№ 7/13, IX.2017

---

Иногда приходится слышать о том, что в современном демократическом обществе классов уже не существует. Такая позиция стала популистской находкой современной буржуазии, пытающейся убедить пролетариат в переходе то ли к постиндустриальному обществу, то ли к мирно-партнёрскому воспитанию олигархией счастливого «среднего класса». С другой стороны, в левом движении распространены упрощенные трактовки и классов, и классовых интересов.

Итак, в обществе имеются структурные элементы, которые, с одной стороны, нельзя назвать общественными институтами, так как они не всепроникающие, а наоборот, представлены в виде обособлений, с другой стороны, они обладают известной исторической устойчивостью, отчего ими невозможно пренебречь. Первоначально эти структурные элементы предстают в виде сословий, то есть часто имеют и соответствующее юридическое закрепление. Явный и развитый антагонизм некоторых из сословий в известные эпохи породил необходимость использовать понятие «класс», то есть классифицировать общество, объявить его классовым. Это было сделано мыслителями задолго до Маркса, и ему не принадлежит сама идея классов, однако именно Маркс наполнил понятие классов адекватным содержанием. В «Манифесте» дана краткая характеристика:

«Свободный и раб, патриций и плебей, помещик и крепостной, мастер и подмастерье, короче, угнетающий и угнетаемый находились в вечном антагонизме друг к другу, вели непрерывную, то скрытую, то явную борьбу, всегда кончавшуюся революционным переустройством всего общественного здания или общей гибелью борющихся классов.

В предшествующие исторические эпохи мы находим почти повсюду полное расчленение общества на различные сословия, — целую лестницу различных общественных положений. В Древнем Риме мы встречаем патрициев, всадников, плебеев, рабов; в средние века — феодальных господ, вассалов, цеховых мастеров, подмастерьев, крепостных, и к тому же почти в каждом из этих классов — еще особые градации.

Вышедшее из недр погибшего феодального общества современное буржуазное общество не уничтожило классовых противоречий. Оно только поставило новые классы, новые условия угнетения и новые формы борьбы на место старых.

Наша эпоха, эпоха буржуазии, отличается, однако, тем, что она упростила классовые противоречия: общество все более и более раскалывается на два большие враждебные лагеря, на два большие, стоящие друг против друга, класса — буржуазию и пролетариат.

Из крепостных средневековья вышло свободное население первых городов; из этого сословия горожан развились первые элементы буржуазии.

Открытие Америки и морского пути вокруг Африки создало для подымающейся буржуазии новое поле деятельности. Остиндский и китайский рынки, колонизация Америки, обмен с колониями, увеличение количества средств обмена и товаров вообще дали неслыханный до тех пор толчок торговле, мореплаванию, промышленности и тем самым вызвали в распадавшемся феодальном обществе быстрое развитие революционного элемента.

Прежняя феодальная, или цеховая, организация промышленности более не могла удовлетворить спроса, возраставшего вместе с новыми рынками. Место ее заняла мануфактура. Цеховые мастера были вытеснены промышленным средним сословием; разделение труда между различными корпорациями исчезло, уступив место разделению труда внутри отдельной мастерской.

Но рынки все росли, спрос все увеличивался. Удовлетворить его не могла уже и мануфактура. Тогда пар и машина произвели революцию в промышленности. Место мануфактуры заняла современная крупная промышленность, место промышленного среднего сословия заняли миллионеры-промышленники, предводители целых промышленных армий, современные буржуа.

Крупная промышленность создала всемирный рынок, подготовленный открытием Америки. Всемирный рынок вызвал колоссальное развитие торговли, мореплавания и средств сухопутного сообщения. Это в свою очередь оказало воздействие на расширение промышленности, и в той же мере, в какой росли промышленность, торговля, мореплавание, железные дороги, развивалась буржуазия, она увеличивала свои капиталы и оттесняла на задний план все классы, унаследованные от средневековья.

Мы видим, таким образом, что современная буржуазия сама является продуктом длительного процесса развития, ряда переворотов в способе производства и обмена.

