*

Срок ссылки Сталина оканчивался 7 июня 1917 г. В Красноярске он направил прошение губернатору Енисей­ской губернии, в котором писал о необходимости

«ос­таться до окончания ссылки (до 7 июня 1917 г.) в г. Ачинске, ввиду имеющихся у меня в этом городе шансов на заработок».

Красноярское городское полицейское управление на­правило следующее донесение в 1-е отделение Енисей­ского губернского управления:

«При отношении красноярского уездного воинского начальника от 9 февраля сего года за № 3851 препро­вождается в полицейское управление освобожденный во­все от воинской службы, находившийся под гласным над­зором полиции в Туруханском крае Иосиф Виссарионо­вич Джугашвили — ратник ополчения 1 разряда призы­ва 1903 года, который был препровожден названному воинскому начальнику туруханским отдельным приставом на предмет поступления на военную службу, причем Джугашвили заявил полицейскому управлению, что срок полицейского надзора он окончит через четыре ме­сяца и что в случае отправления его в Туруханский край он проведет в пути следования до Туруханска (он проведет) два месяца, а поэтому, ввиду так незначительного срока надзора, он желает возбудить ходатайство о разрешении ему окончить надзор полиции в городе Крас­ноярске или же в каком-либо другом месте, не столь отдаленном, как Туруханский край. Донося о вышеизло­женном, полицейское управление просит 1-е отделение губернского управления дать указания, как следует по­ступить в данном случае с Джугашвили, за которым здесь учрежден надзор полиции впредь до получения просимых указаний».

17 февраля 1917 г. было сообщено красноярскому полицеймейстеру:

«Вследствие ходатайства находящегося ныне в гор. Красноярске освобожденного вовсе от военной службы административно-ссыльного Туруханского края Иосифа Виссарионовича Джугашвили, ввиду скорого окончания им (7 июня 1917 г.) срока ссылки гласного надзора по­лиции, разрешаю ему, Джугашвили, отбыть остающийся срок означенного надзора в городе Ачинске».

Красноярское воинское управление побоялось взять в армию такого видного революционного деятеля, как И.В. Сталин.

20 февраля 1917 г. И. В. Сталин уехал в Ачинск.

*

Ачинск — небольшой захолустный уездный городок основанный почти 300 лет назад. Как и во многих других сибирских городах, в Ачинске находились ссыльные поселенцы. Вся промышленность города в 1917 году состояла из кустарного кожевенного завода купца Лазебкого и двух­-трех маленьких мастерских. В городе было всего два врача и несколько учителей.

И. В. Сталин остановился на квартире у В. Швейцер, в доме Шатырской, по улице Никольской, 43. Дом стоял на краю города. Здесь была явочная конспиративная квартира. Внизу была маленькая лавочка, где, продавая солдатам махорку, заворачивали ее в прокламации. В этой же квартире был а первый большевистский комитет (бюро), продолжавший работу после отъезда товарища Сталина из Сибири.

Через несколько дней И.В. Сталин переехал в от­дельную комнату дома № 13 по улице Иркутской. Ком­ната была угловая, четыре окна ее, выходили по два на каждую улицу, так что легко было наблюдать, кто идет. В комнату можно было попасть через комнату хозяйки, а чтобы ее не беспокоить, нужно было раньше, чем войти, по условному знаку постучать в одно из окон, и тогда сам товарищ Сталин открывал дверь.

Комната товарища Сталина была необычайно проста. Мебель, находившаяся в ней, принадлежала хозяйке. В комнате стояла железная кровать, покрытая чистым бель­ем и серым байковым одеялом. Самым внушительным выглядел стол, за которым работал товарищ Сталин. Это был старинный раскидной ломберный стол, обитый полинялым сукном. Стол вылез почти на середину комна­ты, был раскрыт и на нем лежали книги, газеты рукописи на узких длинных полосах и на почтовых листах. И среди этих груд ютилась простая бутылочка с чернила­ми. На столе — лампа-молния. В комнате стоял еще небольшой стол, покрытый скатертью. Самое скромное место занимали вещи товарища Сталина. При входе в комнату, у стены направо, стояла маленькая плетеная корзина с вещами, над ней была железная вешалка с не­сколькими крючкам, и на одном из них висело черное пальто без мехового воротника, одинаково служившее и осенью и зимой. Там же висела меховая шапка-ушанка, привезенная еще из Туруханска, а рядом с ней фетровая шляпа, приобретенная уже в Ачинске.

