№ 11/63, XI.2021

---

Основатель левой организации «Вестник бури» А. Рудой выпустил ролик под названием «Прекрасная социалистическая Россия будущего: как ее построить? Программа-минимум коммунистов». В ролике Рудой перечисляет первоочередные мероприятия, которые должны провести, по его мнению, левые после прихода к власти.

Возникает два вопроса: во-первых, о сущности предлагаемых мероприятий, во-вторых, о сущности программы-минимум в теории марксизма вообще.

Программные мероприятия, предлагаемые Рудым, можно условно разделить на два типа: популярные требования деструктивно-критического содержания и собственно созидательные мероприятия по построению первой фазы коммунизма.

Первый тип — это стандартный набор левых популистских лозунгов: отмена пенсионной реформы, кредитная амнистия, освобождение политзаключенных, борьба с коррупцией, прогрессивный подоходный налог, люстрация госаппарата, дебюрократизация, пересмотр итогов приватизации, создание нормальной системы образования и здравоохранения, шестичасовой рабочий день. Они мало чем отличаются от предвыборных обещаний всяких там КПРФ и СР, а выдвигаются в основном с целью завоевания протестных голосов. Рудой, очевидно, с их помощью планирует привлечь в свою организацию недовольных людей за пределами левого движения.

Мероприятия же по построению нового общества носят уже более теоретический характер. Рудой говорит об установлении диктатуры пролетариата, об ограничении прав эксплуататорских классов, но в то же время он выступает за многопартийность и политический плюрализм.

Рудой пытался «творчески переосмыслить» опыт современных латиноамериканских левых — опыт Альенде, Чавеса, Мадуро, Моралеса, сандинистов, то есть опыт левых политиков, проводивших социальные преобразования без решительного подавления буржуазии и при сохранении институтов буржуазного государства и демократии. Однако есть ли резон у нас в России опираться на опыт революций, которые по степени продвижения к коммунизму далеко отстали от СССР? Выдающиеся революционеры Латинской Америки оказались неспособными организовать рабочий класс, направить его созидательные усилия на построение коммунизма на уровне большевиков, поэтому вынуждены удерживать власть в буржуазно-демократических условиях. Виной этому вовсе не их революционное новаторство, какие-то особые объективные условия или неверность ленинизма, а прежде всего слабое владение коммунистической теорией и пренебрежение победным опытом большевизма.

Разумеется, многопартийность и политический плюрализм для государства диктатуры рабочего класса означает лишь шаткую, расхлябанную и шарахающуюся из стороны в сторону власть и перманентное создание благоприятных условий для контрреволюционной деятельности его врагов. Никаких преимуществ они не дадут, это понимает любой знакомый с ленинско-сталинским теоретическим и практическим наследием человек. Да это видно даже по тем же странам, опыт которых Рудой взялся «переосмысливать».

Преимущество в деле классовой борьбы и в деле созидания коммунизма даёт только революционная теория, которой вооружена предельно дисциплинированная партия научного централизма. А не многопартийность, плюрализм и прочие изобретения буржуазии.

Таким образом, позиция Рудого отнюдь не является марксистской, в ней отсутствует правильное, основанное на теории и практике коммунизма понимание сущности государства диктатуры рабочего класса и, следовательно, содержатся негодные практические предложения. «Диктатура пролетариата», по Рудому, имеет мало общего с марксизмом, особенно если учитывать опыт СССР и других стран, которые, в отличие опять же от Чили, Венесуэлы, Никарагуа, Боливии, смогли перейти к первой фазе коммунизма. Троцкист Рудой, как обычно у них и бывает, бьёт по хвостам.

Далее, Рудой выступает за обобществление средств производства в форме изъятия собственности крупных акционеров без компенсации и собственности мелких акционеров с компенсацией. Рудой намерен «на конкурсной основе» оказывать помощь мелкому бизнесу, чтобы встроить его в социалистическую экономику. С одной стороны, он выступает за внедрение планомерности, за широкое внедрение современного программного обеспечения и достижений научно-технического прогресса в планирование, с другой стороны, его планы должны составляться и приниматься только после широкого демократического обсуждения.

