№ 10/16, XII.2017

---

Нерадивые читатели и некоторые критики любят, часто с ехидством, задавать вопросы о том, как конкретно должна выглядеть Партия Научного Централизма. Они обыкновенно говорят, что принципы теории научного централизма «правильные», им «нравятся» и даже «хорошие», но вот как это реализовать на практике — особенно в масштабе партии, а не редакции журнала или кружка — им якобы совершенно не ясно.

Дело в том, что этим халтурщикам не интересно разбирать систему логических доказательств, исследовать и сопоставлять приводимую историческую практику, сверять выдвинутые журналом положения с работами классиков и анализировать собственный персональный опыт. Подход к теоретической работе у этих некоторых невдумчивых читателей состоит в том, чтобы «прочувствовать» некую модель и прикинуть её к собственному мироощущению. Естественно, что оценивать в таком случае остаётся по принципу «нравится — не нравится».

Они не желают брать уроки у большевистской партии, черпать знания из сокровищницы ленинско-сталинского исторического опыта. Они вполне обходятся статьями из пыльных политических словарей, написанными меньшевиками-двурушниками.

Троцкисты из LeninCrew, например, какое-то время работая в фарватере журнала «Прорыв», так и не осилили теорию научного централизма, хотя и громко именуют себя «научными централистами». Впрочем, для них это означает что-то совсем «своё»:

«Научный централизм мы понимаем как организацию строгого отбора кадров для будущей коммунистической партии (партии научного централизма) по критерию научной компетентности».

Ясно, что таким ребятам по хорошему уже ничего не разъяснишь.

Однако есть также читатели, которые только знакомятся с основополагающими статьями по теме, есть также читатели, которые осмысливают и продумывают положения теории научного централизма, для которых мы и попробуем дать чертёж конкретных форм научно-централистской организации по материалам журнала «Прорыв».

Итак, вместе с запуском журнала «Прорыв» в 2002 году его редакция выдвинула как в среде партии РКРП, так и в коммунистическом движении в целом два взаимосвязанных лозунга: на форсированное марксистское образование и, на этой почве, на развёртывание теоретической работы.

«Или коммунисты будут упорно готовить себя как монопольно компетентных ученых-практиков и на этой основе приобретут абсолютный авторитет в среде современных пролетариев и полупролетариев, организуя их в рабочий класс, или буржуазия будет продолжать вести человечество к мукам глобальной катастрофы… без развертывания теоретической работы в региональных организациях, без предметной, напряженной подготовки коммунистов к участию в очередном назревающем „раунде“ классовой борьбы на идеологическом поприще нельзя надеяться на победу в политической форме, когда класс предпринимателей собирается в решительный поход за реставрацию рабовладения в глобальном масштабе».

Такой подход был обусловлен практическим осознанием коллективом газеты «Рабочая правда» — будущими прорывцами — необходимости искать ответы на теоретические вопросы, опираясь, главным образом, на творческое освоение диаматики.

В ответ на выдвинутые лозунги современные левые в массе своей продолжают всё более упорно и интенсивно заниматься экономизмом и парламентаризмом, учреждая то очередные «фронты», то очередные профсоюзы, то вообще копошась в «праймериз» или воспроизводя троцкистскую историографию в бестолковых кружках.

Однако отдельные, в основном молодые, товарищи приняли для себя данные лозунги в качестве руководящих и сплотились вокруг журнала и его теоретической кампании против оппортунизма.

Более того, мы, газетчики-прорывцы, убеждены, что корпус фундаментальных статей редакции «Прорыва», 90% которого есть статьи В.А. Подгузова, является отменным подспорьем к штудированию работ классиков, помогает и усвоить диаматику и научиться применять марксизм к исследованию социальной действительности.

Именно понимание научных глубин программных задач «Прорыва» является стержнем издательской деятельности «Сторонников Прорыва».

Разумеется, центральным вопросом современной марксистской теории является вопрос о выявлении причины деградации и развалов большинства компартий в мире вообще, и КПСС в частности. Поэтому именно его в рамках реализации поставленных целей редакцией журнала В.А. Подгузов поступательно исследовал в своих публикациях.

Разрешение данного вопроса позволило прийти коллективу «Прорыва» к всесторонне обоснованному выводу, что причиной крушений всех компартий мира является диаматическая безграмотность в первую очередь их руководящих кадров. Механика загнивания и саморазрушения партий состояла в росте числа безграмотных людей в руководстве партии на всех уровнях партийной иерархии, который происходил за счет неправильного понимания сути принципа демократического централизма, смещения акцентов в строну демократии, попыток решения организационных и идеологических задач за счёт мнения большинства, а не через рост научной подготовки своих кадров.

Некоторые полагают, что концепция научного централизма появилась в 2012 году или в лучшем случае начала формироваться в 2009 году, таким образом представляя ситуацию так, что длительные теоретические поиски «Прорыва» якобы ничего не дали, поэтому «пришлось» выдвигать новые подходы. Однако это ошибка.

Так, в флагманской брошюре В.А. Подгузова «Коренные проблемы экономического развития», написанной ещё в 2000 году, имеются следующие слова:

«Отдельные услужливые пропагандисты большевизма и практически все его критики проблему силового подавления сопротивления эксплуататоров возводят в ранг единственной задачи диктатуры рабочего класса. В результате чего из поля зрения выпадает та часть ленинского учения, в которой было доказано, что окончательная победа над капиталом возможна лишь после того, как диктатура рабочего класса обеспечит победу планового НАУЧНОГО ЦЕНТРАЛИЗМА над анархией рынка, т.е. после перевода общества с анархических «рельсов» эксплуататорского общества на „рельсы“ НАУЧНОЙ организации ОБЩЕСТВЕННОГО производства».

И следующие:

«Прочности созданной Сталиным СИСТЕМЫ управления обществом на основе диктатуры рабочего класса, т.е. политики НАУЧНОГО ЦЕНТРАЛИЗМА, хватило еще на 30 лет.

Успех сталинской системы научного централизма был предопределен еще и теми связями, которые со временем были выстроены между политическим и научным руководством страны, в первую очередь, ЦК ВКП(б) с Академией наук СССР.

…Коммунистический научный централизм в сущностном плане противоположен централизму ГМК… Коммунистический научный централизм, в отличие от ГМК, существует как минимум ради того, чтобы обеспечить СБАЛАНСИРОВАННОСТЬ И БЕСКРИЗИСНОСТЬ ЭКОНОМИКИ ВО ИМЯ ВСЕСТОРОННЕГО И ПОЛНОГО РАЗВИТИЯ КАЖДОЙ ЛИЧНОСТИ. Таков АБСОЛЮТНЫЙ экономический закон коммунизма».

Таким образом, видно, что уже в 2000 году «Прорыв» формулировал сущность сталинизма — теории и практики победоносного коммунистического строительства — в виде именно системы научного централизма.

