№ 9/49, IX.2020

---

Наши оппоненты доказывают, что отказ от партийной демократии приведет к установлению тирании кучки бюрократов, которые станут угнетать и подавлять партию и пролетариат. Таким образом, демократия в их восприятии выступает некой защитой, «противоядием» от бюрократизма и волюнтаризма. Имеет ли право на жизнь подобное утверждение? Для того чтобы ответить на этот вопрос, следует понять, в чем заключается бюрократизм.

Когда левые употребляют слово «бюрократизм», они обычно подразумевают оторванность чиновников от масс, которая заключается в том, что те начинают беспокоиться не об общественных нуждах, а о своих личных интересах, о привилегиях, о карьере. Иначе говоря, бюрократизм увязывается с возрастанием привилегий, стремлением к материальным благам и вытекающим из этого высокомерием. Лекарство же от бюрократизма левые видят в демократии, т.е. возможности масс напрямую влиять на работу чиновников/руководителей и, в случае чего, смещать их с постов. Следовательно, демократия здесь понимается как некая «дубина народного гнева», не позволяющая бюрократам зажраться. Вместе с тем бюрократизм, с точки зрения левых, ведет к буржуазному перерождению партии; именно так они объясняют причины реставрации капитализма в СССР. Таким образом, получается следующая схема: отсутствие демократии → привилегии чиновников → бюрократизм → буржуазное перерождение.

Для начала следует указать, что данная «теория» свои истоки берёт из обывательского представления, что «власть развращает» и настолько губительна в этом деле, что и агнец божий станет козлищем. Лично мне нравится высказывание, приписываемое Бернарду Шоу, которое звучит так: «Власть не развращает людей; но дураки, забравшиеся на вершины власти, развращают власть». Хрущев хорошо это показал на своем примере.

Левые, как видно, не догадываются, что свою эту схему бюрократизации они переняли… у Троцкого. В «Преданной революции» Иудушка вещает:

«Объясняя рецидивы бюрократизма непривычкой масс к управлению и особыми затруднениями, порожденными войной, программа партии предписывает чисто политические меры для преодоления “бюрократических извращений” (выборность и сменяемость в любое время всех уполномоченных, упразднение материальных привилегий, активный контроль масс и пр.). Предполагалось, что на этом пути чиновник из начальника превратится в простого и притом временного технического агента, а государство постепенно и незаметно сойдет со сцены».

Далее:

«Власть демократических советов оказывалась стеснительной, даже невыносимой, когда в порядке дня стояло обслуживание привилегированных групп, наиболее нужных для обороны, для промышленности, для техники и науки. На этой совсем не «социалистической» операции: отнять у десяти и дать одному, обособилась и выросла могущественная каста специалистов по распределению» (Вообще-то, вполне себе социалистическая операция, называется «каждому по труду». Вполне понятно, что труд специалиста оценивается выше, чем труд рядового рабочего, к уравниловке социализм никакого отношения не имеет. Но обратите внимание на фразу «отнять у десяти и дать одному» — ну, прямо с маузерами бегали и отнимали! Такие вот звонкие и совершенно пустые, манипулятивные фразочки — визитная карточка Троцкого!).

Еще про привилегии:

«Повышение материального и культурного уровня должно бы, на первый взгляд, уменьшать необходимость привилегий, сужать область применения „буржуазного права“ и тем самым вырывать почву из под ног его охранительницы, бюрократии. На самом же деле произошло обратное: рост производительных сил сопровождался до сих пор крайним развитием всех видов неравенства, привилегий и преимуществ, а вместе с тем и бюрократизма».

Вообще, Троцкий неряшлив в терминах: в одной части текста он под «бюрократизмом» имеет в виду одно, а в другой части — другое. Например, здесь он вовсе отождествляет бюрократизм, бюрократию и чиновников:

«В советской политической литературе можно нередко встретить обличения „бюрократизма“, как некоторых дурных привычек мысли или приемов работы (обличения всегда направлены сверху вниз и являются приемом самозащиты верхов). Но чего нельзя встретить совершенно, это исследований о бюрократии, как правящем слое, об ее численности и структуре, об ее плоти и крови, об ее привилегиях и аппетитах, о поглощаемой ею доле народного дохода».

