---

Предисловие редакции

Публикуем речь Кагановича 1 декабря 1931 г. на собрании, посвященном десятилетию института красной профессуры.

В левой среде ходит мнение, что ближайшие соратники Сталина в теории марксизма были слабы, что они были «чистые практики». Ходит даже пренебрежительное отношение к членам сталинской команды. В данном случае леваки продолжают политику Хрущёва, который старательно вымарывал сталинцев из истории партии, уничтожал не только практическое наследие сталинской ВКП(б), но и теоретические наработки вождя и его верных товарищей.

Представленная ниже работа разбивает в пух и прах леваческие глупости. Каганович не просто был знатоком марксистской и оппортунистической литературы, но и владел гегелевской философией.

Более того, речь содержит ряд актуальных положений.

Во-первых, Каганович разъясняет марксистское отношение к кадровому вопросу, ковке кадров, к педагогическому процессу.

Во-вторых, Каганович даёт краткий срез классовой борьбы в советской науке и советских научных организациях. Показывает, что руководством партии велась активная борьба на теоретическом и организационном научном фронте.

В-третьих, Каганович показывает ошибки Розы Люксембург и популярного у троцкистов и полутроцкистов люксембургианства, которое якобы «слилось с большевизмом»

В-четвёртых, Каганович даёт критику популярной и «авторитетной» истории партии Ярославского, вскрывая его ошибки. Попутно развенчивается миф о компанейшине, что «своих» сталинцы не критиковали.

---

I. Значение подготовки марксистских кадров в нашей партии

Товарищи, сегодня в день десятилетнего юбилея Института красной профессуры, вы заслуживаете, как стойкие бойцы за генеральную линию партии, горячего приветствия от партии, от ее Центрального комитета.

Институты красной профессуры становятся передовым отрядом растущих новых теоретических кадров партии. Проблема кадров, в том числе и теоретических кадров, занимала всегда важнейшее место в работе нашей партии. На разных этапах революции эта проблема ставилась по-разному, но она всегда ставилась как одна из важнейших проблем в борьбе партии за уничтожение классов, за коммунизм.

Это объясняется тем, что наша партия всегда была враждебна теории самотека, теории стихийности в рабочем движении, она всегда боролась за усиление роли авангарда в революционном движении и за систематическую марксо-ленинскую подготовку кадров в этом авангарде. Начиная с «Что делать?» Ленина и кончая самым последним периодом, когда наша партия — единственная в мире стоит во главе величайшего пролетарского, социалистического государства, она всегда организовывала передовые рабочие кадры, всегда поднимала свежие пласты новых сотен и тысяч руководителей из рядов рабочего класса.

Две цифры из истории развития ИКП являются яркой иллюстрацией этого положения. Шесть человек рабочих было в институте красной профессуры в начале его организации в 1921 г. — всего 6 человек, что составляло 6% слушателей.

А теперь? Сейчас мы имеем 1022 рабочих — 60% в институтах красной профессуры.

Наша партия, как никакая другая, на протяжении всей своей истории, следуя теории Маркса—Энгельса—Ленина, умела диалектически сочетать, конкретно увязывать воедино теорию и практику революционного движения. Тов. Сталин в своей книге об «Основах ленинизма» ярко охарактеризовал значение марксо-ленинской теории.

«Теория, — говорит Сталин, есть опыт движения всех стран, взятый в его общем виде. Конечно теория становится беспредметной, если она не связывается с революционной практикой, точно также как и практика становится слепой, если она не освещает себе дорогу революционной теорией. Но теория может превратиться в величайшую силу рабочего движения, если она складывается в неразрывной связи с революционной практикой, ибо она и только она может дать движению уверенность, силу ориентировки и понимание внутренней связи окружающих событий, ибо она и только она может помочь практике понять не только то, как и куда двигаются классы в настоящем, но и то, как и куда должны двинуться они в ближайшем будущем».

Теоретическая подготовка наших кадров всегда была насыщена актуальным политическим содержанием. Возьмем пример старой большевистской школы, организованной Лениным в Лонжюмо, и сравним опыт этой школы с другой школой, организованной на о. Капри Богдановым — отзовистом. Две школы — две программы, два разных подхода к подготовке кадров. Если в школе на о. Капри у Богданова особо видное место занимали: история общественных мировоззрений, история искусств, история русской литературы, церковь и государство России, то в школе Ленина в программе были: аграрный вопрос, теория и практика социализма, рабочее законодательство. Если там история искусств, то здесь теория и практика социализма; если там история русской литературы, то здесь история РСДРП; если там церковь и государство в России, то здесь рабочее законодательство!

При сравнении этих программ мы ясно видим, что большевики, Ленин умели ставить и ставили основные вопросы революции в неразрывной связи теории и практики. Не случайно поэтому, что из школы Ленина вышло несколько членов ЦК и ЦКК.

ИКП является и должен являться продолжением, дальнейшим развитием работы нашей партии по подготовке кадров — бойцов за марксо-ленинскую, большевистскую теорию. Эго конечно не значит, что можно поручиться, что всё ИКПисты будут членами ЦК и ЦКК.

ИКП сложился вначале как школа для подготовки преподавателей. По мере роста задач нашей партии и социалистического строительства менялся и характер подготовки кадров. Вспомните период 1921 г. Это был период введения нэпа, это был период оживления старой буржуазной профессуры в наших университетах. Значительная часть этой буржуазной профессуры в университетах была тогда довольно злостно настроена и действовала — теоретически и практически — против нас. Она в наиболее политически активной части своей — проповедовала сменовеховские теории и подготовляла идеологию и практику вредительства.

Учеба расширялась, общий разворот культуры требовал прежде всего создания своих большевистских кадров преподавателей, ибо кадр в 10—20 преподавателей-большевиков уже не удовлетворял нашу партию: партия стояла у власти и управляла огромным пролетарским государством.