Вопрос о вождях также поднят вовсе не недавно, а сформулирован в учредительной статье журнала:

«Иначе говоря, и двадцать, и десять лет тому назад, и, что самое печальное, сегодня одной из главных причин абсолютно недостаточного уровня авторитета всех коммунистических партий во всем мире был и остается неудовлетворительный уровень научной подготовки подавляющей массы современных партийцев, даже в тех странах, в которых компартии находятся у власти. В мире сегодня не звучит ни одного имени, о котором говорили бы как о блестящем интерпретаторе идей коммунизма и, одновременно, как об авторитетном лице в среде рабочих. Вне разрешения этой комплексной (вождь + партия + класс + масса) проблемы невозможно избавление человечества от угрозы его всеобщего истребления. По крайней мере, олигархи США уже приступили к реализации доктрины, по сравнению с которой концепция „золотого миллиарда“ является верхом мелкобуржуазного гуманизма».

Можно сказать, что концепция научного централизма вызвана к жизни как творческим обобщением исторического опыта большевизма, в том числе краха КПСС, так и выявлением причин болезненного состояния современного левого движения, особенно в связи с зашлакованностью троцкистскими элементами. Последовательное развитие теоретической платформы публикаций В.А. Подгузова 1995 — 2002 гг., то есть фактической программы журнала, применительно к организационным вопросам с известным углублением исследования истории партии, выявлением причин деградации компартий привело «Прорыв» к выдвижению принципа научного централизма.

Сегодня в публикациях журнала, на наш взгляд, всё более вычерчивается понимание, что хрущёвские теории троцкистской закваски о культе личности и коллективном руководстве являются поверхностной демагогией, направленной всем своим существом как раз против принципов научного централизма, апробированных Лениным в кругу своих сотрудников и после X съезда отчасти в ЦК партии, и полноценно победоносно применённых как раз Сталиным уже в формате руководства партией и государством.

Как сталинские принципы вызывали бешеный вой троцкистов разного кроя, так и теория научного централизма вызывает значительные бурления в леваческом информационном бульоне.

Попутно заметим, что неподдельное удивление вызывает царящее в левой среде благодушие по поводу принципа демократического централизма и представления, что в оргвопросах КПСС, несмотря на её крах, представляет собой пример если не процветания, то как минимум устойчивого благополучия. Троцкисты ревизировали марксистскую теорию, развалили кадровую работу, подменили политику партии вредительством и провокациями, а вот законы внутрипартийной жизни обошли стороной или даже развивали в духе большевизма. В оргвопросе, дескать, — всё в ажуре.

Совершенно забыта, вымарана и не осмыслена в связи с оппортунистическим перерождением КПСС ключевая цитата Сталина о сущности компартии:

«Единство программных, тактических и организационных взглядов является той почвой, на которой строится наша партия. Лишь единство этих взглядов может объединить членов партии в одну централизованную партию… Мы должны быть крайне бдительными и не должны забывать, что наша партия есть крепость, двери которой открываются лишь для достойных».

Умиляет, что подавляющее большинство так называемых коммунистических партий в подходы к своей внутрипартийной жизни перенесло горбачёвский вирус рафинированного демократизма:

«Обновление партии предполагает глубокую, всеох­ватывающую ее демократизацию, переосмысление принципа демократического централизма с акцентом на демократизм, власть партийных масс. Это будет способствовать укреплению КПСС как целостной организации, повышать ее авторитет в народе. Крупный шаг вперед в этом отношении должен быть сделан уже в ходе предсъездовской отчетно-выборной кампании, на выборах делегатов съезда. Мы считаем правильными многочисленные требования членов партии, чтобы это были действительно выборы, решающая роль в которых принадлежала бы коммунистам, первичным партийным организациям» (О проекте платформы ЦК КПСС к ХХVIII съезду партии).

И из самой платформы:

«Нужна глубочайшая демократизация партии, основой которой должна стать власть партийных масс.

Под этим углом зрения следует переосмыслить принцип демократического централизма, преодолеть такую его трактовку, которая позволяла использовать этот принцип для насаждения казарменной иерархической дисциплины».

Именно на этих перестроечных принципах строится абсолютное большинство современных партий с коммунистическими названиями, левых кружков, и именно эти принципы воспевают мордоплюйские критики «Прорыва» по курмеевским лекалам.

Итак, предлагаем читателю основные положения концепции научного централизма в организационном строительстве, которые уже сегодня теоретически выработаны «Прорывом», представлены на страницах журнала и апробированы боевитым коллективом его сотрудников.

Теоретические построения начинаются с обобщения и анализа исторической практики

Для того чтобы успешно строить коммунистические отношения в обществе, необходимо, чтобы партия научилась строить эти отношения внутри себя. Именно с такого тезиса в обозначенном аспекте следует подходить к гениальному ленинскому принципу авангардности коммунистической партии. Это то, с чего, на наш взгляд, следует начинать логическое изложение теоретических основ концепции научного централизма для наиболее продуктивного усвоения.

Таким образом, авангардная партия — это не просто передовые люди, вооружённые научной теорией, вербующие в свои ряды наиболее сочувствующие и политически развитые элементы пролетариата, но передовые люди известного мировоззрения, составляющие некоторое единство воли, товарищескую спайку.

Такое понимание авангардности точно соответствует практике большевизма. Так, Жданов в своём докладе на XVIII съезде по поводу принятия нового устава ВКП(б) говорил:

«Роль авангарда рабочего класса партия большевиков выполняет не только своей последовательно революционной, научной программой и тактикой, но и организацией. Отличительная особенность нашей партии заключается в том, что она на всех этапах своей революционной деятельности придавала исключительное значение организации. Она громила оппортунизм в организационных вопросах, выдвигая каждый раз такие организационные формы, такие правила и законы своей внутренней жизни, которые отвечали историческим условиям деятельности партии и обеспечивали выполнение её политических задач.

…История нашей партии знает многочисленные примеры изменения форм и методов организационной деятельности. Оставляя незыблемыми основные, коренные организационные принципы, партия всегда устанавливала такие организационные формы, которые содействуют развитию содержания её работы, обеспечивают выполнение политических задач, обеспечивают единство слова и дела. Исходя из этого партия неоднократно меняла свой устав, учитывая изменения в обстановке, новые задачи и опыт своей работы.

…Повышение значения организационного вопроса означает повышение роли авангарда рабочего класса, каковым является наша партия…»

Известно, что тогда же, в 1939 году, при принятии нового устава ВКП(б) было ликвидировано известное неравенство между старыми членами партии и вновь принимаемыми, имевшее место по тактическим соображениям в программе 1934 года. Так в ней сказано, с одной стороны, что

«Членом партии считается всякий, признающий программу партии, работающий в одной из ее организаций, подчиняющийся постановлениям партии и уплачивающий членские взносы».

С другой стороны:

«Новые члены принимаются из числа кандидатов, прошедших установленный кандидатский стаж, школу политической грамоты и усвоивших программу и устав партии».

В этой связи «усвоение программы» убрали из устава в 1939 году. Вот что говорил по этому поводу Жданов в своём докладе об уставе:

«В тезисах выдвинута необходимость отменить уставное требование к кандидатам, вступающим в партию, согласно которому условием их приёма ставится, помимо признания программы и устава партии и прохождения уставного кандидатского стажа, также усвоение программы.

