Объединённый пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 6 — 11 апреля 1928

Предисловие СП

Предлагаем вниманию читателей ряд документов, связанных с объединённым пленумом ЦК и ЦКК ВКП(б) 6 — 11 апреля 1928 года — первым после ключевого XV съезда. Подборка включает, во-первых, циркулярное письмо ЦК ВКП(б) от 7 марта 1928 года о Шахтинском деле; во-вторых, выписки из стенографического отчёта пленума, включающие выступления Молотова, Сталина, Луначарского, Ворошилова, Ярославского и Крупской; в-третьих, резолюцию пленума по Шахтинскому делу, в том числе положения, которые не публиковались в печати; в-четвёртых, доклад Сталина на собрании актива московской организации ВКП(б) о работе пленума от 13 апреля 1928 года, опубликованный в «Правде».

С тематической точки зрения документы, кроме доклада Сталина на собрании актива московской организации ВКП(б), исключают вопрос о хлебозаготовках, который также рассматривался на пленуме.

Данные документы позволят прикоснуться к механике работы партии после XV съезда, то есть в период решающего подступа обеспечения единомыслия в руководстве партии по факту. В частности, данные документы покажут глубину проработки политических вопросов. Кроме того, данные документы, соотнесённые друг с другом, убедят в искренности и последовательности связи руководства партии с партийными массами и партии в целом с рабочим классом, в отсутствии какого бы то ни было двойного дна.

Интересно отметить, что в результате возражений Луначарского против предложения о передачи ВУЗов в ведение ВСНХ, поддерживаемого Сталиным и активно защищаемого Ворошиловым, оно было снято с резолюции, вопрос признан единственно спорным и решение отложено до следующего пленума. Иными словами, Луначарский был услышан. Следует добавить к выступлению Луначарского, что его позицию также отстаивали его сотрудники Покровский и Скрыпник, однако в связи с тем, что к аргументации Луначарского они ничего не добавили, их выступления в подборке не приводятся.

Отдельное внимание обращаем на вопрос о критике и самокритике. Конкретнее на то, что он никак не связан с демократией и демократическим централизмом, как это любят представлять наши оппоненты.

Кроме того, отдельное внимание обращаем на сложившуюся в СССР ситуацию с нелояльностью хозяйственных кадров. Как будет видно из выступлений, корень проблемы на начальном этапе строительства коммунизма заключался в том, что директоры-коммунисты не обладали достаточной компетентностью, чтобы организовывать хозяйство, становились фактически политическими комиссарами на заводах при старых спецах.

Поэтому СП, в числе прочего, провозглашает необходимость высокой профессиональной подготовки сочувствующих коммунизму товарищей в тех производственных областях, которые понадобятся при строительстве коммунизма:

«Итак, какие фундаментальные окружающие условия господствуют над любым человеком, которые невозможно игнорировать при составлении плана развития личности? Самое главное — это капиталистическая система материального и духовного производства. Все мы вынуждены зарабатывать деньги, чтобы обеспечить свое существование. Какие в этой связи следует сделать выводы? Капитализм требует от нас занять место в цепочке общественного производства. Вопрос в том, каким образом выполнять это требование. Задачи коммунистической борьбы требуют, чтобы мы, во-первых, в совершенстве овладевали профессиями, специализация которых будет безусловно полезна после революции, во-вторых, не останавливаясь на узкой специализации профессии, набирались знаний в области всей производственной отрасли данной профессии, в-третьих, набирались знаний, осваивали навыки и стремились к опыту руководящей, организаторской работы. По возможности, в-четвертых, овладевали несколькими профессиями. Эти принципы профессиональной самодеятельности личности должны определять рабочую деятельность личности в рамках капитализма. Ясно, что в основном в среднем на это уйдет от трех до пяти лет, не больше, если не менять профессии. В остальном, профессиональная деятельность должна быть подчинена законам наемного труда, то есть законам продажи товара — рабочей силы. Чем дороже продал при меньших затратах, тем лучше. Здесь имеется только один специфический аспект — карьерный рост. С научной точки зрения развития личности карьерный рост должен быть обоснован только вышеуказанными требованиями коммунистической борьбы, но никак ни стремлением к высокому положению в обществе или материальному благополучию. Карьеризм — это одно из самых отвратительных проявлений современной личности».

Актуальность этого призыва хорошо видна на историческом материале Шахтинского дела и тех мер, которые принимала партия. Напомним, что троцкистская и официальная буржуазная историография считает уголовное дело сфабрикованным, а судебный процесс инсценированным.

Об экономической контрреволюции в южных районах угольной промышленности

Исх. № 1670/с
7 марта 1928 г.
Совершенно секретно
Подлежит возврату

Всем организациям ВКП(б), всем коммунистам-хозяйственникам, всем ответственным работникам промышленности и профсоюзов, ответственным работникам РКИ и ОГПУ

Прилагаемые документы об экономической контрреволюции в южных районах угольной промышленности представляют исключительный интерес для каждого партийца, для каждого ответственного работника.

Рассылая эти документы, ЦК обращает внимание товарищей на следующие обстоятельства.

Обнаруженный заговор в области экономического строительства вскрывает впервые с достаточной полнотой новые формы борьбы со стороны контрреволюции и новые методы этой борьбы. Документы говорят о том, что в ряде областей угольной промышленности враги рабочего класса, бывшие шахтовладельцы и их антисоветские друзья из спецов, ставшие потом техническими руководителями наших хозяйственных и плановых организаций, поставили своей целью систематический срыв нашей строительной работы. Эту цель они практически проводили в жизнь в продолжение 5–6 лет путем прямой порчи машин, путем поджогов, затопления шахт, приведения в негодное состояние заводов и рудников, преступного и нарочито бесхозяйственного «применения» оборудования, провокационного обращения с рабочими и злостного использования практики социалистической рационализации во вред интересам рабочего класса, причем они сумели систематически обходить и обманывать наших хозяйственных, профессионалистских и всяких иных работников, не встречая поэтому соответствующего отпора с их стороны. В этой контрреволюционной работе ряд крупнейших спецов был связан не только с бывшими шахтовладельцами, но и с военной агентурой капиталистических государств. Наконец, в этих кругах злостных врагов советской власти шла явная подготовка к интервенции и войне против СССР. Документы говорят о фактах контрреволюционного вредительства в одном из районов угольной промышленности, в Шахтинском районе прежде всего и потом в некоторых других районах Донбасса. Весьма вероятно, что факты такого вредительства имеются и в других отраслях нашей промышленности. Достаточно вспомнить о поджогах, организованных на Сормовском заводе, в Ленинграде, в Брянске, в Баку и т. д.

Если, несмотря на эти и подобные им факты опаснейшего вредительства, мы имеем все же из года в год растущие успехи в области нашего строительства, то это говорит о необыкновенной внутренней прочности советской власти, о здоровой основе нашей советской промышленности и об огромной силе рабочего класса, парализующей разрушительные действия разветвленной системы вражеской агентуры в наших хозяйственных организациях. Ясно, что без этого злостного саботажа и непрерывных попыток взорвать дело социалистического строительства успехи этого строительства были бы гораздо значительнее.

Ясно, с другой стороны, что обнаруженный заговор вскрывает вопиющие недостатки в нашей собственной работе, в работе хозяйственников, профессиональных организаций, партийных организаций, органов РКИ и ОГПУ. Именно эти недостатки, притупившие революционное чутье и коммунистическую бдительность наших ответственных работников, позволили заклятым врагам советской власти в течение ряда лет проводить перед самым носом «коммунистических руководителей» свою политику систематического срыва социалистического строительства и подготовки к военной интервенции.

Совершенно очевидно, что хозяйственники-коммунисты Шахтинского района оказались в значительной мере в плену у буржуазных спецов, превратившись в молчаливых регистраторов всех планов, предложений и затей этих злостных саботажников.

Коммунисты-хозяйственники, видимо, забыли, что буржуазные спецы, и прежде всего бывшие акционеры бывших капиталистических компаний, представляют чуждую рабочему классу прослойку, что руководить такого рода спецами невозможно без систематического контроля над ними, что систематический контроль над такого рода спецами предполагает известный минимум здорового коммунистического недоверия ко всей этой прослойке, что без такого недоверия коммунист-хозяйственник рискует неминуемо превратиться в хвостик буржуазных спецов. Понятно, что это обстоятельство не может служить оправданием так называемого спецеедства, которое не различает между честными работниками-специалистами и саботажниками социалистического строительства и против которого необходима систематическая и упорная борьба. Но, борясь со спецеедством и учась у спецов, стремясь все более и более привлечь их на свою сторону, хозяйственник-коммунист должен вместе с тем иметь бдительный и действенный контроль над работой буржуазных спецов, ни на минуту не забывая, что он сам в конце концов должен стать настоящим руководителем данного хозяйственного организма и овладеть не только административной, но и производственно-технической стороной дела.

Курс партии, теперь более, чем когда бы то ни было ранее, должен быть курсом на замену чуждых пролетарскому делу элементов из среды буржуазных спецов красными пролетарскими спецами по всему фронту работы, и по административно-организаторской, и по чисто технической линии. При этом необходимо обратить особое внимание как на быстрейшую подготовку пролетарских техников и инженеров через вузы, так и на техническое обучение хозяйственников-администраторов.

ЦК устанавливает, что профсоюзные работники оказались далеко не на высоте положения. Они позволили заговорщикам-инженерам реализовать свои контрреволюционные планы по отношению к целым заводам и шахтам. Они допустили прямое издевательство над рабочими со стороны буржуазных спецов, от саботажа в жилищномстроительстве до случаев битья рабочих и лишения их воздуха в шахтах. Это указывает на крайнюю слабость профсоюзных организаций, на их оторванность от производства, на отсутствие элементарной чуткости к насущным нуждам как производства, так и особенно рабочих масс. Ясно, что ликвидация этих недостатков является первым шагом к ликвидации всех и всяких безобразий, отмеченных в документах.

ЦК устанавливает далее, что партийные организации, которые должны были бы стоять тверже всех на посту и которые обязаны были поправлять ошибки и хозяйственников, и профсоюзников, обнаружили совершенно исключительную слепоту. Они ухитрились «не заметить» ни контрреволюционной политики буржуазных спецов, ни ошибок хозяйственников. Ошибки партийных организаций тем более глубоки и недостатки их должны быть оценены тем более сурово, что рабочие не раз обращали внимание партийных организаций на недопустимое поведение буржуазных спецов Шахтинского района. Совершенно ясно, что это обстоятельство сигнализирует определенную опасность общего характера, выходящую далеко за пределы Шахтинского района. Нечего и говорить, что без немедленной ликвидации этих вопиющих недостатков партийных организаций не может быть и речи о серьезной борьбе с контрреволюционными саботажниками и вредителями нашего социалистического строительства.

ЦК устанавливает, наконец, что органы РКИ не поставили своевременного вопроса о недостатках, отмеченных в документах, а органы ОГПУ, несомненно, опоздали с раскрытием этого важнейшего заговора. Отмечая несомненные заслуги ОГПУ, ПП ОГПУ на Северном Кавказе, тов. Евдокимова и начальника ЭКУ тов. Зонова в деле раскрытия заговора, ЦК не может не отметить вместе с тем, что органы ОГПУ запоздали с раскрытием заговора.

Затруднения в области хлебозаготовок заставили партию принять ряд решительных мероприятий, улучивших как дело хлебозаготовок, так и партийную работу в деревне. Нет сомнения, что шахтинское дело требует от партии такого же вмешательства и проверки работы как хозяйственных и профессиональных организаций, так и самих партийных органов. Нечего и говорить, что партия добьется и здесь, как и в области хлебозаготовок, решительных успехов. Тот факт, что партия сплочена теперь как никогда, а оппозиция повержена в прах, этот факт является как нельзя более благоприятным обстоятельством для устранения отмеченных выше недостатков в области хозяйственного строительства. Без этого факта мы не смогли бы в достаточной мере овладеть делом хлебозаготовок. Нет сомнения, что этот же факт даст нам возможность двинуть силы партии на дело ликвидации контрреволюционного вредительства. Проверка нашего партийного аппарата с точки зрения его близости к широким массам рабочего класса; проверка нашего профессионалистского аппарата с точки зрения его чуткости к нуждам рабочих масс и к запросам нашей промышленности; проверка нашего хозяйственного аппарата с точки зрения выработки кадров наших красных специалистов; проверка всех рычагов и винтиков партийно-советского механизма с точки зрения втягивания миллионных масс рабочего класса в социалистическое строительство, – такова ближайшая задача.

ЦК извещает, что он назначил особую комиссию по выработке практических мероприятий по всем отраслям нашей строительной работы, долженствующих ликвидировать упомянутые недостатки.

ЦК извещает, что шахтинское дело будет подлежать судебному разбирательству, что процесс будет иметь широкое общественное и политическое значение и что его необходимо будет использовать:

а) для прямого втягивания миллионных рабочих масс в дело социалистического строительства;

б) для расслоения технической интеллигенции и закрепления за советской властью всех надежных элементов этой интеллигенции;

в) для мобилизации широких рабочих масс против врагов советской власти и разрушителей социалистического строительства, для мобилизации внимания всех коммунистов в целях охраны наших заводов и шахт от покушений со стороны врагов рабочего класса;

г) для уничтожения недостатков нашей работы, вскрытых щахтинским делом;

д) наконец, для заострения внимания всей партии и рабочего класса на деле выработки надежных кадров красных специалистов.

7.III.1928 г.
ЦК ВКП(б)

ЗАСЕДАНИЯ ОБЪЕДИНЕННОГО ПЛЕНУМА ЦК И ЦКК ВКП(б) ОТ 6–11 АПРЕЛЯ 1928 ГОДА

Присутствовали:

Члены ЦК ВКП: тт. Акулов, Андреев А. А., Антипов, Артюхина, Бадаев, Бауман, Бубнов, Бухарин, Ворошилов, Гамарник, Голощекин, Догадов, Жуков, Зеленский, Кабаков, Каганович, Калинин, Квиринг Э. И., Киркиж, Киров, Кнорин, Колотилов, Комаров, Косиор И. В., Косиор С. В., Котов, Кржижановский, Крупская Н. К., Кубяк, Куликов, Куйбышев, Лепсе, Лобов, Ломов, Любимов, Медведев, Менжинский, Микоян, Михайлов, Молотов, Москвин, Орахелашвили, Петровский Г. И., Постышев, Пятницкий, Рудзутак, Румянцев И., Рухимович, Рыков, Скрыпник, Смирнов А. П., Сокольников, Сталин, Степанов-Скворцов, Стецкий, Стриевский, Сулимов, Сырцов, Толоконцев, Томский, Угаров, Угланов, Чичерин, Чубарь, Чудов, Шварц С., Шверник, Шмидт В.

Кандидаты в члены ЦК: тт. Алексеев, Анцелович, Баранов, Брюханов, Варейкис, Гей, Грядинский, Жданов, Иванов В. И., Икрамов, Кодацкий, Калыгина, Каминский, Киселев А. С., Клименко, Кондратьев Т., Криницкий, Леонов, Лозовский, Ломинадзе, Марков, Межлаук, Мельничанский, Михайлов-Иванов, Мирзоян, Мусабеков, Николаева, Носов, Осинский, Ошвинцев, Полонский В. И., Румянцев К., Рындин, Рютин, Семенов, Соболев, Строганов, Сухомлин, Уншлихт, Урываев, Хатаевич, Цихон, Чаплин, Чувырин, Чуцкаев, Элиава, Эйхе.

Члены ЦКК ВКП: тт. Алексеева Ф., Антонов В. Г., Антонов, Афанасьев, Бармашева, Бауэр, Бахтина, Беленький, Богданов, Богданов И. А., Борьян, Булин, Буссе, Васильев, Вейнберг, Викман, Викснин, Вишнякова, Вожжев, Галеев, Гальева, Галушкин, Герасимов, Гольцман, Гончаров, Горчаев, Горшков, Гречаный, Григорьева, Гросман, Грузель, Грязев, Грязев А. М., Гуревич, Гусев, Десов, Дирик, Долидзе, Дюжев, Евреинов, Егоров, Елизаров, Енукидзе, Жданов, Завицкий, Загребельный, Зайцев Г. А., Зайцев Г. М., Зайцев, Зангвиль, Затонский, Землячка, Ильин, Каганович, Калашников В. С., Калашников М. И., Калманович, Калнин, Караваев, Караев, Каримов, Кары-Кулиев, Карпов, Клинов, Клюев, Книга, Кобылин, Ковалев, Кожевников, Козлов, Коковихин, Колобов, Комиссаров, Кондратьев, Кононенко, Копань, Копьев, Коростелев А. А., Коростелев Г. А., Коротков, Косарев, Крыленко, Кузьмин, Кузьмина, Ладошин, Ларин, Ларичев, Лебедев, Лебедь, Левитин, Лежава, Ленгник, Лисицин, Локацков, Ляксуткин, Магер, Мазуров, Майоров, Макеев, Мальцев, Манжара, Махарадзе, Медведев, Мильчаков, Милютин, Митрофанов, Мороз, Муценек, Назаретян, Назаров, Насиров Хайдулла, Никитин, Никаноров, Новоселов, Орджоникидзе, Островский, Осьмов, Павлуновский, Пастухов, Петерс, Петров, Перекатов, Плешаков, Подвойский, Позерн, Покко, Полин, Радус-Зенькович, Реденс, Рейнвальд, Рывкин, Розенгольц, Розит, Розмирович, Ройзенман, Романов, Сахарова, Сахьянова, Семков, Серганин, Сергушев, Сиротов, Смидович, Сольц, Старанников, Старостин, Степованый, Стрельцов, Студитов, Стуруа, Стэн, Тальберг, Терехов, Трилиссер, Трушечкин, Тыщенко, Ульянова М. И., Фабрициус, Фатеев, Фигатнер, Фектер, Филлер, Хасман, Цветков, Цылько, Шацкин, Швейцер, Шеболдаев, Шкирич, Шкирятов, Шлок, Штраух, Шушков, Юносов, Юркин, Юрцен, Яковлев, Яковлев Я. А., Янсон, Ярославский.

Члены Центральной Ревизионной Комиссии: тт. Быкин, Владимирский, Лепа, Лядов, Рябинин, Рябов, Степанов, Юревич.

Заседание пятое

Выступление Молотова

Вопрос, который мы обсуждаем в связи с шахтинским делом, имеет исключительно большое значение для нашей хозяйственной работы. До сих пор вопросы индустриализации страны мы обсуждали в такой связи: индустриализация и средства для нее, индустриализация и техника, индустриализация и план и т. п. Шахтинское дело выдвигает перед нами вопрос об индустриализации в такой постановке: индустриализация и вопрос о людях, вопрос о кадрах, вопрос о руководителях. Это во-первых. А во-вторых, шахтинское дело заостряет наше внимание на вопросе об участии масс в руководстве производством. На этих двух вопросах я и думаю остановиться. Прежде чем перейти к этим вопросам, хочу сказать о том противоречии, которое каждому из нас бросается в глаза в связи с шахтинским делом. Это противоречие, как известно, заключается в следующем: с одной стороны, вскрылась глубокая подрывная работа вредителей в нашей экономике, с другой – за последние годы мы быстро шли по пути хозяйственного роста. В частности, это противоречие ярко сказывается в самом Донбассе. Производственная программа по углю в Донбассе (в целом) в настоящем году должна превысить 28 млн тонн, по отношению к довоенному уровню это составит больше 112%. Значит, Донбасс в этом году переходит за довоенную черту. Значит, Донбасс восстановлен.

Однако это лишь одна сторона дела. Другая сторона, вскрывающая крупнейшие недостатки нашей хозяйственной работы, заключается в вопросе о себестоимости продукции. С себестоимостью продукции Донугля дело обстоит вовсе не так благополучно, как с количественным ростом его продукции. Так, в прошлом году себестоимость продукции Донугля поднялась на 4% против предыдущего года, и это несмотря на то, что производительность труда рабочих возросла на 8%. Конечно, вопрос о высокой себестоимости связан не только с угольной промышленностью. В истекшем хозяйственном году наша индустрия как раз в этой области почти не сдвинулась с места. В настоящем году намечено снижение себестоимости на 6%, причем и это задание, как теперь принято выражаться, считается «напряженным», почти что непосильным. Между тем себестоимость теперешней промышленной продукции настолько велика, что предполагаемое снижение на 6%, если даже оно будет осуществлено, будет совершенно недостаточным и прямо мизерным успехом нашей хозяйственной работы. Вот почему внимание партии и рабочего класса должно быть особенно заострено к тем тормозам развития советского хозяйства, которые перед нами вскрываются в связи с шахтинским делом. А эти тормозы, несомненно, велики, и преодоление их должно в огромной мере развернуть внутренние силы хозяйственного строительства в условиях советской системы.

Из поездки в Донбасс я мог бы привести ряд примеров того, как не только в Шахтинском районе теперь раскрывается явно преступная деятельность наших врагов вредителей. Так, в Щегловском руднике мне рассказывали о двух шахтах, преступно затопленных одним из арестованных теперь инженеров-вредителей, Кузьмой. Этим инженером здесь была затоплена в 1920 году шахта Григорьевка, имеющая, по данным рудоуправления, запас лучшего угля в 300 млн пудов, а в 1922 году была затоплена другая шахта – Берестовка, имеющая запас такого же угля в 700 млн пуд. Теперь в Щегловском руднике работает одна крупная шахта – Пастуховка, с плохим, крайне зольным углем. Эта последняя за нерентабельностью должна быть скоро закрыта. Про две затопленных шахты теперь говорят, что восстановление их было бы нецелесообразно из-за происшедших в них разрушений, и потому теперь поставлен вопрос о закладке новой шахты. Вредительская работа Кузьмы и его агентов теперь раскрыта, но богатейший Щегловский рудник, как видите, подорван. Понятно, что некоторые старые рабочие Щегловского рудника и теперь плачут, когда рассказывают о преступлении Кузьмы. Плакал и теперешний заведующий Щегловским рудоуправлением тов. Фесенко – коммунист, донбасский рабочий, когда рассказывал про это дело.

Но, скажут, это было сравнительно давно, 6–8 лет тому назад. Однако и теперь, до последнего момента явно преступная вредительская работа наших врагов в Донбассе не прекратилась. На ряде других рудников Донугля и на таком крупном предприятии Югостали, как Макеевский завод имени Томского, до сих пор открываются вопиющие контрреволюционные подвохи нашему производству. Из того, что мне пришлось видеть и слышать в Сталинском округе, у меня сложилось твердое представление, что вредительская работа Шахтинского района явно находит свое продолжение в ряде других районов Донбасса. Это требует от партии, профессиональных союзов и всех наших хозяйственников усиленного внимания к борьбе с недостатками в хозработе, не предаваясь успокоению по поводу имеющихся уже крупных количественных результатов в росте хозяйства.

Отсюда перейду к вопросу о людях, к вопросу о хозяйственных кадрах. Именно этот вопрос встал перед нами во весь рост, и прежде всего потому, что на него мы не обращали должного внимания. А теперь этот вопрос связан с вопросом о методах работы хозяйственников, с вопросом об отношении к старым буржуазным специалистам, с вопросом о подготовке новых кадров красных специалистов, с вопросом о выдвиженцах-рабочих. Так он и поставлен в проекте резолюции Политбюро.

Остановлюсь прежде на вопросе о методах работы наших хозяйственников. Тов. Куйбышев напрасно доказывал ошибочность такого мнения, что все наши хозяйственники представляют собою не что иное, как комиссаров плохого типа. Ошибочность этого мнения очевидна. Среди наших хозяйственников немало превосходных руководителей отдельных предприятий и целых трестов. Однако комиссарский характер работы представляет типичное явление для многих и многих хозяйственников. А между тем задачи теперешних руководителей советских предприятий настолько велики и сложны, а опыт десятилетней хозяйственной работы настолько богат, что партия должна поставить во весь рост задачу перехода к новым методам хозяйственной работы. Между тем теперешние условия работы хозяйственников нередко превращают их в комиссаров, и притом в комиссаров плохого типа. На этом мы и должны сейчас заострить внимание партии и рабочего класса.

В первый период Октябрьской революции комиссарский метод работы сыграл исключительно важную роль, и без него мы бы не могли приняться за восстановление хозяйства, как и за строительство Красной Армии. В этот первый период мы начали с того, что на отдельные предприятия и в целые хозяйственные объединения формально назначали комиссаров. Но от этого метода хозяйственного руководства мы уже давно отказались. Формально давно уже на предприятиях у нас не комиссары, а управляющие и директора. Однако по существу комиссарский характер работы является во многих отношениях типичным, во многих отношениях характерным для наших хозяйственников и в настоящее время. Да и партия до сих пор не ставила перед хозяйственниками задачу отказа от этих методов работы и перехода к новым методам, к действительному овладению всей производственной жизнью предприятия.

Сами условия работы хозяйственников до сих пор были таковы, что мешали и мешают нашим хозяйственникам полностью овладеть порученным им делом. Взять хотя бы такой факт, как частая сменяемость хозяйственников. Приведу один пример из этой области, касающийся Макеевского завода, где работает свыше 13 тысяч рабочих. Этот завод был пущен, после некоторого перерыва, в 1924 году и входит в качестве основной единицы в состав Макеевского комбината. И вот, оказывается, за четыре последних года в Макеевском комбинате уже шестой по счету управляющий комбинатом и седьмой директор этого Макеевского завода. Прибавьте к этому, что один из наиболее долго управлявших комбинатом, тов. Кирилкин, занимая этот пост 11 месяцев, провел в Харькове и в Москве за это время целых пять месяцев. А ведь это одно из крупнейших предприятий не только Донбасса, но и всего Советского Союза! Такое положение со сменой управляющих крупнейшими предприятиями не может привести ни к чему хорошему; будь хоть семи пядей во лбу тот хозяйственник, который ставится на несколько месяцев во главе Макеевского комбината, он ничем другим, как плохоньким комиссаром, сделаться не может.

Возьмите другую сторону дела. Нашим хозяйственникам приходится принимать активное участие в местной общественной жизни, и от этого мы ни в коем случае не можем отказаться. В результате на практике на хозяйственника падает бесконечное количество всяких отчетов и докладов, заседаний и комиссий. Ряд хозяйственников в Донбассе мне говорили о том, что большее количество дней в неделе они оторваны от непосредственной производственной работы на всякие другие дела. Попробуйте после этого по-настоящему овладеть всей жизнью предприятия! Если к этому прибавить те условия, которые для работы хозяйственника на месте создаются в результате недостатка планирования в центре, в результате сугубого централизма, который душит инициативу руководителя предприятия, то станет еще яснее исключительная трудность условий работы наших хозяйственников.

Наконец, следует остановиться и на правовых условиях, в которые поставлен хозяйственник. Здесь следует остановиться на приказе N 33.