В дальнейшем, по мере развертывания размаха и темпов социалистического строительства, усложнения задач на всех фронтах социалистической стройки, ИКП начал подготовлять уже кадры и для социалистического хозяйства, для государственного аппарата. Необходимость в этих кадрах особенно остро сказалась в период вредительства, в период обостренной классовой борьбы, когда в госаппарате сидели вредители, а правые уклонисты не хотели — да и не могли по самому существу своих установок — бороться с ними. Уже в период шахтинского дела т. Сталин со всей остротой поставил вопрос о подготовке новых кадров.

На сегодняшний день мы безусловно имеем достижения в этой области. Мы организовали разрешение проблемы кадров по существу, по государственному, в широком масштабе. У нас — сотни тысяч и миллионы людей готовятся во втузах, вузах, техникумах. Мы уже сейчас имеем некоторые учреждения, где большая доля специалистов — это коммунисты. Возьмите, например, Наркомзем: там почти половина специалистов — коммунисты: из 260 специалистов — 126 коммунисты. Однако мы не должны увлекаться достижениями. Мы должны упорно и настойчиво осуществлять задачу, поставленную в шести указаниях т. Сталина. Наряду с умелым использованием лучших старых специалистов мы должны систематически, изо дня в день работать над пополнением старых кадров новыми кадрами, старого поколения — новым поколением наших пролетарских специалистов.

По линии ИКП нужно также подготовлять строителей и работников пролетарского государства наряду с подготовкой воспитателей-преподавателей.

Роль преподавателя-воспитателя огромна. Мы должны по-большевистски бороться за повышение качества нашей учебы. И здесь роль преподавателя особенно велика. Ленин в письме к слушателям школы на о. Капри с особой резкостью подчеркивал значение роли преподавателей.

Он писал:

«Во всякой школе самое важное — идейно политическое направление лекций. Чем определяется это направление? Всецело и исключительно составом лекторов. Вы прекрасно понимаете, товарищи, что всякий «контроль», всякое «руководство», всякие «программы», «уставы» и пр., все это — звук пустой по отношению к составу лекторов. Никакой контроль, никакие программы абсолютно не в состоянии изменить того направления занятий, которое определяется составом лекторов. И никогда и нигде в мире, ни единая уважающая себя организация, фракция или группа не возьмется разделить ответственность за школу, направление которой уже предопределено составом лекторов, если это направление враждебное».

Ленин пишет это против состава лекторов, бывшего там, на о. Капри, но это не ослабляет, а усиливает значение этого письма для сегодняшнего дня.

Некоторые думают, что достаточно написать книжку, — а у нас часто книжки пишутся неправильно, — достаточно написать программу, или как сейчас особенно модно выражаться «методразработку» для того, чтобы обеспечить направление преподавания. Это глубокая ошибка. Вот почему, товарищи, мы должны со всей резкостью подчеркнуть необходимость дальнейшего расширения работы по марксистской подготовке преподавателей, дальнейшего развертывания борьбы за качество преподавания.

II. Теория и практика в деле подготовки кадров. Борьба за партийность учебы

Учебу необходимо связать с практической работой. Мы должны всемерно расширять и улучшать производственную практику; мы должны подготовку кадров, особенно в ИКП, увязать с работой государственного, советского и партийного аппарата, с хозяйственными органами, с практической работой в наркоматах.

И это нужно делать по линии всех ИКП, по линии всех отделений (транспортного, планового, аграрного и т. д.). Нельзя думать, что можно в ИКП хорошо обучить специалиста аграрному вопросу, если этот специалист не связан теснейшим образом с практикой строительства совхозов и колхозов, если он не умеет приложить своих знаний, своего умения к тому, чтобы обобщать богатейший опыт практики, анализировать и обобщать этот опыт, глубоко по-ленински понимать диалектику действительности.

Нигде в мире нет такого опытного поля, нет такой лаборатории, где учащийся мог бы проверять свои знания на практике, как в нашей стране.

Каждый ИКПист, каждый учащийся должен уметь обобщать политику, поднимать практику до уровня теории, а теорию оснащать, обогащать практикой жизни. Вот пример. Обсуждая вопросы трудностей с транспортом, мы нащупали в прошлом году обезличку; мы установили, что главное зло — в обезличке паровоза. Были приняты меры, началась борьба за спаренную езду, и улучшили дело.

Казалось бы, если партия борется за разрешение проблемы транспорта, то наши научные кадры, Комакадемия и ИКП, должны были бы пойти по проторенным тропам и искать, чем помочь бы партии дальше в восстановлении транспорта. Через полгода партия, ее руководящие органы нащупали второе зло — обезличку вагонов.

А ведь если бы научные работники, научные кадры и в частности транспортная секция ИКП, если бы она начала изучать опыт борьбы за оздоровление паровоза, искать, обобщать практику транспорта, она бы наверняка, будучи свободна от других текущих дел, она наверняка могла бы своевременно нащупать эту обезличку вагонов.

Это есть одна из наиболее важных форм учебы. Только так можно организовать настоящую учебу.

ИКПист должен специализироваться в своей области, но каждый ИКПист – партиец, большевик, марксист-ленинец, и мы не можем делать так: вот готовится экономист — он должен исключительно заниматься экономикой; вот готовится философ — его удел только философствовать и т. д. Мы боремся против такой «специализации».

На деле существуют неразрывные составные части единой марксо-ленинской учебы. Разумеется, специализация есть, и она нужна. В каждом институте нужно установить основное, от чего нужно отправляться, главное, чем нужно заниматься по преимуществу. Но нельзя доводить специализацию до абсурда. Нельзя забывать, что все эти специальности находятся в жизни во взаимодействии, все они неразрывно между собою связаны.

Партия требует конкретного подхода, ясной целеустремленности в теоретической работе. Проводя борьбу с разрывом между практикой и теорией, борьбу на два фронта — с делячеством, узким практицизмом — с одной стороны, со схоластикой, формализмом – с другой, партия требует от теоретических кадров углубленного изучения марксо-ленинской теории и тактики и теснейшей увязки практики с теорией, увязки теоретической учебы со всем опытом и задачами социалистического строительства.