Товарищ Сталин в докладе на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б) в 1937 г. указывал:

„Чтобы усвоить программу партии, надо быть настоящим марксистом, проверенным и теоретически подготовленным марксистом. Я не знаю, много ли найдется у нас членов партии, которые уже усвоили нашу программу, стали настоящими марксистами, теоретически подготовленными и проверенными. Если идти дальше по этому пути, то нам пришлось бы оставить в партии только интеллигентов и вообще людей ученых. Кому нужна такая партия? У нас имеется проверенная и выдержавшая все испытания ленинская формула о членстве в партии. По этой формуле членом партии считается тот, кто признает программу партии, платит членские взносы и работает в одной из её организаций. Обратите внимание: в ленинской формуле говорится не об усвоении программы, а о признании программы. Это две совершенно различные вещи. Нечего и доказывать, что прав здесь Ленин, а не наши партийные товарищи, всуе болтающие об усвоении программы. Оно и понятно. Если бы партия исходила из того, что членами партии могут быть только такие товарищи, которые уже усвоили программу и стали теоретически подготовленными марксистами, то она не создавала бы в партии тысячи партийных кружков, сотни партийных школ, где членов партии обучают марксизму и помогают им усвоить нашу программу. Совершенно ясно, что если партия организует такие школы и кружки среди членов партии, то это потому, что она знает, что члены партии не успели ещё усвоить партийную программу, не успели ещё стать теоретически подготовленными марксистами“.

Усвоить программу — это значит уметь её обосновать. Признавать программу — это значит разделять её положения, быть согласным с ней и быть готовым её защищать. Ясно, что требовать от кандидата усвоения программы, т. е. обоснования — это значит отпугивать людей от партии. Эти требования теоретически неправильные и на практике вели к неправильному подходу к принимаемым. Многие кандидаты опасались подавать заявления о переводе в члены партии из-за боязни подвергнуться политическому экзамену, проводимому к тому же, нередко, людьми невежественными. На практике эти необоснованные требования вели к нарушению основных принципов партии и создавали неопределённость и неустойчивость в положении у многих членов партии.

Конечно, товарищи, это не значит, что кандидату возбраняется усваивать программу за тот период, когда он проходит кандидатский стаж. Но речь идет об уставном требовании к кандидату. Ясно, что требовать от кандидата усвоения программы, это значит отпугивать людей от партии.

Признание программы и устава партии, уплата членских взносов, работа в одной из партийных организаций — вот, что требуется от члена партии по уставу. Испытанная ленинско-сталинская формула о членстве в партии не требует никаких улучшений. Вот почему необходимо отменить требование об усвоении программы, имеющееся в ныне действующем уставе партии».

Как видно, Сталин, а за ним и Жданов, негативно оценивают данное положение программы по двум причинам: во-первых, настоящих марксистов и в партии было немного, а значит, требование в тот исторический момент, как и говорилось выше, ставило действующих членов партии в привилегированное положение. Во-вторых, поскольку опять же настоящих марксистов в партии было мало, проведение в жизнь данного уставного требования было просто невозможным в связи с тем, что некому реализовывать данную «фильтрацию» на практике. Это, кроме всего прочего, приводило к проработке кандидатов со стороны невежественных экзаменаторов и «отпугивало людей». Поэтому-то требование об усвоении программы партии в 1934 — 1939 гг. являлось не более чем добрым пожеланием в уставе, а по сути болтовнёй всуе.

Следует также обратить внимание, что появление данного положения в уставе произошло из чисто тактических соображений. Этот вопрос докладывал Каганович на XVII съезде:

«Невнимательный, а подчас и либеральный подход к приему в партию, — что же, дескать, человек просится, почему же его не принять, — приводит зачастую к тому, что в общем потоке приема в партию замечательных людей нашей эпохи, идущих для активной борьбы в передовую партию, пробиваются в ряды партии люди, не только не подготовленные теоретически и практически, но и люди чужие партии, карьеристы, шкурники, люди, не верящие в победу партии, не могущие воспринять железной пролетарской дисциплины партии и пролетарского государства.

…Что и говорить, пятилетка нас подняла. Рабочий класс и мы все были захвачены и увлеклись пафосом строительства. Рабочие шли в партию. Мы принимали их тысячами, но мы не проявили в достаточной мере той строгости в приеме, которая должна была быть. Чистка дала нам большие результаты, но гораздо лучше было бы, если бы мы с вами строже принимали, и тогда меньше бы пришлось вычистить.

…Большевик не может ограничиваться простой верой в социализм, подобно тому, как верит религиозный человек в царство небесное. Нет, большевик — это член такой партии, программа, политика и тактика которой строятся на строго научных основах марксизма-ленинизма; большевик — это тот, кто понимает неизбежность краха капитализма, неизбежность диктатуры пролетариата, обеспечивающей победу социализма. Поэтому каждый член партии должен овладеть основами марксизма-ленинизма.

Возможно ли это? Безусловно, возможно. Ведь вот во время чистки, когда был поставлен вопрос о проверке политической грамотности коммунистов, за полгода было сделано в овладении основами марксизма-ленинизма больше, чем за два года обычной культпроповской работы».

Непосредственно этому изменению — замене «признания программы» на «усвоение программы» — в докладе Кагановича внимания не уделялось вовсе. Кроме того, вопросы устава партии докладывались совместно с организационными вопросами партийного и советского строительства, то есть с огромным охватом различных аспектов партийной работы и жизни. Более того, доклад Кагановича был отнесён на последний вопрос порядка дня съезда для учёта, как заявлял сам Каганович, «политических и экономических задач, поставленных партией на XVII съезде».

В общем, в период 1920-х— середины 1930-х в вопросах организационного строительства больше внимания уделялось тактическим и политическим моментам развития партии: сохранению и укреплению единства, соблюдению элементарных положений устава, классовому цензу и ограждению партии от буржуазии, то есть от практически открытых и откровенных врагов. Значительным инструментом являлись, как известно, чистки.

Стало быть, в 1934 года Каганович и партия забежали вперёд.

Поэтому в 1939 году Сталин говорил, что

«у нас имеется проверенная и выдержавшая все испытания ленинская формула о членстве в партии. По этой формуле членом партии считается тот, кто признает программу партии, платит членские взносы и работает в одной из её организаций»,

и партия вернула эту формулу в первозданном виде в устав. Однако в 1952 году, на XIX съезде партии, был сделан шаг назад в будущее, к положению 1934 года. В новой редакции устава было сказано:

«Членом Коммунистической партии Советского Союза может быть любой трудящийся, не эксплуатирующий чужого труда гражданин Советского Союза, признающий программу и Устав партии, активно содействующий их осуществлению, работающий в одной из организаций партии и выполняющий все решения партии».

То есть уже не просто «признающий», но и «активно содействующий осуществлению», а это, как известно, невозможно без кое-какого усвоения самой программы.