Опять же в позиции Рудого не наблюдается правильного, основанного на теории и практике коммунизма понимания сущности обобществления и, следовательно, те конкретные мероприятия, которые наполняют выдвинутый им лозунг, не отвечают задачам построения коммунизма.

Обобществление означает не просто национализацию средств производства — это и в буржуазных странах происходит регулярно, но коммунизм от этого не возникает. Вспомните хотя бы масштабную национализацию при лейбористах в Англии. Обобществление средств производства и научное планирование производства — это две стороны одного процесса, если, конечно, мы действительно говорим о мероприятиях диктатуры рабочего класса. Цель фактического, а не формального обобществления — это преодоление стихийности и хаотичности производства посредством сбалансированного управления им с целью решения конкретных задач не только роста производительных сил, но и создания наиболее благоприятных условий для внедрения коммунистических производственных отношений. Поэтому обобществление средств производства в идеале должно производиться не в масштабах отдельных предприятий или отраслей, а в масштабах всего общества, только обобществление предприятий в масштабах всего общества позволит наладить их планомерную и взаимно сбалансированную работу, изживающую стоимостные отношения. Выпадение сфер или сегментов производства из обобществления должно быть скрупулёзно обосновано при установлении тенденции к их обобществлению в дальнейшем. А не как у Рудого — ради привлечения в свои ряды мелкой буржуазии он заявляет, что мелкое предпринимательство не только не помешает социализму, но и поможет ему.

Если говорить в общем, то после обобществления основных средств производства, после налаживания работы по плану, средства производства, находящиеся в собственности мелких капиталистов, объективно не смогут конкурировать с социалистическим сектором. Рудой же со своей идеей помощи мелким капиталистам в надежде встроить их в социалистическую экономику фактически предлагает сохранить оазис стихии и возможность реставрации капитализма. Вместо усиления планомерности и ликвидации стихийности и анархичности производства в масштабах всего общества он желает законсервировать и поддерживать очаги стихийности и анархичности в отдельных отраслях.

Идеи Рудого напоминают печальный опыт постсталинского СССР, когда вместо изживания стихийности и анархичности в колхозном кооперативном секторе, постепенного изживания товарно-денежных отношений руководство СССР начало ослаблять планомерность, усиливать стихийность и анархичность, расширяя сферу влияния товарно-денежных отношений, подготавливая таким образом социальную почву для контрреволюционного переворота.

Рассмотрим для справки в нескольких штрихах опыт СССР. Итак, при Сталине в советской экономике было сформировано два крупных сектора – коммунистический (государственный) и кооперативный (колхозы и промысловая кооперация), между которыми существовал регулируемый (твёрдые цены, объёмы поставок хлеба и поставок промышленной продукции) и свободный товарообмен. В коммунистическом секторе средства производства и производимая продукция находились в собственности государства диктатуры пролетариата, работали планово, проводилось относительно плановое распределение средств производства, производимой продукции и трудовых ресурсов. В колхозном секторе крупные средства производства находились в собственности рабочего класса, работали относительно планомерно, но продукция, производимая колхозами, составляла собственность колхозов. После поставки государству части продукции, которую государство не изымало, как твердят оппортунисты и буржуазные экономисты, а фактически покупало у колхозов по заготовительным (по себестоимости) и закупочным (себестоимость плюс прибыль) ценам, излишки оставались в распоряжении колхоза, который мог как направить их на личное потребление, так и продать на рынке по свободным ценам. Разумеется, партия имела огромное влияние на распределение излишков, но это влияние было добровольным выбором колхозников. В результате колхозы направляли свои доходы на строительство дорог, школ, домов культуры, жилья.

Таким образом, сельскохозяйственная и промысловая продукция производилась как товар, а её обмен на продукцию из госсектора, предназначенную для личного потребления, происходил путем товарного обращения, через куплю-продажу. Соответственно предметы потребления, производимые госсектором и предназначенные для покрытия «затрат рабочей силы», тоже производились как товары. Таким образом, в советской экономике сохранялось товарное производство и товарное обращение в сфере личного потребления (кроме общественных фондов потребления — образования, медицины, благоустройства, значительной доли отдыха и досуга). Этой же сферой ограничивалось и регулирующее действие закона стоимости.