Готовясь к роли руководителей-воспитателей, ИКПисты должны самих себя воспитывать. Будучи руководителем, воспитателем других, ты не гарантирован от того, что сам ты можешь допустить ошибки. Следовательно ИКПисты должны систематически заниматься самокритикой. Надо сказать, что последние годы на нашем коммунистическом научном фронте являются годами развернутой углубленной самокритики внутри наших рядов.

На научном фронте был вскрыт ряд вредных «систем» и «системок», ряд крупных политических и грубых принципиальных ошибок. Рубинщина — в политической экономии, меньшевиствующий идеализм и механицизм — в философии; ряд ошибок в области права и государства и наконец различные вредные «теорийки» в области литературы (переверзевщина). Всюду вскрылось буржуазное и мелкобуржуазное влияние на этих теоретических фронтах.

Можно прямо сказать, что громанщина в Госплане и рубинщина в экономической науке связаны между собой. Один пытался спутать карты в составлении планов, а другой стремился отвлечь внимание наших коммунистов-экономистов от практики социалистического строительства увлечь их абстракциями спорами о формулах по внешности якобы марксистских, а на самом деле антимарксистских, антиленинских.

Отрыв экономики от политики есть характернейшая черта буржуазных теоретиков и их социал-фашистских лакеев.

Например Каутский, давно разоблаченный как враг марксизма, в последней своей книжке «Материалистическое понимание истории», т. II, стр. 578 (изданной, кстати сказать, нашим издательством безобразно, без предисловия, без критики), пишет:

«Как возможно такое положение, что два взаимно противоположных класса одновременно усиливались не только абсолютно, но и относительно? Это кажущееся противоречие разрешается тем, что эти оба класса постоянно усиливаются в двух совершенно различных областях. Силы капиталистов непрерывно растут в области экономики, а силы пролетариата — в политике».

В проповеди этой буржуазной теории не отстает от Каутского и Троцкий. В книжке «Перманентная революция» стр. 141, он пишет, что «страна может «созреть» для диктатуры пролетариата, отнюдь не созрев не только для самостоятельного построения социализма, но и для широких мер социализации».

Другими словами, в политике — пролетариат, а в экономике — буржуазия.

Вот как на почве борьбы с марксо-ленинским единством экономики и политики получилось полное единство… взглядов Каутского и Троцкого.

В истории борьбы нашей партии с различными извращениями, с уклонами мы сталкиваемся с подобного рода попытками разрыва экономики и политики.

Возьмите экономизм. В чем суть его ошибок? Преклонение перед стихийностью, преклонение перед самотеком экономического развития, игнорирование политической надстройки ее обратного воздействия на экономику. Это было давно. Но возьмем правый уклон. Суть его ошибок — отрицание революционной, преобразующей роли пролетарской диктатуры, ставка на самотек. Там — у экономистов и здесь — у правых в основе разрыв политики и экономики, противопоставление их.

Возьмите, дальше, дискуссию о профсоюзах и вы увидите, что суть ошибок противников Ленина заключалась в непонимании диалектического единства экономики и политики, или как говорил Ленин, в «забвении марксизма, выразившемся в теоретически неверном, эклектическом определении отношения политики к экономике».

Вот почему мы должны в ИКП и на всех научных фронтах больше пронизать учебу партийностью, научиться руководить по-новому, уметь в каждом теоретическом тезисе найти применение его к острым, жгучим вопросам сегодняшнего дня, понимать единство противоположностей в действительности.

А что значит понимать единство противоположностей в переводе на обычный наш политический партийный язык? Понимать единство противоположностей в действительности — это значит не бояться трудностей! Это значит не бояться тех противоречий жизни, которые на нашем пути возникают, а преодолевать их с большевистской энергией и настойчивостью. Это и означает, «что наши трудности являются такими трудностями, которые сами содержат в себе возможность их преодоления. Это значит, что отличительная черта наших трудностей состоит в том, что они сами дают нам базу для их преодоления» [Сталин, Политотчет ЦК на XVI съезде ВКП(б).].

Нужно эту возможность превратить в действительность, нужно, мобилизуя все духовные силы, волю к победе, помочь этой объективной возможности быстрее и лучше воплотиться в действительность. Нужно по-большевистски подходить к учебе и суметь взять от Гегеля например то, что нужно для нас, для нашей борьбы. В особенности нужно по-большевистски, по-ленински подойти к истории прошлого, к истории вчерашнего дня и подойти так, чтобы историю этого вчерашнего дня увязать с генеральной линией партии, с теми грандиозными новыми задачами, которые стоят перед нами сегодня и которые будут еще стоять завтра.

В этом суть партийности в учебе, в этом смысл марксо-ленинского воспитания, за это нужно по-большевистски бороться.

III. Марксо-ленинское воспитание и история партии

1. Троцкистская контрабанда в истории партии

Теперь мы стоим с вами перед новыми задачами. Тов. Сталин вскрыл вреднейшие извращения и грубейшие ошибки в одной из серьезнейших областей — в области истории нашей большевистской партии. Своим письмом т. Сталин поднял вопросы истории партии, задачи ее изучения на огромную высоту. История нашей партии есть история непримиримой борьбы с уклонами от последовательных, революционных, марксистско-ленинских позиций.

Наша партия гигантски выросла. Она выросла в беспощадной и решительной борьбе с уклонами, с извращениями марксизма-ленинизма. За последнее десятилетие эти споры шли по основным вопросам политики партии, по главным вопросам практики социалистического строительства. Споры о текущей политике и практике всегда были спорами глубоко теоретическими. Своей исходной точкой они имели всегда теоретические разногласия. В основе практических ошибок лежали извращения марксо-ленинской теории.

Борьба за марксо-ленинское воспитание является исключительно важной, весьма острой сейчас именно потому, что мы в нашей партии имеем больше 2,5—млн членов, при чем из них около 1,5—2 млн человек с 3—4—5-летним стажем; мы имеем затем 5,5 млн членов комсомола. Как видите, дело идет о миллионах. Но здесь и количество и качество, ибо дело идет о членах самой революционной, теоретически самой последовательной и дисциплинированной партии в мировой истории.

