№ 8/14, X.2017

---

Трагично, если в процессе жизненной практики в политически неокрепшее сознание вносятся ключевые с объективной точки зрения понятия, радикально опошлённые вражескими идеологами. Зюганов в начале 90-х сказанул, а затем и записал в одной из своих книжонок, что Россия исчерпала лимит на революции. Эта фраза настолько хорошо отражала определённый срез совокупности политических доктрин, который ещё называют консерватизмом, что стала поистине нарицательной в политической истории современной РФ.

Зюганов пытается приучить российского пролетария считать, что революция — это нечто вроде кровавого бунта. Примерно с таким же пониманием носятся практически все националисты, «патриоты», либералы и другая публика. Страдают упрощенчеством и левые. Политштурмовцы обучают свою молодёжь революции так:

«Социальная революция — это коренной переворот в жизни общества, означающий низвержение отжившего и утверждение нового, прогрессивного строя. Социальная революция завершает процесс эволюции, постепенного созревания в недрах старого общества элементов или предпосылок нового общественного строя; разрешает противоречие между новыми производительными силами и старыми производственными отношениями, ломает отжившие производственные отношения и закрепляющую их политическую надстройку, открывает простор дальнейшему развитию производительных сил. Старые производственные отношения поддерживаются их носителями — господствующими классами, которые охраняют отжившие порядки силой государственной власти. Поэтому, чтобы расчистить путь общественному развитию, передовые классы должны ниспровергнуть существующий государственный строй».

К определению — никаких претензий, оно достаточно чётко отражает адекватное научное понятие. Проблема в том, что за этим определением в головах нет понимания, а значит словарных толкований категорически недостаточно. Вот, например, как авторы определения применяют его понятие на практике:

«Случаи банкротства крупных предприятий учащаются. Образуются огромные задолженности по зарплате рабочим, которые никто не спешит погашать. Реализуемое с публичных торгов имущество банкрота прежде всего идет на удовлетворение интересов крупных инвесторов и прочих буржуев. Интересы же рабочих откладывают в долгий ящик – чтобы кинуть туда крохи от пирога, если таковые вообще останутся.

Таким образом растет армия безработных, армия бедных, неимущих пролетариев, которые все яснее осознают свое классовое положение, свои непримиримые противоречия с капиталистами. Не получая никакой помощи со стороны государства, а напротив, видя на собственном опыте, как оно содействует тем же буржуям, которые их эксплуатируют, они учатся видеть сквозь сказки и лозунги буржуазных пропагандистов, учатся искать везде и всюду классовый интерес.

Так рабочие постепенно, шаг за шагом, день за днем, обретают и закаляют свой классовый характер. Помочь им в этом, помочь им осознать свое положение, сплотиться на борьбу с диктатурой капитала и возглавить эту борьбу, вооружаясь теорией марксизма – задача всех сознательных коммунистов».

Очевидно, что политштурмовцы считают, что разорения, рост армии безработных и армии неимущих представляется собой «процесс эволюции, постепенного созревания в недрах старого общества элементов или предпосылок нового общественного строя» в форме «осознания своего классового положения».

Получается так: пока мы говорили об отвлечённой теоретической схеме, всё было понятно, а когда обратились к реальной жизни, то каждый её моментик начал перекрашиваться под определённые элементы определения. Допустим, действительно, что обнищание, разорения и безработица вызывают осознание классовых интересов в формулировке авторов. Но почему именно этот процесс является постепенным созреванием в недрах старого общества предпосылок нового общественного строя? Почему, например, не осознание нищенского положения народа интеллигенцией? Или молодёжью? Или той частью пролетарского класса, которая не так стремительно нищает? Почему не «добрый царь» Путин, например, осознав действительный масштаб человеческих трагедий, причиняемых капиталистами, совершит коренной переворот сверху? Эти вопросы кажутся абсурдными, учитывая привычную картину левой пропаганды, но ведь их нельзя игнорировать из-за установившейся привычки. Некоторые скажут, что пролетариат должен сам решить свою судьбу, возможно даже сославшись на слова из «Интернационала». Но в разрешении данных вопросов это ничего не добавит, так как только даёт ещё одну необоснованную установку.

Всё дело в полноценном понимании диаматического понятия революции.

Итак, рассуждение о революции начать следует с фундаментального свойства бытия, существующего в виде единства противоположностей — изменчивости и устойчивости. Относительная и скоротечная устойчивость форм материи проявляется неразрывно вместе с абсолютной и всеобщей изменчивостью, которая является самой устойчивой чертой бытия, по сути его содержанием.

Не может измениться только то, что не имеет формы — это пространство и время. Никак не меняется по своей сути и материя в целом, движутся и непрерывно изменяются только её формы, то есть частные воплощения, элементы. Материя в целом существует в пространстве и во времени, что проявляется в абсолютной изменчивости и относительной устойчивости непрекращающегося движения её форм.

Материя образует бесконечное множество форм, связей, отношений и отражений. И всякая связь есть столкновение силы «действия» и равной ей силы «противодействия», которые прямо противоположны по направлению друг к другу. Если один из элементов материи исчерпывает внутренние силы противодействия, то он изменяется, в том числе может разрушиться. Устойчивость — это и есть относительное состояние в границах силы воздействия, которая равна или меньше внутренней силы противодействия.

Непрерывное столкновения элементов материи, то есть образование связей, отношений и отражений, является результатом фундаментального свойства материи — движения. Формы материи существуют исключительно двигаясь.

Можно сказать, что изменение — это момент воплощения определённой объективной формы связи материальных образований. Поэтому изменчивость неустранима и абсолютна, так как невозможно устранить всеобщую связь явлений мира, их взаимовлияние.

Любая наука всеми силами старается соблюсти чистоту эксперимента или «чистоту» абстракции, несколько снижая влияние факторов бесконечных взаимодействий.