Приказ N 33 имел в свое время положительное значение как приказ, подчеркивавший необходимость строгой ответственности технических руководителей в предприятии за порученное им дело. Но на основе этого приказа были изданы такие так называемые «типовые положения» для отдельных отраслей промышленности, которые поставили хозяйственников-руководителей в совершенно ненормальные условия. Эти «типовые положения» ввели на предприятии такие нормы, при которых фактическим руководителем важнейших сторон производства, и прежде всего фактическим руководителем всего технического персонала, делался технический директор. Несмотря на оговорки о том, что сам технический директор утверждается с согласия директора предприятия, роль главного специалиста в предприятии настолько была подчеркнута в этих «типовых положениях», что в значительной мере права директора предприятия были обрезаны. В текстильной же промышленности было принято такое «типовое положение», которое в корне подрывает положение директоров предприятий, ставя их в прямую зависимость от главного специалиста в тресте. В этом положении прямо говорится: «Заведующий фабрикой нанимается и увольняется заведующим техническо-производственной части комбината с утверждением директором комбинатом». Здесь уже не только технический персонал, но и директор предприятия отданы в подчинение техническому руководителю треста, что сказано к тому же столь выразительным языком, как «нанимается и увольняется». При таком положении коммунист-руководитель не может стать настоящим руководителем предприятия. Несмотря на то, что в прошлом году было издано новое положение о взаимоотношениях хозяйственников-руководителей и технических специалистов и это положение создает необходимое единство руководства на предприятиях, обеспечивая полное руководство за директором предприятия, еще и до сих пор указанные «типовые положения» дают себя знать на многих предприятиях. Тот, кто попытается это отрицать, сделает большую ошибку.

Мне пришлось натолкнуться на факт открытой борьбы спецов за восстановление полного действия приказа N 33. В Сталине мне показали резолюцию собрания инженеров и техников Макеевского завода, вынесенную ими на своем собрании 16 февраля этого года. В этой резолюции макеевские специалисты резко протестовали против методов работы нового директора завода, обвиняя его в неправильном отношении к специалистам, в зажиме в отношении технического персонала и т. п., при этом резолюция демагогически выставляла инженеров и техников сугубыми защитниками рабочих. По моему предложению в Макеевском заводе было устроено общее собрание техников и инженеров, где я обратился к присутствующим с предложением объяснить, чем вызвана их резолюция 16 февраля. В результате этого собрания, на подробностях которого я не буду здесь останавливаться, была вынесена новая резолюция. В этой резолюции острые углы первого решения были сглажены, но зато резолюция оканчивалась следующим выводом: «Необходимо в ближайшем будущем провести в жизнь положение о правах и обязанностях технического персонала на основе приказа ВСНХ за N 33». Вот тогда мы, и особенно тов. Сталин, занялись внимательным чтением приказа No 33 и тех «типовых положений», которые были изданы на основе этого приказа. То, что выяснилось в результате наших раскопок, я уже сказал. Сейчас мне остается только подчеркнуть тот факт, что и до сих пор инженеры и техники открыто ведут борьбу за полное восстановление действия этого приказа N 33, несмотря на то что не только ВСНХ, но и правительством, ЦИКом и Совнаркомом этот приказ в прошлом году заменен новым постановлением, меняющим правовое положение директора предприятия. После этого нельзя говорить о том, что приказ N 33 уже потерял свое значение на практике.

Должен к этому добавить, что на совещании в Сталине директор Сталинского комбината тов. Базулин, видный хозяйственник в Донбассе, тоже говорил о том, что до недавнего времени известный спец – Свицын, теперь арестованный, был в Югостали тем лицом, которое назначало и смещало весь технический персонал. Таким образом, и здесь до недавнего времени технический персонал зависел больше от технического директора, чем от руководителя треста. Все это говорит о тех ненормальных условиях работы хозяйственников-коммунистов, на которые мы должны обратить теперь серьезнейшее внимание.

У нас есть известные кадры хозяйственников, которые прочно, целиком овладели своим делом, роль которых в предприятии не ограничивается ролью плохого комиссара, но является ролью настоящего руководителя.
Молотов. Однако задача полного овладения предприятием, задача овладения не только административной, но и производственно-технической стороной дела по-настоящему до сих пор не была поставлена, да до недавнего времени мы ее и не могли поставить. Именно потому, что теперь у нас накопился огромный хозяйственный опыт, что у нас создались свои кадры хозяйственников, мы и должны по-новому поставить задачу перед хозяйственниками-коммунистами, руководящими предприятиями. Теперь, когда промышленность наша перешагнула довоенный уровень, когда мы развертываем огромное капитальное строительство, когда дело рационализации приобретает исключительно важное значение, – теперь перед хозяйственниками должна быть поставлена более сложная, чем раньше, задача – овладеть в полном смысле слова всей производственной жизнью предприятия.

Шахтинское дело, показывающее, насколько плохо мы еще овладели делом производства, насколько легко нас было до сих пор надувать и опутывать в хозяйственной работе, – ставит ребром перед нашими хозяйственниками задачу овладения производственно-технической стороной дела. Этот вывод является важнейшим выводом для дальнейшей работы хозяйственников. То, что было невозможно в первый период Октябрьской революции, то, с чем мы должны были мириться в прошлом, то на одиннадцатом году революции уже нельзя оставить по-старому. Вместо слепого доверия к работе специалистов, вместо столь еще частого штемпелевания всех и всяких прожектов спецов необходимо со всей остротой поставить вопрос не только о законном и абсолютно необходимом для коммуниста минимуме недоверия в отношении к буржуазным специалистам, но и о действительном и систематическом изучении всей производственной жизни предприятия и на этой основе, на основе роста знаний и усиленной учебы у квалифицированных специалистов, полного овладения жизнью предприятия. В этом партия и профсоюзы должны оказать всяческую поддержку нашим хозяйственникам.

Теперь о специалистах. Важнейшим вопросом в связи с шахтинским делом является вопрос о том, как могла группа явных вредителей, явных контрреволюционеров оставаться неразоблаченной в своей работе в течение ряда лет. Ясно, что наряду с делом вредителей мы должны помнить о том факте, что пассивное отношение к вредительским преступлениям было у значительной части не участвовавших в контрреволюционной организации инженеров и техников. Этот последний факт имеет не меньшее значение, чем самый факт контрреволюционного вредительства в Донбассе.

Наличие кастовой замкнутости и пассивного отношения к хозяйству советского государства со стороны массы техников и инженеров здесь сказалось в такой резкой форме, что на этом факте необходимо заострить внимание партии и рабочих. Следует еще отметить тот факт, что шахтинское дело ГПУ раскрыло без всякого содействия кого либо из специалистов. Такого положения мы ни в каком случае не можем терпеть в дальнейшем. Тем более что здесь явно вскрываются крупнейшие недочеты нашей работы, работы партии и особенно работы профессиональных союзов. Эти недочеты сказались здесь в очевидном неумении с нашей стороны подчинить своему влиянию и по-настоящему привлечь к работе основные кадры специалистов.

В связи с этим я приведу мнение Владимира Ильича о методах привлечения специалистов. В своей речи «Об очередных задачах советской власти» в 1918 году Ленин говорил об этом таким образом: «Лучшие организаторы и крупнейшие специалисты могут быть использованы государством либо по-старому, по-буржуазному (т. е. за высокую плату), либо по-новому, по-пролетарски (т. е. созданием той обстановки всенародного учета и контроля снизу, которая неизбежно и сама собою подчинила и привлекла бы специалистов)».

Так Ленин говорил ровно десять лет тому назад, в апреле 1918 года. С тех пор мы прошли очень большой стаж хозяйственной работы. В первый период нам пришлось поставить элементарную задачу: сломить массовый саботаж специалистов и заставить их работать для пролетарского государства. Этого мы добились сравнительно быстро. Затем потребовалось особое внимание к делу создания благоприятных материальных и бытовых условий для работы специалистов. И в этом отношении сделано за прошедшие годы немало. В течение всех этих лет партия и профсоюзы вели постоянную борьбу с огульно отрицательным отношением к буржуазным специалистам со стороны отсталых рабочих. Эта борьба, борьба со спецеедством, дала также свои положительные результаты. Все мы, ездившие по поручению ЦК в Донбасс, Ярославский, Томский и я, констатировали, что в массе рабочих нет спецеедческих настроений. К честным работникам-специалистам рабочие относятся вполне сознательно и работают под их руководством хорошо. Однако вопрос об отношении к специалистам и в настоящее время вовсе нельзя считать решенным удовлетворительно. Шахтинское дело вскрывает в весьма острой форме наличие злобных врагов рабочего класса среди определенной части специалистов, главным образом из бывших собственников и некоторых особо привилегированных в прошлом элементов. Это дело показало особенно ярко новые методы борьбы контрреволюционной буржуазии с рабочим классом. Притупившееся чутье коммуниста нередко явно облегчало работу контрреволюционных вредителей. Последние, в свою очередь, достаточно изучили наши недостатки и слабости, достаточно присмотрелись ко многим и многим из наших работников, чтобы бить по очень чувствительным для пролетарского государства местам и при этом долго оставаться незамеченными в своей подрывной работе.

С другой стороны, наше влияние, влияние партии и профсоюзов, среди массы специалистов оказалось совершенно недостаточным даже для того, чтобы на несколько лет раньше вскрыть преступления шайки вредителей в Донбассе. Вот почему вопрос о методах использования специалистов пролетарским государством должен теперь требовать особого внимания со стороны нашей партии.

Если вдуматься в то, что говорил Ленин десять лет тому назад о двух методах использования буржуазных специалистов, то следует признать, что наше использование специалистов все еще в основном идет «по-старому» методу, «по-буржуазному». Это значит, что в методе использования специалистов до настоящего времени мы обращали главное внимание на вопрос о высоком жаловании, премии и т. п. И мне кажется бесспорным, что, при всей необходимости усиленного внимания к материальным и бытовым нуждам специалистов и в дальнейшем, главное сейчас лежит не в этой плоскости. В самом деле, вряд ли можно сейчас защищать необходимость дальнейшего значительного увеличения окладов и премий специалистам. В этом отношении, в отношении окладов и премий, в большинстве случаев идти вверх уже нецелесообразно. Следовательно, «старый», «буржуазный» метод использования специалистов в основном нами использован, и, не отказываясь от него в дальнейшем, мы должны признать очевидную недостаточность этого метода в настоящих условиях. Чего у нас действительно не хватает в деле использования специалистов, так это развития «нового», «пролетарского» метода. Ленин указывал, что «новый», «пролетарский» метод использования специалистов заключается в таком «всенародном учете и контроле снизу», который делает неизбежным переход массы специалистов на сторону пролетарского государства. Вот в этом направлении мы и должны теперь усиленно работать.

На одиннадцатом году революции именно на эту задачу и должно быть направлено особое внимание руководящего класса советского государства. Этот пролетарский метод использования специалистов предъявляет особо высокие требования в отношении работы профсоюзов. Предпосылками для пользования этим методом являются значительное развитие плановых элементов в нашем хозяйственном строительстве, с одной стороны, и рост работы производственных совещаний и конференций внизу – с другой. Эти предпосылки (плановое руководство хозяйством и участие рабочих масс в руководстве производством) приобрели уже крупнейшее значение, и в этом отношении 1928 г., конечно, несравним с 1918 г.

На работе производственных совещаний я еще остановлюсь дальше, здесь же считаю нужным подчеркнуть значение той работы профсоюзов, которая должна по настоящему включить массу специалистов в общую семью профессионально-организованных работников пролетарского государства. Подлинно советское, пролетарское влияние профсоюзов на массу техников и инженеров сейчас совершенно недостаточно. На эту задачу профсоюзы явно не обращали внимания. Между тем у нас есть все основания рассчитывать, что в современных условиях мы можем повести за собой и подчинить своему политическому руководству основную массу технического персонала. Тов. Рыков абсолютно прав, что мы не должны требовать от каждого специалиста расписки в том, что он стоит за социализм, что он принципиально высказывается за пролетарскую революцию. К тому же такая расписка, действительно, оказалась бы во многих случаях просто фальшивой. Но, вместе с тем, внимательным отношением к материальным и бытовым нуждам специалистов, вовлечением инженеров и техников в работу производственных совещаний, сближением массы специалистов с основными кадрами рабочего класса в общей профессиональной организации, развитием политической работы в этой среде мы могли бы теперь добиться того, чтобы основная часть техников и инженеров, ее подлинная масса, честно и с энтузиазмом работала для пролетарского государства. Теперь же профсоюзами в этом отношении почти ничего не делается.

Мне приходилось знакомиться в Донбассе с работой ряда инженерно-технических секций при профсоюзах. Ни в одном случае я не мог найти хорошего примера работы инженерно-технической секции, но зато в ряде случаев я видел, что инженерно-технические секции находятся либо под прямым влиянием враждебных нам элементов, либо являются замкнутой группой во главе с привилегированной верхушкой спецов. Как правило, инженерно-технические секции занимаются только шкурными вопросами, отвоевыванием себе прав, преимуществ, премий и т. п. Такое положение не может вести к сплочению специалистов вокруг наших советских и профессиональных органов. Зато на такой почве процветает кастовая обособленность этой части работников советского хозяйства, что так помогает прикрытию преступлений вроде шахтинского дела. Такое положение в дальнейшем нетерпимо, мы должны тут добиться решительного перелома. Мы должны развернуть широкую работу профсоюзов среди специалистов, с тем чтобы теперь, действительно, в деле использования специалистов в нашем государстве на первое место был выдвинут «новый», «пролетарский» метод.

В начале второго десятилетия пролетарской революции пора вспомнить указание Ленина об использовании пролетарского метода влияния на основную массу специалистов.

Кратко остановлюсь на вопросе о новых кадрах красных специалистов. Из поездки в Донбасс я имел возможность убедиться, что во многих случаях отношение старых специалистов к нашим красным специалистам несочувственное и нередко открыто враждебное. Между тем теперь выходят тысячи новых работников из наших ВТУЗов, и мы должны добиться благоприятных условий для их работы. В связи с этим должен быть поставлен по-новому и вопрос о подготовке красных специалистов. Роль ВСНХ в этой подготовке должна быть радикально изменена. Возражения Наркомпроса против передачи некоторых ВТУЗов в ведение ВСНХ имеют слишком ведомственный характер. Опыт военного ведомства нам показал, что возможность подготовлять собственные кадры сыграла огромную роль в деле создания подлинно новой, подлинно Красной армии. Нельзя к ВСНХ относиться таким образом, что его дело только заниматься машинами, оборудованием, сырьем и т. п. ВСНХ – важнейший государственный орган, управляющий всей нашей промышленностью. Необходимо, чтобы ВСНХ имел возможность воспитывать и подготовлять для своей работы руководителей, иначе ему не справиться с делом огромных капитальных работ и радикальной рационализации производства. Думать, что Наркомпрос может подготовить для всех отраслей промышленности нужных специалистов (не говоря уже о том, что на Наркомпросе лежит задача подготовки всяких других специалистов), – это значит за видимостью хорошей схемы забыть о решении труднейшей практической задачи.

ВСНХ распоряжается не только машинами, но и огромными кадрами работников. Надо, чтобы распоряжение этими кадрами было теснейшим образом связано с делом подготовки их. Для этого необходимо провести передачу части ВТУЗов, хотя бы в виде опыта, в распоряжение ВСНХ.

Наконец, вопрос о выдвиженцах. В Сталинском округе мне бросилось в глаза, что дело выдвиженчества в промышленных предприятиях за последнее время быстро шагает вперед. На крупных металлургических предприятиях и в ряде рудников я познакомился с данными по выдвижению рабочих на ответственную административно-техническую работу. При этом большой кадр выдвиженцев-рабочих теперь работает не только на низших постах десятников, заведующих участками и т. п., но и на весьма важных постах помощников начальников и начальников цехов, помощников заведующих шахт и т. п. Есть и крупные ненормальности в деле выдвиженчества. Так, в большинстве случаев выдвиженчество сводится к выдвижению только коммунистов. Или такой пример: на Макеевском заводе завели огромный «резерв выдвиженцев», достигающий свыше 300 кандидатов, что, несомненно, ведет к развитию нездорового карьеризма. Эти и подобные извращения необходимо исправить. Но главный недостаток выдвиженчества заключается в том, что совершенно не обращается внимание на задачу специального производственного обучения рабочих-выдвиженцев. О необходимости специальной квалификации для выдвиженцев говорят, но ничего на практике не делают. Эта задача не поставлена на ноги: руководства хозяйственных органов в этом отношении нет, а профсоюзы еще не обратили на это дело внимания. Между тем, если дело останется в таком положении, то идея выдвиженчества будет дискредитирована.

Необходимо обратить внимание на развитие специальных, в частности вечерних, курсов для постановки специального обучения выдвиженцев. Только при такой специальной подготовке, только при развитии подобных курсов роль коммуниста-выдвиженца не будет сводиться к занятию мелочами и всякими «неприятными» для администрации делами с рабочими.

Мне остается хоть в двух словах остановиться на вопросе об участии рабочих масс в деле руководства производством. В связи с этим я хотел бы подчеркнуть те обязанности партийных и профессиональных организаций Донбасса и вместе с тем наших центральных органов, которые лежат на них в отношении обслуживания насущнейших нужд рабочих Донбасса.

В первые годы нашей мирной хозяйственной работы в Донбассе особенно сильно сказался пафос восстановления своей промышленности. Для восстановления своей промышленности рабочие Донбасса шли на любые жертвы. Партийные и профессиональные организации были также всецело захвачены этим настроением. В свое время тов. Пятакову из-за слишком администраторского перегиба не удалось найти правильного подхода к этому основному настроению донецких рабочих. Но зато тов. Рухимовичу это в свое время удалось даже «слишком». Это привело к тому, что в течение определенного времени – так было 3–4 года тому назад – партийные и профессиональные организации Донбасса в значительной мере находились под гегемонией Донугля. Как известно, здесь получился даже перегиб в сторону чрезмерной зависимости парт- и профорганов от Донугля. Это выражалось одно время и в широкой материальной зависимости проф- и парторганов от местных хозяйственных организаций. К сожалению, и до сих пор даже материальная зависимость от хозорганов местных массовых организаций далеко не уничтожена, а с этим, конечно, нужно решительно покончить. Но то, что и сейчас приходится подчеркнуть, – это отсутствие во многих случаях «лица» у местных партийных и профессиональных организаций, на что до сих пор нередко и справедливо жалуются рабочие Донбасса. К сожалению, и до сих пор «лицо» местных партийных и профессиональных организаций слишком похоже на лицо хозяйственных органов, а в результате страдает защита насущнейших нужд рабочих.

Пример с несоблюдением 6-часового рабочего дня на подземных работах в Донбассе является весьма показательным. Надо, впрочем, учесть, что до последнего времени этот вопрос вряд ли мог быть актуальным в Донбассе. Дело восстановления Донбасса настолько захватывало рабочих, а вместе с ними и местные организации, что рабочие шли на отказ от законного права точного осуществления 6-часового рабочего дня в отношении ряда категорий подземных работ. Законодательство о труде нарушалось, но зато Донецкий бассейн шел успешно по пути восстановления, – и это примиряло рабочих с нарушением их прав. Однако такое положение не может быть терпимо в настоящих условиях. Советское государство добилось восстановления Донбасса; в легкой промышленности вводится 7-часовой рабочий день; во всех отраслях промышленности развертываются широкие рационализаторские мероприятия. Эти успехи хозяйственного строительства советского государства нельзя не использовать для того, чтобы значительно улучшить условия работы горняков.

В связи с этим совершенно неотложной является ликвидация всяких нарушений Кодекса о труде в отношении подземных рабочих. И все же местные организации до сих пор не решаются поставить этого вопроса. На собрании партийного актива в Сталине я выдвинул мысль о необходимости точного соблюдения 6-часового рабочего дня согласно Кодекса законов о труде. И даже председатель окружного профессионального совета выступил на активе с заявлением, что это неосуществимо, что это несвоевременно, а другие товарищи и вовсе обошли в своих речах этот вопрос. Настолько до сих пор пафос хозяйственного строительства отодвигает у местных работников те задачи, которые теперь являются неотложными в деле защиты насущнейших нужд рабочих.

Трудность проведения этой меры не могла не сдерживать инициативы местных организаций в данном вопросе. Поэтому со стороны Центрального Комитета партии здесь необходима ясная директива. Ликвидация нарушений Кодекса закона о труде и правильное проведение 6-часового рабочего дня на подземных работах должны быть осуществлены в течение ближайшего периода. Это требует ряда мероприятий по механизации работ в шахтах, ряда мер по более рациональной организации использования рабочей силы. Однако осуществимость 6-часового рабочего дня на подземных работах вытекает из того, что до сих пор нередки случаи, когда фактически производственная работа под землей ограничивается 31/ 2–4 часами.

Удовлетворение ряда других острых бытовых нужд рабочих Донбасса должно быть также сдвинуто с места. Сюда относятся вопросы о воде, о жилище, о бане, о культурных учреждениях в рабочих районах. Необходимо, чтобы рядом практических мероприятий уже в ближайшее время советская власть и партия подчеркнули свое стремление добиться скорейшего сдвига в улучшении положения донецких рабочих. Все эти мероприятия, в свою очередь, должны во многом помочь усилению активности рабочих в деле их участия в управлении производством.

Производственные совещания уже стали играть в нашей промышленности крупнейшую роль. Несмотря на то, что профессиональные и партийные организации, не говоря уже о хозорганах, совершенно не сумели еще развернуть эту работу, производственные совещания переходят от мелких вопросов к важнейшим вопросам производства. Развить работу производственных совещаний и значительно расширить практику временных контрольных комиссий – это значит идти по тому действительно пролетарскому пути организации хозяйства, без которого не может быть подлинных успехов хозяйственного строительства в Советской республике. Это должны запомнить наши хозяйственники. Те профсоюзы, которые не подойдут к этому делу вплотную, далеко не отразят растущих запросов рабочих. Рабочий не только болеет за производство, не только готов нести жертвы для поднятия хозяйства, но у него уже в огромной мере сказывается стремление активно участвовать в управлении производством. Надо всячески помочь развитию этого стремления в рабочих массах, ибо участие рабочих в руководстве производством, несомненно, даст нам гораздо более крупные успехи в подъеме хозяйства, чем мы имели до сих пор.

Шахтинское дело вскрыло перед нами многочисленные недостатки хозяйственной работы. Ответственность за это лежит не только на местных организациях, но и на центральных. В конце концов, главную ответственность перед рабочим классом несет партия. Особенно большую ответственность партийные организации несут за то, что они до сих пор не проявляли должной чуткости к указаниям со стороны рабочих на эти недостатки, а между тем в этих указаниях со стороны рабочих, в частности в Донбассе, не было недостатка. Мне пришлось ознакомиться с заявлением рабочего Омельченко с Макеевских рудников, с которым он обращался еще в начале 1925 г. к местным партийным и профессиональным органам и в котором справедливо указывал на ряд фактов возмутительной бесхозяйственности. И тогда тов. Омельченко кончал свое заявление предположением, что на Макеевских рудниках дело не обходится без экономической контрреволюции, но тогда на это дело не обратили серьезного внимания, а теперь большинство указаний тов. Омельченко подтвердилось. А сколько других заявлений рабочих прошло незамеченными со стороны наших партийных организаций! А между тем эти факты свидетельствуют о явном непонимании своего коммунистического долга со стороны партийных руководителей. Вот почему там, где говорится о недостатках хозяйственного руководства, как и там, где говорится о недостатке связи профсоюзов с массами, – там тем самым указывается на недостаток чуткости партийных организаций к голосу рабочих, на непонимание партийными органами своих обязанностей в деле руководства хозяйственной работой. Вот почему до сих пор приходится встречаться с такими фактами, которые прямо вопиют об отсутствии настоящей связи и чуткости наших организаций в отношении к рабочим.

Я должен огласить записку одного рабочего. Эта записка свидетельствует о том, насколько беззащитными чувствуют себя в некоторых случаях рабочие, несмотря на наличие всех наших профессиональных, партийных и других организаций. Только невнимательность и нечуткость организаций к защите повседневных интересов рабочих могла продиктовать рабочему Осину своеобразную «подписку», которую он дал одному из инженеров Рутченковского рудника. Вот эта «подписка»: «Инженеру Богдановичу, от рабочего Осина. Подписка. Гавриил Селивестрович, я даю слово, что больше никогда не буду ослушиваться вас, куда бы вы меня ни посылали, хотя бы в пропасть, никогда не откажусь. К сему – Николай Осин. 21 сентября. И прошу снять с меня пункт 3-й. Осин». Эта записка рабочего Осина могла быть продиктована только его отчаянием и могла появиться на свет только потому, что тов. Осин не нашел настоящей защиты у наших партийных и профессиональных организаций. Как выяснили мы на месте, тов. Осин действительно был доведен до крайности теми прижимами, которые в отношении него допускал инженер Богданович, арестованный теперь по вредительскому делу. Эта «подписка» могла появиться только потому, что, с одной стороны, наши партийные и профессиональные организации были нечутки к защите насущнейших нужд рабочего, и с другой – оторваны от того, что делается в производстве, в каких условиях работают рабочие.

Вывод из всего этого, как в отношении партийных, так и профессиональных организаций, заключается в том, что и те и другие должны ближе подойти к производству, должны вплотную и по существу заняться руководством хозяйственной работой, должны усиленно работать над выращиванием новых кадров и вовлечением в дело управления хозяйством широких масс, и притом во многом и многом усилить внимательность и чуткость к запросам и нуждам рабочих масс.

…

Заседание шестое

Выступление Сталина

Так как речи предыдущих ораторов достаточно обстоятельно осветили шахтинское дело, то мне придется остановиться лишь на некоторых вопросах, требующих дополнительного разъяснения.

Первый вопрос – это вопрос о характере наших прений. Вы видите, что наши прения по вопросам порядка дня пленума, как по вопросу о хлебозаготовках, так и по вопросу о шахтинском деле, – проходят под знаком жесточайшей самокритики. Критика своих собственных ошибок, самокритика партийных, советских и хозяйственных организаций – таков общий тон наших прений. Чем это объяснить? Откуда взялась эта «безудержная» самокритика? И вообще, нужна ли нам такая самокритика? Эта волна самокритики началась у нас еще с XV съезда партии. Она, эта самокритика, не только необходима – она нужна нам как воздух, как вода. По каким причинам? По крайней мере, по трем причинам.

Во-первых, потому, что наша страна есть страна диктатуры пролетариата, она управляется при помощи одной, коммунистической партии, которая не делит и не может делить власти с другими партиями, – стало быть, мы сами должны вскрывать и исправлять свои ошибки, если хотим двигаться вперед, ибо их некому больше исправлять. Отсюда необходимость самокритики. Это понятно само собой, и распространяться об этом не буду.