Как воспитать эти миллионы молодого поколения? Как выковать из них устойчивых и опытных ленинцев?

Мы широко ставим проблему марксо-ленинского воспитания членов партии. Как нужно по-большевистски ставить эту проблему? Надо ставить ее не с точки зрения школьно-педагогической, не формально и не схематически, а по-революционному, по-большевистски. К истории нашей партии часто подходят формально, более или менее добросовестно излагают хронологию, вырывают отдельные факты, описывают более или менее верно отдельные события, но связи между этими фактами и событиями не вскрывают. Нужно диалектическое изучение истории партии, нужно понимание закономерностей развития, нужно, дальше, заострение внимания на главных и основных вопросах, на решающих этапах нашей революции.

Мы должны воспитывать членов партии, комсомол; мы должны поднимать новые и новые слои рабочего класса, воспитывая их на изучении истории нашей большевистской партии. А эта история не есть, как это думают многие историки-схематики, история безвозвратно прошедшего прошлого, канувшего в неизвестность вчерашнего дня. Вся наша история есть программа, стратегия и тактика, организация героической борьбы лучших, передовых элементов нашего класса за победу диктатуры пролетариата, за уничтожение классов, за коммунизм.

И если наша страна, считавшаяся раньше самой отсталой страной в мире, если наша страна — одна шестая часть земного шара — сейчас является страной социализма, то этим мы обязаны большевистской программе, тактике и организации пролетариата, программе и руководству нашей партии. Этим мы обязаны той беззаветной борьбе, которую вели лучшие люди во главе с Лениным на протяжении десятков лет против народников, легальных марксистов, экономистов, меньшевиков, троцкистов, правых, «левацких» и примиренческих элементов в партии. Вот почему нет лучшего опыта, нет лучшего орудия воспитания нашей молодежи в духе марксизма-ленинизма, чем история нашей партии.

Этим объясняется тот факт, что т. Сталин с особой остротой реагировал на вреднейшие извращения и крупнейшие ошибки, которые допущены были в изложении истории нашей партии.

Он разоблачил в своем письме в редакцию журнала «Пролетарская революция» троцкистско-клеветническую попытку извратить историю нашей партии, грубо исказить историю ленинизма, оклеветать Ленина и представить дело перед широкой партийной и комсомольской общественностью таким образом, что Ленин, дескать, до революции не был большевиком.

Преступность горе-историков типа Слуцкого заключается в стремлении изобразить дело так, что Ленин до революции недооценивал и значит не боролся по-настоящему с центризмом во II Интернационале и в германской социал-демократии, что дескать, Ленин и ленинизм слабо поддерживали, а в некоторых случаях и не поддерживали так называемых левых социал-демократов в германской социал-демократической партии, т.-е. Розу Люксембург и др. А один из них — Миронов, окончивший ИКП, бывший замдиректора академии коммунистического воспитания (большой академии, где две с лишним тысячи коммунистов), писал, что большевики до войны не выступали против Каутского, потому что они считали его ортодоксальным марксистом.

Нужно ли еще опровергать эти злостные извращения и фальсификацию истории ленинизма?

Стоит только вдуматься в историю борьбы Ленина с Мартовым, Аксельродом, Плехановым, начиная с 1903 г., наконец с Троцким, чтобы понять, что Ленин, как никто другой, боролся со всякого рода оппортунизмом, в том числе и с центризмом, разоблачая его прежде всего в своих собственных рядах, в рядах Российской социал-демократической рабочей партии, и разоблачая тем самым оппортунизм, центризм, каутскианство во II Интернационале. Ленин всегда боролся и клеймил оппортунистов, которые «ррреволюционны» для далеких стран, размахивают картонным мечом против далекого противника, пасуя перед своим близким врагом в своей собственной стране, он боролся с ревизионистами и примиренцами у себя под боком, разоблачая вместе с тем ревизионизм и примиренчество по всему фронту международного революционного движения пролетариата.

И именно поэтому Ленин не поддерживал безоговорочно так называемых левых в германской социал-демократии. Кем, собственно говоря, были левые социал-демократы, кем были Роза Люксембург, Парвус и др.? Были ли они в свое время столь же левыми, как Ленин, как русские большевики, были ли они столь же последовательными, как Ленин, как русские большевики, можно ли назвать их большевиками? Самое элементарное добросовестное знакомство с фактами истории с несомненностью говорит о том, что Ленин и вообще русские большевики были единственными до конца последовательными марксистскими левыми во всем II Интернационале предвоенного периода, что левые социал-демократы в Германии не были большевиками, что они все время колебались между большевизмом и меньшевизмом, то и дело сближаясь с меньшевиками, центристами.

Ленин и большевики не всегда поддерживали левых в германской социал-демократии, в том числе и Розу Люксембург. А почему? Да именно потому, что Роза Люксембург по ряду основных вопросов, как это показал Ленин в своих сочинениях, а теперь показывает Сталин, — по ряду коренных вопросов, по вопросам организационному, национальному и колониальному, по вопросу об империализме, о крестьянстве и о так называемой перманентной революции, — расходилась с большевиками, сближалась с центристами. Она была ближе к троцкистам, к Троцкому, который был тогда настоящим центристом и организовал центристский августовский блок в 1911—1912 гг.

Троцкий был центристом, а что из этого вышло? Теперь его центризм перерос в контрреволюционность. Троцкий, центрист в прошлом, является теперь, как и Каутский, бывший центрист, одним из передовых бойцов контрреволюционной буржуазии. Центрист Троцкий разделил судьбу центриста Каутского.

Само собой разумеется, Роза Люксембург имеет огромные заслуги. Ее имя вошло в историю как имя борца за освобождение, германского рабочего класса, борца, убитого руками германской социал-демократии. Это бесспорно. Но значит ли это, что мы должны сфальсифицировать историю, замалчивая и смазывая задним числом ошибки Розы Люксембург и левых социал-демократов в Германии, вопреки требованиям исторической правды? Ясно, что не значит.