Но общий смысл понятен: злобные бюрократы нагребли себе привилегий и превратились в эдаких хозяев жизни, на которых горбатятся советские труженики. А вот фраза, которую точь-в-точь копируют в своей аргументации противники Научного централизма:

«Запрещение оппозиционных партий повлекло за собой запрещение фракций; запрещение фракций закончилось запрещением думать иначе, чем непогрешимый вождь. Полицейская монолитность партии повлекла за собою бюрократическую безнаказанность, которая стала источником всех видов распущенности и разложения».

Децисты думают, что защищают централизм Ленина от коварных прорывцев, а на самом деле защищают «централизм» Троцкого! И вот еще последний фрагмент из иудушкиного вранья:

«Все усилия Сталина, с которым в этот период идут еще рука об руку Зиновьев и Каменев, направлены отныне на то, чтобы освободить партийный аппарат от контроля рядовых членов партии».

Вот и пресловутый «контроль снизу»! Это, кстати, было одним из лозунгов перестройки: вернуть руководство в партии рядовым членам.

Смакование темы привилегий — любимое занятие троцкистов, которые до сих пор подсчитывают, насколько чиновники объедали советских тружеников. Между тем, практика показала, что партию и страну уничтожили не привилегии, а ренегаты в руководстве и господство оппортунизма, которое эти ренегаты использовали. То, что оппортунисты обкладывали себя привилегиями, — следствие, а не причина их оппортунизма.

В каком значении следует понимать бюрократизм с научной точки зрения?

«Опасность бюрократизма выражается конкретно, прежде всего, в том, что он связывает энергию, инициативу и самодеятельность масс, он держит под спудом колоссальные резервы, таящиеся в недрах нашего строя, в недрах рабочего класса и крестьянства, он не даёт использовать эти резервы в борьбе с нашими классовыми врагами. Задача социалистического соревнования состоит в том, чтобы разбить эти бюрократические путы, открыть широкое поприще для развёртывания энергии и творческой инициативы масс, выявить колоссальные резервы, таящиеся в недрах нашего строя, и бросить их на чашку весов в борьбе с нашими классовыми врагами как внутри, так и вне нашей страны» (Сталин, «Соревнование и трудовой подъём масс» Т.12).

«Опасность бюрократизма состоит в том, что он не терпит проверки исполнения и пытается превратить основные указания руководящих организаций в пустую бумажку, оторванную от живой жизни. Опасность представляют не только и не столько старые бюрократы, застрявшие в наших учреждениях, но и — особенно — новые бюрократы, бюрократы советские, среди которых „коммунисты“ бюрократы играют далеко не последнюю роль. Я имею в виду тех „коммунистов“, которые канцелярскими распоряжениями и „декретами“, в силу которых они верят, как в фетиш, стараются подменить творческую инициативу и самодеятельность миллионных масс рабочего класса и крестьянства» (Сталин, «Политический отчёт Центрального комитета XVI съезду ВКП(б)» Т.12).

«Бюрократизм и канцелярщина аппаратов управления; болтовня о „руководстве вообще“ вместо живого и конкретного руководства; функциональное построение организаций и отсутствие личной ответственности; обезличка в работе и уравниловка в системе зарплаты (которую как раз требовал Иудушка! — Р.О.); отсутствие систематической проверки исполнения; боязнь самокритики, — вот где источники наших трудностей, вот где гнездятся теперь наши трудности».

Таким образом, бюрократизм — это сковывание энергии масс, формалистский подход к исполнению решений партии, вера в чудодейственную силу бумажек с печатью — словом, не руководство, а его имитация.