Устойчивость форм материи проявляется не просто в качестве «вещи», но как единство качества и количества. Всякое явление конкретно и всякая связь явлений конкретна. Качество означает определённость: то, что делает конкретное явление абсолютно уникальным, противоположным всему в мироздании. Вместе с тем, качество на каждом уровне проникновения внутрь обладает относительным подобием с другими явлениями. Таким образом, выявляется количественная сторона.

Стало быть, качество выражает прежде всего различия противоположности всякого явления, а количество определяет масштабы тождественности явлений. Легко обнаруживается, что различное количественное сосредоточение однотипных элементов образует различное же качество. Один человек — одиночка, три-десять человек — кружок, несколько кружков — уже организация. Достаточное количество волос нельзя считать лысиной. Песчинка, песочница, пляж и пустыня состоят из разного количества песка. И так далее.

Более того, после известных количественных изменений качество превращается в свою противоположность. Этот процесс называется периодическим законом смены качеств в результате количественных изменений.

При всём том изменения качества происходят не исключительно путём изменения количества однородных элементов материи, но и через изменения количественных параметров связей явления, соотношения тех самых сил «действия» и «противодействия».

Изменения качества объективно строго ограничены имеющимся формами — новые формы возникают из прежних форм, поэтому прежние формы содержат в зачаточном виде всё последующее развитие материального образования. Сущность изменения состоит в количественном росте и в качественном совершенствовании. Однако следует учесть, что как бы элементы материи не изменялись, количество материи во вселенной остаётся неизменным — оно бесконечно. Материя меняет исключительно форму и исключительно по диаматическому закону отрицания, оставаясь при этом неуничтожимой ни при каких условиях. Именно эта объективная противоположность, свойственная материи, то есть непрерывное изменение и в то же время невозможность изменения материи в целом, незыблемость материи как таковой, порождает феномен устойчивости её форм и скачков в их отрицании, когда форма уже не соответствует новому количественному содержанию в ней материальных факторов: однородных элементов или «давления» сил, однако после скачка уже новая форма приходит в стабильное состояние до следующего момента преодоления известной меры.

Все изменения происходят в виде развития, но не все изменения отдельных элементов материи сводимы к развитию некого целого, в которое они включены в виде частей. Например, далеко не всё развитие общественных явлений современного общества является развитием самого капитализма, как формы его существования. Развивается и национализм, и фашизм, и буржуазно-демократические институты, и даже элементы рабства при капитализме, но всё это развитие относится к сущности капиталистического общества как разновидность его загнивания, то есть, образно говоря, совокупность изменений не в ту сторону.

Понятие революции прямо связано с понятием развития. Обычно, под словом «развитие» понимают изменения, происходящие от простого к сложному, от примитивного к совершенному, от единичного к всеобщему, от зародыша ко всё более исчерпывающему проявлению качественной определенности. Однако сложность рассмотрения социального развития заключается в том, что в отличие от неживой природы, где ничто не мешает процессам смены форм материи, в обществе объективному изменению всегда предшествует субъективное осмысление. А значит, субъективный фактор придаёт объективному изменению конфликтность, колебательность и очертания случайности.

Общество представляет собой особую развитую форму материи известного качества, называемого «сознанием». В случае с обществом применения термина «развитие» недостаточно, так как развиваются практически все общественные явления, но только немногие связаны с развитием самого общества как целого. Кроме того, наличие воли, в конечном счёте, делает возможным, главным образом за счёт борьбы людей против людей, изменения от сложного к простому, от нового к старому. Правда в виде случайностей и краткосрочных катастроф.

Итак, стратегическая тенденция развития в обществе называется прогрессом. Как уже говорилось, все элементы общества непрерывно развиваются. Но не всякий случай развития является прогрессом, то есть развитием стратегическим, развитием, затрагивающим общество в целом. Сущность прогресса состоит в последовательной трансформации общества, каждое последующее состояние которого, во-первых, социально-экономически более однородно и, во-вторых, всё более соответствует реализации качеств каждой личности. Стало быть, двигателем прогресса является противоположность общества как целого и личности как его частного проявления. Прогресс — это развитие системы общественного устройства от стихийной к сознательной, от ненаучной к научной.

Таким образом, эволюция — это прогрессивные изменения, содержанием которых является накопление однотипных факторов в структуре явления. А революция — это прогрессивные изменения, суть которых состоит в смене качественной определённости на противоположную. Степень конфликтности к сущности революции никакого отношения не имеет и полностью зависит от условий, в первую очередь, субъективных сил противодействия прежних отживших форм, которые подлежат замене.

Из сказанного ясно, что эволюция является не альтернативой революции, а её объективной подготовкой. Революция же, в свою очередь, является продуктом эволюции.

Стало быть, ключевым моментом в понятии революции является не совершенно верное утверждение о «коренном перевороте в жизни общества, означающим низвержение отжившего и утверждение нового, прогрессивного строя», а какие конкретно элементы должны созревать, то есть количественно накапливаться, чтобы отвечать требованиям прогресса. И получается, что разрешить этот вопрос без понимания что такое коммунизм невозможно, потому что именно движение к коммунизму и составляет сущность прогресса.

Взять, например, Сергея Удальцова. Он просидел в тюрьме четыре года, вышел и через три месяца написал аж целый манифест Левого фронта. Правда объёмом всего в 869 слов, видимо, чтобы сторонники не привыкали читать объёмные тексты. Или не «чтобы», а «потому что».

Выше мы видели, что политштурмовцы считают, что элементы, количественный рост которых приведёт к революции, — это разорения, рост армии безработных и армии неимущих. Что скажет свежий манифестер?

«По нашему мнению, такой выход заключается в максимальном сплочении и активизации всех левых и патриотических сил России, которые опираются на интересы трудового народа, предлагают прогрессивную альтернативу капиталистическому варварству, не работают на Кремль или «вашингтонский обком», однако сегодня разобщены и находятся далеко не в лучшем состоянии (хотя левые настроения среди российских граждан по-прежнему сильны). Для этого нужен новый центр сборки разрозненных левых организаций, а самое главное – тех неравнодушных граждан, которые симпатизируют левым идеям, но пока «воюют» лишь в интернете.