На фракции общества историков-марксистов выступал т. Радек. Он признал ряд своих ошибок, он признал, что Роза Люксембург не всегда занимала правильную большевистскую позицию. Однако он не связал свою ошибочную позицию, когда он был вместе с Розой Люксембург, со своей ошибочной позицией потом, когда он был вместе с Троцким. Он развивал теорию, что Роза Люксембург является мостом для лучших социал-демократических рабочих к нам, и поэтому надо полегче ее критиковать. Во-первых, эта теория неправильна: не обязательно, чтобы рабочие приходили к нам через люксембургианский мост. Во-вторых, те рабочие, которые все еще связаны с этим мостом, должны знать, об ошибках левых социал-демократов, чтобы учиться на этих ошибках и стать настоящими большевиками. В противном случае, если ты будешь замазывать ошибки Розы Люксембург, этот мост будет мостом к социал-демократии, а не к коммунизму. А если ты по-большевистски будешь вскрывать ошибки Розы Люксембург — это будет для рабочих мостом от социал-демократических ошибок к большевикам. Вот как большевики должны поставить этот вопрос. А т. Радек не договорил до конца. Видимо это объясняется тем, что он не вскрыл полностью, что-он-то сам либо оказался мостом между Розой Люксембург и Троцким, либо прошел через мост от Розы Люксембург к Троцкому по общему небольшевистскому пути.

В чем состоит значение известной статьи Слуцкого? В том, что она представляет открытую попытку протащить троцкистский хлам под флагом левых социал-демократов довоенного периода, под флагом люксембургианства. В этом смысле статья Слуцкого — характерное явление современной обстановки. Написана ли эта статья случайно или нет — это не имеет значения. Сам по себе Слуцкий слишком незначительная, невзрачная в политическом смысле фигура. Этот человек долгое время был меньшевиком, затем был вне партии и только в 1930 г. вступил в кандидаты нашей партии. Факт, что этот человек, вступивший только что в кандидаты партии, получил возможность выступить со статьей против Ленина, с обвинением его в недооценке опасности центризма, с обвинением его в том, что он не поддерживал до конца близких к троцкистам левых социал-демократов в Германии и следовательно не был еще тогда настоящим революционером. Было бы слишком много для Слуцкого, если мы бы занялись здесь серьезным разбором этой клеветнической чепухи Слуцкого. Достаточно того, что Сталин мимоходом развеял ее впрах. И дело здесь даже не в том, что Слуцкий написал клеветническую чепуху. Дело в том, что нашелся большевистский журнал, который предоставил Слуцкому свои страницы для этой чепухи. Дело в гнилом либерализме некоторых наших коммунистов в отношении троцкистски мыслящих писателей. Когда Троцкий в своей гнусной и хвастливой брошюре «Моя жизнь» изображает себя как центр революции, умалчивая о том, что он давно уже перешел в лагерь врагов революции, то в этом нет ничего особенного: ибо что же еще остается делать банкроту и перебежчику, если не утешать себя хвастовством и самовосхвалением? Когда Слуцкий пытается в своей статье использовать флаг люксембургианства, чтобы протащить в нашу прессу троцкистский хлам, то в этом также нет ничего особенного: ибо что же еще остается делать разбитым впрах троцкистам, как не утешать себя контрабандой? Но когда большевистский журнал «Пролетарская революция» находит возможным предоставить свои страницы троцкистским контрабандистам, — то это уже не пустяковое явление. Это значит, что в наших рядах живет еще гнилой либерализм в отношении уклонов от большевизма и извращений истории нашей партии, это значит, что в наших рядах имеются еще люди, готовые по своему головотяпству оказать троцкистским контрабандистам невольную помощь в деле фальсификации истории большевизма ради гнилого либерализма.

Вот почему я думаю, товарищи, что борьба с гнилым либерализмом в наших рядах является составной частью нашей борьбы против фальсификации и извращений истории нашей партии.

2. О ленинском перерастании буржуазно-демократической революции — в революцию социалистическую и об ошибках историков

Но, к сожалению, журнал «Пролетарская революция» оказался не единственным нашим слабым местом. Еще более слабым местом оказалась «История ВКП(б)» т. Ярославского. Дело в том, что т. Ярославский, являясь редактором четырех томов «Истории ВКП(б)», допустил грубые ошибки, он дал волю собранным им молодым историкам, — ряд из этих «историков» можно в кавычках поставить, — и не только не остановил их в попытках извратить историю партии, но дал свою печать, дал свою подпись, свое имя, поддержал их в этом.

Я не буду здесь разбирать все ошибки «Истории» под редакцией т. Ярославского. Отчасти эти ошибки уже критиковались, и, нет сомнения, критика еще развернется. Я только скажу, что тов. Ярославский в своей «Истории», или вернее — в «Истории» под редакцией т. Ярославского, неправильно трактуется вопрос о революции 1905 г., неправильно изображается роль Ленина и его оценка характера русской революции, неверно изображена наша большевистская постановка вопроса о гегемонии пролетариата и в особенности о перерастании буржуазно-демократической революции в революцию социалистическую.

Приведем для иллюстрации лишь одну выдержку из статьи тов. Баевского, напечатанной в III томе «Истории ВКП(б)» (стр. 206). Этот историк пишет:

«Вот эта-то объективная связь революции против царизма с революцией против империализма была осознана партией еще (!) в годы войны»…

Как видите, он милостиво делает одолжение Ленину и партии, осознавшим якобы эту связь «еще» в годы войны. Эта связь, по мнению глубокомысленного «историка», «нашла свое выражение в новой постановке Лениным вопроса о перерастании демократической революции в России в социалистическую, в связи с данной войной. Она нашла, свое выражение в подготовке смены стратегических планов».

Чем это, спрашивается, отличается от пресловутого «перевооружения» Троцкого?

По сути дела – ничем.