Какие конкретные меры предлагалось реализовать для борьбы с этим порочным явлением? Смотрим:

«1) Развёртывание самокритики и вскрытие недостатков в нашей работе;

2) Мобилизацию партийных, советских, хозяйственных, профсоюзных и комсомольских организаций на борьбу с трудностями;

3) Мобилизацию рабоче-крестьянских масс на борьбу за проведение в жизнь лозунгов и решений партии и правительства;

4) Развёртывание соревнования и ударничества среди трудящихся;

5) Широкую сеть политотделов МТС и совхозов и приближение партийно-советского руководства к селу;

6) Разукрупнение наркоматов, главных управлений и трестов и приближение хозяйственного руководства к предприятию;

7) Уничтожение обезлички в работе и ликвидацию уравниловки в системе зарплаты;

8) Уничтожение „функционалки“, усиление личной ответственности и установку на ликвидацию коллегий;

9) Усиление проверки исполнения и установку на реорганизацию ЦКК и РКП в духе дальнейшего усиления проверки исполнения;

10) Передвижку квалифицированных работников из канцелярии поближе к производству;

11) Разоблачение и изгнание из аппаратов управления неисправимых бюрократов и канцеляристов;

12) Снятие с постов нарушителей решений партии и правительства, очковтирателей и болтунов, и выдвижение на их место новых людей – людей дела, способных обеспечить конкретное руководство порученной работой и укрепление партийно-советской дисциплины;

13) Чистку советско-хозяйственных организаций и сокращение их штатов;

14) Наконец, чистку партии от ненадёжных и переродившихся людей».

Как видим, никакой выборности и сменяемости, упразднения материальных привилегий и «контроля снизу»; самокритика, мобилизация актива, ликвидация уравниловки, усиление проверки и личной ответственности, чистка — вот какие меры использовали настоящие большевики. Они не имеют отношения к демократии.

Таким образом, есть два подхода к пониманию бюрократизма: троцкистский, т.е. антинаучный, и сталинский, научный. Троцкистский подход изображает дело так, что высокие оклады, привилегии приводят к буржуазному перерождению («бюрократизму» в терминологии Троцкого). Сталинский подход утверждает, что человек становится бюрократом тогда, когда превратно толкует решения партии и правительства и исполняет их ненадлежащим образом. При этом бюрократы бывают двух видов: сознательные и несознательные. Сознательные бюрократы — это саботажники, классовые враги, которых следует вычистить из аппарата; несознательные бюрократы — это лояльные советской власти люди, возможно даже заслуживающие доверия члены партии, но «заразившиеся» бюрократизмом. Заражение бюрократизмом происходит, как правило, из-за комчванства: когда человек начинает считать себя умнее остальных на том лишь основании, что он член партии, а потому не хочет учиться сам и оскорбляется, когда его пытается учить беспартийный. В результате чего такой товарищ из-за собственного невежества ломает кучу дров, но даже не понимает, что наделал. Конечно, кроме комчванства могут быть и другие причины заражения бюрократизмом: «дурной пример» старших товарищей или банальная глупость.

Большинство левых в вопросе бюрократизма придерживаются не сталинского, а троцкистского подхода.

Утверждение, будто руководство партии зажралось до такой степени, что социализм членам ЦК стал не нужен и они захотели стать капиталистами, является ошибочным и не соответствует историческим фактам. Сколько человек из ЦК стали олигархами? Чубайс и Гайдар, как последние филантропы, раздавали направо и налево госсобственность, вместо того чтобы присвоить всю ее себе, а Горбачев и вовсе пошел рекламировать пиццу.

Если бы они руководствовались не своими антикоммунистическими убеждениями, а сугубо меркантильными интересами, то они были бы заинтересованы в консервации «развитого социализма». Рыночные реформы были выгодны прежде всего подпольным цеховикам и спекулянтам — подпольной буржуазии, а не бюрократам.

Разумеется, корыстолюбие советских чиновников и комсомольских лидеров имело место быть и сыграло свою роль в реставрации капитализма. Но не средний слой партийцев отстранил от власти КПСС, уничтожил СССР и реставрировал капитализм. Этот прогнивший слой лишь позволил это сделать, бездействовал, а затем предал советский народ.

Поверхностным будет суждение, что реставрация капитализма в СССР произошла лишь из-за предательства верхушки партии. Это лишь следствие, а подлинная причина — в фундаментальной марксистской некомпетентности членов КПСС в вопросах практического строительства коммунизма. После смерти Сталина с помощью аппаратных интриг и рычагов демократического централизма руководство захватили махровые оппортунисты и демагоги. После услужливого дурака Хрущева и малограмотного Брежнева партию возглавили откровенные враги, которые, как они потом откровенничали в мемуарах, шли в партию с установкой «уничтожить проклятый большевизм изнутри». К тому времени безмозглая КПСС окончательно погрязла в оппортунизме, поэтому рыночные реформы не вызвали необходимого протеста. Средством же для оппортунистического разложения послужил не бюрократизм сам по себе, не привилегии, а демократический централизм.

