Классовая борьба с точки зрения способа осуществления бывает двух видов: сознательная и стихийная.

Как правило, предприниматель эксплуатирует пролетария вполне осознанно, но не во всех случаях. Для предпринимателя его деятельность — это как бы естественный процесс, а то, что по его ходу происходят акты присвоения неоплаченного труда, может упускаться из виду. Он, дескать, «деловой человек», для которого заработная плата — это статья в ведомости расходов, издержка производства. Не хочешь работать — не работай, он же никого не принуждает. «Нет принуждения, какая здесь эксплуатация?», — возразит такой возмущённый буржуй. Особенно, если он сам мелкая сошка.

Любым капиталистом движет интерес получения прибыли, а то, что кто-то там по пути страдает — что поделаешь? Ведь и конкуренты на рынке страдают из-за его успехов, и он страдает от успехов конкурентов.

В таком случае классовая борьба буржуа против пролетария происходит как бы в слепом виде, как столкновение объективных интересов в данных конкретных условиях. Грубо говоря, каждый просто стремится выполнять свою роль в капиталистической экономике наиболее успешным для себя образом: капиталист — получать больше прибыли, работник — получать более высокую заработную плату.

Какой-нибудь «добренький» буржуа ещё расскажет, что он считает капитализм нормальным работающим обществом, главное — работников «не обижать». Многие теоретики и практики социализма именно за это и борются, чтобы капитализм был таким, чтобы пролетариев сильно не обижали.

Однако данный подход совершенно неприменим к более-менее крупным капиталистам, которые занимают относительно устойчивый сегмент в экономике. И тем более неприменим к магнатам. Те и другие не могут не понимать, что беззастенчиво грабят народ и пролетарские массы. Если мелкие паразиты ещё могут прикрывать свою паразитическую сущность незнанием, то в случае с крупным капиталом это совершенно исключено.

Когда говорят о классовой борьбе буржуазии с пролетариатом, то в первую очередь имеют в виду не отдельные частные акты противостояния, а борьбу всего класса со всем классом. В таком случае, например, все буржуазные законы, принятые в интересах малых, средний, крупных предпринимателей, рантье или магнатов, являются актами классовой борьбы против пролетариата. В таком случае сама выплата заработной платы является актом борьбы против пролетариата. Инфляция, как «стихийный» процесс осознанного подъёма цен, является процессом классовой борьбы. И т. д. Прямо скажем, пролетариат в таком разрезе мало чем отвечает. Буржуазное правительство боится бунтов, а отдельные буржуа вообще ничего не боятся и чувствуют себя хозяевами жизни с пролетариатом, их главная проблема — это конкуренты-одноклассники.

При этом ясно, что успешное существование капитализма невозможно без осмысленной классовой борьбы как минимум в области организации государственного принуждения. Поэтому все законы пишутся вполне осознанно в интересах капиталистов. Конечно, законотворец не воспринимает интересы капиталистов в формулировке «интересы капиталистов», он пишет законы, согласующиеся с коренными положениями экономического строя и на базе имеющейся правовой практики.

Отдельно следует выделить вождей буржуазного класса. Это могут быть первые лица государства, полководцы, крупнейшие магнаты или даже мыслители. Эти подонки человечества в своих головах отражают всю полноту картины классовой борьбы и разрабатывают стратегический и тактический план политической борьбы. Причём эти вожди принадлежат конкретному, как правило, наиболее могущественному отряду олигархии. Другой вопрос, что при слабости пролетарского движения, при отсутствии ударов рабочего класса вожди и всё буржуазное движение поглощено конкурентной борьбой внутри международного класса буржуазии между различными национальными отрядами, группами и т.п.

Вожди, конечно, действуют не вслепую, а вполне осознанно. Успешность их борьбы друг с другом и с пролетариатом зависит как от силы и слабости противника, так и от их собственного ума, воли, способностей, поддержки своего класса.

Отдельно также следует выделить действительных идеологов буржуазии. Формально все буржуазные учёные являются идеологами капиталистического устройства и так или иначе работают мозгами, чтобы поддержать умственный, моральный и нравственный перевес на стороне буржуазного класса. Но в этой среде есть особый сорт людей, которые не просто, в силу профессии и институциональных правил буржуазных общественных учреждений, теореотизируют за капитализм, а искренне, сознательно обожают этот строй, ненавидят коммунизм, пролетариат. Они готовы без всякой материальной стимуляции бороться против коммунизма за капитализм именно как фанатики.