Во-вторых, потому, что после XV съезда, ликвидировавшего оппозицию, создалась новая обстановка в партии, с которой мы не можем не считаться. Новизна обстановки состоит в том, что у нас нет или почти нет больше оппозиции, ввиду чего есть опасность, что партия, разгромив оппозицию, захочет почить на лаврах, захочет маленечко заснуть, закрыв глаза на недостатки нашей работы. Ну, а для того, чтобы этого не случилось, мы должны были еще на XV съезде дать лозунг всемерного усиления самокритики как одного из важнейших средств для нашего продвижения вперед.

В-третьих, потому, что за последнее время у нас в партии произошли некоторые изменения в отношениях между вождями и массой, с каковыми изменениями мы так же должны обязательно считаться. В чем состоят эти изменения? Они состоят в том, что руководящие круги нашей партии поднялись слишком высоко, их авторитет усилился чрезмерно, и они стали для широких народных масс почти что недосягаемыми. То обстоятельство, что такая группа авторитетных руководителей у нас существует, это обстоятельство представляет величайшее завоевание нашей партии. Но тот факт, что массы начинают смотреть на этих руководителей снизу вверх, зажмурив глаза, и не решаются часто критиковать их, – этот факт представляет величайшую опасность отрыва массы от ее руководителей, или, вернее, опасность отрыва руководителей от широких рабочих масс. Реально эта опасность может кончиться, с одной стороны, отходом масс от руководящих верхов и недоверием к ним и, с другой стороны, – зазнаванием руководящих верхов. А что может быть хорошего, если руководящие верхи зазнаются и начнут смотреть на массы сверху вниз? Ясно, что ничего хорошего из этого не может выйти. Но чтобы этого не случилось, надо держать все время открытым клапан самокритики, надо дать советским людям возможность «крыть» своих вождей, критиковать их за ошибки, чтобы вожди не зазнавались, а массы не отдалялись от вождей.

Вот те основания, которые породили у нас общую полосу самокритики, получившую особое развитие со времени XV съезда нашей партии и наложившую свой отпечаток на всю работу нынешнего объединенного пленума ЦК и ЦКК.

Именно поэтому надо приветствовать инициативу «Правды» в деле организации «Листка рабоче-крестьянской инспекции». По тем же основаниям надо приветствовать инициативу «Комсомольской правды», открывшей свои страницы для критики наших недочетов и самокритики нашей организации. Следовало бы только пожелать, чтобы критика была глубокой и серьезной, а не скользила по поверхности.

Ругают иногда критиков за несовершенство их критики, за то, что критика оказывается иногда правильной не на все 100%. Это ошибка, товарищи. Это большое заблуждение. Нельзя требовать, чтобы критика была правильной на все 100%. Кто предъявляет к критике такие требования, тот уничтожает всякую возможность критики, особенно возможность критики со стороны рабочих и крестьянских масс. Где же простому рабочему или крестьянину организовать самую что ни на есть стопроцентную критику? Это утопия, товарищи. Если критика содержит хотя бы 5–10% правды, то и такую критику надо приветствовать, выслушать внимательно и учесть здоровое зерно. В противном случае нам пришлось бы заткнуть глотку всем тем сотням и тысячам наших литераторов и критиков из низов, которые недостаточно еще искушены в своей критической работе, но устами которых говорит сама правда. И именно для того, чтобы не тушить самокритику, а раздуть ее, именно для этого необходимо внимательно выслушивать всякую критику советских людей, если она даже является иногда не вполне и не во всех своих частях правильной. Только при этом условии могут получить массы уверенность, что им не «влетит» за несовершенную критику и что их не «засмеют» за некоторые ошибки в критике.

Почему я об этом говорю? Потому что некоторые ораторы не вполне ясно представляют себе значение и цели самокритики. Некоторые из товарищей рассуждают так: ежели раздули самокритику, то это значит, что хотят обязательно снять кого-то (смех). А некоторые думают, что ежели критикуют практику Наркомпроса, то это значит, что хотят разорить Наркомпрос в пользу ВСНХ. Все это, конечно, неправильно. Речь идет не о том, чтобы снять кого-либо или разорить один наркомат и усилить другой. Нет, товарищи, не об этом идет речь. Речь идет о том, чтобы выявить недостатки нашей практики по управлению страной и, выявив эти недостатки, изменить нашу практику в духе облегчения и ускорения нашего развития. Об этом, а не о чем-либо другом идет речь, товарищи. А если хотите знать мое личное мнение, то я стою за то, чтобы никого из хозяйственников не снимать в связи с шахтинским делом. Ищут здесь обвиняемых. Нечего искать обвиняемых, товарищи. Если хотите, мы все здесь обвиняемые… Начиная с центральных учреждений партии и государства и кончая низовыми организациями. Дело идет о том, чтобы вскрыть недостатки нашей работы и ликвидировать их общими силами. А для этого нужны самокритика, честная критика недостатков нашей работы и желание исправить эти недостатки.

Так обстоит дело с первым вопросом. Второй вопрос, которого мало коснулись здесь товарищи, – это вопрос о классовой подоплеке шахтинского дела. В самом деле, где скрываются корни шахтинского дела, и на какой основе классового порядка могла возникнуть эта экономическая контрреволюция? Есть товарищи, которые считают шахтинское дело случайностью. Они обычно говорят: мы порядком здесь прозевали, недоглядели, но если бы не дали зевка, то никакого шахтинского дела не было бы у нас. Что зевок тут есть, и зевок порядочный, – в этом не может быть никакого сомнения. Но объяснять все зевком – это значит не понять сути дела. О чем говорят факты? Факты говорят, что шахтинское дело есть экономическая контрреволюция, затеянная частью буржуазных спецов, владевших раньше угольной промышленностью. Факты говорят, далее, что эти спецы, будучи организованы в тайную группу, получали деньги на вредительство от бывших хозяев, сидящих теперь в эмиграции, и от контрреволюционных антисоветских капиталистических организаций на Западе. Факты говорят, наконец, что эта группа буржуазных спецов действовала и разрушала нашу промышленность по указаниям капиталистических организаций на Западе. О чем же все это говорит? О том, что мы имеем здесь дело с экономической интервенцией западноевропейских антисоветских капиталистических организаций в дела нашей промышленности. Была в свое время интервенция военно-политическая, которую удалось нам ликвидировать в порядке победоносной гражданской войны. Теперь мы имеем попытку экономической интервенции, для ликвидации которой нам не потребуется гражданской войны, но которую мы должны все-таки ликвидировать и которую мы ликвидируем всеми доступными нам средствами.

Раньше он, международный капитал, думал опрокинуть советскую власть в порядке прямой военной интервенции, попытка не удалась. Теперь он старается и будет стараться впредь ослабить нашу хозяйственную мощь путем невидной, не всегда заметной, но довольно внушительной экономической интервенции, организуя вредительство, подготавливая всякие «кризисы» в тех или иных отраслях промышленности и облегчая тем самым возможность будущей военной интервенции. Тут все увязано в узел классовой борьбы международного капитала с советской властью, и ни о каких случайностях не может быть речи. Одно из двух: либо мы будем вести и впредь революционную политику, организуя вокруг рабочего класса СССР пролетариев и угнетенных всех стран, и тогда международный капитал будет нам всячески мешать в нашем продвижении вперед; либо мы откажемся от своей революционной политики, пойдем на ряд принципиальных уступок международному капиталу, и тогда международный капитал, пожалуй, не прочь будет «помочь» нам в деле перерождения нашей социалистической страны в «добрую» буржуазную республику.

Есть люди, которые думают, что можно нам вести революционную внешнюю политику и вместе с тем добиться того, чтобы нас целовали за это западноевропейские буржуа. Я не буду доказывать, что такие люди не имеют и не могут иметь ничего общего с нашей партией. Англия, например, требует от нас, чтобы мы установили с ней сферы влияния где-либо, скажем в Персии, в Афганистане или Турции, причем она уверяет, что готова установить с нами «дружбу», если мы пойдем на эту уступку. Что же, может быть, пойти на это, товарищи?

Общий возглас. Нет!

Сталин. Америка требует, чтобы мы отказались принципиально от политики мировой революции, уверяя нас, что все пошло бы хорошо, если бы мы пошли на такую уступку. Что же, товарищи, может быть, пойти на эту уступку?

Общий возглас. Нет!

Сталин. Мы могли бы установить «дружеские» отношения с Японией, если бы согласились поделить с ней Маньчжурию. Можем ли мы пойти на эту уступку?

Общий возглас. Нет!

Сталин. Или, например, от нас требуют, чтобы мы «смягчили» монополию внешней торговли и согласились платить все военные и довоенные долги. Может быть, пойти на это, товарищи?

Общий возглас. Нет!

Сталин. Но именно потому, что мы не можем пойти на эти и подобные им уступки, не отказавшись от самих себя, – именно поэтому мы должны быть готовы к тому, что международный капитал будет нам устраивать и впредь все и всякие пакости, все равно, будет ли это шахтинское дело или что-нибудь другое, подобное ему.

Вот в чем классовые корни шахтинского дела.

Почему могла удаться у нас военная интервенция международного капитала? Потому, что в нашей стране существовали целые группы военных специалистов, генералов и офицеров, сынков буржуазии и помещиков, которые всегда были готовы подкопаться под самые основы советской власти. Могли ли эти офицеры и генералы организовать серьезную войну против советской власти без финансовой и иной поддержки международного капитала? Конечно, не могли. Мог ли международный капитал без помощи этой группы белогвардейских офицеров и генералов организовать серьезную интервенцию? Я думаю, что не мог бы. У нас были тогда товарищи, которые думали, что военная интервенция была случайностью, что если бы мы не освободили Краснова, Мамонтова и т. д., то интервенции не было бы. Это, конечно, неверно. Что освобождение Мамонтова, Краснова и других белогвардейских генералов сыграло свою роль в деле развития гражданской войны – в этом не может быть сомнения. Но что корни военной интервенции лежат не в этом, а в классовых противоречиях между советской властью, с одной стороны, и международным капиталом с его генеральским охвостьем в России – с другой, в этом также не может быть никакого сомнения. Могли ли у нас организовать шахтинское дело некоторые буржуазные спецы, бывшие шахтовладельцы, без финансовой и моральной поддержки международного капитала, без перспективы на то, что международный капитал может помочь им в деле низвержения советской власти? Конечно, не могли бы. Мог ли международный капитал организовать у нас экономическую интервенцию, вроде шахтинского дела, без наличия некоторой группы буржуазных спецов в нашей стране, готовых идти на вредительство? Ясно, что не мог бы. Есть ли у нас вообще такие группы буржуазных специалистов, готовых идти на экономическую интервенцию, на подрыв советской власти? Я думаю, что есть.

Я не думаю, чтобы их могло быть много. Но что у нас существуют некоторые незначительные группы буржуазных контрреволюционных специалистов, гораздо более малочисленные, чем это имело место во время военной интервенции, – в этом не может быть сомнения. Соединение этих двух сил и дает почву для экономической интервенции в СССР.

В этом именно и состоит классовая подоплека шахтинского дела.

Теперь о практических выводах, вытекающих из шахтинского дела. Я хотел бы остановиться на четырех практических выводах, о которых нам сигнализирует шахтинское дело.

1) Ленин говорил, что вопрос о подборе людей является одним из основных вопросов строительства. Шахтинское дело показывает, что мы плохо подбирали наши хозяйственные кадры, и не только плохо подбирали, но ставили еще эти самые кадры в такие условия, которые затрудняют их рост. Здесь говорилось о приказе N 33 и особенно о «типовом положении», сопровождающем этот приказ. Характерную особенность этого типового положения составляет то, что оно отдает почти все права техническому директору, оставляя за директором право улаживать конфликты, «представительствовать» и играть на балалайке.

Ясно, что при таких условиях наши хозяйственные кадры не могли развиваться в достаточной степени. В свое время этот приказ был абсолютно необходим, ибо он был дан в тот момент, когда у нас не было вовсе своиххозяйственных кадров, когда мы не умели управлять промышленностью, и поневоле приходилось передать основные права техническому директору. Но теперь этот приказ превратился в оковы. Теперь у нас имеются свои хозяйственные кадры, имеющие опыт и могущие развиться в настоящих руководителей нашей промышленности. И именно поэтому пора отменить устаревшее типовое положение, заменив его новым.

Говорят, что невозможно коммунистам, особенно же рабочим коммунистам-хозяйственникам, овладеть химическими формулами и вообще техническими знаниями. Это неверно, товарищи. Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять большевики-рабочие. Не такие крепости мы брали в своей борьбе с буржуазией. Все дело в том, чтобы иметь желание овладеть техническими знаниями и вооружиться настойчивостью и большевистским терпением. Но, чтобы изменить условия работы наших хозяйственных кадров и помочь им стать настоящими и полноправными хозяевами дела, необходимо отменить старое типовое положение, заменив его новым. В противном случае мы рискуем искалечить наших людей. Разве Рыкунов был хуже любого из нас, например, года три тому назад?

Чем объяснить, что люди вроде Рыкунова стали опускаться и разлагаться, сливаясь в своем быту с буржуазными спецами? Объясняется это нашей неправильной хозяйственной практикой, объясняется это теми условиями подбора и работы наших хозяйственных органов, которые затрудняют их развитие, которые превращают их в хвостик буржуазных спецов. С такой практикой надо покончить, товарищи.

2) Второй вывод, о котором сигнализирует нам шахтинское дело, состоит в том, что мы плохо обучаем кадры в наших ВТУЗах, мы плохо вырабатываем наших красных спецов. Это вывод, от которого никак не отвертеться. Я с удовольствием слушал тов. Андреева, его действительно революционную речь. Он предлагает повернуть руль в деле улучшения нашей практики. Это совершенно правильно. Но он, к сожалению, допустил одну ошибку, на которой надо остановиться. Тов. Андреев согласен изменить нашу практику во всех областях нашего управления – и в области партийной, и в области профсоюзной, и хозяйственной. Но он оставляет одну область нетронутой – область выработки новых красных специалистов. Он хочет оставить это дело по-старому, не понимая, что старая практика по обучению и выработке новых специалистов и техников нуждается в серьезных изменениях, не понимая, что и здесь нужно повернуть руль в сторону улучшения нашей практики. Тов. Андреев уверяет, что между старыми и новыми спецами происходит классовая борьба. Это верно лишь отчасти, так как среди новых спецов встречаются иногда такие хлюсты, которые не уступят в пакостях некоторым старым контрреволюционным спецам. Но если действительно имеются тут элементы классовой борьбы, а они здесь в самом деле имеются, то что из этого следует? Из этого следует лишь одно: надо вооружить новых спецов таким образом, чтобы они побеждали в борьбе со старыми спецами, а не терпели поражения. А что мы теперь видим? Новые молодые спецы то и дело терпят поражение в борьбе со старыми спецами. Почему? Потому что они учились по книжке, они спецы от книжки, но у них нет практического опыта, они оторваны от производства, и они, естественно, терпят поражение. А разве нам такие спецы нужны? Нет, не такие спецы нам нужны, будь они хоть трижды молодыми спецами. Нам нужны такие специалисты, все равно являются ли они коммунистами или некоммунистами, которые бы были сильны не только теоретически, но и по своему практическому опыту, по своим связям с производством. Молодому спецу, который не видал шахты и не хочет лезть в шахту, молодому спецу, который не видал завода и не хочет пачкаться на заводе, такому спецу никогда не одолеть старых, закаленных в практическом опыте специалистов.

Легко объяснить поэтому, что не только старые специалисты и не только наши хозяйственники, но и рабочие встречают нередко таких молодых специалистов в штыки. Но для того, чтобы не было таких неожиданностей с молодыми спецами, необходимо изменить их обучение, причем изменить надо таким образом, чтобы молодые спецы с первых же лет своего обучения во ВТУЗах имели неразрывную связь с производством, с фабрикой, с шахтой и т. д. А кому легче всего провести эти изменения в практике обучения молодых специалистов – Наркомпросу или ВСНХ? Я думаю, что ВСНХ было бы легче провести это улучшение. Я думаю, что мы выиграли бы в темпе выработки новых, действительно опытных специалистов, если бы мы передали хотя бы несколько ВТУЗов в ВСНХ. Я думаю, что при этих условиях молодые специалисты были бы лучше вооружены в борьбе со старыми буржуазными специалистами.

Мы имели бы тогда десятки ВТУЗов в руках Наркомпроса и несколько ВТУЗов в руках ВСНХ, между ВСНХ и Наркомпросом установилось бы соревнование, они вынуждены были бы улучшать дело обучения молодых специалистов, и мы в результате всего этого ускорили бы дело выработки новых специалистов.

Вот как обстоит дело, тов. Андреев.

Почему это дело может удаться ВСНХ легче, чем Наркомпросу? Не потому ли, что в Наркомпросе сидят люди менее опытные или менее способные, чем в ВСНХ? Конечно, нет. С этой точки зрения, ВСНХ и Наркомпрос занимают, так сказать, одинаковое положение. В чем же тогда разница?

Разница, во-первых, в том, что ВСНХ непосредственно заинтересован, и заинтересован он больше, чем какой-либо другой наркомат, в скорейшей выработке лучших техников по специальностям, и ВСНХ имеет возможность сосредоточить на этом свое основное внимание. Другое дело Наркомпрос. Наркомпрос должен вырабатывать математиков, историков, естествоведов, врачей, юристов, технических специалистов всякого рода и т. д. Ясное дело, что Наркомпрос не имеет возможности в одинаковой степени сосредоточивать свое внимание на всех этих отраслях обучения. С этой точки зрения, надо считать, что Наркомпрос перегружен и его можно было бы с успехом разгрузить, передав несколько ВТУЗов ВСНХ.

Разница состоит, во-вторых, в том, что самый преподавательский состав ВСНХ мог бы подобрать более целесообразно, чем Наркомпрос, ибо у ВСНХ имеются не только профессора-теоретики, но и практические знатоки промышленности, могущие преподавать во ВТУЗах. А это имеет немаловажное значение.

Разница состоит, наконец, в том, что ВСНХ легче будет связать ВТУЗы с промышленностью в силу своего положения. Едва ли можно доказать, что Наркомпрос находится в этом отношении в равном положении с ВСНХ. А связь студентов с промышленностью является основным моментом, облегчающим выработку лучших специалистов из молодых кадров.

Говорят, что за границей ВТУЗы сосредоточиваются в руках министерства народного просвещения, а не частных капиталистов. Допустим, что это так. Оно так и должно быть. Я думаю, что выработка специалистов должна находиться в руках государства или государственного наркомата, а не в руках частных капиталистов. Но у нас разве об этом идет речь? Мы ведь передаем несколько ВТУЗов не частным капиталистам, а ВСНХ, который является таким же государственным наркоматом, как и Наркомпрос, с той, однако, разницей, что ВСНХ является общесоюзным наркоматом, а Наркомпрос – республиканским, причем эта разница говорит не против ВСНХ, а за ВСНХ.

Вот почему я думаю, что ежели мы передадим несколько ВТУЗов ВСНХ и обеспечим при этом участие ВЦСПС и его органов в деле руководства этими ВТУЗами, то мы можем лишь выиграть как в деле выработки новых специалистов, так и в деле набора учащихся из числа рабочих. Значит ли это, что Наркомпрос в этом отношении обречен на гибель? Конечно, нет. В Наркомпросе останется большинство ВТУЗов, а соревнование между Наркомпросом и ВСНХ может дать только плюсы.

Допустим, что мы не передали бы ни одного ВТУЗа ВСНХ. Значит ли это, что мы тем самым загубили бы дело? Нет, не значит. Это значило бы «лишь» то, что мы проиграли бы в темпе выработки новых специалистов. А темп имеет для нас серьезнейшее значение.

Фигатнер. Эти ВТУЗы были бы в привилегированном положении.

Сталин. Нет, тов. Фигатнер, это вовсе не обязательно. Дело идет не о привилегированности, а о том, как бы получше связать некоторые ВТУЗы с производством.

Ходоровский. Здесь у нас нет спора с ВСНХ.

Сталин. Нет, тов. Ходоровский, речь идет не о нынешних руководителях ВТУЗов, а о том, чтобы изменить и улучшить практику обучения ВТУЗовских студентов.

Ходоровский. Я не про то.

Сталин. Говорят, что передача нескольких ВТУЗов ВСНХ означает ломку нынешней системы, ломку нынешней схемы обучения. Это неубедительно, товарищи. Нельзя доводить схему до абсурда. Мы никогда не обязывались быть рабами схемы и никогда не клялись в абсолютной верности той или иной схеме. Известно, например, что год назад, когда встал у нас вопрос о командном составе нашей промышленности, мы организовали Промышленную академию при ВСНХ. Эта академия существует и теперь и, как говорят знатоки дела, развивается нормально. Известно, что тогда был у нас спор о том, в составе какого наркомата организовать Промышленную академию: в составе ВСНХ или Наркомпроса. Спор был решен в пользу ВСНХ. Стало быть, мы несколько «сломали», если хотите, схему. Выиграли ли мы от этого? Я думаю, что выиграли.

Известно далее, что высшие военные школы находятся в руках Наркомвоена, а не Наркомпроса. Хорошо ли это или плохо? Знатоки дела говорят, что это очень хорошо, так как это обстоятельство облегчает дело выработки командных кадров по военному управлению. Есть ли это некоторый «слом» или изменение схемы? Ясно, что есть. Так в чем же дело, товарищи? Неужели мы убоимся улучшить дело обучения новых кадров промышленности из-за боязни перед схемой?

Есть ли у нас какой-либо опыт, говорящий о том, что передача некоторых специальных ВУЗов заинтересованным ведомствам или организациям дает хорошие результаты? Я думаю, что у нас есть такой опыт. Взять, например, партию. Она имеет свои ВУЗы, как известно. И именно потому, что она руководит непосредственно своими ВУЗами, именно поэтому нашу партию можно считать одной из наиболее обеспеченных организаций в смысле наличия кадров, от уездных работников до областных. Что же, может быть, передать эти ВУЗы Наркомпросу во имя схемы? Или, например, военное ведомство.

Известно, что средняя и высшая военные школы (Академии Генштаба) сосредоточены в руках военного ведомства. В этих школах обучается около 25–26 тысяч студентов. И что же? Можно с уверенностью сказать, что военная отрасль является одной из самых обеспеченных отраслей в смысле выработки своих кадров, от ротного командира до командующего округом. Хорошо ли это, товарищи? Я думаю, что хорошо. Но если идти по схеме, то следовало бы эти школы передать в Наркомпрос.

Я знаю, что есть разница между выработкой кадров хозяйственных и кадров военных. Тов. Ломов совершенно прав, когда он говорит, что военные кадры вырабатываются легче, чем кадры хозяйственные. Оно и понятно, хозяйственное дело сложнее и труднее, чем дело военное. Но именно потому, что хозяйственное дело сложнее,именно поэтому необходимо сделать шаг вперед в сторону передачи некоторых ВТУЗов в руки ВСНХ и ВЦСПС. Это и полезно будет и логично, ибо мы поворачиваем во всей нашей практике, стало быть, должны повернуть и в области обучения хозяйственных кадров.

Крайне странно, что некоторые товарищи боятся сделать шаг вперед в сторону улучшения дела. Откуда эта боязнь, и приличествует ли она большевикам? Я думаю, что кое-кто из Наркомпроса уподобляется чеховскому герою, который боялся шевельнуться: «как бы чего не вышло». Этот чеховский герой, как известно, ходил все время с зонтиком и в галошах, и в дождливую и в знойную погоду, – «для осторожности».

Скажем, вылез таракан, показал усы – наш герой шарахается: «как бы чего не вышло». Но мы не можем, товарищи, уподобляться чеховскому герою. Мы не можем так двигать дело вперед. Мы должны сделать шаг вперед в этом деле, хотя бы шажок, обеспечивающий ускорение дела выработки новых специалистов.

Голос. Шажок серьезный.

Сталин. Не очень серьезный, товарищи. Два года тому назад мы этот вопрос мусолили и потом утопили его бюрократически в какой-то комиссии, которая с большим трудом родила, наконец, Промышленную академию при ВСНХ. Но это было два года назад. Теперь мы имеем предостережение, тревожный сигнал в виде шахтинского дела. Неужели этого недостаточно для того, чтобы сделать новый шажок вперед?

Куйбышев. Не сделать ли более смелый шаг?

Сталин. Тов. Куйбышев, я против более смелого шага.

Куйбышев. Я только за один шаг: всего 8 ВТУЗов.

Сталин. Давайте ограничимся 2–3 ВТУЗами, посмотрим, на что способен ВСНХ, который заинтересован в этом деле больше, чем любой другой наркомат. (Смех.) Ежели он покажет, что он способен на большее, тогда видно будет.

Голос. А если не способен?

Сталин. 3) Третий вывод касается вопроса о втягивании широких рабочих масс в дело управления промышленностью. Как обстоит дело в этом отношении по данным шахтинских материалов? Очень плохо. До безобразия плохо, товарищи. Доказано, что кодекс законов о труде нарушается, 6-часовой рабочий день под землей не выполняется, условия охраны труда попираются. А рабочие терпят. А профсоюзы молчат. А парторганизации не принимают мер к ликвидации этого безобразия. Рабочих оглушили, говоря им, что партия требует от них 7-часового рабочего дня под землей, – и рабочие работают, ибо они готовы работать больше, если укажет партия. Кому нужен этот обман, и для чего он практикуется? Для чего это издевательство над рабочими, которые имеют все основания именоваться героями, а не просто рабочими? Тов. Молотов, ездивший недавно в Донбасс, лазил там по шахтам и расспрашивал шахтеров об условиях их работы. Знаменательно, что ни один из шахтеров не счел нужным жаловаться на условия. «Как живется вам, товарищи?» – спрашивает их Молотов. «Ничего, товарищ, неплохо живется», – отвечают ему шахтеры. «Я еду в Москву, скажите мне, что я должен передать центру?» – спрашивает Молотов. «Скажите там, что нам живется неплохо», – отвечают ему шахтеры. «Слушайте, товарищи, я ведь не иностранная делегация (общий смех), я русский и приехал сюда для того, чтобы узнать от вас правду», – говорит им Молотов. «Нам все одно, тов. Молотов, мы говорим лишь правду, и иностранцам, и нашим», – отвечают ему шахтеры. Вот вам физиономия наших шахтеров. Это не просто рабочие, а герои. В этом именно и состоит богатство того морального капитала, который мы успели накопить в сердцах рабочих. И подумать только, что мы растрачиваем этот неоценимый моральный капитал так безбожно и преступно…

Голоса. Правильно.