Каждая из этих ступеней развития буржуазии сопровождалась соответствующим политическим успехом. Угнетенное сословие при господстве феодалов, вооруженная и самоуправляющаяся ассоциация в коммуне, тут — независимая городская республика, там — третье, податное сословие монархии, затем, в период мануфактуры, — противовес дворянству в сословной или в абсолютной монархии и главная основа крупных монархий вообще, наконец, со времени установления крупной промышленности и всемирного рынка, она завоевала себе исключительное политическое господство в современном представительном государстве. Современная государственная власть — это только комитет, управляющий общими делами всего класса буржуазии».

Стало быть, видно, что крупные группы людей, характеризующиеся существенным отличием, главным образом, по своему положению в обществе, следует определять как классы. Но сущность классов проявляется не в их различии, поскольку отношения между классами представляют собой разные формы присвоения результатов труда одного класса другим, а как раз в борьбе: или — или. Поэтому Маркс и перечисляет классы в виде антагонистических пар: «Свободный и раб, патриций и плебей, помещик и крепостной, мастер и подмастерье» и антагонистических цепочек, где есть промежуточные классы, и эксплуататоры, и эксплуатируемые одновременно: «патрициев, всадников, плебеев, рабов», «феодальных господ, вассалов, цеховых мастеров, подмастерьев, крепостных».

Маркс указал, что именно борьба за классовые интересы, в которой участвуют не только сами классы, но и все, кого вожаки данных классов смогли увлечь, является двигателем писанной истории человечества. И любой индивидуальный интерес в классовом обществе может быть реализован только в рамках классового интереса. Достижение успеха конкретного предпринимателя возможно только при условии успешного функционирования капиталистического общества, гарантии поддержания соответствующего экономического и политического порядка. Банкротство и разорение как вид неудачи предпринимателя во внутриклассовой конкурентной борьбе является не наглядным отрицанием интересов данного конкретного буржуа, но выражением успеха реализации персональных интересов капиталиста-победителя.

Также Маркс указывает, что капитализм стирает прежние классовые различия и превращает массы вовлечённых в производство людей в пролетариат. При капитализме общество всё больше раскалывается на два основных класса — предпринимателей и наёмных работников.

Классическое определение классов, данное Лениным, выглядит следующим образом:

«Классами называются большие группы людей, различающиеся по их месту в исторически определенной системе общественного производства, по их отношению (большей частью закрепленному и оформленному в законах) к средствам производства, по их роли в общественной организации труда, а следовательно, по способам получения и размерам той доли общественного богатства, которой они располагают. Классы, это такие группы людей, из которых одна может себе присваивать труд другой, благодаря различию их места в определенном укладе общественного хозяйства».

Почему сегодня марксистское учение о классах остаётся в силе? Потому что деление общества на классы является продуктом отчуждения непосредственных и опосредованных производителей от средств труда, в конечном счёте, при помощи насилия. А после того как эксплуататорские классы вкусили такой универсальный способ данного отчуждения, как рынок и деньги, в котором система организованного насилия нужна лишь для того, чтобы все соблюдали «правила», условно говоря, гражданского и уголовного кодекса, то классовое деление общества превратилось и в продукт глубоко осознанной борьбы за утверждение и сохранение этого людоедского статуса-кво.

Успешность духовного порабощения народных масс выражается, например, в яростной защите большинством обывателей частной собственности, даже на средства производства, и прав на персональную роскошь.

Некоторые империалистические страны в XX веке действительно занимались целенаправленным созданием так называемого среднего класса, то есть некой массовой прослойки пролетариата, которая по её субъективным представлениям живёт зажиточной жизнью. Некоторые из них в этом преуспели, за счёт не останавливающегося ограбления бедных стран. Американский и европейский «средний класс» казался массовым (доходя в прошлом иногда до 40% населения) и жил зажиточно, но по сравнению с населением отсталых стран. Такая нехитрая империалистическая доктрина утихомирования пролетариата была придумана не в XX веке, а ещё во времена Маркса. Обычно эти слои называли рабочей аристократией. Но только во второй половине XX века олигархическая обслуга, благодаря наработкам таких мастеров оболванивания, как Геббельс, в совершенстве овладела методами пиара и раздула теорию «среднего класса» до небывалых высот.