А во II томе вы найдете ряд ошибок и весьма путанную оценку позиции большевиков в 1905 г. в духе троцкистской трактовки позиции Ленина о перерастании.

Ошибки в «Истории» под редакцией т. Ярославского об оценке роли большевиков в 1905 г., отрицание того, что Ленин был за перерастание, подвели неизбежно к ошибочной и вредной оценке роли большевиков в первый период 1917 г., гнусной клевете на большевиков. Когда сейчас некоторые «исторические» крючкотворы, вроде Д. Кина, формалисты «от истории» пытаются изобразить дело так: «Я, мол, товарищи, за партию, за ЦК; я ведь всего, страничку маленькую написал, посудите сами — какой же я грешник», когда эти люди пытаются свести все дело к страничке, то они просто показывают свое невежество, свою нищету по части теории и истории. Подумаешь — страничка, разве в этом дело? Надо знать хотя бы немножко историю, чтобы видеть связь между ошибками «Истории» под редакцией т. Ярославского в оценке роли большевиков в 1905 г. и клеветнической троцкистской оценкой роли большевиков в феврале — марте 1917 г.

Такую же передержку и искажение истории нашей партии, искажение позиции Ленина допускает т. Попов (К. А.). Он тоже, оказывается, трактует позицию Ленина в вопросе о перерастании в духе небольшевистском. И вот, чтобы подкрепить правильность своей трактовки, он при редактировании сборника избранных произведений Ленина не включил в сборник одну из важнейших статей Ленина о перерастании. Вот цитата из этой статьи Ленина:

«Мы сначала поддерживаем до конца, всеми мерами, до конфискации — крестьянина вообще против помещика, а потом (и даже не потом, а в то же самое время) мы поддерживаем пролетариат против крестьянина вообще. Усчитать сейчас комбинацию сил внутри крестьянства, на «другой день» после революции (демократической), — пустая утопия. Не впадая в авантюризм, не изменяя своей научной совести, не гоняясь за дешевенькой популярностью, мы можем сказать и говорим лишь одно: мы всеми силами поможем всему крестьянству сделать революцию демократической, чтобы тем легче было нам, партии пролетариата, перейти как можно скорее к новой и высшей задаче — революции социалистической. Мы не обещаем никакой гармонии, никакой уравнительности, никакой «социализации» из победы теперешнего крестьянского восстания, — напротив, мы «обещаем» новую борьбу, новое неравенство, новую революцию, к которой мы и стремимся».

И вот представьте себе эта статья Ленина об отношении нашей партии к крестьянскому движению в сборник избранных произведений Ленина, составленный т. Поповым К. А., как раз не вошла.

Почему, на каком основании?

Но вот вопрос: а как он сам смотрит на проблему перерастания? Оказывается по Попову, у Ленина до 1917 г. был особый план, а именно: большевики, дескать, полагали, что между буржуазно-демократической революцией и революцией социалистической должна лежать социалистическая революция на Западе. Выходит, что Попов ленинскую теорию перерастания заменил по сути дела троцкистской, а поэтому ему не понадобилась статья Ленина, и он отбросил ее. Так составляется история партии…

Допустив ошибки троцкистского характера, некоторые из этих историков пытаются оправдать себя жалким лепетом, углубляющим антипартийный характер их ошибок, об «объективности» и «политической целесообразности». Выступая на собрании Общества историков-марксистов по этому вопросу, один из авторов «Истории» под редакцией т. Ярославского — т. Минц, останавливаясь на ошибках, допущенных в IV томе, свел дело к тому, что «мы подошли не с точки зрения политической целесообразности при вытаскивании тех или иных фактов, а с точки зрения той объективности, которая абсолютно не характеризует нашу большевистскую историю и которая является отрыжкой буржуазного либерализма…».

Тов. Минц здесь под видом якобы критики буржуазных историков и своих прежних ошибок на самом деле самой этой постановкой вопроса — противопоставления «объективности» «политической целесообразности» — возобновляет свои старые оппортунистические ошибки. Но дело не только в этой методологической, выражаясь общепринятым в научных кругах термином, ошибке, а в том, что т. Минц этим своим заявлением пытается свести все дело к тому, что мы, дескать, написали историю хорошую, объективную, но мы должны были, дескать, поступиться «объективностью» в угоду «политической целесообразности». Тов. Минц очевидно забывает, что история, в том числе и история ВКП, должна быть научной, объективной, абсолютно правдивой, что без этого история теряет научный характер и превращается в мифологию.

Вряд ли есть необходимость спорить с теоретической несостоятельностью этой «новой» установки т. Минца. Выступление тов. Минца представляет маневр, жалкую попытку замазать основной смысл ошибок, допущенных в «Истории» под редакцией тов. Ярославского. В том-то и дело, что «История» Минца есть не объективная история. Основное заключается здесь в том, что так же, как буржуазные социал-оппортунистические историки из II Интернационала прикрываются объективностью своих «научных» трудов, а на деле обслуживают борьбу буржуазии с пролетариатом, так и т. Минц и его друзья своей якобы «объективной» «Историей», а на самом деле сугубо субъективной «Историей», обслуживают завзятых клеветников и фальсификаторов истории партии — троцкистов. Несмотря на то, а скорее благодаря тому, что «объективные» историки в предисловии к IV тому с гордо поднятой головой заявили о своем стремлении «дать вполне объективное освещение», подойти «к вопросу с максимальной исторической объективностью, строго соблюдая на протяжении всей работы историческую перспективу», коллектив, собравшийся под руководством т. Ярославского, дал не объективную историю, а фальсифицированную в целом ряде моментов историю, подкрашенную под цвет троцкизма.

Таким образом напрасно т. Минц клевещет на свою «Историю», будто там не было «политической целесообразности». Политическая целесообразность была, но целесообразность троцкистская, а не какая-нибудь другая.