На XIX съезде этот вопрос был поручен Хрущёву и он подготовил слабый доклад, в первую очередь слабый по информированию и аргументации. Однако сами изменения в уставе следует считать согласованными со Сталиным, в отличие, как нам кажется, от «забегания вперёд» Кагановича.

Такова примерно увязка понятия авангардности с организационным строительством большевистской партии.

Авангардность партии, следовательно, воплощалась в первую очередь в научности программы, то есть в теоретической грамотности идеологии, как следствие — научно-обоснованной тактике, то есть в правильном учёте конкретно-исторической обстановки, а также, что для нас самое важное в контексте данной статьи, в законах внутренней жизни, которые, учитывая условия, позволяли выполнять политические задачи. Как говорил Каганович, азбучная истина марксизма состоит в том, чтобы умело сочетать правильную политику с правильной организационной практикой (организационный отчёт ЦК на XVI съезде).

Таким образом, мы имеем, во-первых, теоретическое положение марксизма, что каждая эпоха и каждый этап борьбы выдвигает определённую и единственно правильную организационную форму, во-вторых, что вопрос об организационных формах является полем ожесточённой борьбы марксизма и оппортунизма, в-третьих, проверенную ленинскую формулу, углублённую на XIX съезде, а значит, в-четвёртых, направление развития данной формулы, в-пятых, крах КПСС в результате засоренности руководства троцкистами, в-шестых, факт того, что именно демократические процедуры (выборы) и демократические иллюзии (коллективное руководство) позволили троцкистам захватить партию, в-седьмых, возможность осуществлять организационное строительство в настоящее время с чистого листа и с учётом всего опыта.

Полагается, что последние два пункта — общепризнанны в нашей читательской среде и обсновывать их особого смысла не имеет.

Почему же в вопросах организации, в вопросах о законах внутренней жизни, большевизм не проводил линию бескомпромиссной научности, как, например, в программе? Исторический момент, в который формировалась РСДРП, характеризовался ростом активности пролетарского движения во всём мире и выделением из мощного анархистского движения России известного количества проверенных каторгой и ссылкой преданных делу борьбы с самодержавием революционеров. Сама жизнь выдвинула перед молодыми марксистами насущную организационную задачу — объединение всех революционеров в единую партию. Поэтому долгое время жила иллюзия, привитая интеллигентской привычкой к принятию решению голосованием, что принцип формального и внешнего устранения идейных противоречий компенсирует разногласия при практической работе. Но ни Ленин, ни Сталин не говорили, что подчинение меньшинства большинству возможно исключительно путём выбора меньшинства. Притом они постоянно выступали за подчинение большинства меньшинству в форме железной дисциплины централизма.

Разрешить организационные вопросы в бескомпромиссном научном ключе в тот период не представлялось возможным по практическим соображениям. Но подступ к такому решению был налицо: во-первых, сама ленинская формула обязанностей члена партии, в отличие от меньшевистской, представляет собой в своей основе централизм, во-вторых, основное внимание большевиков в организационном вопросе было сосредоточено на борьбе за железную дисциплину, централизм и единство партии, в-третьих, эволюция ленинской формулы, вдобавок к прославленному призыву соответствовать по уму (компетентность), чести (честность и достоинство) и совести (беспощадность к себе), даёт вполне определённую картину развития теоретических начал организационного строительства. И если мы не смотрим на эту практику как на нечто законченное и неприкосновенное, если мы признаём действие закона отрицания отрицания в данной сфере, указанные исторические факты становятся прочным фундаментом для развития всего положительного в этом опыте и отбрасывания всего отрицательного.

Сколько бы не блудили языками сторонники демократического централизма, внимательное вдумчивое перечитывание ленинских работ показывает, что он вёл неустанную борьбу против демократизма за централизм, но не наоборот.

Оппортунисты вплоть до XVI съезда, когда оппозиционные взгляды были признаны антимарксистскими и несовместимыми с членством в партии, совершенно открыто, постоянно, беспринципно объединяясь друг с другом, нападали на ленинизм именно под видом борьбы за демократию, за коллективность руководства, против вождизма и «диктаторства». А после XVI съезда, как известно, отдельные террористы и убийцы, рядившиеся в коммунистические одежды, увлекая за собой своих сторонников, организовали целое повстанческое подполье с целью захвата власти, позорно снюхавшись как с местными, так и с зарубежными фашистами.

В настоящее время условия в корне поменялись и принципы организационного строительства требуют научного разрешения, которое и состоит в выстраивании коммунистических отношений в Партии Научного Централизма.

Научный централизм — это единственно возможное состояние научно компетентных людей, занятых общим делом и искренне болеющих за его результат

Можно ли считать Коммунистическую революцию, в полном смысле понятия, деятельностью научной? Считает ли читатель, что словосочетание «научная деятельность» указывает преимущественно на очкариков в белых халатах или в контексте революционной борьбы означает действия, отвечающие объективным законам развития общества, производимые на основе точного учёта конкретно-исторических условий, в том числе имеющихся в расположении сил и средств?

Если вы ответили так же, как мы — прорывцы, значит на этом нужно поставить жирную точку: в науке нет места демократии, в том смысле, что наука никакой демократии не терпит.

Отсюда следует, что партийная демократия большевиков была, во-первых, вынужденным компромиссом интеллигентскому составу среднего руководящего звена партии, руководителям-оппозиционерам и остаткам профсоюзно-цехового мышления партийных масс, во-вторых, по существу сводилась к критике снизу и вовлечению, «подтягиванию» масс к управлению путём интенсивного образования. То есть это была «демократия», а не демократия, как её малюют критики «Прорыва». Это был процесс изживания демократии, а не принятия решений голосованием, победой в один голос или 3% со «спорами до хрипоты».

Если поставить рассмотрение вопроса принципов организации не на основе внешних формальностей, как это предпочитают делать хулители, а по существу, и более того, если мысленно отбросить вообще всякую организационную формальность, «уставность», то получится, что отношения в коммунистической партии должны строиться на научном единомыслии и сознательной дисциплине. Руководство же, с этой точки зрения, есть диктатура объективных законов общественного развития, то есть власть научного авторитета. Каким же образом осознание объективных законов приводит в движение людей, создаёт работу их воли в унисон? Маркс ещё в 1842 году писал феноменально важное по этому поводу:

«Мы твердо убеждены, что по-настоящему опасны не практические опыты, а теоретическое обоснование коммунистических идей; ведь на практические опыты, если они будут массовыми, могут ответить пушками, как только они станут опасными; идеи же, которые овладевают нашей мыслью, подчиняют себе наши убеждения и к которым разум приковывает нашу совесть, — это узы, из которых нельзя вырваться, не разорвав своего сердца, это демоны, которых человек может победить, лишь подчинившись им. Но аугсбургская газета [читай — оппортунистическая сволочь] никогда, конечно, не испытывала тех мук совести, которые возникают, когда субъективные желания человека восстают против объективных воззрений его собственного ума, ибо она не обладает ни собственным умом, ни собственными воззрениями, ни собственной совестью».

Будут ли с этой до простоты очевидной схемой коммунистических отношений спорить записные критики?