Хотя следует признать, что некоторые буржуазные правительства в 1970 — 1980-е действительно стремились различными способами несколько перераспределить доходы в пользу относительно более массового слоя, чем капиталисты XIX века. Несмотря на то, что сегодня реальный «средний класс» составляет действительное большинство исключительно в микроскопических европейских странах, совокупное население которых едва превышает московское, в массовом сознании россиян укоренён миф о том, что во всех ведущих капиталистических странах — США, Великобритании, Франции, Германии, Японии, Италии, Испании — широкие пролетарские массы живут зажиточной жизнью. Тогда как на самом деле во всех этих странах наблюдается примерно такая же картина, как и в РФ: 20 — 25% населения — относительно высокооплачиваемая прослойка пролетарских семей, 50 — 60% живут от зарплаты до зарплаты, 15 — 20% — в крайней нищете. Реальная разница — только в структуре расходов: на Западе основная статья расходов приходится на жильё и ЖКХ, а в РФ — на продукты питания и одежду.

По мнению части левых мир раскололся на два полиса: Запад, в котором как будто бы живёт «средний класс», и неоколонии Запада, которые обеспечивают повышенное потребление западного среднего класса. Такую упрощённую схему проповедуют троцкисты и анархисты. При этом, конечно, отказываясь и от коммунистической борьбы в богатых странах и примитивизируя борьбу угнетённых народов. Мы же предпочитаем классовый подход и ленинскую теорию империализма, а не умозрительную публицистику левых журналистов и демагогов.

Итак, с одной стороны класс означает объективную необходимость вступать в определённые производственные отношения, которые отчуждают результаты труда. И «объективность» в данном случае является синонимом непознанности, продуктом разделения труда на умственный и физический. Условием этой подневольности является принуждение: до капитализма — непосредственное, в капитализме — опосредованно воздействующее. Отсутствие в классовом сознании эксплуатируемых адекватного понимания сущности производственных отношений и успешно функционирующая система принуждения — две стороны одной медали.

С другой стороны, класс — это политический субъект, что означает степень его интеллектуального развития по сравнению с классом-врагом, проявляющаяся и в большей организованности, и в возможности успешного управления общественным производством, и в морально-психологическом преимуществе.

Буржуазный класс является политическим субъектом по объективной необходимости в форме своего буржуазного государства. Штаб, мозговой центр, организация буржуазии — это верхушка государства, которая проводит общеклассовые интересы, а само оно сторожит соответствующий экономический порядок.

Пролетариат в системе капиталистического общества является пассивным классом, то есть составляет тождество с буржуазией в виде подчинённой стороны данного единства. Экономическая борьба пролетариата является составной частью системы капиталистической эксплуатации и служит, в том числе, способом балансировки, стабилизации интенсивности ограбления. Без повседневной экономической борьбы пролетариата капитализм был бы не устойчив.

Пролетариат в полноценном смысле становится рабочим классом только политически, то есть в процессе становления революционным субъектом, в процессе накапливания количественных изменений своего прогрессивного «качества» — быть могильщиком классового общества.

Пролетариат не мыслим без буржуазии, и наоборот. Пролетариат к тому же представляет собой две противоположные тенденции — революционность и, условно говоря, проституированность. Революционность пролетариата складывается из «приложения» науки к угнетению и эксплуатации, то есть путём привнесения в рабочее движение сознательности и организованности. Проституированность пролетариата складывается стихийно, из необходимости продавать свою рабочую силу.

Когда мы смотрим на пролетария, кажется, что он определённый человек, тогда как в действительности «пролетарий» — это лишь одна из черт реального человека, хотя и весомая, одна из форм общественного отношения частной собственности. Однако в ходе развития пролетариата его самостоятельность, превращение в полноценный класс, проявляется исключительно в коллективной борьбе с буржуазией. Только как обострение противоположности, более полное её выражение за счёт ударов по буржуазии, и ударов политических. И наоборот.

Что такое и какие бывают классовые интересы?