Таким центром мы видим обновленный Левый Фронт… это координационный центр общей протестной деятельности, которая остается важнейшим инструментом борьбы за наши идеалы».

Здесь всё гораздо субъективнее: нужно просто собрать в кулак то, что имеется по факту. Как видно, изоляция от общества Удальцову на пользу не пошла и он всё ещё считает, что «однажды лебедь, рак да щука…» возьмут и вопреки баснописцу взлетят, то есть «раскачают лодку». Набор политических и экономических требований своего манифеста Удальцов, похоже, согласовывал с Собчак, Навальным и Ходорковским. «Широкая коалиция», что называется, требует «широких жестов».

Левый фронт полагает, что элементы, количественный рост которых приведёт к революции, представляют собой рост «протестной активности», то есть, грубо говоря, митинговщину. Как думаете, Удальцов и активисты Левого фронта признают марксистское определение социальной революции, которое дано в начале статьи? Думается, что они вполне согласятся и даже представят свой манифест в аспекте реализаций объективных требований прогресса.

Таким образом, признание марксистского определения социальной революции вовсе не гарантирует ни единообразия толкования практической деятельности, ни каких бы то ни было политических ориентиров в достижении желаемого результата. Можно таким же образом рассмотреть программу КПРФ, Рот Фронта и РКРП, но это не прояснит дела, их тоже можно трактовать в рамках данного определения. Причём водораздел между болотом реформизма и революционной программой также пролегает в русле определения тех элементов, накопление которых представляет собой явление прогресса. Вне зависимости от того, как называют себя конкретные партии или группы — реформистами или революционерами.

Понятие революции вытекает из формационной теории, а поскольку мы говорим о Коммунистической революции, то конкретнее: из понимания, за что осуществляется борьба, что такое собственно коммунизм.

Видно, что любое сколько-нибудь серьёзное политическое понятие с точки зрения марксизма неразрывно связано с цепочкой других понятий. Поэтому марксизм и считается монолитной системой знаний, словно вылитой из одного куска высокопрочной большевистской стали.

Если наша цель — коммунизм, то логично утверждать, что он является противоположностью капитализма и всех классовых формаций в его лице. Что составляет базис капиталистической формации? Объективные отношения между людьми по поводу производства, присвоения, обмена, распределения и потребления материальных и духовных условий жизни в форме обмана и насилия. Закон анархии капиталистического производства и реализации товаров в рыночной экономике вызван к жизни осознанным стремлением каждого участника рынка использовать в своих интересах слабость, главным образом необразованность и неопытность, других участников. Экономические законы действуют не как внешние по отношению к обществу силы, навроде природной стихии или законов физики, а представляют собой реальную деятельность людей, обусловленную уровнем развития производительных сил и их сознания. Все наиболее устойчивые формы проявления законов капитализма в обществе представляют собой либо злонамеренное ограбление, либо страусиное непротивление ему.

Всё ещё находятся люди, перечитавшие политэкономических «трудов» советских академиков, которые полагают, что сущность функционирования капитала состоит в реализации на практике закона стоимости. Считая, что раз трудовая теория стоимости раскрывает тайну пропорций обмениваемых товаров, значит целью деятельности рыночных субъектов станет стремление к поиску и реализации этих пропорций. Однако суть капитализма состоит как раз в обратном — в как можно более грубом нарушении закона стоимости как на стадии производства, так и реализации товаров. Сталин указывал, что не закон стоимости является экономическим законом капитализма, а закон максимальной прибыли, что и есть результат нарушения закона стоимости. При этом именно массовое несоблюдение всеми товаропроизводителями требований закона стоимости и является причиной капиталистических кризисов, что получает выражение как в недопроизводстве средств производства, так и в отсутствии платёжеспособного спроса на товары потребления.

Капитализм является логичным продуктом развития производительных сил в условии частной собственности и разделения общества на классы. Становление товарного производства и превращение базиса общества в культивирование обмана, то есть в рынок, можно сказать, является вынужденным нагромождением в объективном процессе развития средств производства, известным «тупиковым ответвлением» в связи с низким уровнем сознательности человечества. Поэтому сущностными чертами капитализма являются чрезвычайно низкий уровень умственного развития большей части населения и беспрецедентно развитая система насилия, гарантирующая сохранение условий воспроизводства капиталистических отношений.

Что является целью, то есть концентрированным выражением, капитализма? Маркс отвечал так:

«Рикардо рассматривает капиталистический способ производства как самый выгодный для производства вообще, как самый выгодный для создания богатства, и Рикардо вполне прав для своей эпохи. Он хочет производства для производства, и он прав. Возражать на это, как делали сентиментальные противники Рикардо, указанием на то, что производство как таковое не является же самоцелью, значит забывать, что производство ради производства есть не что иное, как развитие производительных сил человечества, т. е. развитие богатства человеческой природы как самоцель. Если противопоставить этой цели благо отдельных индивидов, как делал Сисмонди, то это значит утверждать, что развитие всего человеческого рода должно быть задержано ради обеспечения блага отдельных индивидов, что, следовательно, нельзя вести, к примеру скажем, никакой войны, ибо война во всяком случае ведет к гибели отдельных лиц. (Сисмонди прав лишь против таких экономистов, которые затушевывают этот антагонизм, отрицают его.) При таком подходе к вопросу остается непонятым то, что это развитие способностей рода «человек», хотя оно вначале совершается за счет большинства человеческих индивидов и даже целых человеческих классов, в конце концов разрушит этот антагонизм и совпадет с развитием каждого отдельного индивида; что, стало быть, более высокое развитие индивидуальности покупается только ценой такого исторического процесса, в ходе которого индивиды приносятся в жертву. Мы не говорим уже о бесплодности подобных назидательных рассуждений, ибо в мире людей, как и в мире животных и растений, интересы рода всегда пробивают себе путь за счет интересов индивидов, и это происходит потому, что интерес рода совпадает с интересом особых индивидов, в чем и состоит сила этих последних, их преимущество. Прямолинейность Рикардо была, следовательно, не только научно честной, но и научно обязательной для его позиции. Но поэтому для Рикардо и совершенно безразлично, поражает ли насмерть дальнейшее развитие производительных сил земельную собственность или рабочих. Когда этот прогресс обесценивает капитал промышленной буржуазии, то Рикардо это тоже приветствует. Если развитие производительной силы труда обесценивает наполовину наличный основной капитал, то что из этого? — говорит Рикардо, — зато ведь производительность человеческого труда удвоилась. Здесь, таким образом, — научная честность. Если точка зрения Рикардо и соответствует в целом интересам промышленной буржуазии, то это лишь потому, что ее интересы совпадают — и лишь в той мере, в какой они совпадают, — с интересами производства, или с интересами развития производительности человеческого труда. Там, где буржуазия вступает в противоречие с этим развитием, Рикардо столь же беспощадно выступает против буржуазии, как в других случаях — против пролетариата и аристократии.