Сталин. Как дурные и никчемные наследники величайшего наследства Октябрьской революции! Но, товарищи, держаться долго на старом моральном капитале и растрачивать его так безрассудно – нельзя. Пора покончить с этим. Давно пора. Если сказано работать 6 часов, так надо исполнять это честно и добросовестно. А кто этого не хочет выполнять, тех четвертовать! Если есть рабочие профсоюзы, которые обязаны отстаивать повседневные интересы рабочего класса, так надо добиться того, чтобы эти профсоюзы пользовались соответствующими правами и чтобы они не увиливали от своих обязанностей. Для этого у нас и существует рабочее государство. Если говорят, что дело с выдвижением рабочих обстоит плохо, то надо понять, что при нарушении элементарных условий охраны труда оно не может обстоять хорошо. Если дело дошло даже до того, что кое-кто из рабочих в шахтинском районе усумнился: «их ли это власть (т. е. буржуазии) или наша», то надо понять, что при таких порядках у нас не будет никакого втягивания широких рабочих масс в дело управления промышленностью. Пора, пора покончить с этими беспорядками в нашей промышленности!

4) Наконец, четвертый вывод, касающийся вопроса о проверке исполнения. Шахтинское дело показало, что дело с проверкой исполнения обстоит у нас из рук вон плохо во всех областях управления, и в области партийной, и в области промышленной, и профсоюзной. Пишутся резолюции, рассылаются директивы, но никто не хочет позаботиться о том, чтобы спросить себя: а как обстоит дело с исполнением этих резолюций и директив, исполняются они на деле или кладутся под сукно? Ильич говорил, что одним из серьезных вопросов в деле управления страной является вопрос о проверке исполнения. Но именно в этом вопросе дело обстоит у нас из рук вон плохо. Руководить – это еще не значит писать резолюции и рассылать директивы.

Руководить – это значит проверять исполнение директив, и не только исполнение директив, но и сами директивы, их правильность или ошибочность. Смешно было бы думать, что все наши директивы правильны на все 100%. Этого не бывает и не может быть, товарищи. Проверка исполнения в том именно и состоит, чтобы наши работники проверяли в огне практического опыта не только исполнение наших директив, но и правильность самих директив. Поэтому прорехи в этой области означают прорехи во всем нашем руководстве.

Взять, например, проверку исполнения по чисто партийной линии. Мы обычно вызываем секретарей окружкомов и губкомов для докладов в ЦК, проверяя исполне-
ние директив ЦК. Секретари докладывают, признавая недостатки в своей работе. ЦК обличает их и выносит трафаретные резолюции с указаниями – углубить и расширить работу, подчеркнуть то-то и то-то, обратить серьезное внимание на то-то и то-то и проч. (Смех.)

Секретари уезжают на места с этими резолюциями. Потом их вновь вызываем, и опять то же самое насчет углубления, расширения и т. д. и т. д. Я не говорю, что вся эта работа остается без пользы. Нет, товарищи, это дело имеет свои хорошие стороны в смысле воспитания и подтягивания организаций. Но надо признать, что этот метод проверки исполнения уже недостаточен. Надо признать, что этот метод должен быть дополнен другим методом, а именно методом рассылки на местную работу членов нашей партийно-советской верхушки.

Голос. Это хорошее дело.

Сталин. Я говорю о рассылке наших руководящих товарищей на временную работу на места не в качестве командующих, а в качестве обычных работников, поступающих в распоряжение местных организаций. Я думаю, что это дело имеет большую будущность и оно может улучшить дело проверки исполнения, если его выполнять честно и добросовестно.

Угаров. Надо, чтобы приезжающие товарищи жили не в доме директора.

Сталин. Директора бывают разные, тов. Угаров. Недавно я смотрел пьесу «Рельсы гудят», где действующим лицом выводится коммунист-директор из рабочих. Посмотрите эту пьесу, и вы увидите, что директор-рабочий является страдальцем, которого надо поддерживать всячески.

Голоса. Правильно! Но не всякий.

Сталин. Его подкарауливают нэпманы, под него подкапывается тот или иной спец, его атакует жена, и, несмотря на это, он выдерживает борьбу, он выходит из борьбы незапятнанным. Отчего бы не остановиться в квартире такого директора тому или иному члену ЦК?

Так вот, товарищи, соответствующий проект резолюции Политбюро о рассылке наших руководящих товарищей на временную местную работу надо принять обязательно. Если члены ЦК, члены президиума ЦКК, наркомы и их заместители, члены президиума ВЦСПС, члены президиумов ЦК профсоюзов, в том числе и тов. Шварц…

Голос. В первую очередь.

Сталин. Если они будут систематически приезжать на места и вести там работу, с тем чтобы присмотреться к работе, изучить все трудности, все минусы и плюсы, то уверяю вас, что это будет самой действительной и самой эффективной проверкой исполнения. Это будет самым лучшим средством обогатить опыт наших уважаемых руководителей. И если бы это вошло в систему, а это должно войти обязательно в систему, то уверяю вас, что законы, которые мы пишем здесь, и директивы, которые мы рассылаем, были бы куда жизненней и правильней, чем это имеет место в настоящее время.

…

Выступление Луначарского

Я считаю своим долгом воспользоваться этим выступлением, что бы предостеречь вас от шага, который я считаю ошибкой. Тут, конечно, дело не в ведомственности, не в объеме полномочий того или иного ведомства или уменьшении его престижа, а дело в том, что мы этот вопрос несколько знаем, и было бы стыдно, если бы мы не знали его после 10 лет работы. Поэтому я хотел бы, чтобы меня здесь выслушали прежде, чем будет принята резолюция о передаче нескольких ВТУЗов ВСНХ.

Этот вопрос уже много раз ставился и рассматривался с величайшим вниманием. Прежде всего, скажу несколько слов не о постановке вопроса в тесной связи с компромиссным решением о 2–3 учебных заведениях, а о принципиальном вопросе, т. е. вопросе о двух системах, которым решается все: есть ли подготовка новых поколений, от начальной школы до специалиста, одна единая область, в которой все крепко держится вместе, так что нельзя оторвать одно звено от остальных; или правильно говорил тов. Сталин, выставлявший тезис, что каждому ведомству легче готовить для себя специалистов: Наркомздрав лечит – он будет готовить врачей, а Наркомзем будет готовить агрономов и т. д. Есть только две настоящих формулы, две точки зрения. Если говорить о решительности и четкости большевистской мысли, то она должна стоять на той или другой точке. Обе эти точки зрения обсуждались при организации Наркомпроса при участии Владимира Ильича. После чрезвычайно внимательного рассмотрения вопроса было решено покончить со всяким ведомственным разнобоем в этом отношении. Мы взяли все школы в одни руки – частные школы, школы министерства финансов, торговли и промышленности, их было решено все собрать в один кулак коммунистического просвещения.

В 1920 году, в январе-феврале, началось большое движение хозяйственников, которые говорили, что Наркомпрос недостаточно развернул профессионально-техническое образование, не обеспечивает их новыми силами, что надо этот вопрос пересмотреть. Была устроена большая комиссия под председательством Троцкого. Работала два месяца. Троцкий сначала стоял на той точке зрения, чтобы раздать ВУЗы по ведомствам. Это первоначально. Затем Владимир Ильич вызвал его к себе, имел с ним достаточно длительную беседу, после чего получился довольно крутой переворот в мнениях Троцкого, он высказался за создание Профобра, ответственного перед всеми ведомствами, для которых готовит людей, как это имеется сейчас, обслуживающего все ведомства, но находящегося в едином Наркомпросе.

Полтора года тому назад тов. Дзержинский вновь начал поход в этом же направлении. В конце концов, после очень внимательного рассмотрения вопроса комиссией, где было собрано много специалистов, ректоров, профессоров и т. д., было решено, что нет никаких оснований для того, чтобы думать, что при передаче этих вузов ведомствам будет какой-нибудь плюс.

Тов. Андреев произнес здесь, по словам тов. Сталина, очень вдумчивую, хорошую, революционную речь, но какая-то лукавая его подвела, и как только он дошел до ВУЗов, он-де заговорил несуразные вещи. Это не так. Тов. Андреев как раз сидел несколько месяцев в особой комиссии из хозяйственников и просвещенцев, которая внимательнейшим образом рассматривала вопрос о том, как спецы подготовляются и как распределяются, и на основании серьезнейшего изучения пришла к определенным выводам. Тов. Андреев был в комиссии до тех пор, как он отправился на Северный Кавказ, и он пришел к выводу, что было бы в высшей степени нерациональным пойти по линии наименьшего сопротивления и передать ВУЗы отдельным ведомствам, ибо суть дела, причина недочетов не в этом, а в том, что мельком отметил тов. Томский. И вдруг такая штука в настоящее время произошла, оказывается, что после внимательного государственного рассмотрения дела несколько раз, после того, как с отъездом тов. Андреева в комиссию для продолжения работы вошел т. Косиор, вдруг в результате шахтинских событий решаются сделать «шажок», но шажок настолько решительный, что за ним последуют, конечно, и шаги, и это вдруг, на глазок! Сторонники этого взгляда были выслушаны, противники не были выслушаны. И вот мы читаем теперь эти строки роковые в резолюции. Если, как говорил тов. Сталин, дается право критики вождей, позвольте мне покритиковать немного тов. Сталина. По моему мнению, так решать такого важнейшего вопроса нельзя, он не продуман и не изучен. Прежде всего, позвольте мне сказать, что компромиссное решение, которое здесь дается и на котором остановился тов. Сталин, никого не устраивает. Тов. Сталин аргументирует здесь при помощи давнего довода, что всякое ведомство лучше готовит для себя специалистов. Говорилось о военном ведомстве, о военном ведомстве я скажу потом. Это прекрасно видно из того, что тов. Куйбышев тут же после того, как оказались ненужными галоши и зонтик, что погода для него хорошая и что не стоит бояться тараканов, сейчас же зонтик опустил и начал требовать побольше ВТУЗа. Тов. Сталин вынужден был очертить своим авторитетным перстом границу, дальше которой ВСНХ пока не должен заходить, это однако не обеспечивает нас от дальнейшего натиска. Но я должен сказать, что этот компромисс негоден.

Чего вы, собственно, хотите, с точки зрения результатов? Это опыт? Опыт чего? Создания привилегированных учебных заведений?

Голос. Правильно.

Луначарский. Что, вы будете скрывать, что вы уже ищете финансовую базу для этих учреждений, что дадут несколько миллионов, может быть, несколько десятков миллионов на «избранные» ВТУЗы? Вы создадите какую-то BCHXовскую опричнину, где все студенты получают больше, чем студенты других ВУЗов, где профессора будут получать большее жалование, чем профессора других ВУЗов, где оборудование будет лучше, чем в других ВУЗах. И тогда ВСНХ будет говорить: вот мои деточки, а от бедной земщины, нищей, которая остается в невозможных условиях, от нее ВСНХ отвернется совершенно. Но разве ВСНХ нужны только студенты из 3 учебных заведений? Нет, ему нужны студенты из всех ВТУЗов. Это разделение, эта грань, которая у нас получится, внесет величайший разврат, внесет зависть, стремление пойти туда, где дороже платят, и разрушит единую систему политических мероприятий, разрушит единство методологии, которые сейчас существуют. Вы говорите: сделаем опыт. Что значит сделать опыт? Тов. Лобов сказал, что если через год-два окажется хорошо… Конечно, будет хорошо, если дадут миллион, тогда вы сможете лопать дальше. (Смех.)

Сталин. В резолюции сказано, что ВСНХ отчисляет на все ВТУЗы, а не только на свои.

Луначарский. Это хорошо, но это не решает вопроса. Тов. Сталин хочет сказать о том, что другие ВТУЗы будут получать известный процент. Разумеется, иначе было бы совсем неподобно. Мы, конечно, кое-что будем получать. Нельзя поставить на остальных ВТУЗах крест и выбрать только три. Говорят об опыте, но что значит провести до конца этот опыт? Когда он даст свои результаты? Через год-два? Чтобы знать, кого доставляет учебное заведение, нужно, чтобы студент окончил это учебное заведение и два-три года провел на практике. Конечно, никто не может поручиться, что результат этого опыта был бы менее хорош, если бы проведение его было бы возложено на Наркомпрос. Дайте три учебных заведения ВСНХ и три учебных заведения Наркомпросу с абсолютно одинаковой дотацией. Посмотрим, что из этого получится. Может быть, у ВСНХ будет снижение типа к практику-инженеру без достаточных научных основ, и, может быть, мы во ВТУЗах НКП сделаем такого инженера, который действительно сможет приспособляться ко всем новым условиям хозяйства и окажется действительно на высоте теперешней технической культуры. Во всяком случае, опыт этот раньше 5–6 лет никакого результата дать не может.

Переходя к вопросу о всей системе, я должен сказать, что, если дальнейшие шаги будут сделаны, а они будут сделаны, конечно, здесь получится огромная масса неудобств: в разных ведомствах будут студенты и профессора, партии трудно будет соединить это дело в единство под своим руководством. У нас есть масса учебных заведений, у которых много факультетов и которые обслуживают целый ряд ведомств. Придется их дробить. И т. д. и т. д. Все это принималось во внимание, когда мы говорили, что нельзя дробить партобразование.

Козыряют военным ведомством, что оно будто бы само себе подготовляет специалистов. Это неверно. Они передали нам военно-геодезическое дело, военно-инженерное дело, военно-путейское дело, военно-химическое дело, военно-техническое дело, военно-ветеринарное дело. Мы не вносили этого вопроса в Политбюро или сюда, на пленум ЦК, они сами пришли и нам сказали: мы с этим не справляемся…

Ворошилов. Ничего подобного, это неверно!

Луначарский. И так как мы, сказали нам заведующие военно-учебными заведениями, в этих частях нашей системы не считаем нужным в такой мере соблюдать дисциплину и проводить по-военному обучение, мы это дело передаем вам. Для спецов армии и для флота надо не только давать техническое образование, но воспитывать военный дух и военную дисциплину, это есть часть военной службы. Кто же против этого спорит? И где, в какой стране военная учеба не рассматривалась, начиная с кадетского корпуса, с маленьких детей, которых они подготавливали для себя, как военная служба? Об этом не может быть спору. Но военное ведомство передало нам уже 8 военно-учебных заведений, которые мы сделали факультетами ВТУЗов, обслуживающих совнархозы и прочие ведомства, и они не остановятся на этом, будут делать это дальше. По всем предметам, которые носят характер не строго военный, кто утверждает программу? ГУС Наркомпроса. К кому обращаются за квалификацией профессуры? К ГУСу Наркомпроса. Вот что есть на самом деле, т. е., другими словами, военное ведомство там, где ему не мешает препятствие громадных соображений о воспитании военной дисциплины и военного духа, там он это дело передает Наркомпросу. Фактически он передает те ВУЗы, которые находятся по отношению к военному ведомству в таком же положении, как ВТУЗы вообще по отношению к Совнархозу. Совнархоз пока своей армии и своего флота не имеет.

Чубарь. Есть там военная охрана.

Луначарский. Военную охрану они могут себе сами воспитывать. Какие же аргументы приводились? Совнархоз тоже имеет у себя Промышленную академию, и будто мы спорили, не давали ему ее. Неверно, мы никогда не спорили, а вопрос шел так: не хотите ли вы построить академию на базе наших ВТУЗов, например на базе МВТУ, где есть великолепное оборудование и не нужно тратить новых денег. Единственный спор, который между нами шел. Разве в Наркомздраве нет собственных институтов по усовершенствованию врачей? Есть такие во многих местах – курсы по переподготовке, по повышению уровня, сверхучебные заведения. Мы никогда на них не претендовали, они в большинстве случаев находятся в разных ведомствах, для служащих этих ведомств. Мы никогда не протестовали против этого.

Товарищи, конечно, мы очень хорошо понимаем, что это вопрос важный, и не рассуждаем так, что наши аргументы очень сильны, а аргументы противоположной стороны не имеют за собой ничего. Мы так к делу не относимся. Нужно это проверить совместно на серьезной работе, и мы только одного просим – не принимайте наобум этих двух строчек. Из-за трех месяцев ничего не развалится, Совнархоз нисколько не пострадает. Может быть, когда вы заслушаете наш отчетливый доклад через три месяца, вы действительно поверите нам, что этой меры не нужно проводить. Вы, по крайней мере, обдумайте свое решение.

Говорилось здесь, что имеется непосредственная связь между этим вопросом и шахтинским делом. Спрашиваю: что это за связь, какая тут связь имеется? Прямой связи нет, конечно; вы же не думаете, чтобы шахтинские предатели вышли из наших ВТУЗов (смех) и что это было результатом плохой политики Наркомпроса. Косвенная связь бросается в глаза. Какова она? Оказалось, что наши старые спецы еще менее доброкачественны со стороны социалистической, еще меньше есть возможности полностью использовать их, чем мы думали. Надо поторопиться с тем, чтобы получить получше и побольше новых людей, выпускаемых нашими ВТУЗами. Из этого делается вывод: давайте отдадим три учебных заведения совнархозу. А занимался ли кто-нибудь изучением того, каков наш вузовец, знает ли кто-нибудь об этом? Мы дали уже 6000 инженеров, за этот год мы выпустим пять тысяч примерно, эти цифры никому не известны.

А знает ли кто-нибудь в ВСНХ, куда их дели, куда посадили, какие результаты от них получаются? Мы сейчас только своими силами такое расследование проводим, произвели широкую анкету, которая издана тов. Ходоровским. Результаты этой анкеты говорят о том, что выпускные работы сейчас ничуть не ниже довоенных. Там, где новые инженеры работают на тех или иных заводах, а мы имеем сведения с десятков заводов, там они оказываются на высоте своих задач. Если хотите привести какие-нибудь другие доказательства иной оценки – приводите, но их пока мы не видим. Когда мы спрашиваем совнархоз, сколько вам нужно студентов, какого качества, нам долго ничего не отвечали, сейчас некоторые цифры дали, они совпадают отчасти с нашими, нового ничего здесь нам не дали, а долго молчали, совсем не могли сказать. Но если потрудитесь спросить совнархоз, как использовал он эти молодые силы, тут он ничего не знает. (Шум, разговоры.)

Вы думаете, что это аргумент против меня, я докажу, что нет. Говорят, они не следят за этим, потому что сами себе человеческого сырья не производят, поэтому и не заботятся, как употребляют это человеческое сырье; но что бы вы сказали о заводе, который, получая откуда-нибудь сырье, металл, например, говорил: так как я это сырье не произвожу, то и не отдаю себе отчета, как оно у меня расходуется? За то, что совнархоз, получая в свое распоряжение этих людей, не умеет с ними распорядиться, ему дают еще и подготовку этих людей – это считается блестящей логикой нашего времени. Я считаю, что это совершенно нелогично. Раз мы вступили на путь самокритики…

Молотов. А в Наркомпросе все ли так благополучно?

Луначарский. В Наркомпросе чрезвычайно много неблагополучно, и мы постоянно находимся под вашей критикой и ударами и очень благодарны за это, и мы ничего другого не просим: дайте нам время подготовить доклад и пригласите кого угодно содокладчиком, совнархоз, РКИ или самого черта, мы согласны (смех), пусть он разрушит ту картину, которую мы вам дадим, но действуйте с открытыми глазами и знанием дела. Я повторяю, раз мы вступили на путь благословенной критики, позвольте мне рассказать сегодняшние сведения, которые я получил, – закончилось обследование научных учреждений совнархоза в Ленинграде, в результате оказалась слабая постановка дела и отрыв от промышленности. Это, знаете, заставляет немножко насторожиться. Ученые учреждения, которые созданы для того, чтобы поддерживать промышленность, оторвались от промышленности.

Гольцман. Ваши похуже.

Луначарский. Если мои только похуже, но не совсем проваливаются по сравнению с вами, вас нужно клеймить, потому что вы сравните, какие у вас бюджеты и какие у меня, и когда вы сравните, вы увидите, что на каждую советскую копейку мы даем больше, чем вы.

Последний аргумент тов. Сталина. Он говорил, что у этого Луначарского какой то Мюр и Мерилиз [ЦУМ по современному]. Он готовит и химиков, и юристов, и путейцев и т. д. до бесконечности.

Сталин. Я не говорил, что Мюр и Мерилиз.

Луначарский. Если одно отделение от него оторвать, ему только легче будет. А вы посмотрите – совнархоз чего только не производит? Тут вам и уголь, и металл, и дерево, и химический продукт (смеx), оторвите же и от них что-нибудь. Тов. Сталин говорил: как это так может быть, чтобы коллегия Наркомпроса могла обнять все.

Ну, а как коллегия совнархоза все обнимает? Если идем по пути централизации, то всегда будет большое многообразие огромных кругов, которые, хочешь не хочешь, надо учиться обнимать, и, разумеется, разбивать их не нужно, нельзя тасовать отдельные куски как карты, одну сюда, одну туда – устраивать компот и думать, что это есть рационализация. Шаг вперед, товарищи, не нужно бояться тараканьих усов, не нужно ходить в галошах во время дождя – это все так, но прежде чем делать шаг и шажок, надо быть уверенным, что он сделан подлинно вперед, а не назад. Куда формально ведет этот шажок? К тому, что было в царской России.

Скрыпник. Правильно.

Луначарский. Формально это есть шаг назад, а по существу извольте обследовать, извольте посмотреть, здесь ли у нас болит, отсюда ли дурные качества наших красных спецов.

Я кончаю тем, что прошу вас, товарищи, отложить вопрос – не на два года, не надо бояться, тов. Сталин, новой бюрократической комиссии, я сам боюсь их и избегаю их, я считаю, однако, что за эти два года мы избегли ошибки и, я надеюсь, избежим еще этой ошибки, когда настоящим образом обследуем это дело. Даже бюрократическая комиссия лучше, чем необдуманное решение, и я призываю к тому, чтобы этого необдуманного решения не принимать.

…

Заседание седьмое

Выступление Ворошилова

Я не хочу касаться тех вопросов, которые здесь в достаточной мере были освещены с различных точек зрения. Мне хотелось бы остановиться только на одном вопросе. Вопрос этот непосредственно связан с мероприятиями, которые мы должны будем в ближайшее время провести для того, чтобы не только ликвидировать безобразия, обнаруженные шахтинскими событиями, а предупредить возможность появления их на будущее время. Мне сдается, товарищи, что какие бы решения мы ни выносили, если не предпримем ряда организационных шагов, мы вынуждены будем вновь столкнуться с подобного же рода затруднениями в строительстве нашего хозяйства.

Вопрос о подготовке кадров своих специалистов является краеугольным камнем настоящего момента. Мы сравнительно легко справимся с задачей привлечения широкой общественности пролетарских масс к делу строительства. Мы справимся также с улучшением качества работы советских, профессиональных и партийных организаций. Все это доступно, все это сравнительно легко нам удастся достигнуть. Но мы не справимся с задачей подготовки командного состава промышленности, преданного нашему государству и партии, если не разрешим этого вопроса так, как его надлежит разрешить. Я лично являюсь, может быть, одним из наиболее крайних сторонников того, чтобы командный состав промышленности готовился самой промышленностью.

Недостаток резолюции, предлагаемой на ваше усмотрение, заключается в том, что мы, по выражению тов. Луначарского, делаем только один шажок. Я за то, чтобы сделать несколько шагов, т. е. отобрать все ВТУЗы у Наркомпроса и передать их промышленности.

Скрыпник. Пойти форсированным маршем?

Ворошилов. Никакого форсированного марша нет здесь, тов. Скрыпник, а есть задача, которую мы должны так или иначе разрешить. Без разрешения вопроса о создании квалифицированных кадров инженеров и других специалистов неразрешимы и проблемы строительства. Нам придется еще значительное время опираться, или во всяком случае использовать, конечно разумно, старых специалистов. Без них мы пока обойтись никак не можем. Будучи поставленными в эти условия, мы вынуждены форсированным порядком создавать своих специалистов и одновременно системой мер ассимилировать старых спецов, чтобы они наших красных специалистов натаскивали, учили, без этого, товарищи, наши вновь испеченные ни в коем случае специалистами, способными руководить нашей промышленностью, годными для разрешения тех кардинальнейших огромных задач, которые перед ними встанут, безусловно, не будут, делать их честными сотрудниками пролетариата.

Красные специалисты на первых порах будут нуждаться в помощи старых, в их опыте. Без этой помощи, без увязки работы начинающих наших специалистов с опытными старыми честными спецами нам не обойтись. Тов. Луначарский очень ошибается, утверждая, что только в одном котле, под одним колпаком возможна подготовка необходимых кадров специалистов, которые затем будут обслуживать все разнообразные нужды государственного и хозяйственного строительства. Если идти по этому пути, Анатолий Васильевич, тогда нужно быть последовательным до конца. Предложите ликвидировать все школы, которые не находятся в вашем ведении, в частности школы военного ведомства. Требуйте передачи этих школ Наркомпросу. Вы говорите, что предлагающие резолюцию делают робкий шажок, да еще не в ту сторону, а назад, к старому прошлому, и не делаете анализа этому прошлому. В старое время, как известно, много школ было – министерства финансов, путей сообщения, торговли и промышленности и военного министерства. Причем опыт показал, что это было не так уж плохо. Во всяком случае, военные школы, не попавшие под общий наркомпросовский колпак, развиваются хотя и не блестяще, есть и у нас много недочетов, но они, развиваясь, решают те задачи, которые перед ними государство поставило. Мы в наших военных школах и академиях выработали уже соответствующие командные кадры Красной Армии. Государство имеет красных командиров, надежных, советских и умелых.

Вы же забрали или, вернее, унаследовали путейские школы, министерства финансов и другие, а где ваши спецы? Где питомцы этих ВТУЗов? Они или блистательно отсутствуют, или присутствие их совсем не заметно в нашем строительстве.

Луначарский. А вы это изучите и убедитесь, что это не так.

Ворошилов. Я этим вопросом интересовался, Анатолий Васильевич, и утверждаю, что дело обстоит именно так. Во всяком случае, то, что дал стране НКПрос, пока ни в коей мере ни может конкурировать с могучими кадрами комсостава Красной Армии. По этой части военное ведомство имеет неоспоримые достижения. Системой различных мероприятий мы добились того, что командный состав мы имеем свой. Командный состав, который мы получили от царской армии, к настоящему времени если не на 100, то на 99% стал вполне надежным, нашим, мы его ассимилировали, слили с молодыми красными кадрами. У вас этого нет. Анатолий Васильевич говорит, что нужно решать вопрос о подготовке командных кадров для хозяйства не передачей части или всех ВТУЗов ВСНХ, а заставить промышленность заинтересоваться этими вопросами. Пускай она, промышленность, вместе с НКПросом занимается этим делом, готовит себе нужных специалистов.