Социальный слой, способный диктовать остальному обществу свою волю, называется господствующим классом. Если же он живёт за счет присвоения материальных средств, созданных большинством, то он к тому же является эксплуататорским.

В основе всего кажущегося многообразия интересов, так или иначе, лежат интересы материальные.

Объективным интересом эксплуататорского класса, понятное дело, является сохранение условий эксплуатации и всяческая консервация общественного развития, неминуемо ведущего к гибели буржуазии в виде установления диктатуры рабочего класса. Такой интерес является коренным. Однако следует понимать, что «объективное» в общественных отношениях означает всего лишь независимое от сознания в смысле, во-первых, независимости от отдельного сознания, во-вторых, как следствие независимости от отдельной воли.

Объективные интересы буржуазии как эксплуататорского класса стихийно проявляются в субъективном сознании каждого буржуа как элемент сознательного беспокойства за сохранение фундаментальных условий своего обогащения — гарантий права собственности со стороны государства, функционирование рынка, в том числе рабочей силы, и безработица. То есть даже на такой первичной стадии коренной интерес — не совсем «интерес» в классическом значении, а некоторая осмысленная позиция. Конкретные вожаки теоретически обобщают все «беспокойства» и «переживания» предпринимателей и особенно олигархов, с учётом всей пёстрой палитры социально-экономических и политических условий классовой борьбы в данный конкретно-исторический момент. Этот авангард буржуазии обычно называют истеблишментом, правящими кругами и тому подобным. Именно он отвечает за формулирование общеклассовых интересов и за соблюдение общеклассовой дисциплины. Но не следует забывать, что для этого конкретного круга людей в сто крат важнее их персональные интересы во внутриклассовой борьбе, а свою объективную функцию, работая на весь господствующий класс, они выполняют факультативно, вынужденно. Следовательно, классовые интересы буржуазии всегда обладают известной искажённостью, элементом злоупотребления положением отдельных олигархов, групп олигархов и высших чиновников. Классовые интересы буржуазии субъективно складываются через преломление мнений наиболее авторитетных олигархов и чиновников-олигархов, не свободных от личных и групповых частных интересов.

Кроме того, буржуазия по схожей логике имеет и более жгучие настоящие интересы — непосредственное материальное устремление увеличивать своё богатство как за счёт интенсификации эксплуатации, так и за счёт экспансии. Единство и хитросплетение коренных «интересов» (сохранение капитализма) и непосредственных материальных интересов (наращивание богатства), отражённое в сознании вожаков олигархии, и составляет ту политико-экономическую доктрину, которой руководствуется буржуазное государство.

Мощнейшим фактором, позволяющим олигархии успешно реализовывать свои коренные классовые «интересы», в большинстве случаев без крайнего напряжения сил и со всеми этими известными «завихрениями» является закон становления классового политического сознания пролетариата. Ленин писал:

«Классовое политическое сознание может быть принесено рабочему только извне, то есть извне экономической борьбы, извне сферы отношений рабочих к хозяевам».

Иными словами, становление рабочего класса — это сознательный (а не стихийный) процесс соединения марксизма с рабочим движением. Многие полагают, что кризисы и бедствия повышают уровень классового сознания, но это ошибочный взгляд. Кризисы и бедствия возбуждают пролетарское движение, а сознание повышают только научные обществоведческие знания, вытеснившие обывательские и другие заблуждения. Таким образом, получается, что как бы ни протекало, какой бы мощью ни обладало и куда бы ни шло движение пролетариата, но если им не руководят коммунисты, то это вполне устраивает буржуазию, так как принципиально не противоречит её коренным «интересам». Опасность для капиталистической системы представляют исключительно строго выверенные шаги к коммунизму, в том числе их основная предпосылка — разоблачение оппортунизма и политическая изоляция оппортунистов в рабочем движении.