Стало быть, по идее, принцип демократического централизма как организационная форма должен всецело служить наиболее комфортной реализации данного организационного содержания, то есть быть некой уставной формой таких отношений между коммунистами. Очевидно, что институт демократии и институт бюрократического подчинения, в совокупности и составляющие демократический централизм, могут обслуживать только нешуточно шкандыбающих в теории и изрядно страдающих комчванством членов партии. Уж точно не тех, кто осознал объективные законы и осознанно, на основе развитой совести, подчиняется их строгому соблюдению не жалея себя.

Критикам научного централизма следует в режиме «полной выкладки» своей добросовестности задать последовательно себе два вопроса: если бы Ленин мог руководить своей партией методами административного централизма, методами формального, «бюрократического» подчинения, то есть без всякой демократии, стал бы он так делать? Разве нельзя охарактеризовать период сталинского руководства с XVIII съезда по XIХ съезд как руководство методами «формального подчинения»?

Вчитайтесь в пятый, «демократический», пункт ленинской резолюции о единстве партии на X съезде:

«Поручая ЦК провести полное уничтожение всякой фракционности, съезд заявляет в то же время, что по вопросам, привлекающим особое внимание членов партии, — об очистке партии от непролетарских и ненадежных элементов, о борьбе с бюрократизмом, о развитии демократизма и самодеятельности рабочих и т. п., какие бы то ни было деловые предложения должны быть рассматриваемы с величайшим вниманием и испытываемы на практической работе».

По вопросам, привлекающим особое внимание… Не имеющим особое значение, как, например, «уничтожение всякой фракционности», «обеспечение полного доверия между членами партии» или обеспечение «работы действительно дружной, действительно воплощающей единство воли», а просто привлекающим внимание.

Не показала ли историческая практика, что лица, которых особенно остро волнуют вопросы «борьбы с бюрократизмом, развития демократизма и самодеятельности рабочих» на поверку на 9/10 оказываются оппортунистами, как правило, троцкистского пошиба?

Так ли страшен «бюрократизм» и «формализм» в таком случае?

Взять, например, речь Сталина 1923 года, в которой говорилось про недостаток культурного уровня членов партии, названный «недочётами внутрипартийной жизни»:

«Нужно, прежде всего, максимально усилить партийно-воспитательную работу в ячейках. Необходимо, кроме того, отрешиться от излишнего формализма, который проявляют иногда наши организации на местах при приеме в члены партии товарищей из рабочих. Я думаю, что увлекаться формализмом не следует; партия может и должна смягчить условия приема в партию новых членов из рядов рабочего класса».

Обратите внимание, отрешиться не от формализма вообще, а от излишнего формализма.

Далее, 1925 год:

«Для того, чтобы преодолеть эти трудности, необходимо, прежде всего, добиться того, чтобы освободить наши партийные и профессиональные организации от явно бюрократических элементов, приступить к обновлению состава фабзавкомов, обязательно оживить производственные совещания, перенести центр тяжести партийной работы на крупные производственные ячейки и снабдить их лучшими партийными работниками.

Побольше внимания и вдумчивости к запросам и нуждам рабочего класса, поменьше бюрократического формализма в практике наших партийно-профессиональных организаций, побольше чуткости и отзывчивости к чувству классового достоинства рабочего класса – такова теперь задача».

Опять же, освободиться не от бюрократических элементов, а от явно бюрократических элементов, не от бюрократического формализма вообще, а сбавить его влияние.

Ленин и Сталин трезво оценивали культурный уровень партийцев, поэтому сознавали, что без строжайшей дисциплины подчинения большинства центральному руководству никакого серьёзного дела закончить просто невозможно. Без известного «формализма» и «бюрократизма» партия не была бы единым целым. Так, в фундаментальной работе «Об основах ленинизма» Сталин указывает:

«Принцип подчинения меньшинства большинству, принцип руководства партийной работой из центра нередко вызывает нападки со стороны неустойчивых элементов, обвинения в „бюрократизме“, „формализме“ и т.д. Едва ли нужно доказывать, что планомерная работа партии, как целого, и руководство борьбой рабочего класса были бы невозможны без проведения этих принципов. Ленинизм в организационном вопросе есть неуклонное проведение этих принципов. Борьбу с этими принципами Ленин называет „русским нигилизмом“ и „барским анархизмом“, заслуживающим того, чтобы быть высмеянным и отброшенным прочь».

Следует отметить, что ни Ленин, ни Сталин никогда не говорили, что подчинение меньшинства большинству возможно исключительно путём избрания «меньшинства» голосованием. Маркса, Энгельса, Ленина и Сталина никто вождями не избирал, никаких голосований на этот счёт не проводил. Их авторитет является причиной, а не следствием занимаемых ими должностей, как партийных, так и государственных. Причём общеизвестно, что Ленин был «рядовым» членом Политбюро, а Сталин с середины 1930-х упразднил должность генерального секретаря и был обычным секретарём ЦК и членом Политбюро, то есть формально равным своим же сподвижникам.

Иными словами, учитывая кадровый состав партии, Ленин и Сталин проводили сдвоенную политику — с одной стороны беспрекословного подчинения, железной дисциплины, единоначалия и жесткой власти центра, с другой стороны — непрерывного культурного роста члена партии, превращения его из сочувствующего и верящего в коммунизм в марксиста, в преданного делу не по слепому выбору, а осознанно, на основе научности мировоззрения и развития личности (=совести).

По какой причине Молотов и Сталин подчинялись Ленину? Потому что Ленин побеждал на выборах? Так он не побеждал в этом смысле. Потому что его предложения набирали больше голосов на съездах и в ЦК? Или всё-таки потому, что Молотов и Сталин были убеждены в научной безупречности этих предложений? Остались бы сотрудники Ленина с ним, если бы он проиграл борьбу по Бресту?

Разве по аналогичным Сталину причинам Зиновьев, Троцкий и Бухарин подчинялись Ленину? Разве подчинение этих врагов коммунизма не было чисто формальным и только в рамках их личных мотивов?

Следует признать, что демократический централизм при руководстве Ленина и Сталина есть, образно говоря, научный централизм, стесняющий либерально-демократический барский анархизм в качестве насаждения железной дисциплины подчинения. Ясно, что весь положительный исторический конструктив принципа демократического централизма был вызван как раз централизмом. А демократизму отводилась в лучшем случае роль организации критики снизу. Причём последовательные победы большевизма нарастали с ростом наступательности научного централизма в партийной жизни, а значит, с ростом оперативности, противодействия оппортунизму и деловой конкретности в работе.

Если в организации сформировалось компетентное ядро, то демократический централизм по факту, в силу неизбежности делового подхода этого ядра, превращается в научный централизм. При отсутствии в партии компетентного центра, никакие голосования не способны помочь партии строить коммунизм, сколько бы съездов она ни провела. При этом демократический централизм, даже при власти компетентного центра, гарантирует проникновение в ЦК оппортунистических элементов. Таким образом в партии с несколькими десятками компетентных людей демократический централизм относительно безвреден, поскольку кадровый вопрос в ЦК будет преимущественно решаться научно. Но в партии, в которой отсутствует по-настоящему компетентный центр, демократический централизм означает торжество невежества и оппортунизма с известным исходом.