Товарищи, что у нас было на протяжении всей истории нашего существования? Был председателем ВСНХ Алексей Иванович Рыков, неплохой хозяйственник, неплохой большевик и прочее. Затем, после Алексея Ивановича, был тоже неплохой хозяйственник и прекрасный большевик Дзержинский. Теперь в ВСНХ целая плеяда хороших партийцев и неплохих хозяйственников. Почему же на протяжении этих трех «эпох», если так можно выразиться, вы не заставили заинтересоваться этим важнейшим делом наших хозяйственников? Почему столь уважаемые товарищи и ответственнейшие государственные деятели не интересовались, не интересуются и вы выражаете сомнение, что вообще когда-нибудь заинтересуются этим для них важнейшим вопросом? Что, Рыков был плохой хозяйственник? Конечно, нет. Почему же он не увязал хозяйства, промышленности с наркомпросовским ВТУЗом, почему он не организовал подготовку командных кадров для хозяйства? Почему не поставлено дело таким образом, чтобы предприятия и весь промышленный аппарат были бы теми или иными нитями, если не канатами, связаны с высшей школой, призванной снабжать социалистическое строительство строителями-техниками?

Луначарский. Потому, почему только на XV съезде крепко поставили вопрос о культурной революции.

Ворошилов. Почему этим вопросом не занимался (а если занимался, то безуспешно) покойный Феликс Эдмундович Дзержинский? Почему мы теперь наблюдаем то же самое, что было в 1922, 23, 25 и т. д. годах? Почему? Очевидно, дело не в лицах, а в системе, во взаимоотношениях ведомств. И дело, разумеется, тут не только в системе учреждения тов. Луначарского или ВСНХ, а в системе всего госаппарата, во взаимоотношениях, которые мы имеем между различными ведомственными органами и всякими организациями. Одним словом, были какие-то причины, мешавшие и Наркомпросу и ВСНХ добиться разрешения задачи правильной постановки дела выработки и воспитания пролетарских специалистов. Вот почему я нахожу, что нужно передать все ВТУЗы ВСНХ. Но так как эта мысль покажется многим архиеретической, я думаю, можно ограничиться пока передачей ВСНХ 3–5 ВТУЗов. Тов. Луначарский боится эксперимента. Думаю, что это будет не проба, а начало разрешения столь важного, не терпящего отлагательства вопроса.

Скрыпник. Доказать нужно.

Ворошилов. Доказательства сейчас приведу. Здесь говорили относительно военного ведомства, и очень много. Между прочим, здесь говорилось и о том, что военному ведомству легче подготовлять свой командный состав, чем готовить специалистов для промышленности.

Голос. А почему ты свои школы передал?

Ворошилов. Это неверно. (Шум в зале.) Подождите вы тут шуметь. Неверно то, что нам легче готовить командный состав, чем тов. Луначарскому, вот о чем я говорю, а вы кричите, не разобравши, в чем дело. Нам нелегко готовить командный состав. Мы готовим красных командиров, как вы знаете, из крестьян или рабочих по преимуществу. Из крестьянина выработать командира нелегко, потому что мы его должны политически обрабатывать столь долго и столь серьезно, что эта задача становится иной раз нам не по силам. Настоящих пролетариев в военные школы мы почти не получаем. Бытовые и прочие условия в Красной Армии таковы, что они ни в какой степени не могут служить приманкой для хороших пролетарских кадров. Партия и профессиональные союзы так мало уделяют этому вопросу внимания, что при комплектовании наших школ сплошь и рядом мы всегда испытываем чрезмерные затруднения. Мы не получаем достаточного количества кандидатов, из которых могли бы выбрать то, что нам нужно. И тем не менее кое-как справляемся с нашей задачей.

У нас, товарищи, в настоящее время около 26 тыс. учащихся. Мы имеем школы, где подготовляем нормального командира, т. е. военного специалиста-командира взвода, командира роты и т. д. Кроме того, мы подготовляем техников разных специальностей – ружейных мастеров, строителей, механиков, мотористов, химиков, путейцев, топографов и т. д.

Скрыпник. Мюр и Мерилиз!

Ворошилов. Мы имеем 6 военных академий, где подготовляем высших специалистов – инженеров различных специальностей: в Военно-технической, Воздушной и Морской академиях, врачей в Военно-медицинской академии, политических работников в Военно-политический академии. Мы готовим инженеров не плохих, а хороших, лучше, чем ваши инженеры, и вы об этом можете спросить тех, которые ими пользуются, 160 человек выпустили. Мы подготовляем специалистов в нашей воздушной академии, специалистов-инженеров воздушного флота, и вам их никогда не передавали и не собираемся передавать. И, наконец, мы готовим общевойсковых командиров в Военной академии. Наши специалисты и инженеры, выпущенные из академий, значительно превосходят по своей подготовке окончивших гражданские ВТУЗы. Что мы передали Наркомпросу из наших ВУЗов и почему? Подготовляя для Красной Армии командный состав, мы все время озабочены тем, чтобы его подготовлять возможно дешевле и рациональнее. У нас было когда-то около 200 школ и курсов со 120 тысячами учащихся. В данное время осталось 68, и учатся в них 26 тысяч. Раньше у нас было две однородных академии – инженерная и артиллерийская. Пришлось их слить в одну, назвав ее Военно-техническая академия. При слиянии некоторые факультеты мы упразднили, передав Наркомпросу подготовку некоторых специалистов, например электриков, которых армии нужно 50–60 человек в год.

Ходоровский. А военных химиков?

Ворошилов. Химическая школа у нас имеется. Командиров-химиков мы готовим. Что же касается инженеров-химиков, то в военное время страна должна давать нам много специалистов этой квалификации, а для мирного времени ежегодно нам нужен какой-нибудь десяток человек. Военно-техническая академия готовит нам эти необходимые для мирного времени кадры инженеров-химиков. Затем мы ликвидировали военно-хозяйственную академию – бывшую Интендантскую. Инженеров этой специальности нам нужно всего 114 человек. У вас в Плехановском институте как раз и готовятся инженеры-технологи, которые нам нужны как приемщики высшей квалификации. Вот и все, что Наркомпрос называет передачей ему военных академий.

Вы думаете, что Наркомпрос самостоятельно обучает даже указанные категории спецов? Ничего подобного. При ВТУЗах образованы наши военные отделения, числом всего 5, с нашими начальниками, со штатом военных преподавателей, с нашим комплектованием и полным содержанием личного состава слушателей и военных преподавателей. Лишь общие вопросы преподавания лежат на Наркомпросе.

Ходоровский. По общим вопросам.

Ворошилов. Да, по общим вопросам. Мы были бы чудаками, если бы из-за десятка нужных нам специалистов мы держали бы академию для их подготовки. К тому же, должен сообщить, что с текущего года военно-хозяйственное отделение при Плехановском институте решено ликвидировать, и разрабатывается вопрос о передаче электротехнического отделения (из Электротехнического института) в нашу Военнотехническую академию.

Ветеринарные институты есть у Наркомпроса. Мы никогда ветеринарных институтов не имели. Казанский ветеринарный институт снабжал и царскую армию. И теперь Наркомпрос готовит военных ветеринаров по нашей программе, при нашем начальнике, с нашим составом преподавателей по военным вопросам в специальном отделении. После сообщенного вам должно казаться странным утверждение Анатолия Васильевича, что мы, не справившись с подготовкой специалистов, якобы пошли на поклон к Наркомпросу.

Голос. Дайте своего начальника.

Голос. На каких условиях вы заключили договор с ВСНХ?

Ворошилов. Я скажу, почему ВСНХ не может пойти путем, который мы установили с Наркомпросом. Должен засвидетельствовать, что у нас отношения с товарищами Луначарским и Ходоровским по всей линии самые дружеские, хорошие, нормальные, никаких недоразумений не бывает. Почему же ВСНХ не мог этого сделать? Потому что он хуже нас? Ничего подобного.

Орджоникидзе. Клим, Милютин говорит, что у тебя Красная Армия, конечно, все с тобой будут в дружеских отношениях.

Ворошилов. В настоящее время промышленность нуждается в большом количестве надежных и подготовленных специалистов, а их НКПрос дать не может. Пройдет 5–10 лет, и, возможно, ряд отраслей промышленности будет обеспечен красными спецами. Вот тогда все высшие учебные заведения будут переданы в общий котел тов. Луначарского. Тогда взаимоотношения между ВСНХ и НКП будут нормальные и хорошие, потому что будут договариваться уже равные стороны. А сейчас положение такое, что ВСНХ предъявляет требования НКПросу, который не совсем представляет, чего, собственно, от него хотят, не понимает, какие задачи стоят перед кадрами учащихся, находящихся в стенах его ВТУЗов.

Тов. Луначарский упрекал нас, что мы делаем один «шажок» назад, пытаясь передать пару ВТУЗов ВСНХ. А вот, тов. Луначарский, я вам приведу одну такую справку. В прошлом году, при комплектовании наших нормальных школ, на испытании лиц, окончивших семи- и девятилетку вашей сети, выяснилось, что они не выдержали экзамена по программе даже первой ступени. Из общего числа державших экзамены 28% провалилось в 1926 г., т. е. окончившие девяти- и семилетку не выдерживали испытания по программе старой народной школы. В прошлом году мы подвергли испытанию такое же, примерно, количество, и провалилось уже 36%. Тут уже не шажок, тов. Луначарский, а целый прыжок, и прыжок, как видите, явно назад. И вот, Анатолий Васильевич, если вы на это обстоятельство обратите внимание, вы увидите, что у вас своих хлопот полон рот. Я должен прибавить, что среди этих не выдержавших испытания очень много рабочих, хороших ребят, наших по социальному положению людей. Мы не могли их принять в военные школы, потому что они были совершенно безграмотны. А почему они оказались безграмотны? Потому что Наркомпрос не мог справиться со своей основной задачей.

Нельзя охватить одним ведомством разнообразнейшие задачи народного образования и подготовки нужных стране специалистов без того, чтобы не нанести ущерба той или другой стороне дела или обеим вместе. Поэтому я полагаю, что Наркомпрос сделает хорошее дело, если главное внимание уделит народному просвещению в буквальном смысле слова, передав пока часть своих ВТУЗов ВСНХ. Я убежден, что только ВСНХ, подобно Наркомвоенмору, в состоянии разрешить в ближайшее время задачу создания квалифицированных, верных пролетарскому государству командных кадров промышленности. И только после этого мы вполне будем гарантированы от повторения шахтинских событий.

…

Выступление Ярославского

Я считаю необходимым напомнить, прежде всего, что еще в ноябре 23 года мы отмечали явления, которые мы сейчас наблюдаем в Донбассе. А казалось бы, за пять лет можно было в корне исправить те недостатки, что мы тогда отметили. Тогда в Донбассе был целый ряд стачек. За 9 месяцев 23 года была 121 стачка, с количеством участников около 70 тысяч человек. Конечно, сейчас ничего подобного нет. Конечно, когда сейчас говорят о том, что мы рисуем сплошь мрачную картину, то я думаю, что это происходит оттого, что нашей задачей было отметить то, что надо исправить, поэтому мы отмечали недостатки. Если тогда было чрезвычайно мало рабочих в партийной организации, то сейчас мы имеем парторганизации в несколько раз возросшие, у нас окрепла организация горнорабочих, выросла культработа, имеется целый ряд построенных дворцов культуры (хотя говорят, кстати, что дворцы культуры есть, а культуры в них нет, культпросветработа в них поставлена отвратительно).

Конечно, вырос в огромной степени жилищный фонд. Но когда мы подойдем к тому, как строятся эти жилища, то мы должны будем признать, что они строятся так же отвратительно или, может быть, еще более отвратительно, чем они строились 5 лет тому назад, строятся без всякого контроля со стороны рабочих. Если вы посмотрите, как удовлетворяются культурные потребности рабочих, то за 5 лет мы хотя сделали успехи, но, во всяком случае, далеко не такие, которые мы могли бы сделать, если бы этому фронту уделяли достаточное внимание. Я обращаю внимание на то, что мы тогда предупреждали, что, в частности, в Шахтинском районе уделяют недостаточное внимание к тому, что на рудниках налицо чуждые, антисоветские элементы. Мы подчеркивали это тогда. Но не обратили до сих пор достаточного внимания на опасность, о которой мы предупреждали. Но тогда, кажется, тов. Каменев выступил против нашей характеристики положения, говорил, что если верно то, что мы нарисовали, тогда вроде того что у нас советской власти там нет, и старались тогда, я бы сказал прямо, смазать этот вопрос.

Мы все очень рады, что сейчас этого смазывания нет. Но вместе с тем надо принять все меры к тому, чтобы этого смазывания не получилось через некоторое время, когда острота положения пройдет. У нас часто бывает так: когда трахнут нас по башке, мы начинаем принимать самые решительные резолюции, а пройдет некоторое время, успокоятся, и опять начинаются прежние, осужденные нами методы работы. Тут надо перелом сделать очень большой, выдержать большое сопротивление.

На этом пленуме очень много внимания сосредоточили на том, как нам подготовить новую смену специалистов, как нам подготовить смену хозяйственников, производственников, которые могли бы руководить производством в Донбассе и во всем СССР. Не кажется ли вам, товарищи, что прения здесь очень сильно перегнуты в сторону того, что главное – это в ВУЗах обеспечить подготовку специалистов. Мы как будто несколько забываем, что главная, основная масса руководящих работников воспитывается непосредственно на производстве. Что получается у нас с производственными совещаниями, призванными помочь выдвижению кадров руководителей, воспитанию их и рационализации нашего производства? Здесь приводили много примеров,я мог бы их привести десятка два, о которых рассказали сами рабочие, а также и инженеры, о том, как проводятся производственные совещания. Несколько лет мы говорим о том, что надо поставить их на надлежащую высоту, что надо предложения рабочих премировать, а что на самом деле происходит, хотя бы с фондом премирования?

Я беру Артемовский район, где я только что был. Фонд премирования по многим предприятиям не выделен совершенно. По 23 наиболее крупным предприятиям из фонда премирования в 56 650 руб. использовано только 5589 руб., т. е. 9%. По союзу горнорабочих использовано только 1,86%. Прямо смешно, когда Щербининское рудоуправление из фонда 4800 руб., которые оно имеет специально для этой цели, дает рабочим 40 руб., или 0,8%. А потом, когда кончается год, смета закрывается, фонд не используется. 1,8% этого фонда используется примерно по Союзу горняков, а в среднем по всем предприятиям около 9%. На Горловке, Лисичанском и Гришинском рудниках имеется в общей сложности 10 тысяч руб. фонда премирования и не было ни одного случая премирования. Может быть, рабочие выдвигают предложения, которые нельзя премировать? В этом отношении рабочие рисуют прямо ужасную картину. Когда изобрел Ермилов гидравлический пресс для выжимки смазочного масла, что давало большую экономию, он в 26 году представил этот проект, а Щербининское рудоуправление потеряло его чертежи. Мы имеем изобретателя Внукова, который изобрел прибор для выяснения проходок. После того как он очень долгое время добивался узнать, чем его дело кончилось, добивался, чтоб его дело разобрали, его просто уволили, несмотря на протесты рабочих. Конечно, кое-кому кажется неудобно иметь людей, которые требуют, чтобы занимались их изобретением. Но если мы будем так относиться к тому, как рабочие сами стараются поднять свою квалификацию, стараются улучшить производство, рационализировать его, улучшить, тогда никакие красные спецы нам не помогут и никакие ВТУзы. То же самое в отношении выдвижения беспартийных на такие технические должности, где они по своему опыту могли бы это выполнить.

Тут тов. Шварц говорил, и за этот аргумент все спецы-горняки хватаются, что горное дело – это не наука, а искусство; но если это искусство, то у рабочих, которые работают 20–30 лет, не меньше его, этого искусства, чем у любого техника, который приходит только что из какого-нибудь ВТУза. Не меньше. В этом отношении существует более чем холодное, прохладное отношение к рабочим, которые выдвигаются. Даже рабочие, которые кончают горные техникумы, не используются, к ним отношение сплошь и рядом самое отвратительное. Мне говорил Пасечник, руководитель Лисичанского техникума, на собрании следующее: «Был случай в нашем районе такого рода. Рабочий забойщик Лисичанского района окончил Лисичанский горный техникум. Он пришел в рудоуправление к инженеру и говорит: я окончил техникум и желаю стажироваться. Инженер спрашивает: откуда ты? Тот отвечает: я лисичанский забойщик. Нам таких лисичанских забойщиков не надо! Вот как ответил инженер».

Так вот, если такой подход будет к оканчивающим техникумы рабочим: «Ты нам не нужен, а нам нужен такой, который кончил когда-то какое-нибудь реальное училище, нужен такой, которого инженер знает как «своего», – то опять-таки вы будете посылать отсюда молодых специалистов, а они будут наталкиваться там на стенку, которую им придется прошибить. Тот же тов. Пасечник говорил на собрании: «С рабочими, окончившими техникум, которые едут в центральный Донбасс, разговаривать не хотят. Директора-коммунисты прежде всего идут совещаться с главным инженером, можно ли принять такого-то или нет». Здесь надо самым резким образом изменить положение.

То же самое я хотел бы сказать относительно экзаменационной системы. Нам рабочие неоднократно жаловались на то, что они приезжали сюда с командировками, а в центре экзаменационная комиссия так смотрит на дело, что, если он на какой-нибудь вопрос не ответит, а сын попа, который никогда в свое время не был забойщиком, ответит на вопрос, принимают поповича, а его, забойщика, не принимают, ему говорят: приезжай через год, и он едет обратно на рудники. Следовательно, надо обеспечить во всех наших экзаменационных комиссиях такой порядок и такой состав, чтобы рабочий, который имеет достаточно большой производственный стаж, даже в том случае, если он не обладает книжными знаниями, какими обладает сын попа, чтобы он поступил и чтобы можно было помочь. Вот почему, когда у нас сейчас поговаривают иногда о том, что надо рабфаки уничтожить, мы должны самым решительным образом подчеркнуть, что рабфаки, дающие возможность подготовиться рабочему, не могут быть уничтожены и их надо поддержать еще на довольно значительное время.

Тов. Сталин здесь поставил во всю широту вопрос относительно критики и самокритики. Надо с полной серьезностью отнестись к тому, какие мы трудности здесь встретим, критика и самокритика понимаются очень условно, я бы сказал уродливо в целом ряде организаций. Когда в Славянском районе тов. Мышкин, инструктор ЦК, выступал с докладом, ему был задан вопрос: «Можно ли нам в своем выступлении касаться отдельных членов партии и критиковать хозяйственников, которые здесь находятся?» Видите, там, где была установлена диктатура хозяйственника, это еще вопрос, можно ли критиковать хозяйственников. Были случаи, когда из-за нетерпимого отношения к критике, из-за «зажима» старым рабочим приходится сдавать партийные билеты. В Шахтинском районе ведь вышло за последнее время из партии несколько сот рабочих – больше, чем было принято. Я привел в своем докладе ряд примеров такого зажима и нетерпимого отношения, я мог бы эти примеры увеличить.

Если мы не возьмем решительный курс на крутой перелом в этом отношении, если мы будем наказывать тех, кто будет еще практиковать зажим, то мы ничего не сделаем. Мы должны иметь в виду, что, может быть, все-таки в некоторых районах нам придется под этим углом зрения руководство заменить.

Ведь вы поймите, какое положение было, ну хотя бы на Константиновском заводе. Во главе стоял Бондаренко, тот самый Бондаренко, который здесь пускал пыль в глаза о «достижениях» на Константиновском бутылочном заводе, бесстыдно врал перед съездом о тех «достижениях», которые там будто бы имеются. И вот этот товарищ, он как руководит? Он – член бюро райкома, но в то же время он хозяин этого района. Он так и говорит товарищу по партии: я хозяин, а ты – батрак. Он диктует циркуляры по всем партячейкам, он, хозяйственник, диктует циркуляр по всем профколлективам. Он заменяет все.

Тов. Томский в 1923 г. говорил о Шахтинском районе, что это есть плохонький политотдел при хозяйственнике. Это он говорил про партийную организацию. К сожалению, кое-где партийные организации, видимо, сохраняют такое положение политотдела при хозяйственнике. По целому ряду районов имеется сейчас неблагополучие в партийных организациях. Мы должны были очень резкие и крутые меры провести в Артемовском районе, в Сталинском районе Донбасса, у нас имелись еще недавно очень неблагополучные явления с советским аппаратом в Криворожском округе. Только что мы на пленуме ЦКК разбирали дело Сочинского района, недавно было ряжское дело, потом Нерехтский уезд Костромской губернии.

Вот это все точащие, гнойные язвы, которые надо лечить, и когда здесь товарищи выходят на трибуну и говорят: хорошо, что у нас этого нет, у нас нет шахтинской истории, – товарищи, не надо успокаиваться, надо самым внимательным образом посмотреть, а нет ли в самом деле у нас чего-нибудь этакого под боком, а мы не замечаем. Конечно, когда сейчас все безобразия, которые совершались в Артемовском районе, связываются с именем Сергея Артемова, называют «артемовщиной», я хотел бы просить товарищей, нельзя ли все-таки не связывать этой гнойной истории с именем Артемова, нельзя ли связать это с другим именем, потому что, в конце концов, Артемовская организация, она в целом, в массе своей здоровая организация, так же как и организация всего Донбасса, если взять массу рабочих.

Заканчивая, я хотел бы несколько предостеречь от возможных перегибов в таком вопросе, как разгрузка хозяйственников от партийных обязанностей. Вот тов. Андреев подчеркивал, что мы должны раскрепостить хозяйственников, должны считать их основную хозяйственную работу партийной работой, партийной нагрузкой. Это в основном правильно. Это есть работа, на которую его поставила партия, и это его основная партийная работа. Но, товарищи, ведь здесь сейчас возможно такое толкование: военная работа – это партийная работа, учеба – это партийная работа, хозяйственная работа – это партийная работа и т. д. Ну, а массовую работу, работу среди рабочих, массовую работу по воспитанию ленинского и октябрьского набора будут вести платные лектора и платные пропагандисты?

Я хотел предостеречь против такого толкования, когда мы хозяйственника, т. е. одного из наиболее культурных и политически воспитанных работников, освободим совершенно от всяких других обязанностей, кроме непосредственно связанных с ведением хозяйства. Здесь мы наткнемся на такое толкование, которое может привести к тому, что хозяйственник совершенно оторвется от партийных собраний, совершенно оторвется от производственных совещаний и т. д. Из него будет хороший специалист, может быть, это нужно, но он, в конце концов, так далеко оторвется от линии партии, от партийных интересов, которые не входят в эту узкую производственную область, что, пожалуй, мы тут можем кое-какой урон потерпеть. Против этого я и считаю необходимым предостеречь.

…

Выступление Крупской

Вопросы, которые мы обсуждаем на этом пленуме, по сути дела, не новые. Все эти вопросы в том или другом разрезе мы уже обсуждали на предыдущих съездах, на предыдущих конференциях, теперь только эти вопросы встали более концентрированно, более остро. Тут у нас количество перешло в качество. Если посмотреть, как высказывался Владимир Ильич в 21–22 и 23 году, то все эти вопросы затрагивались им. Например, вопрос о спецах враждебных советской власти элементах.

По поводу этого вопроса он говорил: «Мы победили врагов, победили капиталистов, а теперь этот враг уже среди нас, но мы его в экономической обыденщине не видим».

Вот как раз это шахтинское дело. В экономической обыденщине мы этого врага, который среди нас, не заметили.

Дальше, Владимир Ильич высказывался на XI съезде прямо о Донбассе, и, характеризуя то, что происходило в Донбассе, он говорил, что причина этого заключается в том, что мы администрирование отделяли от политики. Вот, я думаю, что сейчас, когда мы говорим о шахтинском деле, из этих высказываний, из этих рассказов, которые были, мы видим, что тут повторяется та же самая история, что администрирование отделялось от политики. Если бы администрирование и политика были тесно связаны, то не могло бы получиться такого пренебрежения к рабочим, такого невнимания к рабочим, того невнимания к рабочим, о котором тут так много и так ярко говорили. Тут это один узел был. Вообще, вопрос, который тут разбирается, шире, чем шахтинское дело. Повсюду, во всех областях мы сплошь и рядом отделяем администрирование от политики, и от этого в значительной мере растет бюрократизм, потому что часто время уходит на обсуждение таких вопросов, которые, если к ним подойти с точки зрения политики, окажутся совершенно просто разрешимы.

Затем дальнейший вопрос, вопрос об учебе, Владимир Ильич связывал как раз с Донбассом. Но ставил он вопрос не о ВУЗах, а ставил вопрос о том, как надо учиться у врага, как надо учиться у капиталиста. Он писал в письме одному товарищу: а этого «врага» (врага он брал в кавычках), окружили ли вы его по всем правилам военного искусства? И вот об этой учебе, которая дает возможность окружать врага по всем правилам, он говорил, что это учеба суровая, это учеба не школьного типа, а учеба из жизни, учеба на ошибках, учеба у врага. И он говорил: при коммунизме учеба будет менее суровая, а теперь для нас это вопрос жизни и смерти. И вот эта постановка остается. Я думаю, на шахтинском деле это особо ярко видно. Но было бы совершенно нецелесообразным, если бы мы взяли и разрешили весь вопрос таким образом, что заменили бы вопрос о суровой учебе, который перед всеми коммунистами стоит, – заменили бы тем, что создали при ВСНХ три ВУЗа. Это звучало бы насмешкой. Вопрос не в том.