Приезд товарища Сталина чрезвычайно обрадовал и ободрил группу большевиков, в которую входили Муранов, его сопроцессник по суду над думской фрак­цией Линде и Померанцева, Врублевский, Врублевская, Швейцер, Осинкин и другие, находившиеся в это время в ачинской ссылке. И.В. Сталин возглавлял группу ссыльных большевиков. Была в Ачинске еще небольшая группа большевиков, работавших на железной дороге, два брата Минак, Андрей и Степан, с Томской железной дороги. Товарищ Сталин объединял все эти группы большевиков. Особенно большое значение он придавал революционной работе среди солдат.

С приездом товарища Сталина партийная жизнь в Ачинске пошла по-новому. Сталин держал связь с военным городком, направлял работу отдельных товарищей, находившихся в армии.

В военном городке стоял Ачинский гарнизон 13-го запасного стрелкового полка. В этом же городке была военная организация, полулегальный солдатский коми­тет. Там была небольшая группа большевиков. Предста­вителем для связи с военным городком был большевик-депутат IV Государственной думы товарищ Муранов. Кроме того, ссыльно-поселенец Осинкин впоследствии был даже выбран в солдатский комитет. В нелегальную организацию входили: Р. Чехак — солдат 16-й роты, К. Гордон — солдат 8-й роты, солдат Н. Фунтиков — из учебной команды и другие.

В ачинскую военную организацию входил капитан Щетинкий, впоследствии народный герой партизанских отрядов в Сибири. Начальство поспешило отправить его на фронт и к моменту февральской буржуазно-демократической революции Щетинкина уже не было в Ачинске.

Первые вести о падении царской монархии и победе буржуазно-демократической революций докатились до Ачинска 3-го марта 1917 года, причем одновременно при­шли сведения об отречении царя Николая Романова в пользу Михаила, об отречений последнего, об образований комитета Государственной думы во главе с Родзянко, об образовании Петроградского Совета рабочих и солдатских депутатов и Временного правительства.

Товарищ Сталин с первых же дней занял ленинскую позицию в оценке февральской буржуазно-демократиче­ской революции. Он видел в ней только первый этап в борьбе за пролетарскую революцию.

Эти дни, 3 и 4 марта 1917 г., товарищ Сталин вме­сте с группой большевиков провел среди солдат в воен­ном городке. На митинге солдат выступал большевик депутат IV Государственной думы Муранов. На митин­ге был выбран солдатский комитет, работавший до это­го нелегально. Эсеры в солдатский комитет не вошли, они стояли за организацию смешанных комитетов вме­сте с генералами и офицерами.

В здании ачинского театра 4-го марта состоялся ми­тинг. Собрались главным образом обыватели города, чле­ны городской управы, купцы, начальник гарнизона, зем­ские деятели, чиновники.

На митинге выступил Каменев, находившийся в это время в Ачинске. Для него февральская буржуазно-де­мократическая революция была конечной целью. Против­ник ленинской теории социалистической революция, Ка­менев считал, что высшим идеалом для России является буржуазная республика. Он стал патриотом Временного правительства.