Ошибки в истории, как под редакцией т. Ярославского, так и других историков, являются результатом недиалектического, схоластического и формалистического подхода к изучению истории вообще и истории нашей партии в частности. Поэтому т. Сталин в своем письме особенно подчеркнул задачу борьбы с формально-бюрократическим подходом к истории. Если некоторые большевики, борцы за генеральную линию партии, попадаются иногда на удочку троцкистов, то это большей частью объясняется тем, что они забывают диалектику, разрывают и противопоставляют теорию и практику, историю и политику.

Именно формальное изучение событий, фактов истории, формальные аналогии приводят зачастую к ряду ошибок в понимании многого в тактике и борьбе нашей партии. Например большевиков, выдвигавших в 1917 г. лозунг — «долой 10 министров-капиталистов», когда в правительстве были и меньшевики с эсерами, можно было бы обвинить и обвиняют иногда некоторые горе-историки в непоследовательности. А между тем этот лозунг был единственно правильным и одним из популярнейших среди рабочих в то время. Непоследовательный лозунг — если формально, схоластически подходить к делу. А если вдуматься в обстановку, то поймешь гениальность тактики большевиков в тот момент, когда надо было оторвать советы от кадетской партии.

Ведь был момент в 1917 г., когда в советах преобладали меньшевики и эсеры. Мы выдвигали требование, чтобы и эти советы взяли власть. Почему мы так ставили вопрос? Потому что массы в первые месяцы революции были увлечены, среди них широко были распространены, как говорил Ленин, «конституционные иллюзии». Царя свергли. Все ходили с красными ленточками. Многие не могли сразу понять всего происшедшего, многие не сразу стали на путь острой борьбы за развертывание революции, не сразу раскусили предательство меньшевиков и эсеров. Большевики потому и стояли тогда за переход власти к меньшевистско-эсеровским советам, чтобы заставить этих господ приступить к проведению своей программы и тем дать массам разглядеть свое антинародное лицо. Формалисты этого не понимают, а ленинцы поймут.

Или например мы обвиняли правительство Керенского в том, что оно оттягивает созыв Учредительного собрания, как будто мы, большевики, «стояли за» Учредительное собрание, между тем как спустя некоторое время мы сами разогнали Учредительное собрание. Если формально, схоластически, бюрократически подойти к делу, то получается непоследовательность. Но ленинцы-диалектики и не могли представить другой тактики, ибо революция требовала, чтобы массы были подведены к стенам Учредительного собрания и увидали воочию его негодность.

Кто не понимает Ленина, насыщенного волей к борьбе и победе, кто не понимает гибкости ленинской тактики, тот не сможет понять историю нашей партии, изучать ее и сделать из нее ленинские выводы. В борьбе за победы пролетарской диктатуры Ленин видоизменял лозунги, учитывая настроение масс, их готовность к борьбе, изживание ими предрассудков, и завоевал эти массы, ни на шаг ни отступая от основного: от борьбы за победу пролетарской диктатуры.

Вот какой подход необходим нам для изучения истории партии и воспитания на ее опыте кашей молодежи. Именно такой, а не гнилой формально-бюрократический подход ковыряния в бумажках, как это делают теперь «историки» типа Слуцкого. Видите ли, у них не оказалось бумажки под руками, где бы Ленин написал черным по белому, что «Каутский — сволочь», — а раз не оказалось такой бумажки, то значит он, Слуцкий, который обожал недавно и, может быть, обожает теперь Каутского, имеет теперь наглость упрекать Ленина в том, что тот якобы не боролся с центристами. В поисках такой бумажки они готовы написать кучу статей; но они не хотят дать себе труд заметить и отметить тот общеизвестный факт, что Ленин и русские большевики являются единственной в мире левой группой, которая разгромила до конца и изгнала из партии всех и всяких центристов.

Вот вам типичный троцкистско-меньшевистский «метод» «изучения», «изложения» и «трактовки» истории.

3. Разоблачая маневры троцкистов, по-большевистски бороться за ленинизм, за генеральную линию партии

Особенности нынешнего этапа борьбы за партию, за ленинизм заключаются в том, что троцкизм разбит, правый уклон разоблачен, а генеральная линия партии победила по всей линии. Наши победы — это турбина за турбиной, завод за заводом, рост продукции промышленности и сельского хозяйства, большевистские темпы социалистического развития.

Открыто под флагом троцкизма выступать теперь трудно, масс не завоюешь, капитала не наживешь. Выступать надо под другими знаменами, лозунгами, тезисами, формулировками. Надо поставить под сомнение последовательность ленинской большевистской теории, чтобы опорочить нашу практику осуществления генеральной линии партии.

Оппортунизм пытается поэтому пролезать сейчас в наши ряды, прикрываясь, примазываясь, прикрашиваясь, ползая на брюхе, пытается проникнуть в щели и в особенности пытается влезть через ворота истории нашей партии.

В чем смысл «философии истории» Слуцких, Альтеров и т. п. контрабандистов? Мы не сомненно здесь имеем прямую или косвенную попытку троцкистов и полутроцкистов оказать свое влияние на изучение истории нашей партии, попытку их оказать свое влияние на воспитание нашей партийной и комсомольской молодежи. В этом политический смысл всей этой хитрой по форме, но грубой по существу исторической механики. Здесь гвоздь вопроса.

Троцкий находится вне нашей страны. Здесь у нас, в Советской стране, испоганенное, загрязненное, разорванное в клочья рабочим классом нашей страны, опозоренное знамя Троцкого не может никого на свою сторону привлечь и завоевать. Надо подойти к массам с другой стороны, потихонечку, «легальными» методами, иными путями. Надо подойти с фронта истории партии, истории рабочего движения, используя флаг люксембургьанства и любую другую маску.

Как рассуждают при этом эти знаменоносцы троцкизма? «Ну что ж, вы – большевики, вы – цекисты, вы заняты строительством Магнитогорска, Днепростроя, новой Москвы, Кузнецкстроя, Бобриков, вы заняты планом и тракторами, вас беспокоит картошка, уголь и т. д., — ну и занимайтесь этим делом, а мы займемся историей, мы будем подготовлять исподволь потихонечку будем ужом ползать, а там, где не поможет хитрость, прикроемся глупостью, используем гнилой либерализм некоторых большевиков, но свое попробуем взять, наляжем на воспитание молодежи, имея в виду, по указке своего обанкротившегося вождя, «дальний прицел».