Дальнейшее движение к коммунизму заключалось в том, чтобы постепенно снижать роль и долю товарного обращения, окончательно обобществить кооперативный сектор. На ограничение действия закона стоимости была направлена и организация советской торговли при Сталине. Существовало два вида торговли продуктами личного потребления — государственная, в которой продукция, произведенная госсектором, а также продукция, полученная от колхозного сектора в виде обязательных поставок продавалась по государственным ценам, более низким, и частная — колхозно-кооперативная, в которой продукция продавалась по свободным, более высоким ценам. При правильной организации плановой работы экономики в масштабах всего общества, в государственной торговле будет значительно более широкий ассортимент товаров по более низким ценам, чем в частной торговле. И со временем свободная торговля исчезнет совсем, а колхозники и кооператоры всю производимую продукцию будут сдавать государству, создав тем самым условия обобществления колхозов. Но если в организации планирования допускаются серьезные ошибки, просчеты и промахи, то государственная торговля приходит в расстройство — появляется дефицит одних товаров, избыток других, зато частная торговля, в том числе чёрный рынок, начинает расцветать. Таким образом, плохая организация планирования усиливает действие закона стоимости и расширяет сферу влияния товарно-денежных отношений.

Отсюда ясно, что знаменитая сталинская политика снижения цен — это никакой не популизм, как представляют себе антисталинисты и буржуазные экономисты, а научный способ сужения сферы действия закона стоимости и, следовательно, товарно-денежных отношений.

Таким образом, сталинская политика снижения цен была средством движения к коммунизму. Отказ от сталинской политики снижения цен, списание с колхозов долгов и недоимок по обязательным поставкам, передача МТС в собственность колхозов оказали деморализующее воздействие на массы в вопросе строительства коммунизма.

Очевидно, что позиция Рудого не основана на осмыслении сталинской экономической модели, не является её развитием применительно к нынешним условиям. Позиция Рудого — это лоскутное одеяло из наиболее массовидных левых заблуждений о социализме.

В конце ролика Рудой говорит о том, что пока нет широкого массового движения и опирающейся на это движение партии, ни приход к власти, ни строительство социализма невозможны, и призывает заниматься профсоюзной борьбой, тем самым пытаясь создать это широкое массовое движение. То есть он предлагает в качестве пути для реализации программы-минимум развитие массового профсоюзного движения.

Однако, во-первых, есть ли у нас объективные условия для роста такого движения? Левые разных партий десятилетиями тужатся над «экономической борьбой» рабочих, а воз и ныне там. Если же посмотреть на историю большевизма, то мы увидим, что коммунисты никогда и нигде не выступали застрельщиками рабочей борьбы. Пролетарская «борьба» за зарплату и условия труда всегда возникала и ширилась стихийно, и, строго говоря, классовой борьбой в научном смысле не является, т. к. отличается от простой продажи рабочей силы только способами выторговывания. Большевики шли в уже бастующие рабочие массы, чтобы перевести их на политические рельсы, направлять активность людей и организовывать разрозненные коллективы в революционный класс посредством прежде всего ведения пропаганды и агитации, привнесения в сознание пролетариата марксистской теории и марксистской программы действий. Рудой же предлагает поднимать пролетариев на профсоюзную борьбу, тогда как они сами этого не желают. Отсюда заведомо известен результат этих потугов.

Во-вторых, Рудой, как заправский экономист, не понимает, что политическая борьба за установление диктатуры рабочего класса не вытекает из профсоюзной и забастовочной торговли, напротив, она ей противоположна. Если пролетариат поднимается на забастовку, это необходимо использовать для пропаганды принципиальной тупиковости экономистского сопротивления, необходимости политической организации пролетариата вокруг партии в революционный класс для уничтожения капитализма. Рудой же — сторонник экономистской теории стадий: профсоюзная торговля якобы перерастает в политическую борьбу. Это типичный оппортунизм, противоречащий ленинизму и победному опыту большевистской революции.