…Со стороны Рикардо нет ничего низкого в том, что он приравнивает пролетариев к машинам, вьючному скоту или товару, так как „производству“ (с его точки зрения) способствует то, что они лишь машины или вьючный скот, или так как они в буржуазном производстве действительно только товары. Это — стоицизм, это объективно, это научно. Поскольку это возможно без греха против его науки, Рикардо всегда филантроп, каким он и был в практической жизни».

И далее:

«Непосредственной целью капиталистического производства является производство не товаров, а прибавочной стоимости, или прибыли в ее развитой форме; не продукта, а прибавочного продукта. С этой точки зрения самый труд производителен лишь постольку, поскольку он создает прибыль или прибавочный продукт для капитала. Поскольку рабочий этого не создает, его труд не производителен. Масса примененного производительного труда, следовательно, представляет для капитала интерес лишь постольку, поскольку благодаря ей — или соответственно ей — растет количество прибавочного труда; лишь постольку необходимо то, что мы называем необходимым рабочим временем. Постольку труд не дает этого результата, он является излишним и должен быть прекращен.

Цель капиталистического производства всегда состоит в создании максимума прибавочной стоимости или максимума прибавочного продукта с минимумом авансированного капитала; поскольку этот результат не достигается чрезмерным трудом рабочих, возникает тенденция капитала, состоящая в стремлении произвести данный продукт с возможно меньшей затратой, — в стремлении к сбережению рабочей силы и издержек…

Сами рабочие представляются при таком понимании тем, чем они действительно являются в капиталистическом производстве, — только средствами производства, а не самоцелью и не целью производства».

Итак, из слов Маркса видно, что историческая миссия капитализма заключается в развитии производительных сил до необходимого для обобществления уровня. Целью же капитализма является бессмысленное «производство» прибыли на счетах кучки олигархов.

Значит, если капитализм — это война всех против всех, то коммунизм — это общество человеколюбия и дружеского сплочения.

По интернету прыгает парочка балбесов и с выпученными глазами оставляет определение коммунизма, данное Подгузовым, в качестве демонстрации «антимарксистской сущности» журнала. Приведём его здесь, так как оно правильно:

«С учётом исторического опыта, кратко, коммунистическую теорию теперь можно выразить следующим положением: построенный коммунизм есть счастье в самом широком и глубоком смысле этого слова. Счастье, возможное для всех — есть достаточное условие счастья для каждого. Верно и обратное. Такова диаматика».

Вместе с тем, следует добавить:

«То, что Сталин назвал формулировкой основного экономического закона социализма, на самом деле является определением абсолютного объективного закона коммунизма, может быть, не в самой безупречной теоретической форме, но без каких-либо принципиальных ошибок.

Для того чтобы существовала христианская или исламская страна, необходимо, чтобы подавляющее большинство жителей были не думающими, а верующими в соответствующие „священные писания“. Для того чтобы существовала страна с рыночной экономикой, необходимо, чтобы умственное развитие большинства людей соответствовало, преимущественно, монотонному физическому труду на конвейерах, офисной усидчивости, т.е. уровню обманутого вкладчика, дольщика, пайщика. А чтобы общество существовало как коммунистическое, необходимо, чтобы с детских лет каждый человек познавал и руководствовался соображениями необходимости, которая постижима лишь при помощи научно-теоретического сознания. В свою очередь, научно-теоретическое общественное и индивидуальное сознание может быть сформировано лишь в условиях, когда в стране созданы материальные количественные и культурные условия для всестороннего и полного развития конструктивных, прежде всего умственных, задатков в каждой личности.

Аналогичную формулировку абсолютного закона коммунизма Ленин предлагал уже в ходе полемики по варианту программы РСДРП, предложенного Плехановым, а позднее и, например, в работе „О продналоге“. По крайней мере, в программе РСДРП это предложение зафиксировано в следующем виде: „Заменив частную собственность на средства производства и обращения общественною, и, введя планомерную организацию общественно-производительного процесса для обеспечения благосостояния и всестороннего развития всех членов общества, социальная революция пролетариата уничтожит деление общества на классы и тем освободит все угнетенное человечество, так как положит конец всем видам эксплоатации одной части общества другою“.

Как видим, проблема уничтожения классового деления общества не решается, если не обеспечить „благосостояния и всестороннего развития всех членов общества“. Таким образом, диаматика комплекса законов коммунизма такова, что на первой низшей фазе коммунизма действуют одновременно абсолютный закон коммунизма и специфический объективный закон первой фазы коммунизма, т.е. закон соревнования способов коммунистических и способов капиталистических, не позволяющий выполнять требования абсолютного закона в произвольно выбранном темпе, а только с учётом тенденций и процессов, происходящих как в среде мелкой буржуазии своей страны, так и в империалистическом окружении.