Вот почему т. Сталин решительно подчеркнул опасность гнилого либерализма ко всем и всяким фальсификаторам истории, в том числе — к троцкистским фальсификаторам.

Надо вдуматься в факты. Слуцкий, видите ли, кандидат партии с 1930 г. — бывший меньшевик, получает возможность грязнить ленинизм и клеветать на Ленина со страниц нашего большевистского журнала «Пролетарская революция», перед ним открыты страницы также и журнала «Историка-марксиста».

Другой «Историк» — Альтер, исключенный из партии троцкист, получает возможность выступать в Комакадемии, и подумайте, где? На фракции общества историков-марксистов, при обсуждении статьи т. Сталина. А ему вежливо, либеральничая, отвечают: «тов. Альтер, видите ли, неправ, он, видите ли, защищает троцкистскую контрабанду, он немножечко ошибается, извращая факты». Но достаточно посмотреть историю этого человека, чтобы знать, что он не контрабандист, а по существу он — самый настоящий контрабандный троцкистский товар.

Исключенный из партии троцкист, получивший трибуну на комфракции, выступает в защиту люксембургианства и заявляет: «люксембургианство слилось с большевизмом». А еще раньше, в 1927 г. он писал, что в 1918 г. «люксимбургианство превратилось в большевизм». Альтер подхватывает знамя люксембургианства. Оно ему, троцкисту, сейчас нужно, чтобы прикрыться им, как маской.

И у каждого большевика сразу должен возникнуть вопрос: в чем дело? А дело в том, товарищи, — и в этом новое сегодняшнего дня, — что троцкисты, настоящие троцкисты, стыдливые, белеющие, краснеющие, чернеющие в прямом и переносном смысле этого слова, троцкисты не могут сейчас выступать под опозоренным, контрреволюционным знаменем Троцкого, которое подхвачено теперь самыми лютыми, злейшими врагами пролетарской диктатуры. А поэтому открытые и скрытые троцкисты подхватывают новое знамя, знамя люксембургианства, знамя Розы Люксембург, замученной немецкими социал-демократами, чтобы злоупотреблять им в своих троцкистских целях.

Для чего? Для того, чтобы под этим знаменем попытаться ко новому поставить вопросы из троцкистской платформы, попытаться заново ревизовать основы марксизма-ленинизма. Они стремятся в новых условиях поставить по-новому старые троцкистские вопросы о большевизме, о перерастании, о перевооружении, фракционности и т. д.

Мы встречаемся с такими фактами, когда люди, старающиеся порвать с троцкистским прошлым, не освободились еще на деле от прошлого груза. На фракции историков-марксистов выступал тов. Радек. По его речи выходит, что Коминтерн принял в свои ряды то, что было лучшего в рабочем движении, и что в Коминтерне нельзя забывать тех течений и ручейков, которые влились в большевистскую партию. Тов. Радек должен был бы понимать, что такое эта теория «ручейков». Ведь это по существу идея августовского блока. Там тоже хотели иметь разные ручейки, чтобы их потом соединить в одну реку, но ничего из этого не вышло, как известно, ручейки вылились в разные стороны. Троцкизм оказался плохой посудиной, дырявой. Хотя у нас сейчас ирригация поставлена очень высоко, и хотя мы, москвичи, затеяли соединение Москва-реки с Волгой, но все-таки в области политики такая ирригация неприменима. Здесь теория ручейков, механическое соединение разных ручейков не выйдет.

Да, в большевистскую партию пришли отдельно лево-социал-демократические элементы — это верно. Но они пришли после того, как большевизм разбил их предрассудки победил их, разбил их неправильные установки. А т. Радек, говоря о Коминтерне, забыл 21 условие. А разве 21 условие не было проведено, разве это не было орудием борьбы с теми элементами, которые пытались еще сохранить свои отдельные ручейки и позиции? Можно ли здесь говорить о слиянии и объединении? Ясно, что нельзя. Тов. Радек должен понять, что теория ручейков подводит базу под свободу группировок, под свободу фракционности. Если учесть «ручеек», надо же ему дать возможность иметь свое «теченьице».

Нет, товарищи, наша партия — это не собрание мутных ручейков, а это такой могучий и монолитный поток, который не могут остановить никакие ручейки, ибо он имеет все возможности для того, чтобы разбить все препятствия на своем пути.

Наша партия сплочена, как никогда, вокруг своего ленинского ЦК, она едина в борьбе за укрепление пролетарской диктатуры, за упрочнение завоеваний социалистической революции. И если ЦК нашей партии сейчас поднят на огромную высоту, если он пользуется исключительным авторитетом в рабочих и колхозных массах, если наш руководитель, вождь нашей партии т. Сталин пользуется безраздельной поддержкой и любовью партии, комсомола, подавляющего большинства рабочего класса, колхозников, то этим мы обязаны тому, что наш ЦК большевиков неустанно, шаг за шагом, беспощадно, во всех областях вскрывал всякие попытки извращения генеральной линии нашей партии, превращения ее в «ручейки» и «ручеечки», всякие попытки отклонения от основного пути нашего направления — пути победы социализма в нашей стране и во всем мире.

Товарищи, трудностей у нас в нашем строительстве много, борьба еще не окончена. Классовая борьба в стране продолжается, она имеется в разных уголках деревни и города. Попытки буржуазных и мелкобуржуазных влияний имеются не только в рабочем классе через пролезающих в его ряды кулаков, подкулачников, но они имеются еще и в нашей партии. В день десятилетнего юбилея ИКП каждый икапист должен себе сказать: я был бойцом ЗА линию партии, я буду еще более крепким и стойким бойцом, я еще более сольюсь с партией, сплочу других и упорно и настойчиво буду работать над марксо-ленинским воспитанием молодежи, над сплочением миллионов вокруг ленинского ЦК.