В-третьих, Рудой не понимает, что широкие массы пролетариата, как правило, не идут за отдельными лидерами, «движениями», группами, газетами, журналами и прочими активистами, за которыми стоят голые идеи, лайки и репосты. Массы идут только за завоевавшей организационный и политический авторитет партией. Без крепкой дисциплинированной организации, в которой пролетарий увидит политическую силу, его подвигнуть на борьбу не удастся, сколько программ и лозунгов ни выдвигай.

А у Рудого всё наоборот. Активная профсоюзная и активистская деятельность якобы создаст широкое массовое движение, после чего возникнет партия, которая возьмёт власть. Есть уйма стран с мощнейшим профсоюзным движением, но ни в одной из них так и не возникла партия большевистского типа.

Вся программа-минимум Рудого представляет набор лозунгов, популярных у подавляющей массы пролетариев, которыми Рудой и его сторонники пытаются привлечь сторонников.

Программа партии есть документ, выражающий лишь наиболее общие намерения членов партии и наиболее общие теоретические рассуждения по поводу объективной состоятельности заявленных намерений и объективных законов их реализации. Если же программа партии содержит раздел «минимум», то сразу возникают сомнения в научности такой программы: что это значит — минимальный успех? Минимальное движение вперед? Минимальную цель?

Очевидно, создавая свою программу-минимум, Рудой в некоторой степени подражал большевикам, т. к. в их программе был раздел «наши ближайшие задачи», называемый также «программой-минимум».

Только «программа-минимум» большевиков состояла не в наборе популистских лозунгов, а была строго теоретически обоснована тем, что надстройка в Российской империи оставалась феодальной, а в базисе требовалась окончательная ликвидация феодально-помещичьего строя, без чего было невозможно выполнить даже первичные задачи коммунистической революции. Программа-минимум большевиков была программой буржуазно-демократической революции, объективно-исторически расчищающей путь коммунистическому строительству.

В настоящее время все пережитки феодализма давным-давно устранены, соответственно, никаких «программ-минимум» по устранению препятствий к построению коммунизма не требуется. Это в чистом виде игра в подражательство.

Рудой не понимает того, что пролетарское движение имеет стихийную и сознательную стороны. Стихийная сторона движения, в силу низкого уровня сознательности масс, не зависит от воли масс и действий каких-либо организаций и вызвана общей социально-политической обстановкой в стране и мире. Сознательная же сторона движения представляет собой целенаправленную деятельность масс, основанную на понимании ситуации, классовых, групповых интересов, целей и задач, и руководится действиями партии, разъясняющей массам их интересы и цели движения.

Соответственно, целью коммунистов является не помощь пролетариям в их стихийной борьбе, а разъяснение пролетариям бесперспективности стихийной борьбы, необходимости преодоления стихийной борьбы организованной и целенаправленной борьбой за установление диктатуры работающего (рабочего) класса и последующего построения коммунизма.

Чтобы деятельность коммунистов была успешной, коммунисты объединяются в организацию — в коммунистическую партию, причем партия должна строиться не на принципах демократического централизма, как предлагают Рудой и ему подобные, которые приведут к формировании партии, в которой решения принимаются некомпетентным большинством по принципу «кто кого перекричит», а на принципах научного централизма. В партии, построенной на принципах научного централизма, все важные решения принимаются компетентными руководителями, поэтому являются верными и научно выверенными. Таким образом, научный централизм является мощным оружием коммунистов, мощным средством их побед.

Учитывая изложенное, основная задача коммунистов сейчас — это не плестись в хвосте стихийного пролетарского движения, а бороться за создание партии научного централизма, чтобы в будущем организовать пролетариат в революционный работающий класс и свергнуть власть капитала, установив диктатуру работающего класса, и развернуть в полный рост строительство коммунистического общества.

Д. Иванов
05/11/2021