Не выполняя требований абсолютного закона коммунизма, общество, вообще, не может двигаться к торжеству полного коммунизма, но, не выполняя требований специфического закона соревнования на первой фазе коммунизма, невозможно преодолеть период обострения классовой борьбы, которая составляет сердцевину низшей фазы коммунизма, тем более для стран с преобладанием мелкобуржуазного населения и в условиях империалистического окружения.

Иными словами, „кадры решают всё“ есть наиболее краткая и удачная формулировка абсолютного закона коммунизма, данная Сталиным».

Нет сомнений, что именно такой теоретический ориентир коммунизма должен стоять перед каждым революционером. Политштурмовцы на своём сайте тоже имеют статью про коммунизм, которую можно смело заменить одной цитатой Маркса из «Критики Готской программы», которая в статье и приведена. Ничего большего статья не говорит, даже не включает известную формулировку Сталина из «Экономических проблем социализма в СССР».

Пороки капитализма известны, пожалуй, всем, осталось определить достоинства, которые и составят те самые «элементы или предпосылки нового общественного строя». С такого ракурса заметно, насколько нелепо представление, что достоинством капитализма является рост армии безработных, армии бедных, неимущих пролетариев. Пусть даже речь идёт о его результате — неком осознании положения. Сколько нищему необходимо нищать, сколько безработному искать работу, сколько неимущему безнадёжно скапливать, чтобы осознать своё положение?

Во-первых, объективным посылом коммунизма в капитализме является постепенное и всё более последовательное превращение науки в производительную силу общества. С этим фактором обычно никто не спорит, правда, есть отдельные персонажи, требующие ещё более полного развития материальных условий перехода к коммунизму. В реальности же практика показала, что уже в середине XIX века в мире сложились все материально-технические условия для сворачивания капитализма и перехода к коммунизму.

Во-вторых, субъективным посылом коммунизма в капитализме является марксизм. Правда, пока марксизм остаётся вещью-в-себе, «законсервирован» в гениальных трудах классиков и в кристаллах опыта строительства и крушений коммунизма в жизни. Поэтому пока не найдутся умники, которые извлекут его и, применив на практике, не материализуют в строгом соответствии с его положениями и конкретно-историческими условиями, о Коммунистической революции в полную силу говорить не придётся.

В среде интеллигенции имеется глубоко укоренённая иллюзия, подкреплённая обрезанными и вырванными из контекста цитатами классиков и превратным толкованием истории большевизма, о том, что замена капитализма произойдёт в результате одной лишь нарастающей экономической борьбы промышленного пролетариата. Эта иллюзия активно эксплуатировалась в постсталинском СССР и плотно засела в общественное сознание советских людей.

Экономическая борьба пролетариата — это первая, самая примитивная форма классовой борьбы, которая никакого коммунизма, или социализма, или вообще сознательности в себе не несёт, является составной частью капитализма и естественным проявлением его законов. Марксисты участвуют в экономической борьбе с целью использовать возможность массовой пропаганды. Чисто с технической точки зрения удобно, когда много организованных людей собраны вместе. Это, конечно, не исключает руководство со стороны партии, например, стачкой как элементом политической борьбы, но перейти от экономической борьбы к политической на почве экономической борьбы — невозможно. Сама по себе экономическая борьба для коммунизма бесполезна, и нет ничего дурнее, чем приспособление коммунистического движения к экономической борьбе пролетариата. Это злостный вид оппортунизма, называемый экономизмом. Типичная экономистская партия — РКРП, занимающаяся насаждением «независимых», «боевых» профсоюзов. Рабочие организуются для борьбы самостоятельно, совершенно без марксистов, и не надо им презентовать какие-то особые формы экономической борьбы. Это обыкновенный тупоумный активизм. А квинтэссенция экономизма — это обласкивание профбоссов типа Этманова, история которого просто хрестоматийна.

Сегодня средства связи развиты таким образом, что пропаганда делается с технической точки зрения проще некуда.

Ходят также извечные споры о том, какие отряды пролетариата являются наиболее революционными. Особые извращенцы, например политштурмовцы или элкашники, полагают, что чем более человек нищий, тем он предрасположеннее к марксизму. Другие полагают наоборот, что «офисные работники» настроены более революционно, потому что находятся в зоне относительного комфорта. Дело в том, что леваки по факту не учитывают того, что марксизм — это не технология политического переворота для смены лиц у власти, которой нужно мобилизовать побольше площадных барагозов.

Нельзя отрицать, что отдельные прослойки пролетариата настроены несколько более оппозиционно, чем другие. Однако революционный настрой предполагает смену экономического строя, а оппозиционный настрой — это как раз смена лиц у власти и борьба за демократические, то есть либеральные реформы.

Большинство левых сегодня представляет настроение масс слишком объективно, как сознание некоего усредненного рабочего, или «жителя», или «части» народа, всего класса. Такой взгляд совершенно ничего не говорит и никакой политической опоры собой не представляет. Абсолютно неважно, что в среднем, и даже что в целом, думает пролетарий. Он всегда думает антинаучно, даже в момент своей наивысшей революционной активности. Таков закон капитализма. Если бы пролетарий в целом не заблуждался, никакого капитализма бы не существовало.

Действительно важно то, какая часть пролетариата и каким конкретно образом она организована в класс. Ответ на сегодня: никакая и никак. Леваки всё пытаются заставить марксистов бегать за каждым рабочим и «вносить» каждому в голову «по чуть-чуть» марксизма. Тогда как следует ориентировать пропаганду на лучших, на самых умных и передовых. Вносить сознательность в пролетариат значит перевербовать на свою сторону конкретных людей, а не раздать миллион листовок с примитивным антикапиталистическим содержанием.

Известный «красный» профессор Попов относит к рабочему классу только тех рабочих, которые непосредственно производят материальные блага, выделяя, следовательно, промышленный пролетариат как передовую часть. Теоретики навроде Попова не понимают сути превращения пролетариата в рабочий класс, раскрытой в «Прорыве»:

«Сущностью рабочего класса, его основным свойством, выделяющим его из всех других когда-либо существовавших классов, является не его место в системе технологического разделения труда, а его способность уничтожить эксплуатацию навсегда».