Исторические обстоятельства формирования РСДРП(б) диктовали требования к истинным коммунистам, то есть ленинцам, организационного обособления от оппортунистов даже внутри партии. На протяжении практически всей восходящей линии истории партии речь шла в основном о том, чтобы подчинить генеральной линии, выработанной ленинской и сталинской группой, партийные массы, которые самостоятельно гарантированно впали бы в оппортунизм, да и впадали в решении вопросов на местном уровне. Иными словами, речь шла об очищении партии от оппортунизма в основных мероприятиях выработанной правильной политикой и железной исполнительской дисциплиной, но не об очищении партии от оппортунистов — вольных и невольных. Чистки неплохо показали себя в отношении откровенных врагов, неуклюже пролезающих в партию, но были совершенно бесполезны против маскирующихся троцкистов, хитрых двурушников и карьеристов типа троцкистов, ежовцев, бухаринцев, хрущёвцев и яковлевцев с горбачёвцами.

На этапе создания партии из разрозненных кружков демократический централизм играет известную положительную роль, обеспечивая как раз первичную централизацию.

Кроме того, демократический централизм без научной составляющей со стороны руководящих органов, то есть без реального компетентного ядра, неминуемо превращается либо в бюрократический централизм, либо в горбачёвский демократизм.

А те партийцы, которые работали в фарватере научного единомыслия и сознательной дисциплины, не нуждались ни в принуждении, ни во власти, ни тем более в демократии, то есть фактически руководствовались принципом научного централизма, хотя и именовалось это обычно: «твёрдый искровец», «твёрдый большевик», «твёрдый ленинец», «твёрдый сталинец».

Смешно считать, что ленинцы строили отношения между собой на принципах демократического централизма. Абсурдно говорить, что отношения между, например, Сталиным, Молотовым, Ворошиловым, Кагановичем, Ждановым, Маленковым строились по принципу демократического централизма. Нелепо полагать, что честные, преданные делу коммунисты в сталинскую эпоху работали на износ, потому что выработанная узкой группой сталинских соратников политика получала практически 100% избирательное одобрение в партии и в народе. Дескать, если бы было не 100%, а 70%, то они работали бы на треть менее усердно. А уж если бы выборы в Советы не проводили, как партийные съезды целых 12 лет, то и вовсе подались бы в эмиграцию к меньшевикам. Кстати, почему же в период с 1940 по 1951 годов члены ВКП(б) продемонстрировали твердокаменное единство и высочайший образец военной дисциплины при полном отсутствии партийных выборов? Сложно сторонникам демократического централизма ответить на этот вопрос, не впадая в троцкизм.

Настоящая коммунистическая партия — это не партия демократического централизма, а партия научного мировоззрения абсолютного большинства её руководства.

Отсюда вывод: уставные внутрипартийные нормы всех существовавших и большинства существующих компартий не соответствуют сущности партии рабочего класса, особенно в той части всемирно-исторических задач, которая связана непосредственно с созиданием коммунизма. Взять власть удаётся и организациям с расхлябанным интеллигентским отношением к делу и сплочённым сильным лидером, но чтобы строить новую общественно-экономическую формацию, такого формата не хватает, и после смертей вождей происходят перерождения и развалы.

Добросовестным сторонникам демократического централизма, каких по правде в левой среде пока ещё не нашлось, чисто теоретически не остаётся никакого вразумительного манёвра. Если быть последовательными, то у них есть один «практический» аргумент, что научный централизм, мол, — это дело далёкого будущего, а мы можем организовываться только посредством демократического централизма, так как из членов партии в нынешних условиях просто невозможно воспитать преданных делу грамотных марксистов с развитой совестью. Не капитуляция ли это?

Конкретные решения в области способов формирования партии нового типа

Самая очевидная разница между принципом демократического централизма и принципом научного централизма состоит в том, что принцип научного централизма исключает возможность для кого-либо доказать свою правоту простой мобилизацией мнения большинства коллектива. То, что Новак по своей психологии буржуазного интеллигента считает ключевым способом принятия решения всего человечества поднятие 50% +1 рук, в научном централизме даже не относится к процессу принятия решения, а считается праздником невежества или спекулятивной апелляцией к мнению некомпетентного большинства. Противникам «Прорыва» невдомёк, что выбор есть способ утверждения подсунутого решения при низком уровне компетенции и отсутствии воли к самостоятельной выработке научно обоснованного решения. Такой подход в качестве руководящего недопустим.

Концепция научного централизма допускает организационное строительство партии нового типа исключительно сверху вниз. Историческая перспектива любой политической партии рабочего класса зависит, в первую очередь, от научного качества центра, оптимальности влияния этого центра на большинство членов организации и, как следствие, на степень их марксистской развитости.

Поэтому прорывцы не пошли по истоптанным граблям, созывая очередной «учредительный съезд» в среде обитания героев басни Крылова «Квартет», а озаботились постановкой работы журнала для собирания сил и кадровой ковки будущего Центрального Органа. Ленинский принцип первенства идеологии над организаторской работой диктует требование в учреждении Партии Научного Централизма не раньше, чем сложится данный орган, обладающий достаточным научным авторитетом.

Партия, построенная согласно принципу научного централизма, предполагает:

i) наличие научно обоснованной стратегии;

ii) знатоков научной методологии, компетентность которых подтверждена практикой;

iii) систему пополнения Центрального Органа научно состоятельными кадрами по результатам научно-теоретической, агитационно-пропагандистской и организационной работы.

Высшей инстанцией Партии Научного Централизма является Центральный Орган партии. Съезд Партии Научного Централизма, как самый представительный орган, выполняет информационную и совещательную роль.

Как уже говорилось, коммунистическая работа — это действия, отвечающие объективным законам развития общества, производимые на основе точного учёта конкретно-исторических условий, в том числе имеющихся в расположении сил и средств, иными словами, привнесение в различных формах научно-теоретической компетентности в общественную практику и, прежде всего, в политическую деятельность пролетарского класса. Коммунист — это человек, который интеллектуально и нравственно отвечает объективным требованиям данной работы. Поэтому вместо классического «программу признаю, устав обязуюсь соблюдать», текст заявления с просьбой о приеме на работу в Партию Научного Централизма должен звучать в существенно иной редакции:

«Теорию марксизма-ленинизма освоил, имею опыт творческого применения ее в практике идеологической и политической формы классовой борьбы. Тексты публикаций прилагаются. Принимаю активное участие в деятельности … профсоюза».

Срок пребывания человека в качестве кандидата в актив партии не должен ограничиваться формальными временными рамками, а всецело определяться его реальными успехами в освоении диаматики, в ходе приобретения необходимых навыков пропагандиста и агитатора, результатами и объёмом работы в партийных СМИ. Кандидат в Партию Научного Централизма должен добиться признания со стороны партийной организации. Каждый индивид, если он планирует стать коммунистом, должен ежедневно выкорчёвывать из себя зачатки и ростки оппортунизма, то есть агрессивного невежества, а в теории «идти непременно дальше, добиваться непременно большего», не ожидая понуканий.