Я хочу остановиться на том, что мы часто забываем, что мы сами обсуждаем. Когда мы принимали программу партии, мы в вопросе о просвещении провели то, за что высказывался Маркс. Тогда, говоря о школе, мы говорили о политехнической школе, мы говорили о необходимости теснейшей связи, теснейшей увязки всего просвещения с производством. Если мы посмотрим на Европу, на Америку, мы увидим, что там эта связь идет не только по линии ВУЗов, стремятся провести эту связь по всей линии сверху донизу. О такой связи говорил Маркс, о такой связи говорил Владимир Ильич. А если мы вместо этого сведем все к вопросу о нескольких ВУЗах, в чьем ведомстве будут эти ВУЗы, так мы этот большой принципиальный вопрос, имеющий для нашей страны колоссальнейшее значение, мы этот вопрос сведем к мелкой административной мере. Наркомпрос боролся с первых шагов за связь с производством. Если это не осуществлялось, то не осуществлялось сначала потому, что мы переживали годы разрухи, а потом потому, что навстречу не шли хозяйственники, ВСНХ не шел. Возьмем частный вопрос – о практике студентов. Наркомпрос бьется за эту практику студентов. А что студенты рассказывают, как у них практика проводится? На них смотрят враждебно. Когда они приходят на практику, что им предлагают? Студент-текстильщик, например, должен работать у станка, а ему вместо этого администрация предлагает три раза в день смотреть на градусник, какая температура в мастерской. Это же издевательство, а не помощь от ВСНХ. Когда приходишь с чем-нибудь, требуешь каких-нибудь ассигновок и т. д., со всех требуют плана, а тут ВСНХ требует, чтобы ему на слово поверили, что он поставит лучше ВУЗы, а практических предложений никаких он не вносит. Практические предложения выдвигались в свое время НКПросом, говорилось о том, как надо инженеров воспитывать, учитывалось и то, что Тейлор говорил, учитывалось и то, что немцы говорят, учитывалось, что целый ряд специалистов за границей говорили о том, как надо воспитывать такого студента, из которого бы вышел настоящий хозяйственник, могущий управлять производством. Учитывалась также книжка Тейлора, которую сугубо советовал Владимир Ильич читать, книжка об управлении промышленными предприятиями Тейлора. Тейлор развивает целую систему, как надо воспитывать инженеров, как инженер должен на производстве работать у станка, какие работы на фабрике выполнять. Ведь это разработано в систему. НКПрос прекрасно это знает. Но если он не проводит это в жизнь, то потому, что это ведомственно ставится: ах, это дело НКПроса, мы вам помогать не будем, это ваше дело, как хотите, так и делайте. Вот когда мы студентов к себе возьмем и т. д. и т. п. А какой практический план предлагается? Этого плана нет. Опасность заключается не в том, что перейдут три промышленных ВУЗа в ВСНХ, а опасность заключается в том, что мы большой вопрос о теснейшей увязке всего образования с промышленностью, с производством культуры, с экономикой подмениваем вопросом о 2–3 ВУЗах и спорим, на эти споры затрачиваем столько времени, сколько не следовало бы затрачивать после того, как мы приняли программу нашей партии. По этому вопросу, по вопросу о том, как подготовлять красных спецов, мы собирались говорить на партийном совещании, которое, предполагалось, будет этой весной. Но вместо партийного совещания мы приходим, и нам на пленуме предлагают проект передачи ВУЗов. Ведь придется ВСНХ устраивать свой «профобрик». Ведь Куйбышев, Косиор, члены президиума ВСНХ, которые заняты по горло вопросами производства, которые должны им заниматься, потому что, если они не будут заниматься организацией производства, так это дело у них станет, они должны будут свой главпрофобрик создать. Почему же они думают, что тот Главпрофобр, который они у себя в ВСНХ создадут, целесообразнее поставит эту работу? А главное, тот пункт, который предлагается, создает иллюзию, что дело в одних ВУЗах, а не в том, чтобы на всех стадиях просвещение тесно связывалось с производством.

Резолюция Пленума

Шахтинское дело и практические задачи в деле борьбы с недостатками хозяйственного строительства

Резолюция по докладу тов. Рыкова, принятая единогласно объединенным пленумом ЦК и ЦКК ВКП(б) 11 апреля 1928 г.

Шахтинское дело привело к раскрытию контрреволюционной вредительской организации в Донбассе. Это дело приобрело явно общесоюзное значение, так как вскрыло новые формы и новые методы борьбы буржуазной контрреволюции против пролетарского государства, против социалистической индустриализации. Политическое значение этого дела подчеркивается тем, что вредительская организация в Донбассе, созданная бывшими шахтовладельцами и группой особо привилегированных в прошлом специалистов, была связана с бывшими русскими и иностранными собственниками, а также с иностранной военной разведкой и, помимо других задач, ставила своей целью срыв обороны Советского Союза и прямую подготовку к интервенции и к войне с СССР.

Обнаружение контрреволюционного заговора в Донбассе, как и ряд других фактов экономического вредительства, саботажа и проч., свидетельствует о том, какие исключительные трудности приходится преодолевать пролетариату в деле строительства социализма. Если, несмотря на это, советское государство быстро шло по пути хозяйственного восстановления и роста, то это является новым доказательством исключительных преимуществ и огромных внутренних сил советской системы, в частности советской промышленности, и ярко подчеркивает широчайшие возможности дальнейшего хозяйственного и культурного подъема СССР под руководством рабочего класса.

Известную роль в деле преодоления этих трудностей сыграло и то обстоятельство, что на протяжении 10 лет после Октябрьской революции большая часть технической интеллигенции перешла к искреннему сотрудничеству с советской властью, поддерживая на деле индустриализацию страны.

Вместе с тем обнаруженный заговор вскрывает вопиющие недостатки и ошибки в нашей хозяйственной работе и в самой системе хозяйственного управления, притупление коммунистической бдительности и революционного чутья наших работников в отношении классовых врагов, неудовлетворительность работы по вовлечению рабочих масс в дело руководства производством, отрыв руководящих органов массовых организаций, профессиональных и партийных, – от повседневных нужд и запросов рабочих и явную слабость партийного руководства хозяйственным строительством.

Особенно выпукло на примере Донбасса вскрываются следующие наши недочеты.

а) Методы работы руководителей-хозяйственников и отношение к специалистам

На примере Донбасса видно, что во многих предприятиях роль руководителейдо сих пор остается по преимуществу ролью плохого комиссара в промышленности, т. е. вместо действительного управления предприятием сводится к так называемому «общему руководству». Вместо проверки работы специалистов и систематической учебы на совместной работе с ними у хозяйственников-коммунистов, не работающих над поднятием своей производственно-технической квалификации, зачастую устанавливается слепое доверие к их работе. Вместо бдительного контроля и осуществления строгой ответственности специалистов за выполняемую ими работу преобладает штемпелевание готовых планов и предложений без проверки. Как правило, отсутствует проверка и исполнение утвержденных планов. Вместо внимательного отбора и деловой поддержки лучших по квалификации и проверенных на работе специалистов при систематической и решительной борьбе с недобросовестными и саботажническими элементами – отсутствие серьезного внимания к этой важнейшей задаче. Вместо создания благоприятной общественной обстановки для успешной работы преданных производству специалистов – сближение с отдельными группами из них на основе приятельской бытовой смычки (совместной выпивки, обывательского отношения к оценке их работы и т. п.).

Недопустимость такого положения особенно сказывается в настоящий момент, когда размах хозяйственного строительства, в частности размах капитальных работ, приобрел огромные размеры. В теперешних условиях отсутствие у хозяйственников знакомства с производственно-технической стороной предприятия, частая перестановка их с одной работы на другую, перегруженность делами непроизводственного характера (отчеты, доклады, поездки в центр) и другие условия, превращающие хозяйственников в комиссаров, и притом плохого типа, т. е. в работников, не отвечающих по-настоящему за порученное дело, – особенно недопустимы.

Между тем приток красных специалистов на работу в предприятия также совершенно недостаточен. Приходящие красные специалисты из молодежи нередко встречают открыто враждебное отношение со стороны старых специалистов. С другой стороны, привлечение иностранных специалистов и иностранной технической помощи происходит без надлежащего руководства и контроля.

Профорганизации инженеров и техников проникнуты кастовым духом и узкоцеховыми настроениями. Нередко они захвачены чуждыми пролетариату элементами, противопоставляют себя пролетарскому государству и профсоюзам и работают фактически без руководства со стороны последних. В результате отдельные саботажнические элементы из буржуазных специалистов не встречают должного отпора со стороны большей части инженеров и техников, добросовестно относящихся к своему делу.

Несмотря на рост кадров выдвиженцев-рабочих на производстве (от десятников и мастеров до начальников цехов), не уделяется достаточного внимания их специальному обучению поручаемому им делу. Функции их нередко сводятся к мелочам и администрированию по «неприятным» для специалиста делам с рабочими. Нередки случаи однобокого выдвижения исключительно коммунистов, что создает опасность отрыва партийцев от рабочих и способствует насаждению карьеризма в партийных организациях.

б) Профсоюзы и вовлечение масс в дело руководства производством

Вовлечение масс в дело руководства производством поставлено совершенно неудовлетворительно. Информация рабочих о плане и ходе производства носит часто формальный характер; вопросы производства, рационализации его, капитальных работ и т. д. не прорабатываются на производственных совещаниях, а в некоторых случаях имеется даже преследование рабочих за критику недостатков работы администрации. Профсоюзы не работают систематически над поднятием значения производственных совещаний: плохая организация производственных совещаний, редкость их созыва, игнорирование работы производственных совещаний со стороны технического персонала, а иногда и коммунистов-администраторов, отсутствие надлежащего контроля за выполнением принятых решений. Практика временных контрольных комиссий на предприятиях совершенно недостаточна. Фонд премирования за ценные предложения и изобретения совершенно не используется, а по отдельным производствам даже не выделен.

Совершенно неудовлетворительно поставлена экономработа в органах профсоюзов: райкомах, губотделах, ЦК, межсоюзных организациях, особенно по линии участия в деле капитального строительства, проведения рационализации производства, а также проведения мероприятий по удешевлению себестоимости и руководства работой производственных совещаний.

С другой стороны, профорганизации не сохраняют своего «лица», т. е. не выполняют своей особой роли в защите повседневных нужд рабочих. Авторитет профсоюзных работников мал, повседневная связь их с рабочими в цехах, шахтах, казармах и т. п. слаба. Совершенно недостаточна борьба с нарушениями Кодекса законов о труде и вообще против извращения сущности советской политики в рабочем вопросе, как то: против лишения рабочих сокращенного рабочего дня в предпраздничные дни и работы в дни отдыха; против практики неоплаченных простоев, происходящих по вине предприятия; против нарушения правил об отпусках и прозодежде и т. п. Крайне слаба борьба органов НКТруда и профсоюзов против невнимательности администрации к делу охраны труда и борьбы с травматизмом. Нередко отсутствует систематическое привлечение виновных за упущения, ведущие к несчастным случаям; невнимательны к этому делу также органы РКИ и прокуратуры.

Особо должен быть выделен вопрос относительно несоблюдения 6-часового рабочего дня на подземных работах и, в связи с этим, таких недостатках в организации труда в шахтах, которые приводят к непроизводительной затрате значительной части рабочего времени.

в) Партийные органы и руководство хозяйственной работой. Руководство парторганизаций в отношении хозяйственных органов зачастую сводится к общим декларативным резолюциям

Как правило, отсутствует проверка проведения в жизнь принятых в отношении хозорганов директив. Особенно сказывается недостаток чуткости к заявлениям рабочих о хозяйственных недостатках и об ошибках в работе профессиональных и партийных органов. Нет надлежащего руководства работой профсоюзов как в деле массового вовлечения рабочих в руководство производством, так и в деле обеспечения чуткости и настойчивости профсоюзов в защите интересов рабочих при нарушениях Кодекса о труде, грубом обращении администрации с рабочими и т. п. Сплошь и рядом местные партийные органы ограничиваются формальной бюрократической критикой недостатков местных учреждений и центральных хозорганов – вместо активной борьбы за устранение самих недостатков. При подборе работников, как правило, отсутствует серьезная проверка прошлой работы; нередко снятые за плохую работу хозяйственники переводятся на новую и даже большую работу вместо очистки хозорганов от этих элементов и выдвижения новых кадров хозяйственников. При назначении на ответственную работу сказываются нездоровая «семейственность», «дружеские связи» и т. п. Слаб контроль за работой хозяйственников в отношении отчетности их за свою работу перед рабочими, и вместе с тем недостаточна помощь хозяйственникам в создании условий, благоприятных для их работы по поднятию производства и усилению своей производственно-технической квалификации (учебы). В ряде случаев остается материальная зависимость парторганизаций от хозорганов, категорически запрещенная партией.

Многие недостатки и ошибки местных органов усугубляются грубыми бюрократическими извращениями и ошибками центральных органов. К числу последних относится недопустимое запаздывание утверждения хозяйственных планов, частая их перекройка, что подрывает работу предприятий, ведет к растрате государственных средств и увеличивает безответственность хозяйственников и специалистов за их работу. На примере Донбасса уродливо сказался чрезмерный централизм в хозяйственном управлении (Донуголь), что, с одной стороны, способствовало усилению бюрократических извращений, волокиты, бесправия и безответственности низовых хозработников, а с другой – затрудняло влияние местных организаций на работу предприятий.

Наконец, серьезное отрицательное значение имеет то обстоятельство, что на практике почти не проводился в жизнь декрет о трестах, изданный 29 июня 1927 г., – в особенности в части, устанавливающей взаимоотношения управляющих предприятий (директоров) с техническими руководителями-специалистами и изменявший прежде изданные положения («Типовое положение», установленное приказом по ВСНХ N 33, 1926 г.). Эта практика, поставившая весь технический состав в непосредственную зависимость от технического руководителя, мешала установлению действительного единства управления и уменьшала роль управляющего предприятием (директора).

Эти извращения в системе управления, несомненно, способствовали длительной безнаказанности контрреволюционных вредителей.

Вскрывшиеся на примере Донбасса крупнейшие недостатки и ошибки хозяйственной работы характерны для большинства промышленных районов и делают необходимым скорейшее проведение ряда практических мероприятий для их устранения.

I. В ОТНОШЕНИИ СПЕЦИАЛИСТОВ

Рассматриваемые в связи с шахтинским делом факты с исключительной резкостью подчеркивают необходимость улучшения дела использования специалистов науки и техники в нашей промышленности, транспорте и т. д. Для этого теперь особенно необходимо усиление проверки их работы и действительное установление строгой ответственности за поручаемое им дело наряду с постоянной заботой о благоприятных условиях их труда. Беспощадно карая злостных саботажников и вредителей, необходимо вместе с тем улучшить условия работы подавляющей массы честных, преданных своему делу работников-специалистов. Всемерному привлечению к производственно-технической работе добросовестно работающих квалифицированных специалистов ни в коем случае не должно мешать наличие в их среде таких настроений и предрассудков, которые все еще являются неизбежным наследием прошлого, пережитками буржуазного строя. Борьба со спецеедством, хотя и значительно ослабленным работой партии и профсоюзов, должна и впредь вестись со всей последовательностью и твердостью. Необходимо при этом добиваться, чтобы основная масса инженеров и техников стала действительно активными и сознательными помощниками социалистического строительства. Особое внимание необходимо сосредоточить на вопросе о подготовке новых кадров красных специалистов и значительном расширении использования их на производстве.

Исходя из этого, объединенный пленум ЦК и ЦKK ВКП(б) постановляет:

1. Предложить ВСНХ и подчиненным ему хозяйственным органам сосредоточить в ближайшие месяцы особое внимание на проверке личного состава специалистов (и особенно бывших собственников), начиная с наиболее важных промышленных предприятий. Соответствующие меры провести также в отношении специалистов на транспорте, в плановых органах и т. д.

2. Осуществить меры но обеспечению условий для наиболее плодотворного развития научно-технической мысли, особенно путем постановки широкого освещения научно-технических вопросов в соответствующей прессе (специальной и проч.), открытого обсуждения их как в специальных организациях ученых и техников, так и на съездах, совещаниях и широких общественных собраниях, организации для этого специальных диспутов и т. п.

3. Поручить фракции ВЦСПС широко развернуть работу профсоюзов среди масс специалистов (инженеров и техников). Профсоюзы должны добиваться создания благоприятных условий для поднятия технической квалификации специалистов, вовлечения их в работу производственных совещаний, преодоления оставшейся до сих пор кастовой замкнутости и узкокорпоративных настроений среди специалистов, а также укрепления в их среде производственной и профсоюзной дисциплины, сохраняя в то же время чуткое отношение к делу удовлетворения материальных, бытовых и культур ных нужд специалистов.

4. Организовать систематическое привлечение иностранных специалистов для работы на наших предприятиях, а также привлечение иностранной технической помощи по отдельным заданиям, с установлением правильного руководства ими и надлежащих форм контроля.

5. Расширить и улучшить дело систематического командирования наших специалистов за границу для усвоения достижений новейшей техники, особенно расширив для этого посылку за границу молодых, наиболее отличившихся специалистов и студентов ВТУЗов.

6. Обеспечить решающее влияние ВСНХ вместе с профсоюзами (при руководстве партии) в деле набора и распределения студентов ВТУЗов и техникумов и контроль ВСНХ в деле постановки обучения в них. При приеме и особенно при прохождении курса обеспечить преобладание рабочих.

7. Укрепить и расширить Промакадемию при ВСНХ СССР, а также расширить курсы красных директоров.

8. Предложить ВСНХ расширить и укрепить сеть краткосрочных курсов по подготовке и переподготовке кадров низших и средних звеньев хозяйственного управления (десятников, мастеров, техников и т. п.) из рабочих-выдвиженцев.

9. Во всем деле создания новых кадров красных специалистов, усиления квалификации рабочих-выдвиженцев и т. п. обеспечить максимально широкое и активное участие профессиональных организаций.

II. В ОТНОШЕНИИ ХОЗЯЙСТВЕННИКОВ-КОММУНИСТОВ

В соответствии с ростом и сложностью хозяйственного строительства хозяйственники должны поставить перед собой задачу путем получения спецзнаний и изучения техники производства овладеть производственно-технической стороной дела. Из основного кадра этих хозяйственников-практиков и кончающих ВТУЗы красных специалистов партия должна теперь более, чем когда-либо ранее, выдвигать красных пролетарских специалистов на замену чуждых социалистическому строительству элементов из среды буржуазных специалистов. В этом одна из основных задач хозяйственного строительства, без успешного осуществления которой не может быть проведена социалистическая индустриализация. Осуществление этого курса требует скорейшего проведения ряда практических мероприятий.

В связи с этим объединенный пленум ЦК и ЦКК постановляет:

1. Предложить ВСНХ в кратчайший срок провести во всех промышленных предприятиях постановление ЦИК и СНК СССР от 29 июня 1927 года («Положение о государственных промышленных трестах») и приказ ВСНХ СССР от 4 октября 1927 г. («Типовое положение»), дабы обеспечить за дирекцией предприятия действительное руководство в управлении предприятием и отменить типовое положение, установленное приказом ВСНХ N 33.

2. Хозяйственникам, прошедшим большую практическую школу и проявившим способности в деле управления, облегчить приобретение производственно-технической квалификации путем посылки на учебу, командировок за границу (с точными заданиями и под строгим контролем ВСНХ), снабжения технической и экономической литературой и т. п.

3. Поручить РКИ в месячный срок добиться максимального сокращения обследований предприятий со стороны центральных и местных органов и обеспечить повышение качества самих обследований, а также надлежащее изучение их результатов и наблюдение за устранением замеченных обследованием недочетов.

4. Предложить ВСНХ провести коренную реорганизацию Донугля, устранив излишнюю централизацию и расширив самостоятельность его низовых органов (рудоуправлений шахт).

III. В ОТНОШЕНИИ ВЫДВИЖЕНЦЕВ

1. Выдвижение рабочих на административно-техническую работу связать с такими мероприятиями, которые обеспечивали бы выдвиженцам возможность учебы по своей специальности на особых курсах, техникумах и т. п. Увеличить и упорядочить посылку за границу отдельных групп квалифицированных рабочих для спецподготовки.

2. Усилить инициативу профессиональных и партийных организаций в деле выдвижения рабочих на административно-техническую работу при обеспечении за администрацией должного влияния в этом деле возможности нести полную ответственность за работу выдвиженцев.

3. Выдвижение на хозяйственную работу как партийных, так и беспартийных производить в строгом соответствии с действительной пригодностью к новому делу выдвигаемого товарища.

IV. О ВОВЛЕЧЕНИИ МАСС В ДЕЛО РУКОВОДСТВА
ПРОИЗВОДСТВОМ

1. Поставить систематическую и своевременную информацию рабочих как о производственных планах, так и о выполнении их, по-прежнему всемерно добиваясь улучшения и усиления трудовой дисциплины среди рабочих и служащих и поднятия производительности их труда. Равным образом хозорганы и профсоюзы должны добиваться большей плановой и финансовой дисциплины, большей четкости, систематичности и ответственности в работе всего административно-технического персонала.

2. Добиться систематической работы производственных совещаний в цехах и предприятиях, особенно в отношении практики проведения рационализаторских мероприятий и капитальных работ на предприятиях.

3. В крупных предприятиях, особенно там, где имеются серьезные недочеты в строительстве и в использовании оборудования, а также где проводятся крупные капитальные работы, необходимо немедленно создать временные контрольные комиссии рабочих с участием в них технического персонала. Опыт целиком и полностью подтвердил целесообразность существования временных контрольных комиссий в общей системе фабрично-заводских рабочих организаций как органа производственных совещаний, необходимость их более широкого применения и большего внимания к их работе со стороны партийных, профессиональных и хозяйственных органов.

4. Предложить ВЦСПС обеспечить усиление экономработы во всех профсоюзах, особенно по линии участия профорганизаций, в деле капитального строительства, в вопросах рационализации производства, проведения мероприятий по удешевлению себестоимости и руководства работой производственных совещаний. Партийные и хозяйственные органы обязаны оказать такое содействие профсоюзам в этой работе, чтобы на деле осуществить эту директиву.

V. ОБ УЛУЧШЕНИИ УСЛОВИЙ ТРУДА И БЫТА РАБОЧИХ В ДОНБАССЕ

1. Немедленно устранить имевшиеся нарушения Кодекса об условиях труда в отношении проведения сокращенного рабочего дня в предпраздничные дни, недопущения работы в установленные дни отдыха, недопуска женщин на подземные работы и практику неоплачивания простоев, происшедших по вине предприятия. Ответственность за проведение этого возложить на правление Донугля и ЦК Горняков.

2. Привлекать к строгой судебной ответственности представителей администрации за невнимательное отношение к делу охраны труда и техники безопасности работы.

3. Предложить ВСНХ СССР и СТО уже в текущем году разработать вопрос об улучшении водоснабжения и благоустройства рабочих поселков в Донбассе и утвердить финансовый план связанных с водоснабжением работ.

4. В целях улучшения работы профорганов в деле обслуживания насущных нужд рабочих масс и широкого вовлечения рабочих в работу профорганизаций реорганизовать сеть низовых организаций профсоюза горняков в Донбассе и других районах таким образом, чтобы теперешние шахтбюро получили права фабзавкомов. ЦК Союза горняков должен добиться при проведении этой меры укрепления авторитета и большей связи своих органов с массами.

5. Поручить ЦК КП(б)У представить в 2-месячный срок предложение о работе поселковых советов в районах Донбасса в направлении передачи им обслуживания бытовых нужд рабочих.

6. Обеспечить в течение 6 месяцев, согласно Кодекса законов о труде, полное осуществление 6-часового рабочего дня на подземных работах, связав это дело с проведением новых мероприятий по механизации работ и т. п. Обязать ВЦСПС и ВСНХ в 2-месячный срок представить первый доклад по этому вопросу.

7. Считать ближайшей и непременной обязанностью как хозорганов, так равно и проф- и парторганизаций всемерную заботу об улучшении бытовых условий горнорабочих (бани, казармы, столовые и т. п.). Особо строгую ответственность возложить за правильность расходования ассигнуемых на это средств.

VI. ОБ УЛУЧШЕНИИ ПАРТИЙНОГО РУКОВОДСТВА

1. Одобрить решение Севкавкрайкома от 22 марта о роспуске бюро Шахтинского окружкома.

2. Поручить ЦК и ЦКК КП(б)У произвести проверку работы тех парторганов Донбасса, где необходимо ликвидировать ошибки неправильных исключений из партии (за «недопустимую» критику и пр.), остатки «семейственности» в подборе работников и др.

3. Вменить в обязанность парторганизациям добиться решительного перелома в работе хозяйственных органов в деле проверки работы специалистов, а в работе профорганов – в деле привлечения рабочих масс к участию в руководстве производством.

4. Возложить на парторганизации ответственность за создание нормальных условий для работы хозяйственников, в частности освободить хозяйственников от частой дачи формальных отчетов, разгрузить их от участия в заседаниях и обязать их действительной отчетностью перед рабочими массами.

5. Вменить в обязанность парторганизациям осуществить надлежащее руководство работой хозорганов в области капитального строительства, обеспечив при этом действительную проверку проведения утвержденных планов работы и правильного расходования ассигнованных на это дело средств.

6. Возложить на парторганизации ответственность за то, чтобы члены выборных органов (профессиональных, партийных), замененные по выборам новыми товарищами, не переводились только потому, что они были ранее избраны, на другую ответственную работу, а направлялись бы на низовую работу или на производство. Наряду с этим поручить Политбюро разработать проект для борьбы с засорением советского, хозяйственного и др. аппаратов негодными и бюрократическими элементами и для усиления выдвижения новых, более способных и более связанных с массами кадров. Главнейшим условием для обеспечения успешного проведения всех намеченных мероприятий должно быть действительное проведение в жизнь лозунга XV съезда о самокритике, а также значительное улучшение работы парторганизаций в деле проведения внутрипартийной демократии и усиленной повседневной борьбы с недостатками в работе партийных, профессиональных, советских и хозяйственных органов.

Отдельным специальным постановлением принять:

«В целях усиления борьбы с недостатками местной работы, а также для улучшения практики руководства центральных органов объединенный пленум ЦК и ЦКК постановляет, что члены ЦК, члены президиума ЦКК, наркомы и их заместители, члены президиумов ВЦСПС и ЦК союзов не меньше чем полтора-два месяца в году должны проводить на местной работе».

О работах апрельского объединенного пленума ЦК и ЦКК: доклад Сталина на собрании актива московской организации ВКП(б) 13 апреля 1928 года

Товарищи! Только что закончившийся объединенный пленум ЦК и ЦКК имеет одну особенность, выделяющую его из ряда пленумов, прошедших за последние два года. Особенность эта состоит в том, что он был чисто деловым пленумом, пленумом без внутренней партийной драки, пленумом без внутрипартийных обострений.

В порядке дня стояли самые животрепещущие вопросы: вопрос о хлебозаготовках, вопрос о шахтинском деле, наконец, вопрос о плане работ Политбюро и пленума ЦК. Вопросы, как видите, довольно серьезные. И все же, несмотря на это, прения на пленуме прошли в чисто деловом порядке, а резолюции были приняты единогласно.

Объясняется это тем, что на пленуме не было оппозиции. Объясняется это тем, что люди подходили к вопросам строго деловым образом, без фракционных выходок, без фракционной демагогии. Объясняется это тем, что только после XV съезда, только после ликвидации оппозиции партия получила возможность серьезно и вплотную подойти к практическим вопросам.

В этом положительная сторона и, если хотите, неоценимый плюс той полосы развития, в которую вступили мы после XV съезда нашей партии, после ликвидации оппозиции.

I. О самокритике

Характерной чертой в работе пленума, прений на пленуме и резолюций пленума является тот факт, что работа пленума от начала до конца прошла под знаком жесточайшей самокритики. Более того, ни один вопрос на пленуме, ни одно выступление не обошлись без критики недостатков нашей работы, без самокритики наших организаций. Критика наших недостатков, честная и большевистская самокритика партийных, советских, хозяйственных организаций, – таков общий тон работы пленума.

Я знаю, что в рядах партии имеются люди, недолюбливающие критику вообще, самокритику в особенности. Эти люди, которых я мог бы назвать «лакированными» коммунистами (смех), то и дело ворчат, отмахиваясь от самокритики: дескать, опять эта проклятая самокритика, опять выворачивание наших недостатков, – нельзя ли дать нам пожить спокойно? Ясно, что эти «лакированные» коммунисты не имеют ничего общего с духом нашей партии, с духом большевизма. Так вот, в связи с наличием таких настроений у людей, встречающих самокритику далеко не с энтузиазмом, позволительно спросить: нужна ли нам самокритика, откуда она взялась и какая от нее польза?