Но при этом смешивать всё в кучу с тактической точки зрения, конечно, нельзя. Рабочий и ИТР — это разные отряды пролетариата. Даже менеджмент формально — это отряд пролетариата, просто в более «специфичной» сфере. Если завтра гендира уволят, он пойдёт по миру так же, как и рабочий, если, конечно, не найдёт себе нового хозяина.

В левой среде процветает навязчивая идея «найти рабочий класс». Нет рабочего класса сегодня, потому что рабочий класс — это организованный политически пролетариат. «Класс» — это не место в системе производства, а политический субъект. Буржуазия, например, объединена и организована в класс, главным образом по необходимости, своим буржуазным государством. Она по-другому, без государства, не может существовать. А пролетариат может быть организован в класс только сознательно, то есть на почве какой-то идеологии или борьбы, но за которой всё равно стоит какая-то политическая идеология (а в идеале не идеология, а наука — марксизм). Быть «классом» — значит отрицать в практике антагонистический класс, то, что Маркс называл «класс-для-себя». Пролетарские массы же только составляют социальное тождество с буржуазией, даже если борются с ней в рамках системы капитализма, то есть экономически. В данном случае пролетариат будет классом чисто формально, в экономическом смысле. И только настоящая борьба — политическая, делает его классом в полноценном, социально-политическом понимании.

Коренной вопрос всякого класса — вопрос о государственной власти. Вот в чём суть. А кто именно пойдет в коммунизм — слесарь, уборщица, кассир, техник, инженер, продажник или менеджер — это вопрос конкретно-практический. В современных условиях наличия интернета совершенно незначительный. Нашу газету может читать любой, кто имеет доступ в сеть. Стало быть, рабочий класс могут составить люди любых профессий — это вопрос их осознанного выбора, политической активности и сознательности.

Большевики опирались на промышленный пролетариат не потому, что он «коммунистический» сам по себе, а потому, что в той среде у них было больше влияния в силу более высокой образованности и других качеств. У пролетариата есть разные отряды, в том числе по месту в системе производства. И раньше это кое-что политически означало, исходя из условий ведения пропаганды, но сегодня это уже практически не значит ничего.

Сегодня наиболее перспективны в вербовке, конечно, интеллигенты, затем ИТР, а потом уже верхние слои рабочих:

«Что можно сказать о тех промышленных рабочих, которые сегодня являются потенциально нашей аудиторией? Во-первых, самое главное и единственное обязательное условие — это должны быть рабочие, которые хотят читать, учиться, обсуждать самые разнообразные вопросы на высоком теоретическом уровне. Во-вторых, это рабочие, у которых есть достаточно свободного времени, чтобы иметь возможность ежедневно несколько часов посвящать коммунизму. В-третьих, это рабочие с относительно высоким заработком, чтобы не быть придавленным нуждой и иметь возможность финансировать свою Партию».

По сути всё просто: вести продуктивную работу и писать качественные научные материалы, а не маяться дурью в поисках рабочего класса.

Ориентировка на «среднего рабочего», кроме того, рождает потребность приспособить пропаганду к примитивному обличительству капитализма. Тогда как в действительности любому человеку необходимо предлагать не банальщину про никчёмность его жизни, а конкретные научные истины, повышающие уровень его сознания. Нужно прививать вкус к размышлению. А чисто политическая агитация будет позже, когда будет на что конкретно агитировать массы от лица крепкой, авторитетной Партии.

Некоторых очаровывает левый писатель Балаев своим достаточно агрессивным антиинтеллектуальным подходом, выражающимся в примитивной тактике: «кинуть клич» о том, что коммунисты простят кредиты, дадут низкие проценты по ним и поэтому широкие массы тут же поддержат коммунизм. При этом Балаев прямо измывается над теоретической формой классовой борьбы как ненужной и даже вредной, строя свою политическую пропаганду чуть ли не вокруг «Незнайки на Луне».

Но всё обстоит как раз наоборот. Пропаганда должна раскрывать научные понятия, давать адекватную картину общества. Быть средством к самообразованию читателя. Если вся жизненная практика, весь теоретический опыт вдумчивого читателя будут соответствовать содержанию раскрываемых в статьях понятий, то это и будет внесением марксизма в сознание. Если читатель усвоил такой текст, то можно считать, что стройность, качество его мышления возросло. Причём научные понятия легко и быстро не усвоить в принципе. Об их содержании нужно хорошенько подумать, потом ещё раз перечитать, рассмотреть окружающую действительность, исторический опыт и так далее. Самообразование — это долгий процесс и, соответственно, кропотливый труд.

Продуктивный результат в пропаганде даёт пресса — регулярный орган с качественными научными публикациями. А обличительные записки про то, что капитализм приносит боль и страдания, никакого результата не имеют. Возможно, когда-нибудь появится потребность в ежедневной газете на широкие массы, где какое-то место займёт обличительный жанр. Но даже если взять «Правду» образца 1917 года, то мы увидим, что обличительство составляют не более 30-40% газеты. И оно, главным образом, использовалось для заполнения полос. Основное в «Правде» — это серьёзные политические и теоретические статьи Ленина, Сталина и других теоретиков. И если убрать их, то от «Правды» ничего не останется, а если убрать статьи о том о сём, то ничего в сущности не поменяется.

Вспоминая манифест Удальцова, следует отметить, что с точки зрения марксизма задача — не «развивать протест» искусственными способами, например создавая и насаждая «альтернативные», «боевые» профсоюзы или занимаясь митинговщиной, а в том, чтобы установить прочную связь с массами. Смысл деятельности марксистов вовсе не в «повышении градуса недовольства» — этим вообще, строго говоря, управлять невозможно, это процесс объективный, и очень наивно думать, что в общественное сознание можно что-то инородное привнести или там создать какую-то синтетическую бурю. Такие концепции, как, например, «манипуляция сознанием», являются идеалистическими по своей природе. Люди судят об окружающей действительности на основе опыта и уровня развития их сознания.