Эти люди играют ключевую роль в классовой борьбе в периоды дезорганизации пролетариата. Одним из самых ярких представителей этого сорта является приведённый ниже автор.

И вот мы подходим к очень тонкому вопросу: может ли буржуазия массово изготовить и «ввести в научный оборот» фальшивки в историографии?

Все знают и понимают, что фальсификация истории для массового сознания со стороны господствующего класса — это ежедневный факт духовной жизни нашего общества и условие сохранения власти буржуазии. Как извращают историю в передачах на ТВ, в художественных книгах, песнях, художественных и документальных книгах, учебниках истории, радиопередачах — никому показывать или доказывать не нужно. Это явственно для всех и никаких дебатов не вызывает. На это работает рать всяких интеллектуальных проституток, ничего кроме презрения не вызывающих.

Но когда речь заходит об этом же процессе, но в области историографии, здесь наступает ступор. Общественности показывают «введённый в научный оборот» документ, и все цепенеют. Здесь классовой борьбы как будто бы нет. Отключили её. Документы врать не могут. Историки врать не могут. Такое господствует credo.

Посмотрим ближе на политический и нравственный портрет главного человека в антикоммунистической историографии. Он пишет, например, так:

«Большевизм и фашизм — две стороны одной и той же медали. Медали вселенского зла. Целью большевистского террора было создание якобы идеального бесклассового общества, идеологически чистого, как дистиллированная вода. Гитлеровский террор был более предсказуемым: очистить для начала Европу, а затем и весь мир от неполноценных народов, прежде всего славян и евреев. Славяне и евреи, затем желтые и черные — это ясно и понятно: на планете Земля должны жить только «белокурые бестии».

…Кажется, несовместимы эти понятия — чудовищная деспотия и анархия. Увы, это было так. Любой негодяй-чекист мог единолично приговорить к смерти любого классово неполноценного, по его определению, человека. Сталин «демократизировал» этот процесс, упорядочил уголовную анархию, доведя число негодяев до «троек». Именно благодаря анархии преступная власть стала как бы невидимой и всегда праведной: власть хорошая, люди плохие. В итоге высшим средством созидания стала борьба всех со всеми и за все.

…Гитлеризм кристально ясен, как бандит-насильник. Фашисты демонстративно сжигали книги на площадях, коммунисты сожгли их в сотни раз больше, нo тайно, по списочкам, с обязательной точностью. Кстати, сжигание книг, прежде всего Библии, Корана, произведений Достоевского, сотен других авторов, началось по инициативе Крупской, жены Ленина».

Кажется, что должно же было как-то на человека повлиять советское образование и воспитание. Вот как в его голове отражается попытка его воспитания в нормального человека:

«Контроль над информацией и закрытие границ, ГУЛАГ и беззаконие, прочие издевательства над живой жизнью служили тому, чтобы псевдореальность воспринималась людьми как подлинная реальность. Перевоспитание наше было доведено до такой степени, что люди перестали „быть“, а начали „казаться“, играть верноподданническую роль везде и во всем. В миру нельзя было показать, что ты не веришь своим глазам и ушам, что белое — это черное, с языка рефлекторно срывалась одна ложь. Житие во лжи стало обязательно-принудительным, и потому набатно-солженицынское „Жить не по лжи“ стало национальной идеей по демонтажу тоталитаризма: хирение и вырождение последнего стало явью во времена гласности, столь памятной многим и столь дорогой лично мне.

… своя, большевистская, логика, основанная на принципах революционной целесообразности и проституированной диалектики. В начале столетия большевизм во имя химеры мировой пролетарской революции превратил Россию в свою экспериментальную колонию, а народы России — в подопытное селекционное стадо для выведения особой породы человека. Результат известен: Россия облилась кровью и отстала, а народ ее поставлен на колени. Ради той же неутолимой жажды власти на крови большевизм готов сегодня продать за власть и свое капище — „всесильное и непобедимое марксистско-ленинское учение“».

Далее, он предлагает методологию истории, своего рода «Краткий курс» антикоммунизма:

«Советский Союз после гитлеровского разбоя — все эти ужасы, даже вместе взятые, не идут ни в какое сравнение с тем, что представляла из себя наша Родина после семи неполных лет ленинской тирании. Россия и ее народ были ограблены до нитки. Золото, бриллианты, валюта были прикарманены высшей партийной кастой для „мировой революции“, но прежде для самих себя.