Демократия — идеальный инструмент для демагога: достаточно пообещать коммунизм к 1980-му году или каждому по «Волге» к 2000-му — и завороженные массы покладисто выполняют любые реформы. Весьма печально, что левые, называющие себя марксистами-коммунистами, в этом инструменте демагогов пытаются узреть лекарство от бюрократизма и перерождения. Ленин был вынужден потратить колоссальные силы на борьбу с демократической анархией, прежде чем ему удалось превратить РСДРП в действенную централистскую организацию. Принципы ДЦ стали вынужденным компромиссом, но после X съезда партия постепенно стала переходить по факту на принципы именно научного централизма. Что касается партийной демократии, то Сталин в политическом отчете ЦК XVI съезду говорил:

«Стало быть, мы имеем здесь признание свободы фракционных группировок в партии вплоть до допущения политических партий в стране диктатуры пролетариата, прикрываемое фразой о „внутрипартийной демократии“, об „улучшении режима“ в партии. То, что свобода фракционной склоки интеллигентских групп не есть еще внутрипартийная демократия, что проводимая партией развернутая самокритика и колоссальная активность партийных масс являются проявлением действительной и подлинной внутрипартийной демократии, — этого троцкизму не дано понять».

При этом, конечно, под «активностью партийных масс» имеется в виду не то, что массы будут «контролировать» ЦК, ибо это невыполнимо из-за разницы в уровне владения марксизмом. Однако ЦК — если это большевистский, научно-централистский ЦК — кровно заинтересован в том, чтобы непрерывно подтягивать рядовых членов партии до своего уровня, ему не нужны бездумные «винтики», то бишь те самые бюрократы. Так и было при Сталине, когда организовывались партийные школы, всячески поощрялось самообразование партийцев и сам Сталин с высоты трибуны не уставал напоминать о необходимости овладения теорией без «отмазок» в духе «мы диалектику учили не по Гегелю»!

Таким образом, представления современных левых о демократии (выборности и сменяемости, контроле рядовых членов партии над ЦК) есть троцкизм и полутроцкизм, распостраняющийся под видом борьбы с бюрократизмом. И если левые хотят следовать пути большевизма, если хотят стать творцами Новой Революции, они должны отказаться от порочных методов ДЦ и строить Партию Научного централизма.

Что касается борьбы с бюрократизмом, то следует отметить несколько моментов.

Поскольку согласно Научному централизму в Партию будут приниматься лишь те товарищи, которые на практике доказали свою готовность покорять вершины марксистской науки, то почва для бюрократизма будет значительно сужена. В основе мотивации настоящего коммуниста лежит осознание объективной необходимости борьбы за коммунизм. Реальными, проверенными практикой средствами контроля являются революционная совесть, беспощадная самокритика, меры товарищеского контроля и критика снизу.

Однако бюрократизм поражает не столько партийные органы, сколько государственный и хозяйственный аппарат. Требовать от всех чиновников овладеть марксизмом едва ли выполнимо в ближайшей перспективе. Однако при этом основным средством повышения качества кадров является основанная на научном подходе, идейно-организационная работа по внесению во все управленческие процессы партийной линии, наполнение всякой деятельности марксистским идейным содержанием и историческим пафосом.

Кроме того, к методам противодействия бюрократизации относятся следующие приёмы. В первую очередь, это разнообразный контроль со стороны партии и высокая личная ответственность должностных лиц за результаты работы. Внедрение цифровых технологий должно значительно облегчить контроль за исполнением тех или иных решений. Далее, мобилизация контроля снизу, когда ни одна жалоба и ни одно предложение не остаются без рассмотрения по существу. И, наконец, распространение усилиями партии и инициативой масс самокритики, чтобы всякий руководитель не только рапортовал об успехах, но и сообщал о недостатках работы и не только говорил о них, но и исправлял.

Р. Огиенко
01/09/2020