Грубо говоря, смысл пропагандистской работы заключается в том, чтобы повышать уровень сознания отдельных людей с целью вербовки в коммунистическое движение. С расширением агентской сети будет расширятся и «площадь» воздействия на массы. Если человеку сподручно работать в рамках профсоюза или даже на митингах оппозиции, например, то почему нет? Но идти козьими тропами профсоюзной работы или митинговщины специально совершенно незачем.

Удальцовы считают, что любое «раскачивание лодки» — это плюс коммунизму. Это далеко не так. Политический режим и даже буржуазный политический порядок в целом постоянно «раскачиваются» сами по себе в силу объективных законов, присущих капитализму, в частности закона конкуренции. Существование классовой борьбы пролетариата и буржуазии не зависит ни от коммунистов, ни от кого бы то ни было. От марксистов в этом плане зависит только одно — победа рабочего класса в виде завоевания политической власти. Поэтому марксисты не выступают «за рабочих», «за права рабочих», даже как раз наоборот, центральным местом пропаганды является необходимость разъяснения бесперспективности пролетарской борьбы в рамках капитализма при сохранении экономического и политического господства класса предпринимателей.

Стратегия борьбы — это организация пролетарских масс в рабочий класс для взятия политической власти. А не повышение градуса мелкими уколами и «раскачиванием лодки». Стратегия — это концентрированное выражение марксистской теории.

Тактика борьбы является составной частью стратегии, реализацией стратегии в данный конкретный момент времени. Тактика опирается на учёт наших сил в данных конкретных условиях и учёт классовой расстановки сил в целом, в частности степени организации рабочего класса, как её фундаментального условия.

Сегодня ситуация выглядит следующим образом. Необходимо воспитать костяк теоретиков-пропагандистов, комиссаров коммунизма, которые развернут сеть печатных изданий с пропагандой марксизма. Способ и средство для такой кадровой ковки существует только одно — развитие теории марксизма, то есть очищение её от оппортунизма и победы в теоретической форме классовой борьбы в виде ответов на вопросы о причинах поражения КПСС, о плане строительства коммунизма и так далее. Известный перечень озвучен здесь.

Партия — это не союз взаимопомощи и не юридическая клиника, как полагают леваки. Невозможно заслужить политический авторитет лайфхаками и юридическими консультациями. Задача заслужить, в первую очередь, научный авторитет. Коммунисты — это политический авангард и должны строго выполнять отведённые им функции.

Если рабочий не способен сам открыть кодекс и разобраться с законами, то какую он представляет ценность для революции? Для строительства нового общества? Как персонально он будет осуществлять власть?

Таким образом, мы работаем над тем, чтобы молодые и не только люди приходили и становились с нами в один ряд, работали в газете и журнале. Объединяющим фактором служит идеологическая позиция, выраженная в статьях, и сам издательский процесс. Связь между людьми, как коммунистами, так и сторонниками и сочувствующими, осуществляется посредством печатного слова. Конечно, возможны и личные контакты и личные связи, но это незначительный элемент, тогда как пропаганда — основа основ.

Скептики часто указывают на то, что ни наши изыскания, ни наша позиция не может быть понята большинством. Указывают на 80% и даже 90% трудящихся, которые будто бы отрезаны от нашей пропаганды тем, что теоретическое изложение марксизма для них якобы не подъёмно. Следует отметить, что даже при Советской власти ленинско-сталинского кроя, такое количество людей сознательно вовлечены в политику не были. Максимум, на что такие массы способны — это бросить бюллетень в урну. Нужно, чтобы сменилось несколько поколений при социализме, чтобы из каждого индивида попробовать сделать сознательного члена общества, развитую личность. На это требуется много времени и крутые изменения в экономике и культуре. Ленину и Сталину удалось только запустить этот процесс на ранних стадиях. Поэтому о 80%-90% сознательных трудящихся, вовлечённых в политику, не стоит даже грезить. Это нереальные величины. Даже во время Великой Отечественной войны такие массы не были в сознательной форме вовлечены в политику, то есть в том случае в войну.

Тираж «Правды» в 1917 году достигал 100-200 тысяч экземпляров. Если его поделить пополам получим примерно реальное количество людей, которые непосредственно управлялись большевиками по факту. В революции важно иметь политическую армию — активное меньшинство и хотя бы молчаливое одобрение миллионов. В момент взятия власти вопрос вовсе не в том, чтобы миллионы что-то делали, вопрос в правильном и точном выражении их интересов партией, совпадающих с объективной необходимостью развития революционного процесса.

Стало быть, потенциальным элементом или предпосылкой коммунизма в сегодняшней капиталистической действительности является овладевший в достаточной степени марксизмом человек, систематически ведущий пропаганду и с неослабевающим напором занимающийся самообразованием. Относительно реализованным элементом или предпосылкой коммунизма является организация единомышленников-марксистов, набирающая влияние в среде передовых пролетариев в виде растущего научного авторитета. Абсолютно реализованным элементом или предпосылкой коммунизма является устойчивая связь между партией и сочувствующими группами пролетариев в форме организации в класс. Масштабирование этого состояния и составляет существо революционного процесса и вместе с тем представляет собой рост организованности и сознательности рабочего класса.

Степень сознательности и организованности рабочего класса и является той самой силой действия, а степень организованности эксплуататорского класса — силой противодействия, соотношения которых определяют пределы устойчивости социальной формы материи под названием капитализм. Количественным параметром силы рабочего класса являются конкретные люди, владеющие марксизмом и действующие в соответствии с его положениями, учитывая при этом обстановку. С известного момента их деятельность предстаёт в виде Партии авангардного типа.

Отсюда следует определение революционной ситуации, её объективной и субъективной стороны.