Физически было уничтожено дворянство. Уничтожено купечество, предприниматели, интеллигенция, цвет армии — офицерство. Перебиты миллион крестьян, стерт в порошок рабочий класс, от имени которого якобы и вела свои бандитские дела ленинская шайка.

Экономика развалилась. Погиб лучший в мире речной флот, гордость российского купечества. Замерли, заросли бурьяном лучшие в мире железные дороги. Порушена, превращена в прах лучшая в мире банковская система. Разграблены и изничтожены тысячи лучших в мире аграрных хозяйств, в которых производительность труда и урожайность были выше, чем в Западной Европе Америке. Замерла лучшая в мире система народного образования, созданная Александром II и усовершенствованная Столыпиным.

…В истории не было большего руссконенавистника, русофоба, чем Ленин. К чему бы он ни прикасался, все превращалось в кладбище. В человеческое, социальное, экономическое… Все ограблены — и живые, и мертвые. Ограблены даже могилы. Все разворовано. Все оболгано. Все уничтожено. Так завершила величайшая афера, спланированная германским генеральным штабом, лично фельдмаршалом Людендорфом, наставником и кумиром Гитлера.

…Люди всегда творили преступления. Творили их и организованно, и спонтанно, но такой преступности власти, которую породил большевизм, в истории не было. И всё под прикрытием заботы о всем человечестве.

Террор — вот путь переделки человеческого материала во имя будущего. С точки зрения человеческой, этому названия просто нет. Трудно синтезировать в одно понятие социальный каннибализм, каинизм, геростратство, иудин грех в своем законченном развитии — от предательства Учителя до предательства Отца, что и Святому Писанию неведомо.

Нынешний большевизм — красно-коричневый. Он рвется к полной власти с остервенением маньяка. Способ захвата все тот же — тотальная ложь о гибнущей России, о потерянном рае, о „великих завоеваниях социализма“! Как в свое время Ленин лгал и клеветал на все, что мешало ему захватить власть, так и сейчас оппозиция все и вся представляет исключительно в негатив в тех же ленинских традициях. Геббельс только повторил Ленина, требуя былинной клеветы на все тот же „проклятый“ демократический Запад.

Кто виноват, что в России вселенский бардак? Кто его вытворил пестовал, взлелеял? Абсолютно полное экономическое ничтожество большевиков засеяло все пространство и время нашего бытия миллионами микро- и макрочернобылей. Пространством — от Калининграда до Чукотки, временем — 70 годами с гаком, с 1917. С приходом Ленина к власти и с приходом военного коммунизма

…Возродиться на большевистском пепелище, а тем более построить гражданское общество неимоверно трудно, ибо прощание с ленинско-сталинским фашизмом слишком затянулось. Прорыв к свободе обременен нетерпимостью, кровью, пренебрежением к человеку, всеобщим доносительством и всеобщим притворством, потому в результате и получается нечто несуразное, топкое, скользкое».

Короче, наш «Данте» описывает девять кругов ада, не меньше. И обратите внимание на напор человека, он пишет исключительно искренне, чувствуется желчь в каждой строчке. Психопатия на почве антикоммунизма.

Далее, самое интересное:

«Я знаю, о чем пишу. И мне нелегко это далось. Вступил в партию во время войны, воевал, прошел в КПСС длинный путь — от секретаря первичной парторганизации до члена Политбюро.

Так уж сложилась моя судьба, что я много и въедливо изучал работы Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина, Мао и других „классиков“ марксизма, основателей новой религии — религии ненависти, мести и атеизма. Это не прошло даром: именно „классики“ сделали меня убежденным антикоммунистом, противником мракобесного, коварного своей простотой и доступностью учения.

…Давным-давно, более 40 лет назад, я понял, что марксизм-ленинизм — это не наука, а публицистика — людоедская и самоедская. Поскольку я жил и работал в высших „орбитах“ режима, в том числе и на самой высшей — в Политбюро ЦК КПСС при Горбачеве, — я хорошо представлял, что все эти теории и планы — бред, а главное, на чем держался режим, — это номенклатурный аппарат, кадры, люди, деятели.