Я думаю, товарищи, что самокритика нужна нам, как воздух, как вода. Я думаю, что без нее, без самокритики, наша партия не могла бы двигаться вперед, она не могла бы вскрывать наши язвы, она не могла бы ликвидировать наши недостатки. А недостатков у нас иного. Это надо признать открыто и честно.

Лозунг самокритики нельзя считать новым лозунгом. Он лежит в самой основе большевистской партии. Он лежит в основе режима диктатуры пролетариата. Если наша страна является страной диктатуры пролетариата, а диктатурой руководит одна партия, партия коммунистов, которая не делит и не может делить власти с другими партиями, – то разве не ясно, что мы сами должны вскрывать и исправлять наши ошибки, если хотим двигаться вперед, разве не ясно, что их некому больше вскрывать и исправлять. Не ясно ли, товарищи, что самокритика должна быть одной из серьезнейших сил, двигающих вперед наше развитие?

Лозунг самокритики получил особо сильное развитие после XV съезда нашей партии. Почему? Потому, что после XV съезда, ликвидировавшего оппозицию, создалась новая обстановка в партии, с которой мы не можем не считаться.

В чем состоит новизна обстановки? В том, что у нас нет или почти нет больше оппозиции, в том, что ввиду легкой победы над оппозицией, которая (т.е. победа) сама по себе представляет серьезнейший плюс для партии, в партии может создаться опасность почить на лаврах, предаться покою и закрыть глаза на недостатки нашей работы.

Легкая победа над оппозицией есть величайший плюс для нашей партии. Но она таит в себе свои особые минусы, состоящие в том, что партия может проникнуться чувством самодовольства, чувством самовлюбленности и почить на лаврах. А что значит почить на лаврах? Это значит поставить крест над нашим движением вперед. А для того, чтобы этого не случилось, нам нужна самокритика, – не та критика, злобная и по сути дела контрреволюционная, которую проводила оппозиция, – а критика честная, открытая, большевистская самокритика.

XV съезд нашей партии учел это обстоятельство, дав лозунг самокритики. С тех пор волна самокритики нарастает, накладывая свою печать и на работу апрельского пленума ЦК и ЦКК.

Странно было бы бояться того, что враги наши, враги внутренние, так же как и враги внешние, используют критику наших недостатков, подняв шум: ага, у них, у большевиков, не все обстоит благополучно. Странно было бы бояться всего этого нам, большевикам. Сила большевизма в том именно и состоит, что он не боится признать свои ошибки. Пусть партия, пусть большевики, пусть все честные рабочие и трудящиеся элементы нашей страны вскрывают недостатки нашей работы, недостатки нашего строительства, пусть намечают пути ликвидации наших недостатков для того, чтобы в нашей работе и в нашем строительстве не было застойности, болота, гниения, для того, чтобы вся наша работа, все наше строительство улучшалось изо дня в день и шло от успехов к успехам. В этом теперь главное. А там пусть враги наши болтают о наших недостатках, – такие пустяки не могут, не должны смущать большевиков.

Наконец, есть еще одно обстоятельство, толкающее нас к самокритике. Я имею в виду вопрос о массах и вождях. За последнее время у нас стали создаваться некоторые своеобразные отношения между вождями и массами. С одной стороны, у нас выделилась, исторически создалась группа руководителей, авторитет которых поднимается все выше и выше и которая становится почти что недосягаемой для масс. С другой стороны, массы рабочего класса прежде всего, массы трудящихся вообще поднимаются вверх чрезвычайно медленно, они начинают смотреть на вождей снизу вверх, зажмурив глаза, и нередко боятся критиковать своих вождей.

Конечно, тот факт, что у нас создалась группа руководителей, поднявшихся слишком высоко и имеющих большой авторитет, – этот факт является сам по себе большим достижением нашей партии. Ясно, что без наличия такой авторитетной группы руководителей руководить большой страной немыслимо. Но тот факт, что вожди, идя вверх, отдаляются от масс, а массы начинают смотреть на них снизу вверх, не решаясь их критиковать, – этот факт не может не создавать известной опасности отрыва вождей от масс и отдаления масс от вождей.

Опасность эта может привести к тому, что вожди могут зазнаться и признать себя непогрешимыми. А что может быть хорошего в том, что руководящие верхи зазнаются и начнут смотреть на массы сверху вниз? Ясно, что ничего, кроме гибели для партии, не может выйти из этого. Ну, а мы хотим двигаться вперед и улучшать свою работу, а не губить партию. И именно для того, чтобы двигаться вперед и улучшать отношения между массами и вождями, надо держать все время открытым клапан самокритики, надо дать советским людям возможность «крыть» своих вождей, критиковать их за ошибки, чтобы вожди не зазнавались, а массы не отдалялись от вождей.

Иногда смешивают вопрос о массах и вождях с вопросом о выдвижении. Это неправильно, товарищи. Речь идет не о выдвижении новых вождей, хотя это дело заслуживает серьезнейшего внимания партии. Речь идет о том, чтобы сохранить уже выдвинувшихся и авторитетнейших вождей, организовав постоянный и нерушимый контакт между ними и массами. Речь идет о том, чтобы организовать в порядке самокритики и критики наших недостатков широкое общественное мнение партии, широкое общественное мнение рабочего класса, как живой и бдительный моральный контроль, к голосу которого должны внимательно прислушиваться авторитетнейшие вожди, если они хотят сохранить за собой доверие партии, доверие рабочего класса.

В этом смысле значение печати, нашей партийно-советской печати поистине неоценимо. В этом смысле нельзя не приветствовать инициативу «Правды» в деле организации «Листка Рабоче-Крестьянской Инспекции», ведущего систематическую критику недостатков нашей работы. Необходимо только постараться, чтобы критика была серьезной и глубокой, а не скользила по поверхности. В этом смысле следует также приветствовать инициативу «Комсомольской Правды», буйно и задорно атакующей недостатки нашей работы.

Иногда ругают критиков за несовершенство их критики, за то, что критика оказывается иногда правильной не на все 100 процентов. Нередко требуют, чтобы критика была правильной по всем пунктам, а ежели она не во всем правильна, начинают ее поносить, хулить.

Это неправильно, товарищи. Это опасное заблуждение. Попробуйте только выставить такое требование, и вы закроете рот сотням и тысячам рабочих, рабкоров, селькоров, желающих исправить наши недостатки, но не умеющих иногда правильно формулировать свои мысли. Это была бы могила, а не самокритика.

Вы должны знать, что рабочие иногда побаиваются сказать правду о недостатках нашей работы. Побаиваются не только потому, что им может «влететь» за это, но и потому, что их могут «засмеять» за несовершенную критику. Где же простому рабочему или простому крестьянину, чувствующему недостатки нашей работы и нашего планирования на своей собственной спине, где же им обосновать по всем правилам искусства свою критику? Если вы будете требовать от них правильной критики на все 100 процентов, вы уничтожите этим возможность всякой критики снизу, возможность всякой самокритики. Вот почему я думаю, что если критика содержит хотя бы 5-10 процентов правды, то и такую критику надо приветствовать, выслушать внимательно и учесть здоровое зерно. В противном случае, повторяю, вам пришлось бы закрыть рот всем тем сотням и тысячам преданных делу Советов людей, которые недостаточно еще искушены в своей критической работе, но устами которых говорит сама правда.

И именно для того, чтобы не тушить самокритику, а развить ее, именно для этого необходимо внимательно выслушивать всякую критику советских людей, если она даже является иногда не вполне и не во всех своих частях правильной. Только при этих условиях могут получить массы уверенность, что им не «влетит» за несовершенную критику и что их не «засмеют» за некоторые ошибки их критики. Только при этом условии самокритика может получить действительно массовый характер и действительно массовый отклик.

Само собой понятно, что речь идет здесь не о «всякой» критике. Критика контрреволюционера является тоже критикой. Но она ставит своей целью развенчание Советской власти, подрыв нашей промышленности, развал нашей партийной работы. Ясно, что речь плету нас не о такой критике. Я говорю не о такой критике, а о критике, идущей от советских людей, критике, ставящей своей целью улучшение органов Советской власти, улучшение нашей промышленности, улучшение нашей партийной и профсоюзной работы. Критика нужна нам для укрепления Советской власти, а не для ее ослабления. И именно для того, чтобы укрепить и улучшить наше дело, именно для этого партия провозглашает лозунг критики и самокритики.

Чего же ждем, прежде всего, от лозунга самокритики, какие он может дать нам результаты, если он будет проведен правильно и честно? Он должен дать по крайней мере два результата. Он должен, во-первых, поднять бдительность рабочего класса, обострить его внимание к нашим недостаткам, облегчить исправление этих недостатков и сделать невозможными всякого рода «неожиданности» в нашей строительной работе. Он должен, во-вторых, поднять политическую культурность рабочего класса, развить в нем чувство хозяина страны и облегчить обучение рабочего класса деду управления страной.

Обратили ли вы внимание на то, что не только шахтинское дело, но и заготовительный кризис к январю 1928 года явились для многих из нас «неожиданностью»? Особенно характерно в этом отношении шахтинское дело. Пять лет работала контрреволюционная группа буржуазных спецов, получая директивы от антисоветских организаций международного капитала. Пять лет писались и рассылались нашими организациями всякого рода резолюции и постановления. Дело угольной промышленности у нас, конечно, шло все-таки вверх, так как советская система хозяйства до того жизненна и могуча, что она все же брала верх, несмотря на наше головотяпство и на наши ошибки, несмотря на подрывную работу спецов. Пять лет эта контрреволюционная группа спецов совершала вредительство в нашей промышленности, взрывая котлы, разрушая турбины и т.д. А мы сидели, как ни в чем не бывало. И «вдруг», как снег на голову, – шахтинское дело.

Нормально ли это, товарищи? Я думаю, что более чем ненормально. Сидеть у руля и глядеть, чтобы ничего не видеть, пока обстоятельства не уткнут нас носом в какое-либо бедствие, – это еще не значит руководить. Большевизм не так понимает руководство. Чтобы руководить, надо предвидеть. А предвидеть, товарищи, не всегда легко.

Одно дело, когда десяток – другой руководящих товарищей глядит и замечает недостатки в нашей работе, а рабочие массы не хотят или не могут ни глядеть, ни замечать недостатков. Тут есть все шансы на то, что наверняка проглядишь, не все заметишь. Другое дело, когда вместе с десятком – другим руководящих товарищей глядят и замечают недостатки в нашей работе сотни тысяч и миллионы рабочих, вскрывая наши ошибки, впрягаясь в общее дело строительства и намечая пути для улучшения дела. Тут больше будет поруки в том, что неожиданностей не будет, что отрицательные явления будут вовремя замечены и вовремя будут приняты меры для ликвидации этих явлений.

Нам нужно поставить дело так, чтобы бдительность рабочего класса развивалась, а не заглушалась, чтобы сотни тысяч и миллионы рабочих впрягались в общее дело социалистического строительства, чтобы сотни тысяч и миллионы рабочих и крестьян, а не только десяток руководителей, глядели в оба на ход нашего строительства, отмечали наши ошибки и выносили их на свет божий. Только при этом условии не будет у нас «неожиданностей». Но для того, чтобы добиться этого, нам нужно развить критику наших недостатков снизу, нам нужно сделать критику массовой, нам нужно воспринять и провести в жизнь лозунг самокритики.

Наконец, о подъеме культурных сил рабочего класса, о выработке у него навыков к управлению страной в связи с проведением лозунга самокритики. Ленин говорил:

«Главное, чего нам не хватает, – культурности, уменья управлять… Экономически и политически НЭП вполне обеспечивает нам возможность постройки фундамента социалистической экономики. Дело „только“ в культурных силах пролетариата и его авангарда»

Что это значит? Это значит, что одной из основных задач нашего строительства является выработка в рабочем классе навыков и уменья управлять страной, управлять хозяйством, управлять промышленностью.

Можно ли выработать в рабочем классе эти навыки и это уменье, не развязав сил и способностей рабочих, сил и способностей лучших людей рабочего класса критиковать наши ошибки, отмечать наши недостатки и двигать вперед нашу работу? Ясно, что нельзя.

А что требуется для того, чтобы развязать силы и способности рабочего класса и вообще трудящихся и дать им возможность приобрести навыки к управлению страной? Для этого требуется, прежде всего, честное и большевистское проведение лозунга самокритики, честное и большевистское проведение лозунга критики снизу недостатков и ошибок нашей работы. Если рабочие используют возможность открыто и прямо критиковать недостатки в работе, улучшать нашу работу и двигать ее вперед, то что это значит? Это значит, что рабочие становятся активными участниками в деле руководства страной, хозяйством, промышленностью. А это не может не поднять у рабочих чувство хозяина в стране, их активность, их бдительность, их культурность.

Вопрос о культурных силах рабочего класса является одним из решающих вопросов. Почему? Потому, что из всех существовавших до сих пор господствующих классов рабочий класс, как господствующий класс, занимает в истории несколько особое и не вполне благоприятное положение. Все господствовавшие до сих пор классы – рабовладельцы, помещики, капиталисты – были вместе с тем классами богатыми. Они имели возможность обучать своих детей знаниям и навыкам, необходимым для управления. Рабочий класс отличается от них, между прочим, тем, что он является классом небогатым, он не имел раньше возможности обучать своих детей знаниям и навыкам управления и он получил такую возможность только теперь, после прихода к власти.

В этом, между прочим, и состоит острота вопроса о культурной революции у нас. Правда, за десять лет своего господства рабочий класс СССР успел в этом отношении гораздо больше, чем помещики и капиталисты за сотни лет. Но международная и внутренняя обстановка такова, что достигнутых результатов далеко еще недостаточно. Поэтому всякое средство, могущее поднять уровень развития культурных сил рабочего класса, всякое средство, могущее облегчить дело выработки навыков и уменья в рабочем классе управлять страной, промышленностью, – всякое такое средство должно быть использовано нами до дна.

Но из сказанного следует, что лозунг самокритики является одним из важнейших средств в деле развития культурных сил пролетариата, в деле выработки в рабочем классе навыков к управлению. Отсюда вытекает еще одно основание, говорящее за то, что проведение в жизнь лозунга самокритики является жизненной нашей задачей.

Таковы в общем основания, диктующие нам лозунг самокритики, как лозунг дня.

Неудивительно, поэтому, что работа апрельского пленума ЦК и ЦКК прошла под знаком самокритики.

Перейдем теперь к вопросу о хлебозаготовках.

II. Вопрос о хлебозаготовках

Прежде всего несколько слов о существе хлебозаготовительного кризиса, разыгравшегося у нас к январю этого года. Суть дела состоит в том, что с октября прошлого года у нас заготовки стали падать, в декабре они дошли до низшей точки, а к январю этого года мы имели дефицит в заготовках хлеба в 130 млн. пудов. Урожай в этом году был у нас, пожалуй, не хуже, чем в прошлом году, может быть он уступал немного прошлогоднему урожаю. Запасов в этом году от старых урожаев было больше, чем в прошлом году, и вообще считалось, что товарного хлеба в нашей стране в этом году не меньше, а больше, чем в прошлом году.

Сообразно с этим и был составлен план заготовок за год с некоторым превышением прошлогоднего плана. Однако несмотря на это, заготовки пошли вниз, и мы имели к январю 1928 года дефицит в 1–30 млн. пудов. Создалось «оригинальное» положение: хлеба много в стране, а заготовки хлеба падают, создавая угрозу голода в городах и в Красной Армии.

Чем объясняется эта «оригинальность» положения? Нет ли здесь случайности какой-нибудь? Многие склонны объяснять это тем, что дали зевак, были заняты с оппозицией и кое-чего не доглядели. Что зевак был действительно допущен, это, конечно, верно. Но объяснять все здесь зевком – значит впадать в грубейшую ошибку. Тем более нельзя объяснять заготовительный кризис случайностью. Такие вещи случайно не происходят. Это было бы слишком дешевым объяснением.

Каковы же были, в таком случае, условия, определившие заготовительный кризис?

Я думаю, что таких условий было у нас по крайней мере три.

Во-первых. Трудности нашего социалистического строительства в обстановке нашего международного и внутреннего положения. Я имею в виду, прежде всего, трудности развития городской индустрии. Надо бы забросать деревню всякого рода товарами так, чтобы можно было извлечь из деревни максимум сельскохозяйственных продуктов. Для этого необходимо более быстрое развитие нашей индустрии, чем это имеет место теперь. Но для того, чтобы развить индустрию сильней, необходим более быстрый темп социалистического накопления. А добиться такого темпа накопления не так-то легко, товарищи. Отсюда нехватка товаров для деревни.

Я имею в виду, далее, трудности нашего строительства в деревне. Медленно растет сельское хозяйство, товарищи. Надо бы, чтобы сельское хозяйство развивалось семимильными шагами, чтобы хлеб дешевел, чтобы урожай подымался, чтобы удобрения применялись вовсю, чтобы машинное производство хлеба развивалось ускоренным темпом. Но этого нет у нас и не скоро будет, товарищи.

Почему?

Потому, что наше сельское хозяйство является мелкокрестьянским хозяйством, трудно поддающимся серьезным улучшениям. Статистика говорит, что до войны у нас было индивидуальных крестьянских хозяйств около 16 млн. по всей стране. Теперь у нас имеется индивидуальных крестьянских хозяйств около 25 млн. Это значит, что мы являемся страной самого что ни на есть мелкокрестьянского хозяйства. А что такое мелкокрестьянское хозяйство? Это – самое необеспеченное, самое примитивное, самое неразвитое и самое нетоварное хозяйство. А в этом вся суть, товарищи. Удобрения, машины, агрономические знания и прочие усовершенствования – это такие вещи, которые могут быть с успехом применены в крупных хозяйствах, но которые не имеют или почти не имеют применения в мелкокрестьянском хозяйстве. Вот в чем слабость мелкого хозяйства и вот почему оно не выдерживает конкуренции с крупными кулацкими хозяйствами.

Есть ли у нас вообще крупные хозяйства в деревне, применяющие машины, удобрения, агрономические знания и т.д.? Да, есть. Это, во-первых, колхозы и совхозы. Но их у нас мало, товарищи. Это, во-вторых, крупные кулацкие (капиталистические) хозяйства. Этих хозяйств не так уж мало в нашей стране, и они все еще играют в сельском хозяйстве значительную роль.

Можем ли мы стать на путь поощрения частных крупных капиталистических хозяйств в деревне? Ясно, что не можем. Отсюда вывод: нажать вовсю на развитие крупных хозяйств в деревне типа колхозов и совхозов, стараясь превратить их в хлебные фабрики для страны, организованные на основе современной науки. Этим, собственно, и объясняется, что XV съезд нашей партии дал лозунг о всемерном развитии колхозного и совхозного строительства.

Было бы ошибочно думать, что колхозы должны строиться только из бедняцких слоев. Это неверно, товарищи. Наши колхозы должны быть бедняцко-середняцкими, охватывающими не только отдельные группки и группочки, но и целые деревни. Надо дать середняку перспективу и указать ему, что он может развивать хозяйство лучше всего и скорее всего через колхозы. Если середняк не может подняться вверх, в кулацкую группу, а вниз спускаться было бы неразумно, то надо дать ему перспективу, что он мог бы улучшить хозяйство через колхозное строительство.

Но колхозов и совхозов пока что у нас мало, до безобразия мало. Отсюда трудности нашего строительства в деревне. Отсюда недостаточность хлебного производства.

Во-вторых. Из этого следует, что трудности нашего строительства в городе и в деревне являются той базой, на основе которой может разыграться заготовительный кризис. Но это еще не значит, что заготовительный кризис должен был разыграться именно в этом году. Известно, что эти трудности существовали не только в этом году, но и в прошлом году, – почему же именно в этом году разыгрался заготовительный кризис? В чем тут секрет?

Секрет состоит в том, что кулак получил в этом году возможность использовать эти трудности для того, чтобы взвинтить цены на хлеб, повести атаку против советской политики цен и затормозить тем самым нашу заготовительную работу. А удалось ему использовать эти трудности по крайней мере по двум причинам:

во-первых, потому, что три года урожая не прошли даром, кулак вырос за это время, хлебные запасы в деревне вообще, у кулака в особенности, накопились за это время, и кулак получил возможность попытаться продиктовать цены;

во-вторых, потому, что кулак имел поддержку со стороны городских спекулянтов, играющих на повышение цен на хлеб и взвинчивающих, таким образом, цены.

Это не значит, конечно, что кулак является главным держателем хлеба. Главная и основная масса, которая держит б6льшую часть хлеба, это – середняк. Но у кулака имеется известный хозяйственный авторитет в деревне, и в вопросе о ценах он может иногда вести за собой середняка. Отсюда возможность для кулацких элементов деревни использовать трудности нашего строительства для спекулятивного взвинчивания цен на хлеб.

Но что значит взвинтить цены на хлеб, скажем, процентов на 40–50, как это делали, например, кулацко-спекулянтские элементы? Это значит, прежде всего, подорвать реальную зарплату рабочих. Допустим, что мы подняли бы тогда зарплату рабочим. Но в таком случае пришлось бы поднять цены на промышленные товары, ударив по материальному положению как рабочего класса, так и бедноты и середняка. А что это означало бы? Это означало бы прямой и несомненный подрыв всей нашей экономической политики.

Но на этом дело не кончается. Допустим, что мы подняли бы цены на хлеб процентов на 40–50 в январе или весной этого года, перед подготовкой к севу. К чему это повело бы? Мы дезорганизовали бы тогда сырьевую базу нашей промышленности. Хлопкоробы забросили бы хлопок и перешли бы на хлеб, как на более выгодное дело. Льноводы забросили бы лен и перешли бы тоже на хлеб. Свекловоды поступили бы таким же образом. И так дальше и тому подобное. Короче: мы бы подорвали сырьевую базу нашей промышленности из-за спекулянтских аппетитов капиталистических элементов деревни.

Но и это не все. Если бы мы взвинтили цены на хлеб, скажем, весной этого года, мы бы наверняка зарезали бедноту, которая покупает весной хлеб как для продовольственных нужд, так и для обсеменения полей. Беднота и низшие слои середняков имели бы полное право сказать нам: вы нас обманули, так как мы вам продали наш хлеб осенью прошлого года по низким ценам, а вы теперь заставляете нас покупать хлеб по высоким ценам, – кого же вы защищаете, господа советские люди, – неимущих или кулаков?

Вот почему на спекулянтский удар кулачества по линии взвинчивания хлебных цен партия должна была ответить таким контрударом, который бы отбил охоту у кулаков и спекулянтов угрожать голодом рабочему классу и нашей Красной Армии.

В-третьих. Несомненно, что капиталистические элементы деревни не могли бы использовать трудностей нашего строительства в такой степени, в какой они использовали их на самом деле, и заготовительный кризис не принял бы такого угрожающего характера, если бы им не помогло в этом деле еще одно обстоятельство. В чем состоит это обстоятельство?

Оно состоит в расхлябанности наших заготовительных органов, в отсутствии единого фронта между ними, в конкуренции между собой, в нежелании вести решительную борьбу против игры на повышение хлебных цен.

Оно состоит, наконец, в инертности наших партийных организаций в районах хлебных заготовок, в их нежелании должным образом вмешаться в хлебозаготовительную кампанию, в их нежелании вмешаться в дело и положить конец общей расхлябанности на заготовительном фронте.

Упоенные успехами прошлогодней заготовительной кампании и полагая, что в этом году заготовки пойдут самотеком, наши заготовительные и партийные организации предоставили все «воле божьей», очистив поле кулацко-спекулянтским элементам. А кулаки этого именно и ждали. Едва ли можно сомневаться, что без этого обстоятельства заготовительный кризис не мог бы принять такой угрожающий характер.

Не следует забывать, что мы, т.е. наши организации, как заготовительные, так и иные, держим в руках почти на 80 процентов снабжение деревни промтоварами и почти на 90 процентов все заготовки в деревне. Нечего и говорить, что это обстоятельство дает нам возможность диктовать кулаку в деревне, при условии, что наши организации сумеют использовать это выгодное положение. Ну, а мы, вместо того, чтобы использовать это выгодное положение, предоставили все самотеку и облегчили тем самым, – конечно, помимо своей воли, – борьбу капиталистических элементов деревни против Советской власти.

Таковы, товарищи, условия, определившие заготовительный кризис конца прошлого года.

Вы видите, таким образом, что заготовительный кризис нельзя считать случайностью.

Вы видите, что заготовительный кризис выражает собой первое, в условиях нэпа, серьезное выступление капиталистических элементов деревни против Советской власти по одному из важнейших вопросов нашего строительства, по вопросу о хлебозаготовках.

Вот в чем состоит, товарищи, классовая подоплека заготовительного кризиса по хлебу.

Вы знаете, что для ликвидации заготовительного кризиса и обуздания спекулянтских аппетитов кулачества партия и Советская власть были вынуждены принять ряд практических мероприятий. Об этих мероприятиях говорилось достаточно много в нашей печати. О них говорится довольно подробно в резолюции объединенного пленума ЦК и ЦКК. Я думаю поэтому, что нет необходимости повторять здесь об этом.

Хотелось бы только сказать о некоторых чрезвычайных мероприятиях, которые были приняты ввиду чрезвычайных условий и которые, конечно, отпадут, поскольку не будет больше этих чрезвычайных условий. Я имею в виду применение 107 статьи закона плотин спекуляции. Статья эта принята ЦИК в 1926 году. Эта статья не применялась у нас в прошлом году. Почему? Потому, что заготовки хлеба шли, как и всегда нормально, и не было оснований для применения статьи. Об этой статье вспомнили только к началу 1928 года. А вспомнили о ней потому что имели ряд чрезвычайных обстоятельств, созданных спекулянтскими махинациями кулачества и угрожавших голодом. Ясно, что если в будущем заготовительном году не будет чрезвычайных обстоятельств и заготовки пойдут нормально, 107 статья не будет иметь применения. И наоборот, если чрезвычайные обстоятельства наступят и капиталистические элементы начнут опять «финтить», 107 статья снова появится на сцене.

Было бы глупо говорить на этом основании об «отмене» нэпа, о «возврате» к продразверстке и т.д. Об отмене нэпа могут теперь помышлять лишь враги Советской власти. Никому так не выгодна теперь новая экономическая политика, как Советской власти. Но есть люди, которые думают, что НЭП означает не усиление борьбы с капиталистическими элементами, в том числе и с кулачеством, на предмет их преодоления, а прекращение борьбы с кулачеством и другими капиталистическими элементами. Нечего и говорить, что такие люди не имеют ничего общего с ленинизмом, ибо таким людям нет места и не может быть места в нашей партии.

О результатах мероприятий, принятых партией и Советской властью для ликвидации продовольственного кризиса, вам также известно. Коротко они состоят в следующем.