Объективной стороной революционной ситуации является степень слепого побуждающего воздействия олигархии на пролетариат и народные массы в целом, приводящего их в движение. Иными словами в революционной ситуации объективны всякие условия, побуждающие народные массы к деятельному сопротивлению тирании олигархии и её государства. Примерный перечень признаков такого рода условий дан Лениным:

«1) Невозможность для господствующих классов сохранить в неизменном виде свое господство; тот или иной кризис „верхов“, кризис политики господствующего класса, создающий трещину, в которую прорывается недовольство и возмущение угнетенных классов. Для наступления революции обычно бывает недостаточно, чтобы „низы не хотели“, а требуется еще чтобы „верхи не могли“ жить по старому. 2) Обострение, выше обычного, нужды и бедствий угнетенных классов. 3) Значительное повышение, в силу указанных причин, активности масс, в „мирную“ эпоху дающих себя грабить спокойно, а в бурные времена привлекаемых, как всей обстановкой кризиса, так и самими „верхами“, к самостоятельному историческому выступлению».

Субъективной стороной революционной ситуации является степень организации революционного класса, обеспеченная, в конечном счете, уровнем его сознательности.

Трактовка теории революционной ситуации в духе абсолютной независимости причин её наступления сложилась под влиянием оппортунизма третьей программы КПСС, но укоренилась в современном коммунистическом движении в силу ликвидаторских тенденций.

Отношение объективного и субъективного в теории революционной ситуации таково, что объективно возникающая в результате развития внутренних и внешних противоречий империализма ситуация, своей основной, ведущей двигательной силой имеет противоречие между эксплуатируемыми и эксплуататорами данной страны, которое, в свою очередь, может быть субъективно доведено до своей крайней степени рабочим классом под руководством коммунистической партии. То есть объективное проявляется в субъективном, они составляют тождество при соблюдении известных условий, требований объективных законов развития революции.

Многие леваки, в том числе политштурмовцы, спутывают понятие революции с понятием революционной ситуации. О последнем в газете имеется отдельная публикация.

Буржуазные теоретики и пропагандисты лезут из своих продажных шкур, чтобы понятие революции было полностью сведено если не к бунту и Майдану, то к насилию, вооружённому захвату власти. С одной стороны, у них для этого есть почва, так как каноническое положение марксизма о революции выглядит следующим образом:

«Всякое допущение мысли о мирном подчинении капиталистов воле большинства эксплуатируемых, о мирном, реформистском переходе к социализму является не только крайним мещанским тупоумием, но и прямым обманом рабочих, подкрашиванием капиталистического наемного рабства, сокрытием правды. Правда эта состоит в том, что буржуазия, самая просвещенная и демократическая, уже сейчас не останавливается ни перед каким обманом и преступлением, перед избиением миллионов рабочих и крестьян для спасения частной собственности на средства производства. Только насильственное свержение буржуазии, конфискация ее собственности, разрушение всего буржуазного государственного аппарата снизу доверху, парламентского, судебного, военного, бюрократического, административного, муниципального и проч., вплоть до поголовного изгнания или интернирования эксплуататоров наиболее опасных и упорных, установление над ними строгого надзора для борьбы с неизбежными попытками сопротивления и реставрации капиталистического рабства, только подобные меры в состоянии обеспечить действительное подчинение всего класса эксплуататоров».

С другой стороны, обоснованные планы марксистов по разрушению буржуазного государственного аппарата и насильственной экспроприации буржуазии формально не противоречат буржуазной законности в части основ конституционного строя РФ. Буржуазия сама записала в свою конституцию, что единственным источником власти является многонациональный народ, а народ на 9/10 состоит из пролетариата и пролетарских семей, следовательно, формально-юридическим источником власти является пролетариат. И кроме этого, никакое положение конституции не является незыблемым, так как по своей социально-юридической природе конституция как раз закрепляет формальное верховенство народа. Конституция появилась, чтобы заменить феодализм капитализмом, а небесный источник власти на земной. Таким образом, порядок, содержание отправления власти народа, то есть насилия, его воля после взятия власти рабочим классом, не относится к вопросу о нарушении основ конституционного строя. Когда принимают новый закон, отменяющий прежний закон с противоположным содержанием, мы же не говорим о противозаконном действии.

Всякая процедурность и процессуальность является лишь формой существования материального права, то есть должна отвечать наиболее удобной его реализации. Поэтому гипотетические нарушения процедур, установленных Конституцией РФ, если они являются следствием необходимости полного или более последовательного применения её положений, не могут считаться действительными и тем более затрагивающими конституционный строй сам по себе. Поэтому марксисты вовсе не призывают и не планируют насильственный захват власти или насильственное изменение конституционного строя, но только научно-просветительскую деятельность и деятельность по организации пролетариата, то есть единственного источника власти, в рабочий класс для взятия политической власти непосредственно в свои руки. Грубо говоря, речь идёт о том, чтобы отправляли власть не представители олигархии и проходимцы, а авангард рабочего класса. Выражение «вооружённый захват власти» является юридически неправильным, так как выражает содержание политического процесса, а не его формальную сторону. Выходит так, будто власть формально принадлежит не народу, а тем, у кого она захватывается рабочим классом — то есть олигархии, предпринимателям. Но буржуазия формально-юридически не обладает властью, а является микроскопической частью многонационального народа без всяких конституционных привилегий. Поэтому с юридической точки зрения вооружённый захват власти рабочим классом — это вовсе не захват власти, а как раз наоборот, её суверенное проявление.

Революция — это скачок в развитии от старого к новому, который совершается путём обогащения старого его отрицанием. Таким образом, революция представляет собой всю эпоху трансформации общества от его классового состояния к коммунизму, а не взятие власти или даже строительство социалистической экономики и тому подобное. Крайне вредно превратное сужение понятия о революции актом взятия власти, тогда как, по выражению Ленина, взятие власти — это самый простой из необходимых этапов революции.

Г. Лазарев, А. Редин
30/10/2017