Деятели были разные: толковые, глупые, просто дураки. Но все были циники. Все до одного, и я — в том числе. Прилюдно молились лжекумирам, ритуал был святостью, истинные убеждения — держали при себе.

После XX съезда в сверхузком кругу своих ближайших друзей и единомышленников мы часто обсуждали проблемы демократизации страны и общества. Избрали простой, как кувалда, метод пропаганды „идей“ позднего Ленина. Надо было ясно, четко и внятно вычленить феномен большевизма, отделив его от марксизма прошлого века. А потому без устали говорили о „гениальности“ позднего Ленина, о необходимости возврата к ленинскому „плану строительства социализма“ через кооперацию, через государственный капитализм и т.д.

Группа истинных, а не мнимых реформаторов разработали (разумеется, устно) следующий план: авторитетом Ленина ударить по Сталину, по сталинизму. А затем, в случае успеха, Плехановым и социал-демократией бить по Ленину, либерализмом и „нравственным социализмом“ — по революционаризму вообще.

…Начался новый виток разоблачения „культа личности Сталина“. Но не эмоциональным выкриком, как это сделал Хрущев, а с четким подтекстом: преступник не только Сталин, но и сама система преступна.

Советский тоталитарный режим можно было разрушить только через гласность и тоталитарную дисциплину партии, прикрываясь при этом интересами совершенствования социализма. Уже в начале перестройки были изданы десятки ранее запрещенных книг: „Ночевала тучка золотая“ Приставкина, „Белые одежды“ Дудинцева, „Дети Арбата“ Рыбакова и многие другие, выпущены на экран около 30 фильмов, тоже ранее запрещенных, в том числе „Покаяние“ Т. Абуладзе. Появилась свободная печать.

Блистательные экономисты-публицисты — покойный Василий Селюнин, Николай Шмелев, Гавриил Попов, Лариса Пияшева, Николай Петраков, Анатолий Стреляный и другие вначале скороговоркой, а затем и в полный голос заговорили о рынке, товарно-денежных отношениях, кооперации и прочем.

Затратность, т.е. патологическая неэффективность плановой, административно-командной экономики, сидела в печенках каждого здравомыслящего человека. Кошмарный товарный голод и невероятные ресурсные затраты, коррупция, дефицит, полумифические деньги, на которые ничего нельзя было купить, водочные и табачные бунты…

Была резко ужесточена антисталинская дискуссия под девизом „Факты выше принципа“. Быстро дошла очередь и до Ленина: факты его деятельности потрясали людей, ничего не знавших о мегапреступности вождя.

Оглядываясь назад, могу с гордостью сказать, что хитроумная, но весьма простая тактика — механизмы тоталитаризма против системы тоталитаризма — сработала. Иного способа политической борьбы у нас не было, большевизм напрочь отвергал любые демократические преобразования, любое инакомыслие.

Например, мои работы и выступления 1987—1988 годов, частично и 1989 года были густо напичканы цитатами из Маркса и особенно из Ленина. Благо, что у Ленина можно найти сколько угодно взаимоисключающих высказываний и практически по любому принципиальному вопросу.

Лично я считаю, что завершение 70-летней гражданской войны в России, развязанной Лениным и унесшей десятки миллионов жизней наших соотечественников, — главная заслуга команды Горбачева перед историей, основной итог перестройки. Холодная война тоже была завершена, ее знаковым символом стал вывод советских войск из Афганистана.

Большевизм не должен, в конечном итоге, уйти от ответственности за установление диктатуры, направленной против человека, его чести и достоинства, его свободы. В результате преступных действий большевистской власти погублено более 60 миллионов человек, разрушена Россия. Большевизм, будучи разновидностью фашизма, проявил себя главной антипатриотической силой, вставшей на путь уничтожения собственного народа. Эта неудержимо злобная сила нанесла немыслимый ущерб генофонду народа, его физическому и духовному здоровью.

Во имя спасения страны и всего мира необходима последовательная и решительная дебольшевизация государства и общества.

Большевизм — социальная болезнь XX века».

А теперь подойдите к зеркалу, уважаемый читатель, посмотрите в него и спросите себя: может ли этот человек организовать массовую фальсификацию ленинско-сталинских документов? Спросите себя: кому верить, Ленину, Сталину и их верным соратникам по официальным опубликованным, газетно-книжным документам или буржуазии в лице этого автора?

Практически весь корпус спорных документов по истории СССР представлен как раз этим автором.