Во-первых, мы наверстали потерянное и заготовили хлеб, догнав, а местами даже перегнав, прошлогодний темп заготовок. Известно, что за три месяца, за январь– март, мы сумели заготовить более чем 270 млн. пудов хлеба. Это, конечно. Де все, что нам нужно. Нам еще предстоит заготовить более 100 млн. пудов. Но это все-таки то необходимое завоевание, которое дало нам возможность ликвидировать заготовительный кризис. Мы можем теперь с полным правом сказать, что партия и Советская власть одержали на этом фронте крупнейшие успехи.

Во-вторых, мы оздоровили, более или менее оздоровили, наши заготовительные и партийные организации на местах, проверив на деле их боевую готовность и очистив их от явно разложившихся элементов, не признающих классов в деревне и не желающих «ссориться» с кулаком.

В-третьих, мы улучшили работу в деревне, придвинули к себе поближе бедноту и закрепили за собой подавляющее большинство середняков, изолировав кулачество и обидев несколько зажиточную верхушку середняков. Тем самым мы провели в жизнь наш старый большевистский лозунг, данный Лениным еще на VIII съезде нашей партии: обопрись на бедноту, умей устраивать прочный союз с середняком, ни на минуту не прекращай борьбы с кулачеством.

Я знаю, что некоторые товарищи не вполне охотно приемлют этот лозунг. Странно было бы думать, что союз рабочих и крестьян в условиях упрочившейся диктатуры пролетариата означает союз рабочих со всем крестьянством, в том числе и кулачеством. Нет, товарищи, мы такого союза не проповедуем и проповедывать не можем. В обстановке диктатуры пролетариата, при условии упрочения власти рабочего класса, союз рабочего класса с крестьянством означает опору на бедноту, союз с середняком, борьбу с кулачеством. Кто думает, что союз с крестьянством при наших условиях означает союз с кулаком, тот не имеет ничего общего с ленинизмом. Кто думает вести в деревне такую политику, которая всем понравится, и богатым и бедным, тот не марксист, а дура, ибо такой политики не существует в природе, товарищи. (Смех, аплодисменты.) Наша политика есть политика классовая.

Таковы в общем результаты наших мероприятий по усилению хлебозаготовок.

Несомненно, что при проведении этих мероприятий мы имели в нашей практике целый ряд перегибов и извращений партийной линии. Целый ряд случаев извращения нашей политики, бьющих прежде всего, благодаря нашему головотяпству, по бедноте и середнякам, неправильное применение 107 статьи и т.д.,– эти случаи всем известны. Мы караем и будем карать виновников этих извращений со всей строгостью. Но было бы странно не видеть из-за этих извращений тех благих и поистине серьезных результатов принятых партией мероприятий, без которых мы не могли бы выйти из заготовительного кризиса. Поступать так, значит закрывать глаза на главное, выдвигая на первый план частное и случайное. Поступать так, значит топить серьезнейшие успехи заготовительной кампании в ложке воды отдельных случаев извращений нашей линии совершенно не вытекающих из принятых партией мероприятий.

Были ли у нас обстоятельства, облегчившие наши заготовительные успехи и нашу борьбу против наступления капиталистических элементов деревни?

Да, были. Можно было бы отметить по крайней мере два таких обстоятельства.

Это, во-первых, тот факт, что мы предприняли вмешательство партии в заготовительную кампанию и удар по кулацко-спекулянтским элементам после XV съезда нашей партии, папе ликвидации оппозиции, после того, как партия достигла максимального единства, разгромив своих партийных врагов. Борьбу с кулачеством нельзя считать пустяковым делом. Чтобы разбить кулацко-спекулянтские махинации без каких-либо осложнений в стране, надо иметь абсолютно сплоченную партию, абсолютно крепкий тыл и совершенно крепкую власть. Едва ли можно сомневаться в том, что наличие этих условий сыграло значительную роль в том, что кулачество было вынуждено отступить сразу.

Это, во-вторых, тот факт, что нам удалось связать наши практические мероприятия по обузданию кулацко-спекулянтских элементов с кровными интересами рабочего класса. Красной Армии и большинства неимущих слоев деревни. То обстоятельство, что кулацко-спекулянтские элементы поставили перед трудящимися массами города и деревни призрак голода, нарушая к тому же законы Советской власти (107 статья), это обстоятельство не могло не повести к тому, что заимели за собой в борьбе с капиталистическими элементами деревни большинство деревни. Кулак безбожно спекулировал хлебом, он создавал этим величайшие трудности как в городе, так и в деревне, он нарушал к тому же законы Советской власти, т.е. волю Центрального Исполнительного Комитета Советов рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов, – разве не ясно, что это обстоятельство должно было облегчить дело изоляции кулачества?

Получилась в известной степени такая же комбинация (конечно, с соответствующими оговорками), какая имела место в 1921 году, когда партия во главе с Лениным, ввиду голода в стране, наставила вопрос об изъятии ценностей из церквей на предмет приобретения хлеба для голодающих районов, построив на этом широчайшую антирелигиозную кампанию, и когда попы, уцепившись за ценности, выступили на деле против голодающих масс и тем самым вызвали озлобление масс против церкви вообще, против религиозных предрассудков в частности, против попов и их руководителей в особенности. Были тогда такие чудаки в нашей партии, которые думали, что Ленин понял необходимость борьбы с церковью лишь в 1921 году (смех), а до того времени он будто бы не понимал этого. Это, конечно, глупость, товарищи. Ленин, конечно, понимал необходимость борьбы с церковью и до 1921 года. Но дело вовсе не в этом. Дело в том, чтобы связать широкую массовую антирелигиозную кампанию с борьбой за кровные интересы народных масс и повести ее таким образом, чтобы она, эта кампания, была понятна для масс, чтобы она, эта кампания, была поддержана массами.

То же самое нужно сказать о маневре партии, предпринятом в начале этого года в связи с хлебозаготовительной кампанией. Есть люди, которые думают, что партия только теперь поняла необходимость борьбы с кулацкой опасностью. Это, конечно, глупость, товарищи. Партия всегда понимала необходимость такой борьбы и вела ее, эту борьбу, не на словах, а на деле. Особенность предпринятого партией маневра в начале этого года состоит в том, что она получила в этом году возможность связать решительную борьбу против кулацко-спекулянтских элементов деревни с борьбой за кровные интересы широких масс трудящихся и, связав их, сумела повести за собой большинство трудящихся масс деревни, изолировав кулака.

Искусство большевистской политики состоит вовсе не в том, чтобы стрелять без разбора из всех пушек по всем фронтам, не считаясь с условиями времени и места, не считаясь с готовностью масс поддержать те или иные шаги руководства. Искусство большевистской политики состоит в том, чтобы уметь выбрать время и место и учитывать все обстоятельства дела для того, чтобы сосредоточить огонь на том фронте, где скорее всего можно будет добиться максимальных результатов.

В самом деле, какие результаты имели бы мы теперь, если бы мы предприняли серьезнейший удар по кулачеству года три назад, когда мы не имели еще закрепленными за собой середняков, когда середняк был озлоблен и громил наших председателей волостных исполнительных комитетов, когда беднота была ошарашена результатами папа, когда мы имели всего лишь 75 процентов довоенной посевной площади, когда перед нами стоял основной вопрос о расширении производства продовольственных и сырьевых продуктов в деревне, когда мы не имели еще серьезной продовольственной и сырьевой базы для индустрии?

Я не сомневаюсь, что мы бы проиграли тогда борьбу, не сумели бы расширить посевную площадь до той нормы, до которой нам удалось довести ее теперь, подорвали бы возможность создания продовольственной и сырьевой базы для промышленности, облегчили бы дело усиления кулачества, оттолкнули бы от себя середняка и, возможно, мы имели бы теперь серьезнейшие политические осложнения в стране.

Что мы имели в деревне к началу этого года? Расширенную посевную площадь до довоенной нормы, окрепшую сырьевую и продовольственную базу для промышленности, закрепленное за Советской властью большинство середняков, более или менее организованную бедноту, улучшенные и окрепшие партийные и советские организации в деревне. Разве не ясно, что только при этих условиях можно было рассчитывать на серьезный успех в деле организации удара по кулацко-спекулянтским элементам? Разве не ясно, что только умалишенные не могут понять всей разницы между этими двумя обстановками в деле организации широкой массовой борьбы против капиталистических элементов деревни?

Вот вам пример того, как неразумно стрелять без разбора из всех пушек по всем фронтам, не считаясь с условиями времени и места, не считаясь с соотношением борющихся сил.

Так обстоит дело, товарищи, с вопросом о хлебозаготовках.

Перейдем теперь к вопросу о шахтинском деле.

III. Шахтинское дело

Какова классовая подоплека шахтинского дела, где скрываются корни шахтинского дела и на какой основе классового порядка могла возникнуть эта экономическая контрреволюция?

Есть товарищи, которые считают шахтинское дело случайностью. Они обычно говорят: мы порядком здесь прозевали, не доглядели, но если бы не дали зевка, то никакого шахтинского дела не было бы у нас. Что зевок тут есть и зевок порядочный, – в этом не может быть никакого сомнения. Но объяснять все зевком, это значит не понять сути дела.

О чем говорят факты, материалы по шахтинскому делу?

Факты говорят, что шахтинское дело есть экономическая контрреволюция, затеянная частью буржуазных спецов, владевших раньше угольной промышленностью.

Факты говорят далее, что эти спецы, будучи организованы в тайную группу, получали деньги на вредительство от бывших хозяев, сидящих теперь в эмиграции, и от контрреволюционных антисоветских капиталистических организаций на Западе.

Факты говорят, наконец, что эта группа буржуазию спецов действовала и разрушала нашу промышленность по указаниям капиталистических организаций на Западе.

О чем же все это говорит?

О том, что мы имеем здесь дело с экономической интервенцией западноевропейских антисоветских капиталистических организаций в дела нашей промышленности. Была в свое время интервенция военно-политическая, которую удалось нам ликвидировать в порядке победоносной гражданской войны. Теперь мы имеем попытку экономической интервенции, для ликвидации которой нам не потребуется гражданской войны, но которую мы должны все-таки ликвидировать и которую мы ликвидируем всеми доступными нам средствами.

Глупо было бы предположить, что международный капитал оставит нас в покое. Нет, товарищи, это неверно. Классы существуют, международный капитал существует, и он не может смотреть спокойно на развитие страны строящегося социализма. Раньше он, международный капитал, думал опрокинуть Советскую власть в порядке прямой военной интервенции. Попытка не удалась. Теперь он старается, и будет стараться впредь, ослабить нашу хозяйственную мощь путем невидной, не всегда заметной, но довольно внушительной экономической интервенции, организуя вредительство, подготовляя всякие «кризисы» в тех или иных отраслях промышленности и облегчая тем самым возможность будущей военной интервенции. Тут все увязано в узел классовой борьбы международного капитала с Советской властью, и ни о каких случайностях не может быть речи.

Одно из двух:

либо мы будем вести и впредь революционную политику, сплачивая вокруг рабочего класса СССР пролетариев и угнетенных всех стран, – и тогда международный капитал будет нам всячески мешать в нашем продвижении вперед;

либо мы откажемся от своей революционной политики, пойдем на ряд принципиальных уступок международному капиталу, – и тогда международный капитал пожалуй, не прочь будет «помочь» нам в деле перерождения нашей социалистической страны в «добрую» буржуазную республику.

Есть люди, которые думают, что нам можно вести освободительную внешнюю политику и вместе с тем добиться того, чтобы нас восхваляли за это капиталисты Европы и Америки. Я не буду доказывать, что такие наивные люди не имеют и не могут иметь ничего общего с нашей партией.

Англия, например, требует от нас, чтобы мы установили с ней захватнические сферы влияния где-либо, скажем, в Персии, в Афганистане или Турции, причем она уверяет, что готова установить с нами «дружбу», если мы пойдем на эту уступку. Что же, может быть пойти на эту уступку, товарищи?

Общий возглас. Нет!

Сталин. Америка требует, чтобы мы отказались принципиально от политики поддержки освободительного движения рабочего класса других стран, что все пошло бы хорошо, если бы мы пошли на такую уступку. Что же, товарищи, может быть пойти на эту уступку?

Общий возглас. Нет!

Сталин. Мы могли бы установить «дружеские» отношения с Японией, если бы согласились поделить с ней Манчжурию. Можем ли мы пойти на эту уступку?

Общий возглас. Нет!

Сталин. Или, например, от нас требуют, чтобы мы «смягчили» монополию внешней торговли и согласились платить все военные и довоенные долги. Может быть пойти на это, товарищи?

Общий возглас. Нет!

Вот в чем классовые корни шахтинского дела.

У нас были тогда товарищи, которые думали, что военная интервенция была случайностью, что если бы мы не освободили из тюрьмы Краснова, Мамонтова и т.д., то интервенции не было бы. Это, конечно, неверно. Что освобождение Мамонтова, Краснова и других белогвардейских генералов сыграло свою роль в деле развития гражданской войны, – в этом не может быть сомнения. Но что корни военной интервенции лежат не в этом, а в классовых противоречиях между Советской властью, с одной стороны, и международным капиталом с его генеральским охвостьем в России – с другой, – в этом также не может быть никакого сомнения.

Могли ли у нас организовать шахтинское дело некоторые буржуазные спецы, бывшие шахтовладельцы, без финансовой и моральной поддержки международного капитала, без перспективы на то, что международный капитал может помочь им в деле низвержения Советской власти? Конечно, не могли бы. Мог ли международный капитал организовать у нас экономическую интервенцию, вроде шахтинского дела, без наличия у нас буржуазии, в том числе некоторой группы буржуазных спецов в нашей стране, готовых утопить Советскую власть в ложке воды? Ясно, что не мог бы. Есть ли у нас вообще такие группы буржуазных специалистов, готовых идти на экономическую интервенцию, на подрыв Советской власти? Я думаю, что есть. Я не думаю, чтобы их могло быть много. Но что у нас существуют некоторые незначительные группы буржуазных контрреволюционных специалистов, гораздо более малочисленные, чем это имело место во время военной интервенции, – в этом не может быть сомнения.

Соединение этих двух сил и дает почву для экономической интервенции в СССР.

В этом именно и состоит классовая подоплека шахтинского дела.

Теперь о практических выводах, вытекающих из шахтинского дела.

Я хотел бы остановиться на четырех практических выводах, о которых нам сигнализирует шахтинское дело.

Ленин говорил, что вопрос о подборе людей является одним из основных вопросов строительства социализма. Шахтинское дело показывает, что мы плохо подбирали наши хозяйственные кадры, и не только плохо подбирали, но ставили еще эти самые кадры в такие условия, которые затрудняют их рост. Говорят о приказе № 33 и особенно о «Типовом положении», сопровождающем этот приказ. Характерную особенность этого типового положения составляет то, что оно отдает почти все права техническому директору, оставляя за главным директором право улаживать конфликты, «представительствовать» и играть на балалайке. Ясно, что при таких условиях наши хозяйственные кадры не могли развиваться в достаточной степени.

В свое время этот приказ был абсолютно необходим, ибо он был дан в тот момент, когда у нас не было вовсе своих хозяйственных кадров, когда мы не умели управлять промышленностью и поневоле приходилось передавать основные права техническому директору. Но теперь этот приказ превратился в оковы. Теперь у нас есть свои хозяйственные кадры, имеющие опыт и могущие развиться в настоящих руководителей нашей промышленности. И именно поэтому пора отменить устаревшее типовое положение, заменив его новым.

Говорят, что невозможно коммунистам, особенно же рабочим коммунистам-хозяйственникам, овладеть химическими формулами и вообще техническими знаниями. Это неверно, товарищи. Нет в мире таких крепостей, которых не могли бы взять трудящиеся, большевики. (Аплодисменты.) Не такие крепости мы брали в своей борьбе с буржуазией. Все дело в том, чтобы иметь желание овладеть техническими знаниями и вооружиться настойчивостью и большевистским терпением. Но чтобы изменить условия работы наших хозяйственных кадров и помочь им стать настоящими и полноправными хозяевами дела, необходимо отменить старое типовое положение, заменив его новым. В противном случае мы рискуем искалечить наших людей.

Разве некоторые наши опустившиеся хозяйственники были хуже любого из нас? Чем объяснить, что такие и подобные им товарищи стали опускаться и разлагаться, сливаясь в своем быту с буржуазными спецами? Объясняется это нашей неправильной хозяйственной практикой, объясняется это теми условиями подбора и работы наших хозяйственных работников, которые затрудняют их развитие, которые превращают их в хвостик буржуазных спецов. С такой практикой надо покончить, товарищи.

Второй вывод, о котором сигнализирует нам шахтинское дело, состоит в том, что мы плохо обучаем кадры в наших втузах, мы плохо подготовляем наших красных спецов. Это вывод, от которого никак не отвертеться. Почему, например, многие наши молодые специалисты не идут в дело, оказались непригодными для промышленности? Потому, что они учились по книжке, они спецы от книжки, у них нет практического опыта, они оторваны от производства, и они, естественно, терпят поражение. А разве нам такие спецы нужны? Нет, не такие спецы нам нужны, будь они хоть трижды молодыми спецами. Нам нужны такие специалисты, все равно, являются ли они коммунистами или не коммунистами, которые были бы сильны не только теоретически, но и по своему практическому опыту, по своим связям с производством.

Молодому спецу, который не видал шахты и не хочет лезть в шахту, молодому спецу, который не видал завода и не хочет пачкаться на заводе, такому спецу никогда не одолеть старых, закаленных в практическом опыте, но враждебных нашему делу специалистов. Легко объяснить поэтому, что не только старые специалисты, и не только наши хозяйственники, но и рабочие встречают нередко таких молодых специалистов в штыки. Но для того, чтобы не было таких неожиданностей с молодыми спецами, необходимо изменить их обучение, причем изменить надо таким образом, чтобы молодые спецы с первых же лет своего обучения во втузах имели неразрывную связь с производством, с фабрикой, с шахтой и т.д.

Третий вывод касается вопроса о втягивании широких рабочих масс в дело управления промышленностью. Как обстоит дело в этом отношении по данным шахтинских материалов? Очень плохо. До безобразия плохо, товарищи. Доказано, что кодекс законов о труде нарушается, 6–часовой рабочий день под землей не всегда соблюдается, условия охраны труда попираются. А рабочие терпят. А профсоюзы молчат. А парторганизации не принимают мер к ликвидации этого безобразия.

Один товарищ, ездивший недавно в Донбасс, лазил там по шахтам и расспрашивал шахтеров об условиях их работы. Знаменательно, что ни один из шахтеров не счел нужным жаловаться на условия. «Как живется вам, товарищи?» – спрашивает их этот товарищ. «Ничего, товарищ, неплохо живется»,– отвечают ему шахтеры. «Я еду в Москву, скажите мне, что я должен передать центру?» – спрашивает он. «Скажите там, что нам живется неплохо»,– отвечают ему шахтеры. «Слушайте, товарищи, я ведь не иностранец, я русский и приехал сюда для того, чтобы узнать от вас правду», – говорит им товарищ. «Нам все одно, товарищ, мы говорим лишь правду и иностранцам и нашим»,– отвечают ему шахтеры.

Вот вам физиономия наших шахтеров. Это не просто рабочие, а герои. В этом именно и состоит богатство того морального капитала, который мы успели накопить в сердцах рабочих. И подумать только, что мы растрачиваем этот неоценимый моральный капитал так безбожно и преступно, как дурные и никчемные наследники величайшего наследства Октябрьской революции! Но, товарищи, держаться долго на старом моральном капитале и растрачивать его так безрассудно – нельзя. Пора покончить с этим. Давно пора!

Наконец, четвертый вывод, касающийся вопроса о проверке исполнения. Шахтинское дело показало, что дело с проверкой исполнения обстоит у нас из рук вон плохо во всех областях управления, и в области партийной, и в области промышленной и профсоюзной. Пишутся резолюции, рассылаются директивы, но никто не хочет позаботиться о том, чтобы спросить себя: а как обстоит дело с исполнением этих резолюций и директив, исполняются они на деле или кладутся под сукно?

Ильич говорил, что одним из серьезных вопросов в деле управления страной является вопрос о проверке исполнения. Но именно в этом вопросе дело обстоит у нас из рук вон плохо. Руководить – это еще не значит писать резолюции и рассылать директивы. Руководить – это значит проверять исполнение директив, и не только исполнение директив, но и самые директивы, их правильность или их ошибочность с точки зрения живой практической работы. Смешно было бы думать, что все наши директивы правильны на все 100 процентов. Этого не бывает и не может быть, товарищи. Проверка исполнения в том именно и состоит, чтобы наши работники проверяли в огне практического опыта не только исполнение наших директив, но и правильность самих директив. Поэтому прорехи в этой области означают прорехи во всем нашем руководстве.

Взять, например, проверку исполнения по чисто партийной линии. Мы обычно вызываем секретарей окружкомов и губкомов для докладов в ЦК, проверяя исполнение директив ЦК. Секретари докладывают, признавая недостатки в своей работе. ЦК обличает их и выносит трафаретные резолюции с указаниями – углубить и расширить работу, подчеркнуть то-то и то-то, обратить серьезное внимание на то-то и то-то и пр. Секретари уезжают на места с этими резолюциями. Потом их вновь вызываем, и опять то же самое насчет углубления, расширения и т.д. и т.д. Я не говорю, что вся эта работа остается без пользы. Нет, товарищи, это дело имеет свои хорошие стороны в смысле воспитания и подтягивания организаций. Но надо признать, что этот метод проверки исполнения уже недостаточен. Надо признать, что этот метод должен быть дополнен другим методом, а именно методом рассылки на местную работу членов нашей партийно-советской верхушки. (Голос: «Это хорошее дело!») Я говорю о рассылке наших руководящих товарищей на временную работу на места не в качестве командующих, а в качестве обычных работников, поступающих в распоряжение местных организаций. Я думаю, что это дело имеет большую будущность и оно может улучшить дело проверки исполнения, если его выполнять честно и добросовестно.

Если члены ЦК, члены Президиума ЦКК, наркомы и их заместители, члены Президиума ВЦСПС, члены президиумов ЦК профсоюзов, если они будут систематически приезжать на места и вести там работу с тем, чтобы присмотреться к работе, изучить все трудности, все минусы и плюсы, то уверяю вас, что это будет самой действительной и самой эффективной проверкой исполнения. Это будет самым лучшим средством обогатить опыт наших уважаемых руководителей. И если бы это вошло в систему, – а это должно войти обязательно в систему, – то уверяю вас, что законы, которые мы пишем здесь, и директивы, которые мы вырабатываем, были бы куда жизненней и правильней, чем это имеет место в настоящее время. Так обстоит дело, товарищи, с шахтинским делом.

IV. Общий вывод

Мы имеем врагов внутренних. Мы имеем врагов внешних. Об этом нельзя забывать, товарищи, ни на одну минуту.

Мы имели заготовительный кризис, который уже ликвидирован. Заготовительный кризис знаменовал собой первое серьезное в условиях нэпа выступление капиталистических элементов деревни против Советской власти.

Мы имеем шахтинское дело, которое уже ликвидируется и несомненно будет ликвидировано. Шахтинское дело знаменует собой новое серьезное выступление международного капитала и его агентов в нашей стране против Советской власти. Это есть экономическая интервенция в наши внутренние дела.

Нечего и говорить, что эти и подобные им выступления как по линии внутренней, так и по линии внешней могут и, пожалуй, будут повторяться. Наша задача – иметь максимальную бдительность и быть начеку. И если мы будем, товарищи, бдительны, мы наверняка побьем наших врагов в будущем так же, как бьем их в настоящем и били их в прошлом. (Бурные продолжительные аплодисменты.)

«Правда» № 90,
18 апреля 1928 г.

Прорывист

Газета без бумаги и расстояний ★ 2016 — 2024

Объединённый пленум ЦК и ЦКК ВКП(б) 6 — 11 апреля 1928

Предисловие СП

Об экономической контрреволюции в южных районах угольной промышленности

ЗАСЕДАНИЯ ОБЪЕДИНЕННОГО ПЛЕНУМА ЦК И ЦКК ВКП(б) ОТ 6–11 АПРЕЛЯ 1928 ГОДА

Заседание пятое

Выступление Молотова

Заседание шестое

Выступление Сталина

Выступление Луначарского

Заседание седьмое

Выступление Ворошилова

Выступление Ярославского

Выступление Крупской

Резолюция Пленума

I. В ОТНОШЕНИИ СПЕЦИАЛИСТОВ

II. В ОТНОШЕНИИ ХОЗЯЙСТВЕННИКОВ-КОММУНИСТОВ

III. В ОТНОШЕНИИ ВЫДВИЖЕНЦЕВ

IV. О ВОВЛЕЧЕНИИ МАСС В ДЕЛО РУКОВОДСТВА
ПРОИЗВОДСТВОМ

V. ОБ УЛУЧШЕНИИ УСЛОВИЙ ТРУДА И БЫТА РАБОЧИХ В ДОНБАССЕ

VI. ОБ УЛУЧШЕНИИ ПАРТИЙНОГО РУКОВОДСТВА

О работах апрельского объединенного пленума ЦК и ЦКК: доклад Сталина на собрании актива московской организации ВКП(б) 13 апреля 1928 года

I. О самокритике

II. Вопрос о хлебозаготовках

III. Шахтинское дело

IV. Общий вывод

Предисловие СП

Об экономической контрреволюции в южных районах угольной промышленности

ЗАСЕДАНИЯ ОБЪЕДИНЕННОГО ПЛЕНУМА ЦК И ЦКК ВКП(б) ОТ 6–11 АПРЕЛЯ 1928 ГОДА

Заседание пятое

Выступление Молотова

Заседание шестое

Выступление Сталина

Выступление Луначарского

Заседание седьмое

Выступление Ворошилова

Выступление Ярославского

Выступление Крупской

Резолюция Пленума

I. В ОТНОШЕНИИ СПЕЦИАЛИСТОВ

II. В ОТНОШЕНИИ ХОЗЯЙСТВЕННИКОВ-КОММУНИСТОВ

III. В ОТНОШЕНИИ ВЫДВИЖЕНЦЕВ

IV. О ВОВЛЕЧЕНИИ МАСС В ДЕЛО РУКОВОДСТВА ПРОИЗВОДСТВОМ

V. ОБ УЛУЧШЕНИИ УСЛОВИЙ ТРУДА И БЫТА РАБОЧИХ В ДОНБАССЕ

VI. ОБ УЛУЧШЕНИИ ПАРТИЙНОГО РУКОВОДСТВА

О работах апрельского объединенного пленума ЦК и ЦКК: доклад Сталина на собрании актива московской организации ВКП(б) 13 апреля 1928 года

I. О самокритике

II. Вопрос о хлебозаготовках

III. Шахтинское дело

IV. Общий вывод

IV. О ВОВЛЕЧЕНИИ МАСС В ДЕЛО РУКОВОДСТВА
ПРОИЗВОДСТВОМ