На митинге 4 марта Каменев произнес напыщенную речь. Сущность речи сводилась к тому, что надо всемернo укреплять новое правительство. Он приветствовал Вре­менное правительство и великого князя Михаила Рома­нова за то, что тот, испугавшись революции, отказался от престола. Касаясь вопроса о войне, Каменев выразил свои оборонческие позиции, уповая на то, что будущее учредительное собрание разрешит якобы этот вопрос, а пока следует продолжать войну, затеянную империалистиче­скими правительствами. В заключение своей речи Каменев предложил собра­нию послать приветственную телеграмму Временному пра­вительству— князю Львову и помещику Родзянко, а также и брату свергнутого царя Михаилу Романову. Текст телеграммы составляла «влиятельная комис­сия» — Каменев, начальник Ачинского гарнизона пол­ковник Мартынов, городской голова, купец Максимов. Ссыльным большевикам, присутствовавшим на митин­ге, Каменев говорить не дал.

Через несколько дней купец Максимов устроил бан­кет, на котором был и Каменев. Все большевики были возмущены явно либеральным поведением Каменева.

На первом заседании оперативной группы (бюро) большевиков после митинга товарищ Сталин осудил позорное поведение Каменева, потребовал твердого вы­полнения партийной линии и дал директиву о методах работы большевиков, разъясняя, что февральская буржуазная революция — только начало новой борьбы, что большевикам необходимо подготавливать рабочие и сол­датские массы к борьбе за пролетарскую революцию.

8 марта И. В. Сталин вместе с группой ссыльных выехал из Ачинска в Петроград. По дороге на каждой большой станции толпы народа со знаменами привет­ствовали возвращавшихся из ссылки революционеров.

Депутат-большевик Муранов отвечал на приветствия и по указанию Сталина призывал народ вести борьбу за прекращение империалистической войны.

12-го марта товарищ Сталин приехал в Петроград и тут же пошел в Таврический дворец, где происходили тогда митинги рабочих и солдат. В этот же вечер состоя­лось расширенное совещание ЦК на квартире товарища Ольминского. На этом совещании выступал товарищ Сталин. Обсуждался вопрос о руководстве газетой «Правда». И. В. Сталин вновь стал во главе Русского бю­ро ЦК и большевистской «Правды».

14-го марта в «Правде» в статье «О Советах Рабочих и Солдатских Депутатов» товарищ Сталин призывал укреплять, сплачивать Советы по всей стране.

Сила русской революции, писал товарищ Сталин, в союзе рабочих и крестьян. И для того, чтобы отстоять до­бытые права, развернуть революцию дальше, необходи­мо этот союз сделать прочным, длительным, устойчивым. В этом залог окончательной победы революции.

«Укрепить эти Советы, сделать их повсеместными, связать их между собой во главе с Центральным Сове­том Рабочих и Солдатских Депутатов, как органом ре­волюционной власти народа, — вот в каком направлении должны работать революционные социал-демократы.

Рабочие, крестьяне, солдаты! Объединяйтесь повсеместно в Советы Рабочих и Солдатских Депутатов, в органы союза и власти революционных сил России!

В этом залог полной победы над темными ситами старой России».

В эти же дни в «Правде» товарищ Сталин разъяснял отношение нашей партии к войне и те практические пу­ти, которые могут повести к скорейшему прекращению империалистической войны.

«Сорвать маску с империали­стов, выявить в глазах массы подлинную подоплеку нынешней войны — это именно и значит объявить действительную войну войне, сделать нынешнюю войну не­возможной».

В статье «Об условиях, победы русской революции» товарищ Сталин отмечает своеобразие февральской буржуазно-демократической революции —

«двоевластие, тот фактический раздел власти меж­ду Временным правительством и Петроградским Советом Рабочих и Солдатских Депутатов, который не дает по­кою наемникам контрреволюции. Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депутатов, как орган револю­ционной борьбы рабочих и солдат, и Временное Прави­тельство, как орган напутанной „крайностями“ револю­ции умеренной буржуазии, нашедшей себе опору в инертности провинции».

Петроградский Совет Рабочих и Солдатских Депута­тов находился в центре революционной борьбы масс. Но этого недостаточно.

Товарищ Сталин писал:

«Необходим общероссийский орган революционной борьбы всей российской демократии, достаточно авторитетный для того, чтобы спаять воедино столичную и провинциальную демократию и из органа революционной борьбы народа превратиться в нужный момент в орган революционной власти, мобилизующей все живые силы народа про­тив контрреволюции. Таково первое условие победы русской революции.