Формой же посильного, то есть освещённого искренним желанием, но пока не соответствующего объективным требованиям участия в коммунистической работе является любая полезная партии деятельность, но без непосредственного вступления индивида в организацию. Важным аспектом воспитательной работы Партии Научного Централизма со своими сторонниками и членами является пропаганда самокритичного отношения к персональному научному потенциалу и предельно строгое отношение к обоснованности претензий на право работать в рядах партии в качестве организатора или руководителя.

Закон истории и революции состоит в том, что успех всякого целенаправленного социального изменения зависит от количества активных участников этого процесса при общей направленности вектора их действий. И если не спутывать задачи партии по привнесению марксизма, соединению науки и пролетарского движения, по координации, организации рабочего класса с целями самого рабочего класса, то есть завоеванием политической власти и строительством коммунизма, то оптимальным вариантом партии является организация, включающая достаточное количество высоко компетентных агитаторов и пропагандистов. Причём успехи партии в просвещении и организации масс прямо пропорциональны качеству партийных рядов.

Естественно, что принцип научного централизма исключает возможность массовой партии в текущих условиях, как собственно и ленинская формула члена партии. Но вдобавок, скажут многие с досадой, Партия Научного Централизма оттолкнёт от себя большинство левых. Насколько в этой связи актуален вопрос, по выражению Жданова, «отпугивания людей»?

Дело в том, что претензии Сталина и Жданова в 1939 году к уставным положениям 1934 года носят тактический характер, продиктованы как политическими условиями, так и необходимостью работать с имеющимся кадровым составом и кадровым резервом в ситуации по сути военно-политического цейтнота. Насколько сейчас применимы эти рецепты? Как следует расценивать сложившуюся ситуацию?

Как известно, нет ничего более распространённого в левом движении и ничего более пошлого, чем подмена коммунистической практики борьбой с режимом. Мелкобуржуазная оппозиционность является зловредным политическим вирусом, выкашивающим леваков пачками, мешающим народиться хоть чему-то более-менее последовательному, долгосрочному, основательному. Эта своеобразная детская болезнь, возникающая на почве оппортунизма, как правило, проявляется слева в виде протестного акционизма, справа — в виде парламентского кретинизма. Иногда доходит до тяжёлых форм союза с либералами или националистами. Эта возня есть проведение влияния буржуазии в пролетарском движении.

Сущность объективных условий сегодняшнего дня состоит в том, что мы ведём схватку в области теоретической формы классовой борьбы для того, чтобы пролетариат обрёл штаб, организующий его в революционный класс. Иными словами, чтобы выступить в политической форме классовой борьбы по-настоящему, необходимо привести в социальное движение не тысячу активистов по всей стране, а миллионы рабочего класса, что без авангарда — невозможно. Политическая же «работа» леваков, периодически впадающих в союз то с КПРФ, то с Навальным, то с Мухиным против Путина — это не коммунистическая борьба, а болезненное копошение.

Отсюда следует и выработка политического отношения к тому или иному буржуазному режиму — насколько ощутимо он мешает выполнять поставленные задачи? Отсюда выработка политического отношения к буржуазной оппозиции — есть ли уверенность, что с её приходом к власти расширятся возможности для настоящей агитационной работы?

Научному и даже просто взвешенному ответу на эти два вопроса мешает тыльная сторона записной оппозиционности — истерика. У истериков повальным заблуждением является представление, что революция — это нечто исключительно взрывное, резкое и внезапное. Скачкообразность развития общества понимается примитивно и чисто внешне как взрывное, резкое действие. В действительности же сущность научной теории революции состоит не в особенном характере действий, а в качестве понимания целей, средств и ресурсов развития. Маркс учил, что быть радикальным — значит понять вещь в её корне, а сегодняшние горе-последователи Маркса искренне верят, что радикальность — это активная непримиримая оппозиционность власти и шумный акционизм. В связи с этими заблуждениями и происходит известная подмена теоретико-политической оценки режима разной оппозиционной трескотней.

Стало быть, путинский режим создаёт минимум помех на данном этапе коммунистической работы. Любая буржуазная оппозиция, даже КПРФ, не обеспечит расширения возможностей для агитационной работы, а либералы, как раз наоборот, устроят гонения на коммунистов. Более того, навальные-явлинские по заказу транснациональных корпораций бросятся «превращать» империализм РФ в американский колониализм по отработанным гайдаровским методам.

Ситуация такова, что, во-первых, нет цейтнота, во-вторых, никаких объективных политических оснований бояться «оттолкнуть людей».

Но здесь важно подчеркнуть также другое. Вместо уже обозначенного прорывского лозунга на приоритет теоретической формы классовой борьбы и активизацию самообразования абсолютное большинство «коммунистов» придерживается противоположного лозунга — на единство левого движения.

В природе животного приспособленчества существует множество вариантов подстраивания под внешние условия, но нет более изощрённого, чем теоретизирования леваков на тему объединения. «Я его слепила из того, что было, а потом что было, то и полюбила». Песня про Грудинина.

В некотором смысле, тягу современных левых к объединению можно понять (но не принять) силой догматического мышления, привычкой копировать прошлый весьма удачный опыт. Ленин, как известно, призывал разрозненные социал-демократические кружки встать на путь изживания кустарничества и объединится на базе выработанной им коммунистической программы. Российские левые за 20 лет не смогли ни выработать безупречную с научной точки зрения программу, ни встать на путь изживания кустарничества, но зато отметились десятитысячекратными воззваниями к единству. К тому же, Ленин призывал к объединению проверенных каторгой профессиональных революционеров, а Тюлькин всё объединяется с эффектным фриком Мухиным, заурядным профсоюзником Этмановым и отъявленным провокатором Удальцовым. Такая политическая арифметика уже 20 лет доказывает, что сколько к нулю не прибавляй нулей, ответ остаётся прежним.

Стало быть, нет оснований гоняться за левачьём и есть основания к установлению высокой планки приёма в Партию Научного Централизма.

Попутно следует отметить, что некоторые стыдливые симпатизанты «Прорыва» считают себя умеренными и довольствуются горячими призывами организации партийной марксистской учёбы. Но как быть с тем, что уже 20 лет партии с коммунистическими названиями и всевозможные левые кружки активно занимаются изучением марксистской теории, тогда как за такой срок можно было бы обучить кордебалет из медведей. Значит, что-то «идёт» не так.

Поэтому порядок приёма в партию должен быть прямо противоположным от сложившегося в настоящее время принципа: на безрыбье и…

Кандидат должен, не вступая в партию, учиться у партии, искренне и предметно разобраться в собственных мотивах, проверить себя на практике и вступать только со сформировавшимися марксистскими взглядами и твёрдо поставленной целью работать над самообразованием так, как это делал Ленин. Нижний возрастной предел вступления в Партию Научного Централизма — 23 года.