Так, правящая группа олигархов, в силу своей компетентности, формирует понимание общеклассовых интересов в текущий момент и предпринимает соответствующие меры к их реализации. Отсюда следует, что, во-первых, субъективные представления и действия олигархии и её государства не всегда совпадают с объективными общеклассовыми интересами олигархии в основном, во-вторых, субъективные представления и действия олигархии и её государства никогда не совпадают с объективными общеклассовыми интересами олигархии с высокой точностью, из-за известной погрешности, вносимой персональными и групповыми интересами классовых вожаков. И, наконец, в-третьих, классовые интересы олигархии, по крайней мере претворение в жизнь которых связано с задействованием больших групп людей, проводятся всегда с сильными искажениями и исключительно в меру политической беспечности широких масс, в силу их непонимания действительного положения вещей.

Классовые интересы пролетариата удобнее подразделить на стихийно-сознаваемые или сиюминутные, которые всецело находятся в области непосредственных экономических требований в рамках капитализма и противостояния гнёту предпринимателей, и коренные — истинно-объективные. Коренные «интересы» пролетариата были открыты Марксом и состоят в организации массы эксплуатируемых наёмных работников в революционный рабочий класс для взятия политической власти и строительства коммунизма, то есть для уничтожения классов.

Успешность внедрения коренных «интересов» в пролетарское сознание, продуктивность их претворения в жизнь на основе анализа классовой расстановки сил и организации класса всецело зависят от качества авангарда класса — Коммунистической партии. Сила рабочего класса заключается в организации, в штабе, мозговом центре класса — его политической партии. Коммунистическая партия придаёт классу известную организованность, мобилизированность, направленность движения. Организованность зависит от сознательности, то есть от того, насколько широко распространён марксизм и от способности вождей класса творчески применять научный подход в ходе решения теоретических, политических и хозяйственных задач. Стало быть, ещё точнее: превращение пролетариата в рабочий класс — это процесс соединения марксизма с пролетарским движением, процесс овладевания массами марксизмом в форме утверждения истин в головах конкретных людей и признание массами научного авторитета Партии.

Словом «интерес» называют и форму мотивации и концентрированное выражение цели существования субъекта. Для буржуазного класса форма мотивации и составляет практически всю его сущность, ибо он подчиняется закону накопления капитала, он слеп, и цель его — подчиниться слепому движению.

Строго говоря, интерес — это не знающий меру природный инстинкт, а материальный интерес — это природный инстинкт непосредственного потребления, возведённый в безнравственную, неразумную абстракцию материального предмета, которая, следовательно, рабски подчиняет сознание. Интерес по своей природе — практически неосмысленный мотив к деятельности.

К рабочему классу «интерес» в классическом смысле слова применим в плане формы мотивации, но с оговоркой на то, что степень сознательности пролетарских масс не позволяет в полной мере осознать объективную необходимость коммунистической борьбы. Однако, когда речь идёт о цели существования рабочего класса, «интерес» в классическом значении, даже с приставкой «коренной», — понятие неподходящее. Рабочий класс, как революционный субъект, руководствуется не своими классовыми материальными интересами, а требованиями науки. Улучшение материального положения как результат достижения самых очевидных материальных интересов — процесс, сопутствующий реализации объективных требований общественного развития. Если же рабочий класс будет руководствоваться только или главным образом своими материальными интересами, то он дезорганизуется и утратит возможность победы в классовой борьбе, так как её сущность состоит в уничтожении и изживании общественных условий, которые вызывают господство интересов в жизни общества.

Маркс создал своё учение, главным образом, потому, что классовый интерес пролетариата не способен привести его к победе над буржуазией.

Энгельс писал:

«Пока продолжает существовать основная форма отчуждения, частная собственность, до тех пор интерес необходимо должен быть частным интересом и его господство должно проявляться как господство собственности… Разложение человечества на массу изолированных, взаимно отталкивающихся атомов есть уже само по себе уничтожение всех корпоративных, национальных и вообще особых интересов и последняя необходимая ступень к свободному самообъединению человечества».

Во всех отраслях человеческой деятельности, чем более развивается общество, тем большую роль в его развитии играют научные знания. Классовая политическая борьба пролетариата есть пример этого роста сознательности и пример, стало быть, перехода от господства интереса к господству объективной необходимости.

Г. Лазарев, А. Редин
23/09/2017 (вторая редакция от 03/04/2019)