…нужна другая вооруженная сила, армия вооруженных рабочих, естественно связанных с центра­ми революционного движения. И если верно положение, что революция не может победить без вооруженной си­лы, всегда готовой к ее услугам, то и наша революция не обойдется без своей собственной рабочей гвардии, кровно связанной с интересами революции. Немедленное вооружение рабочих, рабочая гвардия— таково второе условие победы революции».

Статьи И.В. Сталина в «Правде» перекликались с ленинскими «Письмами из далека», написанными после получения первых сведений о февральской революции, но доставленными в Россию только в апреле 1917 г.

В.И. Ленин писал:

«Революцию совершил пролетариат, он проявил героизм, он проливал кровь, он увлек за собой самые широкие массы трудящихся и беднейшего населения».

Рабочий класс, руководимый боль­шевиками, был гегемоном в революции, он увлек за собой солдат (крестьян). Ленин рассматривал Совет Рабо­чих и Солдатских Депутатов, как

«зародыш рабочего правительства, представитель интересов всех беднейших масс населения, т.-е. девяти десятых населения, добивающихся мира, хлеба, свободы».

Ленин рассматривал февральскую буржуазно-демократическую революцию как первый этап дальнейшей борь­бы за второй, социалистический этап революции.

«Рабочие, — писал Ленин, — вы проявили чудеса пролетарского, народного героиз­ма в гражданской войне против цариз­ма, вы должны проявить чудеса проле­тарской и общенародной организации, чтобы подготовить свою победу во вто­ром этапе революции».

Начался новый этап борьбы за перерастание буржуазно-демократической революции, в социалистическую.

3 апреля 1917 г. И.В. Сталин выезжает в Белоостров встречать возвращающегося из эмиграции В.И. Ленина. Ночью с 3 на 4 апреля В.И. Ленин, горячо приветствуе­мый рабочими, моряками и солдатами, прибыл в Петро­град — центр большевистской работы в России.

Утром 4 апреля 1917 г. В.И. Ленин выступил со своими знаменитыми Апрельскими тезисами, давшим и партии про­летариата новую ориентировку, ясную революционную линию на перерастание буржуазно-демократической рево­люций в социалистическую в сложных условиях двоевла­стия, четкую программу борьбы за республику Советов.

Обобщая опыт мирового и российского рабочего движения, двигая вперед и развивая марксистскую науку, Ленин отбросил старое положение о парламентарной демократической республике, как политической форме общества в переходный период от капитализма к социа­лизму, и в Советах открыл новую государственную форму диктатуры пролетариата.

В этот ответственный период борьбы за переход от буржуазно-демократической революции к социалистиче­ской, как и на всех прошлых этапах борьбы, Ленин вме­сте со Сталиным руководят борьбой большевистской партии, широкими рабочими и народными массами и сквозь все трудности и перипетии борьбы ведут их к победе над империалистической буржуазией.

«Я вспоминаю 1917 год, — говорил Сталин, — когда я волей партии, после скитаний по тюрьмам и ссылкам, был переброшен в Ленинград. Там, в кругу русских ра­бочих, при непосредственной близости с великим учите­лем пролетариев всех стран — т. Лениным, в буре ве­ликих схваток пролетариата и буржуазии, в обстановке империалистической войны, я впервые научился понимать, что значит быть одним из руководителей великой партии рабочего класса. Там, в кругу русских рабочих — освободителей угнетенных народов и застрельщиков проле­тарской борьбы всех стран и народов, я получил свое третье боевое революционное крещение. Там, в России, под руководством Ленина, я стал одним из мастеров от революции».

Рука об руку с Лениным товарищ Сталин готовил большевиков, рабочих, солдат, крестьянскую бедноту к Великой социалистической революции, блестяще органи­зованной Лениным и Сталиным и победившей 25 октяб­ря (7 ноября) 1917 года.