Следовательно, те сторонники коммунизма, в сознании которых не господствуют фундаментальные познания в точных науках, в истории, диаматике, экономическом учении марксизма-ленинизма, обречены на оппортунизм, и до тех пор пока не достигнут подтверждённый практикой необходимый уровень научно-теоретической образованности, в Партию Научного Централизма приниматься не должны.

Что касается молодых людей, то порядок формирования Партии Научного Централизма предполагает замену всякого рода молодёжных организаций развёртыванием партийно-ориентированной учёбы, в основном в заочной форме с упором на самостоятельную работу. Кроме того, в таких случаях применяется институт сторонников Партии Научного Централизма.

Партия Научного Централизма есть организация, скреплённая уровнем сознательной дисциплины, то есть добровольным подчинением каждого её члена без всякой жалости к себе, превосходящем по степени точности и обязательности лучшие образцы воинской дисциплины. Коллектив членов Партии Научного Централизма есть, прежде всего, команда единомышленников, уверенных друг в друге товарищей, не допускающих беспринципного перекладывания своей работы на другие плечи, тем более, любой черновой работы. Каждый, без понукания или голосования, делает всё, что должен, порой на пределе своих возможностей, наперекор бытовым трудностям. Такова основная характеристика стиля работы партии.

Внутренним побудительным мотивом работы члена Партии Научного Централизма должна являться мобилизация своей партийной совести, то есть диаматического взгляда на свои поступки и прежние мотивы в каждом конкретном случае как по поводу политической борьбы, так и во всех других сферах. Наиболее значительной характеристикой личности коммуниста в таком случае является самостоятельный, бескомпромиссный, неодолимый, без жалости и нытья поиск объективной истины по каждому теоретическому и практическому вопросу.

Главной обязанностью члена Партии Научного Централизма является марксистское самообразование, а одним из основных критериев его пребывания в партии — отношение к самообразованию. Другим критерием пригодности активиста к выполнению программных обязанностей является качественный и количественный результат его участия в пропагандистской и агитационной работе и успехи в вовлечении граждан в политическую жизнь страны и партии.

Практика показала, что рост марксистской образованности тесно связан с разработкой актуальных проблем теоретической формы классовой борьбы как внутри партии, так и вне её. Победы и поражения в теоретической форме классовой борьбы являются диаматическими противоположностями в объективном опыте организации, в единстве которых только и может формироваться компетентный, умелый пропагандист, агитатор и организатор. Переубеждение оппортуниста, по примеру перековки Лениным Луначарского, является важнейшим доказательством оптимальной научной подготовки пропагандиста.

В ходе партийной работы в среде членов Партии Научного Централизма по признаку научно-теоретической зрелости выделяется костяк состоявшегося актива. Критерием является, согласно главному направлению научной работы — строительству коммунизма, умение выстраивать логические модели, которые, будучи реализованы на базе объективных и субъективных предпосылок, позволяют ускорять отмирание рыночных рудиментов и доводить до оптимальной скорость развития коммунистических отношений. Этот костяк и осуществляет руководство партией.

Под руководством обычно понимается управление в классическом смысле слова. Но управление — это процесс воздействия человека на человека с целью компенсировать погрешности неумелого, некомпетентного лица, превращённого таким образом в исполнителя. Управляемый в классовом обществе, к слову говоря, являющийся при этом и эксплуатируемым, максимально отчуждён от общей картины управленческих решений, с точки зрения канонов управления, ему предоставляется как можно меньшая степень свободы в претворении решения в жизнь. Слабость практических навыков, низкая компетентность и отсутствие мотивации большинства являются условиями, вызывающими к жизни необходимость управления. С другой стороны, управление возникло как продукт разделения труда на преимущественно умственный и преимущественно физический, то есть вследствие развития материального производства.

Управление по понятным причинам тесно связано с навязыванием воли управляющего, что таким образом доказывает — институт управления возник и существует, в первую очередь, ради того, чтобы обеспечивать односторонние преимущества господствующему меньшинству.

Из определения данного понятия видно, что в настоящей коммунистической партии управление должно стать уже не вполне управлением. Выводы диаматики говорят, что в зрелом коммунизме устанавливается и развивается компетентное самоуправление, главным принципом которого является осознанное следование каждым человеком объективным законам общественной необходимости. Стало быть, задача Партии Научного Централизма состоит и в апробации коммунистического самоуправления как высшей формы управления. Коммунистическое самоуправление и принцип научного централизма являются двумя сторонами материализации теории развития общества.

В Партии Научного Централизма, поскольку весь актив очищен от двурушничества и обладает необходимой компетентностью, практика выдвигает в координационный центр наиболее стратегически мыслящих товарищей. Сила руководящих органов партии заключается не в делегировании власти, не в присвоенных полномочиях, не в признаваемых правах, не в дисциплине страха, а в силе научного авторитета.

Товарищи, занимающие руководящие посты в Партии Научного Централизма, вместе с прекращением активной научной, пропагандистской или агитационной работы обязуются покинуть руководящий пост, сохраняя за собой право участвовать в работе совещательных органов, в том числе съезда партии.

Объективной контролирующей мерой работы как руководства Партии Научного Централизма, так и её членов в целом, служит успешность её существования, сохранения её единства. Если партия, построенная на принципах научного централизма, существует, значит всё в порядке. Субъективной контролирующей мерой в партии служит высочайшая компетентность кадрового состава и товарищеская совесть. Именно эти «фильтры» избавят организацию от предательских действий и губительных решений.

Вместо пресловутого дискуссионного демократизма нормой жизни Партии Научного Централизма должен стать товарищеский диалог, исключающий какую-либо конкурентность участников и двойное дно. В ходе решения сложных проблем, требующих диаматической интеграции разных компетенций, только предельно совестливое отношение друг к другу и предельно критичное к себе позволяет наладить общую работу в унисон. Сохранение такого рода гармоничной деловой атмосферы гарантирует правильные взаимоотношения между товарищами, а значит, работать будет не только легко, но и празднично.

Сегодня более чем уместно реализовать в Партии Научного Централизма ленинские принципы централизации партии: строжайшая конспирация с целью обеспечения безопасности центра и непрерывности руководства, строжайший отбор работников центра методом кооптации, полное товарищеское доверие.

Все тактические вопросы, как вопросы производные от стратегических, обязаны исследоваться всем активом Партии Научного Централизма до момента принятия решения Центральным Органом. Решение Центрального Органа не подлежит обсуждению. Первичные организации выдвигают предложения по повышению эффективности деятельности партии, направленной на выполнение решения Центрального Органа в специфических условиях, которые не должны противоречить общей линии партии, утверждаются на уровне первичной организации с информированием Центрального Органа.

Мелкие, незначительные и непринципиальные вопросы в Партии Научного Централизма решаются либо самим исполнителем, а при отсутствия согласия — жеребьёвкой.

Кто же будет определять научность программы, компетентность членов, правильность пути? Это будет определять Центральный Орган, координационные центры на своём региональном уровне и сама общественно-историческая практика.

А. Редин
25/12/2017 (вторая редакция от 20/10/2018)